Юрий Гагарин был выбран «за улыбку»

Советская пропаганда всячески воспевала первого космонавта планеты Юрия Гагарина. Она рассказывала о нем исключительно в превосходных тонах: выдающийся летчик, прекрасный спортсмен, эрудит, космист. На самом деле Гагарин к 12 апреля 1961 года был всего лишь старшим лейтенантом авиации 27 лет от роду, летчиком третьего класса без высшего образования, довольно средним советским гражданином по физическим данным и кругозору. В первом наборе отряда космонавтов можно было найти людей куда опытнее и образованнее: например, инженер-капитан Владимир Комаров имел высшее образование, а майор Павел Беляев успел повоевать как летчик-истребитель и обладал огромным опытом пилотирования. Разумеется, пока другие члены отряда оставались засекреченными, Юрий Гагарин был вне конкуренции, однако чем больше совершалось новых полетов на орбиту, более сложных и продолжительных, с участием более опытных летчиков, тем очевиднее становилось, что Гагарин — не самый выдающийся из космонавтов.

Конечно, подвиг первого никто не отрицал. Гагарин продолжал оставаться одной из «икон» послевоенной эпохи, а о встрече с ним мечтали миллионы людей по всему миру. Да и сам Юрий Алексеевич стремился к повышению квалификации: активно занимался общественной деятельностью, много выступал с лекциями, учился в Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского, участвовал в подготовке новых орбитальных рейсов, готовился к полетам на кораблях «Союз», писал статьи и книги. Однако на уровне народной культуры его статус начал снижаться. О Гагарине начали ходить позорящие слухи: много пьет, хулиганит, изменяет жене. Ставили под сомнение и вклад Гагарина в успех первого полета. Что он там делал? Лежал в кресле? Привязанный, как подопытная собака? Что в нем особенного? Любой из нас справился бы на его месте!..

В 2011 году, к 50-летию первого космического полета, издательство «Молодая гвардия» выпустило в престижной книжной серии «Жизнь замечательных людей» очередную биографию Юрия Гагарина, написанную филологом, литературным критиком и журналистом Львом Данилкиным. Понятно, что новый биограф не имел доступа к секретным документам, поэтому взялся описать не столько реалии подготовки, сколько эволюцию образа первого космонавта, и, в общем-то, надо признать, справился с задачей. Только образ получился карикатурно-анекдотическим. В сущности, Данилкин проследил историю формирования современного примитивизирующего мифа. Некоторые его источники совсем не внушают доверия — они вступают в противоречие даже со здравым смыслом. Вот, например, какие цитаты из предшественников отобрал биограф для фрагмента, посвященного выбору кандидата на первый полет: «Спросил его однажды: “Юрий Алексеевич, как получилось, что ты первый, а не Герман Титов?” Гагарин улыбнулся: “У нас с Германом одинаковая подготовка была, и состояние здоровья отменное, и параметры схожие. Нервы подвели товарища!” (6).

Оба космонавта были русскими. Но Гагарин из Гжатска, со Смоленщины — исконной российской земли, а Титов — с Алтая. Алтай тоже, конечно, не Никарагуа, но все же нет в нем тех исторических корней, которые есть в Смоленщине. И почему у первого космонавта, русского человека, нерусское имя: Герман? Отец любил Пушкина и назвал сына в честь героя “Пиковой дамы”? То, что любил Пушкина, это хорошо, но ведь не станешь всем объяснять, кто такой был Герман, а если человек вообще не читал “Пиковую даму”? Юрий — лучше. Понятнее. Оба паренька деревенские. Но то, что Гагарин учился в ремесленном училище на формовщика-литейщика и закончил школу рабочей молодежи, как бы приобщало его к рабочему классу. Гагарин олицетворял союз серпа и молота. Даже то обстоятельство, что у Юры были две дочки, а маленький сынок Германа умер вскоре после рождения, и детей тогда у него не было, тоже было отмечено мандатной комиссией (7). <…>

Он — конечно, слово нехорошее — “серенький”, в общем, то, что он действительно еще “серенький” был. Ну что тут сказать, это провинциальный мальчишка, в общем, хоть он летчик и так далее. Особого интеллекта-то у него не было на тот момент (10). <…>

После утверждения его командиром “Востока” Гагарин был совершенно счастлив, белозубая улыбка не сходила с его лица. Встретив его, Королев довольно хмуро спросил:

— А чему ты, собственно, улыбаешься?

— Не знаю, Сергей Павлович, — задорно ответил Гагарин, — наверное, человек я такой несерьезный…

Королев посмотрел на него строго и ничего не сказал (7) »⁴.

Что же за источники значатся в книге Данилкина под номерами 6, 7 и 10? Смотрим и выясняем: 6 — интервью с Александром Зайцевым, одним из «послеполетных» приятелей космонавта; 7 — книга Ярослава Голованова «Королев: факты и мифы»⁵; 10 — интервью с доктором технических наук Георгием Катысом, проходившим подготовку в отряде космонавтов.

