ПО ДОРОГЕ В ДРЕВНЮЮ ПАЛЬМИРУ

Развалины древнего города Пальмира находятся в северной части Сирийской пустыни, в 225 ки­лометрах от Дамаска.

На всем пути расстилается огром­ная, до горизонта, сухая безлесная равнина, с щебнистыми темно-ко­ричневыми почвами. Рельеф рав­нины полого волнистый, с сухими широкими, иногда каменистыми ложбинами стока. Коренные поро­ды - известняки — лежат близко к поверхности и местами обнажа­ются.

А над этой белесой, выжженой солнцем светло-коричневой равни­ной поднимается голубой купол неба.

В стороне от шоссе, по древней караванной тропе, тянутся неболь­шие караваны верблюдов. Они все еще несут свою трудную службу «кораблей пустыни». Ведет такой караван обычно погонщик, едущий впереди на осле. Широко исполь­зуются и ослы. На них ездят вер­хом или возят поклажу. Более пере­довым видом транспорта считается осел, запряженный в двухколесную тележку — арбу — на резиновом хо­ду с обычными автопокрышками.

Дома с куполообразными крышами в Си­рийской пустыне.

Растительность на всем пути скудная — кругом раскинулись су­хие степи и полупустынный ландшафт с желтыми высохшими стеб­лями злаков. Но все же местами ле­жат вспаханные поля. Весной здесь зеленели поля пшеницы и ячменя. По широким водотокам, где почвы немного влажнее, расположены низкорослые виноградники и сады с карликовыми кустами миндаля и инжира.

То здесь, то там пасутся стада овец и коз. Невдалеке от них раз­бросаны черные палатки кочевни­ков-бедуинов. Изредка встречаются и постоянные поселки. Дома в них глинобитные, иногда с куполовид­ной крышей. Около них нет ни од­ного деревца. Такой ландшафт ха­рактерен для всей северной Сирии. Пустыня, безотрадная пустыня, го­рячая и пыльная. От всего веет древним покоем. Хорошо пересе­кать ее в автомашине со скоростью 100 километров в час. А в преж­ние времена караваны шли через нее неделями.

Но новое пришло и в эти малообитаемые края. Кое-где обширные просторы пустынь пересекают иду­щие от горизонта до горизонта ли­нии высоковольтных передач на вы­соких металлических опорах. Вдоль шоссе идет нефтепровод. Диаметр трубы небольшой, всего около 50 сантиметров. Она зарыта в зем­лю, но местами, проходя через су­хие русла и водотоки, обнажается. Примерно на полпути между Хом-сом и Пальмирой находится насос­ная станция перекачки нефти. Тер­ритория ее обнесена изгородью из колючей проволоки, за ней жилые дома, несколько нефтяных емкостей и небольшие сады. Нефтепровод и все связанные с ним сооружения все еще являются собственностью Англо-Иракской нефтяной компа­нии.

Чем дальше на восток, тем пус­тыннее становится окружающий ландшафт. На десятки километров тянется безжизненная щебнисто-га-лечная пустыня с редкими кустика­ми карликового саксаула, верб­люжьей колючки, пеганума, без­листных солянок и дикого арбуза-колоцинта. Посевов и садов здесь нет совсем, так как осадков выпа­дает в год всего около 150 милли­метров. Все пышет зноем, все иссу­шено. Лишь по сухим водотокам, где весной сбегала вода, растений побольше. По ним тянутся узкие полосы более густых зарослей тра­вянистых солянок.

За небольшими холмами с обна­жениями коренных пород дорога выводит к одному из архитектур­ных чудес мира — Пальмире.

В ДРЕВНЕЙ ПАЛЬМИРЕ

Древняя Пальмира расположена на пустынной подгорной равнине. Судя по развалинам, в городе было множество широких улиц, ко­торые пересекались и вели к раз­личным зданиям, народным площа­дям, театру, триумфальной арке и т. д.

