Валентина Терешкова едва не погибла в космосе

Политика тотального засекречивания подробностей различных инцидентов породила мифы не только о Юрии Гагарине, но и о других летчиках-космонавтах. Когда я только начинал разбираться с историей космонавтики, то сразу столкнулся с рядом утверждений, что якобы полет Валентины Владимировны Терешковой на орбиту проходил вовсе не столь гладко, как сообщала советская пропаганда. К примеру, утверждалось, что после приземления спускаемого аппарата корабля «Восток-6» на внутренней поверхности иллюминатора была обнаружена трещина. Специалисты, разумеется, заинтересовались ее происхождением, однако Терешкова долго отказывалась отвечать на вопросы и лишь под давлением Сергея Королева созналась, что ударила по иллюминатору кулаком в истерическом состоянии. Разумеется, никаких документов в подтверждение этой байке мне найти не удалось. И скажем прямо: поверить, что человек способен ударом кулака повредить иллюминатор на спускаемом аппарате «Востока», трудновато.

В то же время начали публиковаться воспоминания участников событий, согласно которым Терешкова действительно вела себя не слишком адекватно и сорвала научную программу полета. Все это оставалось на уровне общих рассуждений и путаных интервью до тех пор, пока не появились книги авторитетных специалистов: основоположника практической космической медицины Владимира Яздовского «На тропах Вселенной. Вклад космической биологии и медицины в освоение космического пространства»¹⁴, генерала-полковника авиации Николая Каманина «Скрытый космос»¹⁵ и академика Бориса Чертока «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны»¹⁶. В них подтверждалось, что полет «Востока-6» проходил поначалу гладко, но затем у Терешковой возникли проблемы с самочувствием, что стало поводом для волнений. Впрочем, все закончилось благополучно, а победителей, как известно, не судят.

Вроде бы вопрос закрыт раз и навсегда. Однако прошло совсем немного времени, и появился новый миф — о том, что во время полета «Востока-6» произошел технический сбой, из-за которого женщина-космонавт могла погибнуть, а спаслась практически чудом. Самое печальное, что распространять этот миф взялась сама Валентина Терешкова.

В моей практике есть несколько случаев, когда ветераны ракетно-космической отрасли, военные ракетчики-испытатели и даже летчики-космонавты делали утверждения, которые, мягко говоря, не соответствуют существующим архивным документам. К сожалению, формула «врет как очевидец» применима и к этим уважаемым людям. Проблема в том, что такие утверждения в глазах любознательных дилетантов выглядят весомее, чем ссылки на любые документы. Космонавт не может врать! Он знает историю лучше вас! Кто вы такой, чтобы рассуждать о космонавтике?! И т.д. Спорить, приводить примеры из прошлого и призывать к здравому смыслу в подобных ситуациях бессмысленно. Остается только настойчиво, раз за разом, пересказывать, как оно было на самом деле, опираясь на существующие документы, в надежде, что историческая правда все равно восторжествует.

Пример «Востока-6» в этой связи более чем показателен. Новый миф родился в марте 2007 года, когда наша страна отмечала юбилей — 70-летие Валентины Терешковой. Как водится, журналисты бросились брать у нее интервью, а первая женщина-космонавт охотно отвечала на вопросы. И тут в процессе обсуждения давних событий вдруг всплыла историческая деталь, которая до сих пор нигде не фигурировала. Чтобы избежать обвинений в предвзятости, процитирую интервью Терешковой, которое она дала корреспонденту «Российской газеты» и которое было опубликовано 2 марта 2007 года в статье Наталии Ячменниковой «Валентина Терешкова раскрывает свои тайны»: «Не один десяток лет я хранила тайну, поскольку меня об этом попросил Сергей Павлович Королев, — призналась она. — Дело в том, что в автоматической программе корабля была допущена какая-то не неточность, а скорее оплошность: он был сориентирован так, что, вместо того чтобы осуществлять систему спуска, его орбита, напротив, поднималась. И я вместо Земли улетала “туда”. Эту ошибку в первые же сутки я заметила и доложила Сергею Павловичу, а он и Юрий Гагарин держали со мной связь”.