Получается, что идею о заурядности Гагарина и «случайности» его выбора на первый полет в новейшее время воспроизводят как нечто естественное — причем не только посторонние комментаторы, но и сослуживцы, и друзья, и популяризатор космонавтики Ярослав Голованов, своими книгами повлиявший на взгляды как минимум двух поколений соотечественников. Не удержусь от того, чтобы процитировать еще один фрагмент из книги Голованова, который приводит Данилкин: «Анализируя свои беседы с его товарищами по отряду и людьми, которые готовили его к полету, я пришел к выводу, для себя неожиданному: Гагарин не являлся ярко выраженным лидером. Волынов был ведущим парашютистом, Быковский лучше других перенес испытания в сурдобарокамере, Николаев — на центрифуге, Шонин — в термокамере. Отмечались успехи Комарова в изучении техники, Варламова в точных науках. Беляев являл собой пример опытного и справедливого командира. Карташов был отличным охотником, Леонов лучше всех рисовал, Попович — пел, Варламов — играл на гитаре, Рафиков — жарил шашлыки. Что делал лучше всех Гагарин? Этот вопрос заставлял моих собеседников задуматься. Хорошо играл в баскетбол. Но и Филатьев хорошо играл в баскетбол. Отсутствие некоего главенствующего преимущества может показаться недостатком, но оно было как раз огромным достоинством Гагарина. Очень точно об этом сказал Алексей Леонов: “Он никогда и никому не бросался в глаза, но не заметить его было нельзя”. Дело не в том, что он не был первым, а в том, что он никогда не был последним, а чаще всего — второй. Когда знаменитого скрипача Иегуди Менухина назвали первым скрипачом мира, он возразил:

— Ну что вы! Я не первый, я второй…

— А кто же первый?

— О! Первых много…

Да, первых всегда много. Лидерство же Гагарина определилось так, как определяется лидерство конькобежца, который может не быть первым ни на одной дистанции, а в итоге стать чемпионом мира».

Подозреваю, что удивительного конькобежца, который приходит к финишу всегда вторым и в результате становится чемпионом мира, Голованов придумал для красного словца. Подобное случается в мелодраматических фильмах, но реальная жизнь устроена иначе. Если же просуммировать вышеизложенное, то получится парадоксальный вывод: Гагарина послали в космос, потому что он был… хуже остальных! Даже шашлыки, понимаешь, не умел толком жарить.

Все же в таких рассуждениях любой вменяемый человек почувствует публицистическую уловку. Если Гагарин был «серенький», то почему выбор пал на него? Может быть, Никита Хрущев, Сергей Королев, Николай Каманин и другие руководящие товарищи, утвердившие кандидата на первый полет, были идиотами? Ответ появился как бы сам собой: Гагарина выбрали за улыбку! Дескать, учитывалось, что первому космонавту придется много выступать, ездить по разным странам, встречаться с зарубежными лидерами и т.п., посему он должен быть фотогеничным, обаятельным, красивым. Иначе говоря, выбирали не специалиста, а модель для подиума. К такому же выводу приходит и Данилкин: «Что касается нашего интуитивного — не зависящего ни от пропаганды, ни от интернет-“разоблачений” — представления о том, что за человек был первый космонавт, то оно, скорее всего, основывается на таком явлении, как “улыбка Гагарина”. Улыбка, знак открытости и дружелюбия, была его визитной карточкой, и именно она сохранилась после того, как самого его не стало».

Очередной современный миф готов к употреблению: Гагарина выбрали из 20 подготовленных кандидатов в первый космический пролет незадолго до запуска корабля «Восток» за привлекательную внешность и жизнерадостность.

Признаться, я чуть было не поверил этому мифу. Потому что он находил подтверждение во многих источниках, включая дневники генерал-полковника Николая Каманина, отвечавшего за отбор будущих космонавтов по линии ВВС. Правда, меня насторожила одна фраза в его записях: «10 апреля. <…> Вчера вызвал Гагарина и Титова и объявил им, что по моему представлению Государственная комиссия приняла решение в первый полет отправить Гагарина, а запасным готовить Титова. Хотя для них это решение, зафиксированное еще в январе выпускной экзаменационной комиссией, не составляло секрета, тем не менее была заметна радость Гагарина и небольшая досада Титова»⁶.

В январе? Решение было принято в январе, а не в апреле?!!

Листаем записи Каманина и обнаруживаем, что 17 и 18 января 1961 года, т.е. за три месяца до полета, в филиале Летно-исследовательского института (ЛИИ) в Жуковском прошли экзамены группы из шести кандидатов в космонавты, а по итогам был выпущен акт, который недавно рассекречен и в котором черным по белому написано: «Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очередность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полету:

1. Ст. лейтенант ГАГАРИН Ю. А.