Пальмира легка и воздушна. Ее улицы окаймляли ряды десятимет­ровых стройных колонн со скульп­турами на специальных выступах, монументальные арки. Перекрестки улиц украшали изящные, легкие по форме тетрапилоны (ворота, имею­щие выходы на четыре стороны). Длина главной улицы-колоннады была более километра.

Воздух освежался и увлажнялся многочисленными фонтанами, вода к которым подавалась по каменным водопроводам. В городе был откры­тый театр с полукружием каменных ступеней для сидения. Большая тор­говая площадь была декорирована рядами колонн и скульптурами.

Все постройки Пальмиры объеди­нены в единый комплекс и занима­ют территорию в несколько квад­ратных километров. При этом каж­дая улица, каждое здание ориги­нальны, не похожи одно на другое. Шаг за шагом, проходя по улицам и площадям Пальмиры, вы находи­те что-то новое, особенное.

Особое впечатление остается при осмотре Пальмиры на закате, когда все колонны и здания окрашивают­ся в оранжево-красноватые тона.

Древняя Пальмира.

Но время не пощадило Пальми­ру, превратив ее постепенно в руи­ны. Археологи считают, что разру­шение и гибель Пальмиры произо­шли в результате сильного земле­трясения. Но мы знаем, что часто землетрясения служили также при­чиной внезапного иссякания источ­ников и горных речек. Вода уходи­ла в образовавшиеся новые трещи­ны. Возможно, что и в Пальмире, наряду с разрушением построек, иссякли и источники воды. Это ли­шило возможности обитателей города восстановить его, и он был оставлен на волю ветров и знойного солнца.

Древний город Пальмира считает­ся самым ценным архитектурным памятником на Ближнем Востоке. Прогуливаясь среди его руин, чув­ствуешь возвращение былых вре­мен, времен первых жителей Паль­миры аморитов, обитавших на ши­роком пространстве Сирийской пус­тыни от Пальмиры до Персидского залива. Потом мысленно перено­сишься к арамейской эпохе, когда на просторах Сирии в XIV веке до нашей эры появились арамеи, вы­ходцы с Аравийского полуострова. В первом тысячелетии до нашей эры в этом месте возникли государ­ство и город Пальмира, располо­женный на перекрестке основных караванных дорог Ближнего Вос­тока.

Наибольшего расцвета Пальмиpa достигла в начале нашей эры, когда было завершено строитель­ство сложного архитектурного ан­самбля города.

Пальмира была богатым, процве­тающим государством. Она держа­ла в своих руках основную торгов­лю Ближнего Востока благодаря выгодному географическому распо­ложению. Она стояла на перекрест­ке важнейших торговых путей. Тор­говые караваны шли через нее от берегов Средиземного моря в дале­кую Азию и с севера на юг — из Турции в Египет через Дамаск, Амман, Иерусалим. Здесь в преж­ние времена встречались для торго­вого обмена и отдыха богатые ка­раваны.

В настоящее время, когда высо­кие скорости автомобилей уже не связывают путешественников через пустыни частыми остановками для отдыха вьючных животных и пополнения запасов воды, Пальмира по­теряла свое значение, превратив­шись в небольшой поселок с роща­ми финиковых пальм, садами мас­лин, апельсинов и лимонов.

Теперь территория Пальмиры представляет собой пустыню. Сре­ди ее развалин гуляет сухой горячий ветер, сметая кучи песку. Рас­каленные солнцем развалины пы­шут жаром.

В нескольких метрах от руин Пальмиры расположен современный городок Тадмор, небольшой и тихий, окруженный садами финико­вых пальм. В нем находится музей, содержащий огромные художест­венные ценности, найденные в древ­ней Пальмире.

Так бок о бок сосуществуют два города — остатки когда-то шумной и многолюдной столицы Пальмиры, продуваемой горячими ветрами Си­рийской пустыни, и тихий скромный поселок Тадмор с рощами финико­вых пальм.