Ошибку быстро исправили. Получив нужные данные, Терешкова заложила их в систему спуска и благополучно приземлилась. Впервые об этом три года назад рассказал конструктор и ученый Евгений Васильевич Шабаров. “Сама я об этом молчала, — улыбается Валентина Владимировна. — А вот Евгений Васильевич решил обнародовать. Так что я могу теперь спокойно об этом говорить”».

Сразу возникает множество вопросов. Дело в том, корабль-спутник «Восток» (3КА) в принципе не мог выполнять какие-либо маневры в космосе, кроме одного — выдача тормозного импульса, разделение отсеков, сход с орбиты. Если по каким-то причинам тормозная двигательная установка не сработала бы, то корабль все равно через несколько дней сошел бы с орбиты за счет торможения в высших слоях атмосферы. В истории известен только один случай, когда корабль отправился на более высокую орбиту (так, видимо, следует понимать слово «туда» из интервью Терешковой) — простейший прототип 1КП из-за сбоя в инфракрасной вертикали 19 мая 1960 года улетел вверх, а не вниз. Однако в поздних версиях «Востока» от инфракрасной вертикали избавились: ориентация корабля была доверена более простому и надежному прибору «Гриф», настраивающемуся по Солнцу. Если же была допущена какая-то ошибка при монтаже системы ориентации, то выявить ее и исправить в летящем корабле было невозможно.

Может быть, журналистка Ячменникова что-то напутала или поняла неправильно? Может быть, имеются другие подробности случившегося на орбите? Обратимся к профильному изданию — специализированному журналу «Новости космонавтики». На 50-летний юбилей полета «Востока-6» его сотрудники взяли интервью у Терешковой, и она подтвердила все ранее сказанное:

«— Были ли у Вас в полете нештатные ситуации?

— Да, была нештатная ситуация, которую я заметила в первые сутки полета, доложила Сергею Павловичу Королеву, “Заре-1” и Юрию Алексеевичу [Гагарину]. Она заключалась в том, что на спуске корабля программа была настроена не на приземление, а на подъем орбиты. Я получила новые данные, внесла их — и все нормально прошло. После полета был большой разбор. Сергей Павлович, великий ученый, конструктор, оплошностей не прощал. Когда я приземлилась, он сказал: “Чаечка, я тебя прошу, не надо об этом говорить”. Поэтому я ровно 30 лет хранила эту тайну. Евгений Васильевич Шабаров (в 1963 г. — зам. главного конструктора ОКБ-1 С. П. Королева), когда к тридцатилетию мы собрались здесь, в Центре подготовки, когда было много народу, и журналистов тоже, сказал: “Вот вы видите эту девочку? (Я уже, конечно, не девочкой была, у меня уже была дочь.) А ведь по моей вине она не вернулась бы на Землю”. Но я вовремя заметила, вовремя среагировала, доложила на Землю. Ошибку исправили. Так что тайна была раскрыта. Я, хоть и говорила, что дала слово Сергею Павловичу Королеву, но вот, не я его нарушила»¹⁷.

Новые разъяснения еще больше запутывают вопрос. Что за программа могла быть настроена как на приземление, так и на подъем орбиты? Каким образом Терешкова сумела распознать ошибку в программе, не имея специального образования? К сожалению, Евгений Шабаров умер в 2003 году, поэтому сообщить подробности не может. Однако устройство кораблей серии «Восток» (1КП, 1К и 3КА) ныне хорошо известно, и любой имеет возможность убедиться, что программно-временное устройство «Гранит-5В» осуществляет лишь последовательный запуск систем, а на процесс ориентирования корабля влияния не оказывает. Кроме того, если все было так плохо с «программированием», пилот всегда мог воспользоваться альтернативой, т.е. ручной системой ориентации, чему космонавтов обучали месяцами, вырабатывая у них твердые навыки на этот случай. Не сходится. При всем желании — не сходится!