2. Ст. лейтенант ТИТОВ Г. С.

3. Ст. лейтенант НЕЛЮБОВ Г. Г.

4. Капитан НИКОЛАЕВ А. Г.

5. Капитан БЫКОВСКИЙ В. Ф.

6. Капитан ПОПОВИЧ П. Р.».

Получается, что очередность пилотируемых орбитальных рейсов была определена задолго до их начала и Гагарин был назван кандидатом на первый полет. Тут возникают новые вопросы. Почему только шестеро из двадцати были допущены к экзамену? Почему именно Гагарин оказался лучшим из шести? Что делали остальные 14? И, кстати, если экзамен прошли шестеро, то почему позднее Каманин делал выбор только между двумя — Гагариным и Титовым?

Ответы на все эти вопросы давно найдены в архивных документах, но, к сожалению, они остаются без внимания журналистов. Интересующихся подробностями я отправляю на поиски своей книги «Юрий Гагарин: Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля»⁷. Здесь же вкратце расскажу историю выбора первого космонавта, которая весьма далека от примитивизирующего мифа.

В январе 1959 года правительственным постановлением был дан старт работе по формированию отряда космонавтов. После непродолжительного обсуждения специалисты решили, что первыми космонавтами должны стать молодые летчики-истребители — они, несмотря на среднее образование, многое умеют, обладают неплохой физической формой, обучаемы и стремятся к быстрому карьерному росту. Сергей Королев уточнил параметры кандидатов: возраст — не больше 30 лет, рост — не выше 170 см.

Летом того же года первые группы военных медиков разъехались по стране в поисках подходящих кандидатов. Всего они изучили личные дела 3461 летчика, отобрав 352 кандидата. Позднее некоторые из них отказались от предложения сменить место и профиль службы; общее число потенциальных космонавтов сократилось до 225 человек. Осенью 1959 года их начали группами вызывать в Москву, чтобы провести детальное медицинское обследование в стенах Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя в Сокольниках. Оно было разбито на два этапа, причем второй подразумевал прохождение «нагрузочных проб» в барокамере, в центрифуге, на вибростенде и других тренажерах. При этом, что важно, нагрузки были предельными, т.е. далеко не всякий здоровый летчик мог их выдержать. Ко второму этапу допустили 134 кандидата, преодолели его 29 офицеров, однако мандатная комиссия на заседании 25 января 1960 года перевела девятерых в «резерв». Таким образом, численность первого набора составила 20 человек.

В марте летчики начали прибывать в Москву и вскоре включились в подготовку к космическому полету. Сроки поджимали, поскольку изначально планировалось запустить человека на орбиту до конца 1960 года. Несмотря на аврал, специальные тренажеры, имитирующие кабину корабля «Восток», не были готовы к работе, поэтому в начале осени возникла идея выделить в отряде шестерых летчиков, которые показывали хорошие результаты, и 11 октября вышел приказ главкома ВВС №00176 о создании «специальной группы для ускоренной подготовки к первому космическому полету», в которую попал и Гагарин.

Советские пропагандисты, рассказывая об этом эпизоде, любили подчеркнуть, что Юрий Гагарин продемонстрировал во время подготовки выдающиеся качества, был лучшим из лучших. Однако сохранившиеся документы свидетельствуют о другом: будущий космонавт в сравнении с другими демонстрировал довольно заурядные способности: например, при полетах с работой в состоянии кратковременной невесомости Гагарин удостоился оценки «хорошо», в то время как другие члены отряда получили «отлично» и благодарность в приказе. И все-таки у Гагарина была особенность, которую специалисты отметили еще летом. Подводя итог его одиночному «заключению» в сурдокамере, они сообщали в отчете, что будущий космонавт обладает поразительной способностью к переключению между разными видами деятельности, к быстрому переходу от активности к отдыху и наоборот. Помимо этого важного качества, Гагарин адекватно реагировал на стресс и «новизну», в любых ситуациях отлично владел собой, всегда был любознательным и доброжелательным. Как индивидуальная особенность отмечалась его склонность к юмору, что в сочетании с развитой эмпатией давало поразительный эффект: простенькие шуточки и веселый настрой Гагарина оказывались столь уместны, что снимали общее эмоциональное напряжение. В секретной записке «Сведения, выводы и заключения об исследованиях, проведенных в 1959–1961 гг. с целью подготовки Ю. А. Гагарина к первому космическому полету» сообщалось: «По комплексной оценке результатов космонавт Ю. А. Гагарин был оценен как один из наиболее подготовленных кандидатов. Для предстоящего космического полета психологический прогноз был определен как благоприятный. Нервно-психическая надежность оценена как высокая. <…> Эмоциональная устойчивость, чувство юмора, склонность к добродушной шутливости и доброжелательное отношение к людям позволяли предполагать, что напряженная подготовка в предстартовый период будет значительно облегчена. Эти же соображения обосновывали предположение о высокой адекватности поведения и в послеполетный период». Конечно, заразительная улыбка тоже сыграла свою роль, но улыбались все кандидаты, а поднимать общее настроение умел только Гагарин.

