С небес на землю — автостопом

Глава, записанная со слов Эли

Ровно в семь часов утра в моей квартире на Марксистской улице раздался наглый и уверенный дверной звонок. Сразу же ещё один... и ещё. Я проснулась и встать не захотела. Тогда… звонок затрезвонил так часто и бесцеремонно, что… я быстренько вскочила и приготовив для посетителя ругательную тираду – прошла по коридору и открыла входную дверь.

На пороге меня ждал мальчишка лет десяти – светловолосый и зеленоглазый. В форме почтальона и с почтовой сумкой на ремне.

— Тебе чего… мальчик? – хлопнула я глазками. Я ожидала дурака из ЖЭК, случайного алкаша, перепутавшего дверь, курьера с работы, в конце концов!.. Но… не вырядившегося юнца.

— Почта Советского Союза! – бойко ответил мальчишка.

— Что за хреновина! – я не стала разыгрывать из себя благочестивую дуру, и назвала вещи своими именами. – Какая, к дьяволу, почта?..

— Ты что, ледя, не проснулась? – встревожился пацан. — Та самая почта, которая доставляет письма, журналы и пенсии!

Оказалось, что малолетний клоун грамматически правильно выговаривает слова. Например, слово «что» — так и произносил — «что».

— Будем считать, что розыгрыш удался, — покивала я грозно.

Почтальон порылся в сумке и подал запечатанный конверт.

— Вот. Заказное!

И поскольку я не реагировала, а если реагировала – то совсем не так, как хотел гость – то он добавил нервно:

— Эй, ледя, отпусти-ка дверную ручку и возьми письмо! Ты не одна вообще-то… мне ещё сегодня в Уганду лететь. Автостопом, между прочим…

Я все-таки взяла письмо. Тут же нахальный юнец сунул мне ведомость и ручку:

— Распишись в получении.

Я насмешливо глянула на клоуна, не замечая его руки:

— Скажи-ка мне, кто именно тебя – маленького актера, нанял? И… зачем?..

— Блин, я что – похож на актера?.. – взбрыкнул вестник.

— Абсолютно! – заверила я.

— Это ещё почему? – удивился гонец.

— Не знаю как в Уганде, но в России почтальонами работают люди, достигшие как минимум 18-ти лет, — зевнула я. Когда рассказываешь очевидные вещи – всегда почему-то тянет спать.

— В какой-такой России?.. – открыл вестник недоумённый рот. – России нет, а есть Советский Союз. А?..

— Бэ! – усмехнулась я.

Мимо прошел милиционер – сосед с верхнего этажа. Радушно мне кивнул:

— Доброе утро, — и удалился.

Гонец погладил грустным взглядом российский шеврон на кителе, и пробормотал неохотно:

— Говорила мне Баба Яга, учи историю…

Он смущенно помял фуражку на голове и выдал:

— Признаю свой конфуз. Но… это не важно. Тебе надо расписаться в получении и передать письмо парню, что дрыхает в гостевой комнате.

Вестник вновь протянул ведомость и ручку. Тыкнул пальцем в бумагу.

Однако! Похоже, я тут совсем ни при делах! Очень интересно! Я тотчас же расписалась, где и было испрошено.

— Пока, ледя! – мальчишка подмигнул мне довольный. – Будешь у нас в деревне, захаживай. Ты симпотная!..

Он поправил сумку и заспешил вниз по лестнице.

Я закрыла дверь и обернулась. Моим глазам предстал отец Бориска – в семейных трусах и растерянный.

— Вы отдали прибор греха ему? – спросил священник без предисловий, кивнув на выход. – Как они выглядят – ангелы? Расскажите?..

 

Письмо Господа

Здорово, Борис. Объясняю. Последние десять лет за Московией присматривал один из моих сыновей по имени «дьявол». Это его вотчина. Я не влезал, дабы не давить, пусть мальчик привыкает к самостоятельности.

Однажды – за всего один день, я получил на него столько жалоб, сколько не получал за все годы. В день 17 августа 1998 года от Рождества Христова.[5] Тогда мне и пришлось вникнуть в русскую жизнь. И я понял, что теряю Московию. Я лишил дьявола власти и Сам занялся разбором тех дров, что мой сынок и наломал. Я уже почти всё сделал и тут… повстречался с тобой. А незадолго до сего – потерял апокриф. Прибор греха – иначе говоря. Встреча с тобой и потеря апокрифа – это две разные Случайности в одном и том же месте, никак друг с другом не связанные. Так получилось.