* * *

Соединенные Штаты Америки наиболее развитое в экономическом отношении госу­дарство капиталистического мира. Но в этой богатейшей стране коренные жители — индейцы, которых насчитывается примерно 600 тысяч человек, и эскимосы (на Аляс­ке) загнаны в так называемые резерва­ции и обречены на медленное вымирание.

В США имеется около 1600 высших учеб­ных заведений, в них обучается примерно 5,5 миллиона студентов. Но вместе с тем насчитывается свыше 3 миллионов человек в возрасте старше 14 лет, не умеющих чи­тать и писать.

Выступая на XXV съезде КПСС, Гене­ральный секретарь Коммунистической пар­тии США Гэс Холл сказал, что жизнь большинства простых американских труже­ников постоянно ухудшается.

Л. Мирошников

УЛИЦЫ ГАВАНЫ

По утрам над Гаваной плывет го­лу бой дым: это жгут пальмовый лист, опавший за короткую тропи­ческую зиму. Слоистые струи дыма лениво текут по каналам улиц.

В тропиках не бывает сумерек. Город еще спит. Темно, тихо, толь­ко где-то вдалеке дребезжат тележ­ки разносчиков молока.

Но вот из-за горизонта брызну­ли горячие лучи солнца и заиграли на синей эмали Мексиканского за­лива, на белоснежной пене рифов, осветили летящего над биржей Гер­меса, башню крепости Кастильо де ла Фуэрса, торжественный купол Капитолия, авениды и парки Мира-мара и цветущую долину реки Аль-мендарес.

И сразу весь город ожил — на­чался трудовой день. Улицы запол­нились многоголосой толпой. Торо­пятся рабочие, служащие городских учреждений, школьники и солдаты. С ревом мчатся переполненные ав­тобусы; скользят потоки разноцвет­ных машин; продавцы поднимают железные шторы продуктовых ла­вок, кафе и баров; усердные хозяй­ки мылом и стиральным порошком моют мраморные лестницы и тротуары; с песнями маршируют госу­дарственные стипендиаты «бека-дос» в полуспортивной форме, укра­шенной бело-синими галстуками союза пионеров; озабоченные сту­денты спешат в аудитории на Уни-веоситетском холме.

К полудню утренняя суета стих­нет. Нестерпимая жара скует дви­жение, заставит скрываться в про­хладных помещениях с искусствен­ным климатом. А вечером, так же без сумерек, на город вдруг упадет ночная темнота, вспыхнут разно­цветные огни реклам, распахнутся входы музеев, выставок и театров, и на широкие проспекты, набережные и бульвары выплеснется яркая, пестрая публика, которая будет на­слаждаться отдыхом, петь, танце­вать.

В эти часы настежь открыты две­ри домов, и жилые помещения сли­ваются с улицей. Тихо течет нето­ропливая беседа, светятся экраны телевизоров, и люди, сидящие в глубоких креслах и качалках, пере­кликаются со знакомыми, идущими по мостовой.

Первое, что поражает приезжего и надолго оставляет сильное и неизменное впечатление — это все­проникающее ощущение свободы. Той свободы, к которой народ стре­мился, которую завоевал столетней борьбой и которую, при необходи­мости, будет защищать до конца.

Все радиопередачи начинаются словами: «Говорит Куба, первая свободная территория Америки!..» Все публичные выступления конча­ются призывом: «Патриа о муэрте! Родина или смерть!»

Здесь повседневно живет дух ре­волюции, того революционного са­моотречения, которое превосходно описал Джек Лондон в своем «Мек­сиканце». Слово Революция пишет­ся с большой буквы. Каждый живет во имя Революции и ее побед. Каж­дый свободен в своих желаниях и действиях: работай, делай, что уме­ешь. Если мало того, что знаешь, — учись, тебе всегда помогут. Устал — отдохни, чтобы еще лучше работать для Свободы.