Остается предположить, что за давностью лет Терешкова подзабыла некоторые подробности своего полета и заменила их более красочными деталями, пренебрегая технической достоверностью: журналисты ведь все равно неправильно поймут, переиначат. Спорить с ней нет необходимости. Сегодня многие документы, связанные с полетом первой женщины-космонавта, включая ее переговоры с Землей и бортовой журнал, рассекречены. Они в целом подтверждают записи, которые Николай Каманин и Владимир Яздовский оставили по итогам орбитального рейса «Востока-6», что позволяет реконструировать картину происшедшего в полном объеме, без ссылок на умершего Шабарова, который, кстати, был заместителем Королева по полигонным испытаниям и технической подготовкой кораблей не занимался.

Орбитальный полет первой женщины-космонавта планировался как парный, т.е. перед ней на орбиту должен был отправиться корабль «Восток-5» с мужчиной — Валерием Быковским. 14 июня 1963 года состоялся его запуск, и все проходило хорошо: космонавт быстро адаптировался к невесомости, вел наблюдения Земли, Солнца, звезд. Несколько раз Быковский опробовал ручное управление «Востоком» и успешно ориентировал его «по-посадочному».

Согласно баллистическим данным, полученным по кораблю «Восток-5», было решено произвести запуск «Востока-6» 16 июня, после полудня. Подготовка ракеты-носителя обошлась без замечаний. Корабль «Восток-6» с Валентиной Терешковой (позывной — «Чайка») вышел на расчетную орбиту. Поначалу казалось, что и дальше все пойдет хорошо — наземные службы отметили собранность Терешковой, четкость ее реплик. Каманин записал в дневнике: «Я очень рад, что не ошибся в выборе первой женщины-космонавта. <…> Терешкова установила радиосвязь с Быковским, отлично провела переговоры с Хрущевым и очень толково докладывает о ходе полета».

Дальнейшее развитие событий показало, что он поторопился с выводами. На вторые сутки, 17 июня, руководители полета обратили внимание на нечеткие уклончивые ответы Терешковой. Ее поведение настораживало и вызывало сомнение в правдивости бодрых рапортов. Позднее женщина-космонавт в докладе Госкомиссии призналась, что первые сутки она практически не ощущала скафандр; затем появились ноющие боли в правой голени, которые не проходили до самой посадки. Ее мучила тошнота, она не могла есть. Из-за проблем с самочувствием Терешкова сорвала программу научных экспериментов: не смогла отвязаться от кресла и дотянуться до укладок с материалами.

В то же время и сам космос подбрасывал сюрпризы: солнечные вспышки привели к «разбуханию» земной атмосферы, и естественное торможение «Востоков» ускорилось. Госкомиссия решила сажать корабль Быковского на 82-м витке (к исходу пятых суток полета), а корабль Терешковой — на 49-м витке (к исходу третьих суток полета). 18 июня женщина-космонавт должна была опробовать ручное управление для того, чтобы в случае отказа автоматической системы ориентации перед спуском взять ситуацию под контроль на текущем витке. Однако ни с первого, ни со второго раза у нее ничего не получилось. Понятно, что руководство полетом озаботилось проблемой. Каманин записал в дневнике: «С Терешковой разговаривал несколько раз. Чувствуется, что она устала, но не хочет признаться в этом. В последнем сеансе связи она не отвечала на вызовы ленинградского ИПа [измерительного пункта]. Мы включили телевизионную камеру и увидели, что она спит. Пришлось ее разбудить и поговорить с ней и о предстоящей посадке, и о ручной ориентации. Она дважды пыталась сориентировать корабль и честно призналась, что ориентация по тангажу у нее не получается. Это обстоятельство всех нас очень беспокоит: если придется садиться вручную, а она не сможет сориентировать корабль, то он не сойдет с орбиты. На наши сомнения она ответила: “Не беспокойтесь, я все сделаю утром”. <…> Поручили Гагарину, Титову, Николаеву <…> на 45-м витке потренировать ее в ориентировании корабля по посадочному варианту (спиной вперед). Ребята подготовили план переговоров с ней, согласовали со специалистами все рекомендации и попытаются ей помочь».