Не так просто разыскать человека в златоглавом городе, — даже для Меня. И вот пока я вёл твой розыск – ты увидел кой-какие грехи. Но. Я осознал в тебе честного и правильного священника – я всегда горжусь такими людьми, благо их не так уж и много. Мне понравились твои мысли и устремления, во время просмотров. И Я… хочу лично с тобой пообщаться. Жди меня в гости и приготовь кофе с сахарком. Бог.

 

П. С. Баба, у которой ты ночевал – хорошая баба.

 

Встреча с прошлым

Было 7 мая 2000 года.[6] Этот день стал началом новой Эпохи в России. К патриарху мне попасть не удалось. Точней, и не желалось… Ведь мне пришло известие, что… наш мэр внезапно сбежал за границу, боясь ареста, и все мои проблемы таким образом были решены. Однако проблемы меня уже и не касались. Как только я приехал домой – то был вызван к благочинному для… поздравлений! Оказывается, церковное начальство возвело меня в ранг протоирея и дало приход в храме Мартина Исповедника, в Москве – в самом центре города! А возвернувшись в Москву – я узнал, что… этот храм – тот самый, что я наблюдал из окна гостиницы. Сама же гостиница… её престарелый владелец вдруг собрался и уехал куда-то (говорили в монастырь), а отель завещал… Эле! Как наиболее подающей надежды работнице, к которой он испытывал отцовские чувства. То есть произошла череда чудес, всю полноту коих смогли оценить только я и бывшая портье. Через месяц мы обвенчались, а потом… у нас родился сын. Эля вела гостиницу, а я служил в храме. Жизнь текла тихо-мирно и по абсолютной благодати.

 

Как только я напечатал на компьютере слово «благодати» — в кабинет вбежал Ярослав.

— Папа, я хочу мяса! – заявил малец, заглядывая мне в глаза.

— Потерпи, сынок. Пасха через четыре дня, — попросил я с улыбкой.

— Но я хочу раньше!..

— Ярослав, не лезь к папе. Он работает, — в кабинете появилась моя жена Эля. С полным подносом в руке.

— Уже заканчиваю, — ответил я. — Литературный агент прислал электронное письмо. Завтра приедет, заберёт готовый вариант рукописи. Наконец-то придумал название – «Апокриф».

— Хорошее название, — покивала Эля. – Апокриф – греческое слово, в переводе означает «тайный».

— Люди сочтут историю вымыслом. Но книге более подходит жанр – мемуары.

Ярослав понял, что мясо не будет раньше, чем сказано, и разочарованно удалился.

— Ладно, пока… Вечером мы с Ванькой придём на службу.

Эля ловко составила с разноса – передо мной, — блюдце с мёдом, тарелку с сухариками, большую кружку чая. Промурлыкала:

— Твоему труду прочат статус бестселлера. Значит… много денег заработаем.

Она зашла сзади, обняла меня за шею. Я прижался к её руке бородой и ответил мягко:

— Эля, я сел за книгу не ради заработка... Я желаю донести знание о том, что Бог всеведущ и наблюдает за нами. За любым человеком, как бы высоко он не поднялся!

— Не вижу между нами противоречий, — усмехнулась Эля.

— Я хочу, дабы человек, вбирающий чтиво, — очищался посредством грязи! – выдал я страстно.

— Знаю, ты у меня самый умный и правильный, — Эля поцеловала мою щеку, и выпрямилась. — Только, Бориска, людям наплевать на глубину. Им главное подать грязь, и чем её больше – тем лучше!

— Если хотя бы один человек поймает благодать после чтения – то значит автор трудился не зря, — я мечтательно улыбнулся.

— Растлится после чтения гораздо больше, чем один, — произнесла матушка. – И вот это точно. Работай, дорогой…

Она ушла.

— Любой добрый поступок можно извратить во зло, — сказал я ей вслед. — И наоборот.

Я потянулся. Попил чаю и пожевал сухариков с мёдом. Потом встал и через окно полюбовался на пятиглавую церковь. Храм Мартина Исповедника.

Господь, действительно, не вникал в дела Московии как минимум 10 лет. Для понимания этого не нужно даже Его признания. То, что сотворил дьявол в 1990-е гг., не поддаётся разуму. Повальная нищета на фоне кучки жиреющих олигархов и их приспешников; дикий, бесконтрольный бандитизм; финансовые пирамиды, падение нравов…

Я воочию убедился, что пути Господни неисповедимы. Бог не желал проверять мою веру, внимать моим молитвам и составлять вместе со мной список смертных грехов... Ничего такого. Он просто-напросто апокриф потерял!

Я вернулся к столу с компьютером и склонился над клавиатурой. Быстренько соорудил подзаголовок: Послесловие. Немного подумал и начертал первую строчку:

«К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами!».