Лозунг революции «Надо из каждого человека сделать факел». Поэтому каждый работает с полной отдачей, зная, что его труд нужен для общего дела. Прекрасный обра­зец общества, в котором субъектив­ное совпадает с объективным. Ма-четёрос перевыполняют план рубки сахарного тростника; строители ста­раются строить быстрее и лучше; рабочие сельскохозяйственных ко­оперативов стремятся превзойти до­стигнутый уровень производства продуктов.

Растут кварталы новых жилых домов, современные школы, стади­оны и больницы. Возводятся корпу­са заводов, фабрик, животноводче­ских ферм, плотины водохранилищ. В отдаленные сельские и горные районы прокладываются благо­устроенные дороги.

Трудовой энтузиазм бьет ключом. Окончив свою работу, многие орга­низованными группами отправляются в порт помочь при разгрузке судов или в пригородный коопера­тив, чтобы досрочно убрать урожай кофе.

Ширится инициатива, возникают народные стройки, в социалистиче­ском соревновании выделяются пе­редовики и герои труда.

И все учатся. Кроме обычных школ, училищ, институтов и универ­ситетов существует великое множе­ство общеобразовательных и специ­альных классов, курсов и других учебных заведений, в которых мож­но получить нужный уровень подго­товки по разным вопросам.

Революционное правительство не жалеет средств на образование на­рода, на создание квалифицирован­ных кадров, ибо в этом один из за­логов освобождения от экономиче­ской отсталости. Почти все виды обучения бесплатны, во многих слу­чаях учащимся платят стипендию и освобождают от работы, если нуж­но — посылают учиться за границу.

Люди, которые еще вчера были бесправными, которым вход в луч­шие, населенные иностранцами и местной знатью кварталы города был запрещен, сегодня стали полно­ценными гражданами своей страны, перед ними открылись все дороги.

Поэтому так остро чувствуется одухотворенность трудовой и обще­ственной жизни, поэтому так впе­чатляет достоинство, с которым кре­олы, негры, мулаты и индейцы, со­ставляющие народ Кубы, строят свое настоящее и будущее, поэтому так велики успехи Кубы на социа­листическом пути.

Вкусив плоды освобождения, ку­бинский народ щедро несет идеи революции и свою помощь народам соседних стран, рвущимся из цепей рабства и колониальной зависи­мости.

Этот сладкий ветер свободы, эту самоотверженность и преданность идеалам революции, эту гордость достигнутым и готовность защи-щать свои завоевания до последней капли крови нельзя забыть так же, как нельзя забыть солнце и голубое небо Кубы.

* * *

Сердце Гаваны ее порт. Здесь переплелись история и современ­ность.

Закрывающие вход в бухту стены испанских крепостей; изъеденные временем камни монастыря святого Франциска; мраморные химеры фонтанов колониальной эпохи; уз­кие щели средневековых улиц с втиснутыми в них фундаментальны­ми зданиями банков, промышлен­ных и торговых компаний.

А над всем этим — жизнерадост­ный шум работы. Гудят моторы ле­бедок и подъемных кранов, звенят корабельные склянки, стучат буфе­рами вагоны, падают отрывистые слова команд.

У причалов теснятся десятки су­дов, плещут флаги на мачтах, и сверкающую гладь бухты режут снующие во всех направлениях лод­ки и катера.

Первые месяцы после победы на­родной власти, когда Соединенные Штаты Америки развернули эконо­мическую блокаду Кубы, порт был мертв. На помощь пришли суда Со­ветского Союза, потом корабли дру­гих социалистических и прогрессив­ных государств.

Сейчас гаванский порт по плану Совета Экономической Взаимопомо­щи ежедневно получает тысячи тонн грузов, которые отсюда расходятся по всей стране. Сахар, никель, ко­фе, фрукты, рыба и другие продук­ты народного хозяйства свободной Кубы экспортируются во многие страны Европы, Африки и Азии.

К порту прижался Старый город. В свое время он был окружен высокой каменной стеной, которая за­щищала население от нападений пиратов, рыскавших по американ­скому Средиземноморью в поисках добычи.