Утром 19 июня, на 45-м витке, Юрий Гагарин лично зачитал Терешковой подготовленную инструкцию. Сохранилась запись ее докладов на Землю: «С 7 ч. 40 мин. до 8 ч. 05 мин. ориентировала корабль… Все в порядке. Сделала закрутку по крену. <…> Передайте “Заре-1” — на 47-м витке полностью за 20 минут сориентировала корабль по-посадочному по всем трем осям. Сделала закрутку корабля. Сделала все как положено».

Здесь изложена главная проблема, которую пришлось решать Терешковой на орбите: из-за усталости, тошноты и боли она не смогла сделать то, что у Быковского получалось легко и просто. И, вероятно, ей запомнилось все это как проблема корабля, который вдруг проявил норов и мог погубить ее, выйдя на более высокую орбиту. Тем не менее проблему она решила, еще раз отрепетировав ручную ориентацию.

Что касается персонального разговора с Королевым, то некоторые его подробности можно найти в мемуарах Бориса Чертока: «Несмотря на счастливое окончание полета Терешковой, нам, управленцам, требовалось убедиться в том, что в неудачной попытке ручной ориентации нет вины системы. <…> Что было на самом деле, мы решили узнать у самой “Чайки” в откровенной беседе “без начальства”. <…>

Я представил “Чайке” собравшихся и сказал, что нам бы хотелось услышать от нее рассказ в подробностях о попытках ручного управления, ощущениях, визуальном наблюдении, и, если может, пусть критикует, не стесняясь, все, что затрудняло управление ориентацией, включение режимов связи, и, вообще, очень просим откровенно высказать все, что она думает о корабле.

Неожиданно в кабинет вошел Королев.

— Извините, товарищи, мне нужно с Валей побеседовать. Через десять минут я ее к вам отпущу.

Я открыл “комнату отдыха” за кабинетом. Конфиденциальная беседа вместо десяти продолжалась минут тридцать. Королев появился первым. Посмотрев на собравшихся, лукаво улыбнулся и быстро вышел. Еще несколько минут мы прождали Терешкову. Она не могла скрыть заплаканных глаз и подавленного состояния. Мы поняли, что разговора, о котором договорились, теперь уже не получится».

Как видите, современный рассказ Терешковой очень далек от той картины, которая возникает при знакомстве с документами. Вероятно, кто-то указал ей на это обстоятельство, и в своем выступлении перед депутатами Госдумы 14 июня 2018 года женщина-космонавт, вспоминая былое, заявила следующее: «Старт прошел нормально, но после старта идет очень тщательная проверка показаний приборов. И я увидела, что тормозная двигательная установка сориентирована так, что я не могу после трех суток спускаться по штатному расписанию. Доложила на Землю, довольно длительное время было обсуждение. Потом мне дали новые данные, все, что получила, внесла, и спуск прошел нормально, тормозная установка вовремя затормозила космический корабль, и я пошла на посадку».

Здесь, конечно, можно придраться к точности формулировок, но по крайней мере Валентина Владимировна больше не сочиняет баек о тайной неисправности корабля, которая едва не стала причиной ее гибели. Репутация команды создателей «Востока-6» восстановлена. Я же надеюсь, что эта история послужит хорошим уроком тем журналистам, которые готовы тиражировать любую нелепость, особенно если она исходит из уст авторитетного человека. Или человека, которого объявили авторитетным.

Подведем итог. Политика засекречивания подробностей советских космических полетов привела к возникновению мифов о «тайных катастрофах». К сожалению, тенденция сохранилась даже после рассекречивания части документов. Среди прочих мифов популярность набрала история о проблемах во время полета корабля «Восток-6», которую поддержала Валентина Терешкова. Однако ее свидетельство не выдерживает критики с инженерно-технической точки зрения и не подкреплено воспоминаниями других участников событий, поэтому к нему нужно относиться только как к «авторской байке», запущенной в канун юбилея для привлечения интереса.

Миф №17