Я уловил боковым зрением, что кто-то вошел в кабинет. Этот «кто-то» оказался мужчиной высокого роста, проницательными очами, изящным жёстким ртом и гладко выбритым подбородком. Во рту тлела трубка.

— Меня зовут Бог, — сказал он с усмешкою. – И я приехал на беседу. Надеюсь, ты припас кофе с сахарком?.. Разговор будет долгим.

Послесловие

К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами! Из-за руля прямо-таки выпрыгнул Бог. Оставив дверку открытой, а мотор включенным – он легко проскочил двор и крыльцо… Вбежал в библиотеку, натужно кряхтя – отодвинул пустой стеллаж… Распахнул тюремную дверцу! На тюремной лавке лежал детский скелет, — белый как первый снег, и неподвижный. Лицо было повернуто к окошечку под потолком. Лишь слабенькое подрагивание плеч выдавало в нём принадлежность к живому человеку.

— Сын, — негромко позвал Бог от порога.

Скелет чуть пошевелился, поворачивая истомленное чело к выходу.

— Сын, — повторил Бог. – Нельзя… без дьявола — никак! Так сказал человек с чистым сердцем…

На лице сына дрогнул мускул, затем второй… Он заворочался на лавке, приподнимаясь.

Бог крикнул, да так, что задрожали стены:

— Езжай в Москву, дьявол! Так будет лучше… Наверняка. – Он кивнул и ушел прочь.

Сын сел на лавке, опираясь об неё слабыми руками. Неуклюже… встал. И, пошатываясь, направился к выходу.

 

2019

«Золотая конина» (повесть)

Древняя находка

— Аха-ха-ха! – возникло в реке эхо и заметалось между косогорами. Эхо случилось десятого августа, вне цивилизации. Солнце как раз склонялось к горизонту. А в неширокой речке плескалась парочка парней. Студенты из археологической экспедиции:

Михайло Васильевич Светоч – юноша, имеющий профессорский вид, гораздо разумный на науки. Закомплексованный очкарик, что боится девушек.

Джордж (он же Георгий) Гейзер – огненный юнец без комплексов, на всё смотрящий через сексуальную призму.

Классическая пара: ботаник и гремучая смесь! Ребята были лучшими фрэндами уже целых 20 лет, с самого детского сада! Именно благодаря разности характеров им удалось не только стать друзьями, но и сохранить дружбу.

— Э-ге-гей! – вновь крикнул Джордж, взбивая воду ладошками и задрав глаза ввысь. – Тра-та-тушки!

— …ей… ушки… йушки… — поддакивало эхо.

Насладившись эхом, Гейзер опустил голову от неба, и… недоуменно оглядел гладь реки:

— Михайло Васильевич, ты где?..

— Ужин через десять минут! – донеслось с берега. – Тебя ждать?

Ботаник уже стоял на берегу и отжимал плавки.

— Ждать, — Джордж скоренько пошагал к берегу. Ужин – это главный праздник в археологической экспедиции! Также как завтрак, обед и полдник! Тяжелый физический труд, постоянный свежий воздух, полуголые студентки – всё это возбуждает аппетит. Не на шутку. Каждый участник экспедиции всегда хочет есть, и поскольку в сельский магазин не нагуляешься – то приходится питать живот в строго определенные регламентом часы.

Гейзер почти вышел на берег, но в полуметре от него… вскрикнул, заплясал на одной ноге!

Светоч щёлкнул резинкой трусов, надел очки с круглыми линзами, спросил равнодушно:

— Ногу ушиб, да?

— Заметно? – простонал Гейзер, кривясь от боли. Он наклонился и достал из-под воды  увесистый булыжник – причину своей боли.

— Сволочь! – обругал камень Джордж. И с размахом его швырнул! Булыжник описал в воздухе небольшую траекторию, и врезался в обрыв!

Гейзер, прихрамывая, вышел на берег, сел на песок, и разглядел большой палец на ноге. Палец хорошо вспух!

— Уууу! – поцокал Джордж языком. – Вряд ли я теперь работник на раскопе. На кухню дежурным проситься? Как думаешь, Михайло Васильевич? – он покосился вбок.

Фрэнда Гейзер не увидел. А от косогора раздался жизнерадостный голос:

— Георгий, иди-ка сюда! Кажется, благодаря твоей ушибленной ноге, мы нашли золото!

— Золото! – подскочил Джордж, забыв про ногу. Гейзер прямо-таки подбежал к обрыву – на всех парах!

