Может быть частная собственность есть собственность не на любые предметы, вещи, имущество, а исключительно на средства и орудия производства?

Допустим, но из этого вытекает другая трудность. Вся человеческая деятельность носит орудийный характер, будь-то слесаря или плотника, музыканта или ученого, каменщика или писателя, скульптора или электрика, дачника или домохозяйки. Владение, пользование и распоряжение любым, даже самым небольшим клочком земли, даже самым простым орудием и инструментом будет с этой точки зрения владением частной собственностью, а посягательство на нее ничем иным как полпотовским вариантом коммунизма, а это значит, что мы опять в этом вопросе благополучно вернулись к красным кхмерам.

Может быть, частная собственность есть собственность не на любые средства и орудия производства, а только на такие, которые не могут быть приведены в движение исключительно усилиями собственника и членов его семьи?

Так, трактор, находящийся в собственности владельца приусадебного участка или фермера есть личная собственность до тех пор, пока на тракторе работают и обслуживают его сами владельцы или члены их семей. Как только на этом же самом тракторе начинает работать наёмный работник, с этого момента трактор становится частной собственностью (капиталом), поскольку теперь создаётся прибавочная стоимость, ради которой собственник и нанимал работника.

Допустим, что это так, тогда что будет означать уничтожение частной собственности? Уничтожить частную собственность, скажут нам, теоретически не составляет большого труда: надо или передать ее в собственность трудового коллектива (посредством превращения предприятия, скажем, в кооператив) или непосредственно в государственную собственность муниципального, регионального или общенационального уровня. Все бы хорошо, только вот отрицательный исторический опыт вызывает некоторые сомнения в том, что кооперация и огосударствление тождественны уничтожению частной собственности. В Югославии значительная доля собственности принадлежала трудовым коллективам, в СССР государственная собственность в промышленности, сельском хозяйстве и сфере услуг занимала господствующее положение. Но прошло время, и эта собственность была приватизирована без особого сопротивления, а иногда при прямом попустительстве и даже содействии трудящихся. То, что еще вчера было собственностью государства, трудового коллектива, кооператива и т. п. со временем очень легко может превратиться в обычное ЧП, ЗАО, ООО или ОАО. К тому же надо отметить, что эти процессы кооперации, огосударствления, приватизации и реприватизации имели и имеют место не только в так называемых бывших социалистических странах, но также и в развитых капиталистических странах Запада.

Возникает вопрос, являются ли эти формы собственности, в особенности государственная собственность, альтернативой частной собственности или же они являются разновидностями той же частной собственности?

Чтобы ответить на него нам придется вернуться к началу и ответить на вопрос:

Что такое частная собственность с точки зрения самого Маркса?

Начнем с того, что Маркс никогда не отождествлял институт частной собственности исключительно с имуществом, вещами, даже со средствами производства. Такое явление, когда общественные отношения, выступают в форме вещи, воспринимаются как свойства самой вещи, Маркс называл овеществлением сознания, фетишизмом. «Коммунизм ни у кого не отнимает возможности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь возможность посредством этого присвоения порабощать чужой труд» (Манифест Коммунистической партии. Т.4, с.440).

Согласно Марксу, частная «собственность есть распоряжение чужой рабочей силой. Впрочем, – пишет Маркс, – разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом – по отношению к продукту деятельности» (Немецкая идеология. Т.3, с.31). «…Разделение труда делает возможным – более того: действительным, – что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов; добиться того, чтобы они не вступали друг с другом в противоречие, возможно только путем уничтожения разделения труда» (Там же, с.30-31). «Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда» (Там же, с.30). «Наибольшее разделение материального и духовного труда, это – отделение города от деревни. Противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству, от местной ограниченности к нации и проходит через всю историю цивилизации вплоть до нашего времени. Вместе с городом появляется и необходимость администрации, полиции, налогов и т. д. – словом общинного политического устройства, а значит и политики вообще… Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности» (Там же, с.49-50).