Итак, из 20 кандидатов выделили шестерых. Они получили приоритет в доступе к тренажерам и, кстати, не только учились на них управлять кораблем «Восток» (3КА), но и давали обоснованные советы конструкторам по улучшению оборудования кабины — т.е. по факту выступали в качестве пилотов-испытателей, несмотря на отсутствие профильной подготовки. В январе 1961 года, как мы теперь знаем, шестерка сдавала экзамены, и по итогам определилась очередность участия будущих космонавтов в полетах. Тут Гагарину было недостаточно показать, какой он доброжелательный, улыбчивый и шутливый, — оценивались теоретические знания и навыки работы с оборудованием корабля. Конечно, подробности экзамена нам неизвестны, хотя где-то хранится кинопленка с записью всего процесса, но итог можно найти в дневниках упомянутого Николая Каманина: «Все слушатели показали хорошие знания космического корабля и условий его полета. Гагарин, Титов, Николаев и Попович получили оценки “отлично”, а Нелюбов и Быковский — “хорошо”». Как видите, даже здесь Каманин, еще не зная, когда начнутся пилотируемые полеты (сроки переносятся из-за множества технических проблем), определяет Гагарина в качестве первого в списке, а Титова — в качестве второго. И тут, скорее, надо обсуждать вопрос, почему Нелюбов был определен в документах третьим, если получил по «знаниям космического корабля» оценку «хорошо». Впрочем, обсуждать не будем, потому что Григорий Нелюбов в космос так и не полетел.

На основании вышеизложенного может сложиться впечатление, будто бы все шестеро получили примерно равный шанс стать первым космонавтом. Я разделял это заблуждение, пока не изучил документы о степени готовности отдельных систем корабля «Восток». Сохранилось письмо главкома ВВС от 20 января 1961 года, в котором указывалось, что на тот момент было изготовлено 12 скафандров «по средним размерам», что затрудняло проведение тренировок из-за необходимости их подгонки под фигуру каждого космонавта. По этой причине главком требовал срочно изготовить шесть индивидуальных скафандров для космонавтов в следующей последовательности: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович, т.е. по списку, составленному экзаменационной комиссией. Что это означает? Ответ прост: всякая научно-техническая деятельность, связанная с подготовкой корабля к первому пилотируемому полету, начиная с января 1961 года была по факту подчинена подготовке полета Юрия Гагарина. Другие варианты просто не рассматривались. К примеру, 15 марта, когда счет пошел на дни, главком ВВС встречается с шестеркой, и кандидаты жалуются, что скафандры СК-1 выпущены только для Гагарина, Титова и Нелюбова, поэтому Быковский, Николаев и Попович не могут полноценно тренироваться. Получается, к середине марта из шестерых остались трое — изготовить еще три скафандра и провести полный цикл испытаний специалисты физически не успевали.

Однако и в дальнейшем Гагарин и Титов получали преимущество перед остальными: они тренировались в скафандрах и приняли участие в «генеральной репетиции» запуска «Востока» (3КА) 25 марта 1961 года. Позднее в Монтажно-испытательном корпусе космодрома Гагарин, согласно воспоминаниям, проводил на тренажере больше времени, чем Титов. Кроме того, Юрий Алексеевич неформально получил секретные коды логического замка, блокирующего панель ручного управления, т.е. степень его готовности к полету была выше, чем у Германа Степановича. Ненамного, но выше. Выбора у Каманина, по сути, не было: если бы он на первый полет назначил Титова, то это неизбежно вызвало бы сопротивление со стороны других членов Государственной комиссии.

Подтверждением превосходства Гагарина может служить и тот факт, что когда при контрольном взвешивании обнаружился перевес корабля с космонавтом на 14 кг, инженеры решили не заменять его на более легкого Титова, а срезать «лишние» кабели. Выбор был сделан и, как мы теперь знаем, оказался удачным.

Подведем итог. Примитивизирующий миф о выборе Юрия Гагарина для осуществления первого космического полета «за улыбку» появился как реакция на пропаганду, создавшую в его лице идеализированный образ советского «сверхчеловека». Согласно документам выбор был сделан в январе 1961 года экзаменационной комиссией, и в дальнейшем ему была подчинена вся работа по подготовке, что сделало Гагарина не просто лидером процесса, а единственным кандидатом. Личное обаяние первого космонавта, которое отмечали многие комментаторы, имело к выбору второстепенное отношение.

Миф №14