Герой Советского Союза политрук А. Павлов.

Захват финских противотанковых пушек

Это было в середине февраля. Мы наступали очень быстро и, заняв деревню Ляхде, вышли на опушку леса. Но едва углубились в лесную чащу, как натолкнулись на два блиндажа. Пришлось временно задержаться, окружить блиндажи, блокировать выходы и уничтожить засевшего в них противника.

Временная задержка дала возможность белофиннам закрепиться примерно в одном километре от блиндажей. Противник заминировал пригодный для прохода танков участок и установил по обочинам дороги противотанковые пушки. Замаскировавшись, финны поджидали подхода наших танков и пехоты.

Минные поля вынуждали танки двигаться вдоль дороги и таким образом подставлять себя под огонь противотанковых пушек. Белофинны подпустили нас на близкое расстояние и прямой наводкой открыли по танкам огонь бронебойными снарядами. Головной танк был подбит. Глубокий снег и отсутствие лыж лишили пехоту возможности взять пушки атакой. Несколько осколочных снарядов заставило нашу роту прильнуть к земле. Пехота залегла, танки остановились.

Я лежал на левой обочине дороги и вскоре метрах в шестидесяти от себя обнаружил замаскированную пушку. Оценив обстановку, я быстро принял решение. Левая сторона дороги, где я находился, не обстреливалась. Следовательно, можно было под прикрытием мелких насаждений удалиться на некоторое расстояние от дороги, попытаться обогнуть пушку с левого фланга и уничтожить прислугу.

Я бросился влево от дороги, пополз вперед. Затем изменил направление и выполз в тыл пушке. Теперь она находилась между мною и нашими танками. Ничто не могло помешать мне выполнить свой замысел. Среди грохота разрывов и ружейной стрельбы никто не различит одиночные выстрелы винтовки.

Спрятавшись за кустом, я быстро вскинул винтовку и тремя выстрелами уничтожил прислугу противотанковой пушки. Но на войне всегда надо быть настороже. Подкарауливая врага, сам можешь оказаться для него мишенью. Так и случилось. Неподалеку от себя я увидел финна. Он целился в меня. Я припал к земле. Пуля пролетела над головой. Тогда я вновь вскинул винтовку и нажал спусковой крючок. Финн больше не встал.

Теперь надо было во что бы то ни стало заставить замолчать вторую пушку. Заметив, что у дороги залегло несколько наших бойцов, я подполз к ним. Несколько минут, и вот уже наши гранаты летят в сторону пушки. Следом за гранатами бросились и мы сами.

Это было настолько неожиданно для финнов, что они растерялись. Пушка смолкла. Прислуга побежала в лес. И сразу поднялась наша пехота.

Не теряя времени, мы развернули обе пушки и остаток снарядов пустили по убегающим белофиннам. Затем стремительным броском заняли следующий рубеж — противотанковый ров, расчищая путь для развития дальнейшего наступления на станцию Кямяря.

А. Ежов.

Всегда с пехотой

Вплотную прижимаясь к разрывам своих снарядов, прорывая в снегу канавки, наши бойцы метр за метром упорно продвигались вперед. Батальон старшего лейтенанта Чекрачева находился в низине. Справа от нее белела высота, названная «Огурцом», влево шел ров, упирающийся в другую высоту. На «Огурце» — железобетонная долговременная огневая точка, на других участках — дерево-земляные укрепления, а впереди всего этого — минные поля, проволочные заграждения, завалы.

Пехотинцев поддерживал дивизион Героя Советского Союза старшего лейтенанта Большакова. Война сдружила Чекрачева и Большакова, они стали поистине неразлучны. Лишь иногда командир дивизиона вырывался немного вперед, чтобы «самому увидеть кое-что новое». После таких «вылазок» он еще энергичнее выполнял заявки своего друга.

Там, где недавно высилась темная стена леса, начали появляться большие просветы. Но Большаков знал, что враг залег в свои звериные норы, что он отсиживается до поры до времени. Стоит артиллерии прекратить огонь и пехоте пойти вперед, как белофинны выползут из блиндажей, застрочат из пулеметов, встретят наступающих перекрестным и кинжальным огнем. Значит, надо стрелять так, чтобы враг не мог снова подняться. И батареи все усиливали и усиливали огонь. От разрыва снарядов стонал вековой лес.

Герой Советского Союза старший лейтенант Н. Большаков (стр. 95)

— Ну, как, помогает? — обращался Большаков к Чекрачеву, закуривая очередную папиросу.

