Проблема математических метафор

    Однако в ткани текста Деррида всё-таки присутствуют некоторые моменты, которые намекают на возможность и направление того критического осмысления инструментария, которым пользуется Деррида в процессе своего исследования.

    Одним из таких моментов, которым нам хотелось бы заняться в данном контексте, является вопрос о математических(и, в их числе геометрических и топологических) метафорах. Этот вопрос Деррида несколько раз упоминает, оставляя его упоминание на уровне небольшого замечания, связанного с темой, которая для самого Деррида является достаточно туманной, загадочной и неизученной.

    Первый из случаев данного упоминания относится к некоторым общим моментам невозможной «общей метафорики», «систематического перечня философских метафор». В соответствии с механикой переноса, в соответствие с которой действует метафора, необходимо было бы ответить на вопрос о тех двух местах, которые связанны с механикой этого переноса. С одним из них всё должно быть достаточно ясно – перенос производится в философию, являющуюся конечной точкой назначения, тем дискурсом, в котором перенесенные значения используются уже метафорически. В противоположность ему следовало бы классифицировать те дискурсы, которые служат начальной точкой такого путешествия собственного значения. «Таким образом, классификации подвергались бы именно места происхождения – мы нашли бы биологические метафоры, органические, механические, технические, экономические, исторические, математические» [8, с. 254]. Итогом экспликации такого противопоставления является уже указанная нами различённость чувственности, представленности как того региона, который служит изначальной областью, областью, из которой происходит заимствование, и того региона, в котором утрачивается эта непосредственность и наглядность. Однако в процессе этой экспликации  на пути перечисления конкретных регионов, из которых происходит заимствование, возникает неожиданное препятствие. Деррида, перечисляя примеры таких мест, замечает в скобках, когда дело доходит до математических метафор, что их включение в данный перечень возможно «если только предполагать, что могут существовать математические метафоры в строгом смысле этого слова – это проблема, которую пока нужно отложить».

    Таким образом, метафоры, которые Деррида склонен называть математическими, оказываются тем, что не укладывается в проект «общей метафорики» даже как в невозможный. Они радикальным образом привлекают к себе внимание, отказываясь подчиняться не только чувственности и представленности, но и тем различениям, которые задают их как таковые в том, что касается механики переноса, которую задействует метафора.

    Затем вопрос о математическом дискурсе в отношении к метафоре вновь даёт о себе знать, на этот раз в связи с темой трансцендентальной эстетики метафор, которая оказывается необходимым элементом выполнения невыполнимого проекта общей метафорики. В соответствие с этим проектом «все региональные дискурсы, если только они не являются чисто формальными, предоставляют философскому дискурсу метафорические содержания чувственного типа». Однако этот вывод вновь дополняется замечанием о том, что математический дискурс «вряд ли способен предоставлять метафоры в строгом смысле слова» [8, с. 261]. Дополнение это сопровождается, вновь в скобках, прояснением причины такой ситуации. Причина эта заключается в том, что математический дискурс «не привязан ни к какому определённому онтическому региону, он не обладает эмпирическим содержанием».

    Математические метафоры в таком качестве представляют собой не просто парадокс, а парадокс в значительной степени парадоксальный, выделяющийся двойной невозможностью. Во-первых, проект общей метафорики невозможен. На эту невозможность можно указать, можно выписать её условия и предпосылки. Во-вторых, в рамках этого невозможного проекта общей метафорики оказывается невозможным осмысление математических метафор. Даже при предположении существования того, что можно было бы называть общей метафорикой, математические метафоры не могли бы быть в нём возможны. Они не являются ни философским дискурсом, ни другим дискурсом, который мог бы заимствовать с помощью метафоры чувственные содержания откуда-либо. Они также не являются дискурсом, из которого подобное заимствование можно было бы осуществить, вследствие отсутствия привязанности к чувственным содержаниям.

    Математические метафоры, таким образом, становятся ещё более проблематичными по мере уточнения роли, которую они занимают в исследовании, предпринимаемом  Деррида. Их осмысление становится невозможным в связи с невозможностью общей метафорики. Оно же становится дважды невозможным в связи с вопросом об отношении математических метафор к предпосылкам проекта общей метафорики и к той трансцендентальной эстетике метафор, которая необходимым образом вытекает из этих предпосылок.

    Благодаря такому концентрированию сложностей и проблем, связанных с математическим дискурсом, становится возможно более точно определить его роль в развёртываемом исследовании, в контексте которого «именно в отношении к этой трансцендентальной эстетике и к формам чистой и априорной чувственности могла бы найти себе место проблема математических метафор» [8, с. 262].

    Таким образом, отношение математического дискурса к проблеме метафоры для Деррида является темой на момент написания «Белой мифологии» ещё неизученной и неисследованной, но критически важной в отношении тех предпосылок и различений, которые управляют тем пониманием метафоры, которое приводит к парадоксам и невозможностям проекта общей метафорики.

    Подводя промежуточный итог, можно отметить и ещё раз подчеркнуть несколько аспектов. С одной стороны, в том понимании метафоры, с которым работает Деррида, ему удаётся произвести экспликацию и проблематизацию серии различений, которые управляют таким пониманием и приводят его в своеобразные парадоксы и тупики. С другой стороны, инструментарий, которым пользуется Деррида, зачастую достаточно некритично задействует набор пространственных терминов. Термины эти не могут не быть связаны с неким конкретным способом понимания пространства, который, таким образом, является предпосылкой уже самого исследования Деррида, которое не разрабатывает и не проводит критического изучения того, что подразумевается использованием такой терминологии. В то же время в это исследование, проводимое Деррида, также не входит решение вопроса о математическом дискурсе, отношение которого к метафоре представляют собой проблему, разрешить которую имеющийся у Деррида инструментарий оказывается не способен.

    Всё это позволяет выдвинуть гипотезу, что именно в связи с математическими метафорами и математическим дискурсом может быть разработан способ анализа и трансформации способов понимания пространства. Если Деррида не исследовал и не ставил вопрос об альтернативных методах осмысления пространства, указывая в то же время на то, что проблема отношения математического дискурса к метафоре им не решена, то важной и значимой оказывается перспектива проекта, который был бы способен продвинуться в отношении обеих этих проблем, связывая в себе, таким образом, разрешение вопроса о математическом дискурсе в отношении метафоры, экспликацию нового понимания пространства и, таким образом, обеспечивая ресурсами новые способы понимания метафоры.

    В качестве мыслителей, на основании работ которых формулирование такого проекта представляется возможным, для нас выступают, во-первых, Делёз и, во-вторых, Лакан. Именно в их текстах интересующие нас темы поднимаются и исследуются, причем с учетом их взаимосвязи и неразрывности.