— Помогает! — отвечал командир батальона и добавлял: — Давай еще!

Смуглое, худощавое, чисто выбритое лицо комбата было спокойно. Он отличался поразительной выдержкой, умением быстро и точно оценивать обстановку, мгновенно принимать правильные решения.

Не уступая Чекрачеву в хладнокровии, Большаков радовал товарищей теплой шуткой.

— Дам, дам огонька! — говорил командир дивизиона и потирал раскрасневшиеся руки. Перчаток он не носил, его согревал, как он говорил полушутя, полусерьезно, «неукротимый боевой азарт».

Командир 6-й роты младший лейтенант Поляков, находившийся на правом фланге, сообщил, что расположенная напротив долговременная огневая точка подает признаки жизни.

Белофинны обосновались на выгодном рубеже и простреливают местность впереди и с флангов. Пехотинцы пробовали подойти к точке, да пока ничего не вышло.

Комбат передал сообщение Большакову, тот подал команду на батареи. Над вражеским дотом стали вздыматься столбы земли и снега.

— Ну, как? — справился через несколько минут Большаков.

— Живет, подлая!

Мгновенная тень пробежала по лицу командира дивизиона.

— Живет! — повторил он. — Не пронимает, значит. А ну, попробуем другим способом.

И связист стал передавать приказ:

— Командиру батареи младшему лейтенанту Балякину. Выкатить одно орудие на опушку леса и вести огонь прямой наводкой.

Не теряя ни минуты, артиллеристы подвезли орудие на лошадях, потом потащили его на руках. Дьявольски трудное было дело. Снег — по пояс, дороги нет, на каждом шагу — пни, сучья, сваленные деревья. Но политрук Кострикин, старшина Соловьев, младший командир Сергеев и другие старались в поте лица и вскоре установили гаубицу.

Наводчик Биличенко прильнул к панораме.

— Готово!

— Огонь!

Грохнул выстрел. Из ствола орудия вырвалось пламя. На высоте «Огурец», где находился дот, взвихрился снег.

— Теперь подействует! — рассмеялся Большаков.

— Да, похоже! — улыбнулся и командир батальона.

Бруствер окопа начали лизать пули. Противник ожесточился. Наши артиллеристы несли ему гибель, и он стремился предотвратить ее.

Люди в окопах еще плотнее пригнулись к земле, но наблюдение не прекратилось.

— Смотри, смотри, перебегают! — крикнул Чекрачев Большакову.

Белофинны действительно группами выскакивали из дота и бросались влево, в ров. Крепко досталось им от «гостинцев» Большакова.

Комбат кинулся к телефону и приказал:

— В атаку!

Командир 6-й роты Поляков мгновенно передал приказ взводам. Политрук Алексеев крикнул:

— Вперед, за нашу Родину!

Почти одновременно бойцы услышали голос красноармейца Голубева:

— Бежим, ребята! Бей врага!

Отделения поднимаются и, поддержанные шквальным огнем пулеметчиков, мчатся вперед. Командир дивизиона переносит огонь артиллерии на следующий рубеж. Вот, натолкнувшись на огонь, роты залегли. Однако всем ясно, что врагу нанесен чувствительный удар и сопротивляются лишь жалкие остатки его. Чекрачев снова командует:

— Вперед! Вперед!

Идут танки. Они рвут проволочные заграждения. За танками бегут, увязая в снегу, бойцы. Враг не выдерживает, пускается наутек. Его накрывает огонь дивизиона старшего лейтенанта Большакова, бьют красные пехотинцы. Они врываются в белофинские траншеи, перескакивают через трупы вражеских солдат, через поваленные снарядами деревья и бегут вперед, вперед.

В тот день стрелковый батальон старшего лейтенанта Чекрачева, круша и уничтожая врага, прошел несколько километров. Потом — небольшой перерыв. Надо подтянуть артиллерию, чтобы ее огнем снова прокладывать пехоте путь вперед. Штаб батальона разместился в просторной финской землянке. Иззябший и проголодавшийся Чекрачев приказывает принести обед.

Но короток отдых. Вернее, отдыха совсем нет. Уже получен приказ продолжать наступление. Проверив, все ли люди накормлены, Чекрачев созывает командиров и ставит пер.ед каждым очередную боевую задачу. А старший лейтенант Большаков передвигает дивизион на новые позиции.