Светоч стоял возле места, куда стукнулся камень. Под ногами кучка осыпавшейся глины. Камень ударил в косогор, от удара глина и осыпалась, обнажив кусок монолитной болванки, тусклого жёлтого цвета, с утолщением на конце. 12-ти сантиметров в диаметре, длиной столько же!

Вероятно, раньше речка была рекой, но постепенно мелела, все более отдавая территорию берегу. Косогор – часть берега, что со временем ветшал и рушился, обнажая все новые и новые свои глубинные пласты. Вместе с предметами там скрытыми… Закон природы.

— Это золото! – возбужденно прыгал Светоч. – Так сразу не скажешь, конечно… пятьсот, а то и больше, лет во влажной почве – приличный срок... Но это золото, ручаюсь!.. Только что за изделие, не ясно!

Гейзер основательно провёл пальцами по желтому монолиту, сметая глиняную пыль. Исследовал болванку опытными пальцами, привыкшими тонко ощущать чувствительное женское тело… и уверенно заявил:

— Я скажу, что за изделие! Это то самое, о чём профессор рассказывал намедни ночью.

— Да ладно! – поразился Светоч. – Я не верю в легенды, а рассказ профессора – легенда.

— Общий вес легенды, которую мы сейчас трогаем…  тонны полторы, — усмехнулся Гейзер. — Кажется, у Шера звучала такая цифра?..

 

Копыто торчало в косогоре примерно так. Рисунок: Ирина Ангелова.

 

***

— …И вот хан Батый из награбленного золота отлил двух коней в натуральную величину! Дабы доказать всему миру своё могущество, богатство и значимость, — рассказывал профессор намедни ночью. — Этих коней он поставил у ворот своей столицы – Сарай-Бату.

Профессор Шер представлял собою 44-летнего мужчину. Черные усы, очки с прямоугольными линзами, взгляд с грустной искринкой. Он сидел у ярко пылающего костра, пыхая трубкой. Рядом расположился десяток студентов-археологов, а на огне, на двух рогатинах, висело ведро с чаем!

— Ханы смертны. В положенный срок Батый умер, власть в Орде перешла к его младшему брату Берке. Он воздвиг новую столицу и назвал её Сарай-Берке... – профессор затянулся последний раз и стал выбивать трубку о землю. – Данный город находится в пяти километрах от нас. Как известно…

— Там всё давно уже выкопали! – с важностью сказала отличница Люся.

— Московские и французские археологи! – с превосходством дополнила отличница Лада.

— Поэтому удел провинциальных археологов – копать курганы-могильники, — грустно вздохнул Тимофей Рыжиков.

— Коих в окрестностях тьма, — авторитетно поддержал Гриша Масленкин.

Длинный Вася молча переводил рыбий взор туда-сюда. Олесия Магнитсон и Настя Тихонова вполголоса шушукались.

 — Не съезжайте с темы! – вознегодовала Томочка Любимая. Ехидная особь женского пола! И спросила с придыханием: — Профессор, а что было дальше с золотыми конями?

Шер снял очки, потёр утомлённые глаза, вновь надел. Начал набивать очередную трубку.

— Берке перевёз золотых коней в свою столицу. Шло время, менялись правители, кони переходили от одного хана к другому… Когда скончался хан Мамай, то его погребли под стенами Сарай-Берке, а в могилу опустили одного коня. Через несколько лет полчища Тамерлана разгромили город. Конь из могилы бесследно исчез.

— А вторая конина? – зачарованно спросил Джордж Гейзер.

Профессор прикурил от головни, с удовольствием пыхнул. Потом с улыбкой оглядел студентов.

— Судьба второго коня немного драматичней. В год смерти Мамая отряд русских головорезов напал на Сарай-Берке. Русские отлично пограбили! В числе трофеев унесли и золотого коня, которого сдернули с его постамента у ворот!.. Монголы очухались, собрали армию и устроили погоню. Поняв, что им не удрать, русские утопили коня в реке, что встретилась на пути. Возможно в той самой, что течет рядом с нашим лагерем... А сами приняли бой. И всё до единого там погибли. И… унесли в небытие тайну клада.

У костра наступила глубокомысленная тишина.

— Сколько мог весить один такой конь? – деловито спросил Михайло Светоч.

— Тонны полторы или около того, — пожал плечами профессор. – Однако, золотые кони Батыя, не более, чем красивая легенда. Миф, если хотите, народный фольклор.

 

***

— Да иди ты! – Светоч ошалело взглянул на Гейзера, потом потрогал монолитную болванку, торчащую из косогора: – Значит, это копыто и конь зарыт здесь… Это же грандиозное открытие! Если эта твоя гипотеза верна… а эта твоя гипотеза верна, то… надо идти быстрее к профессору и всё рассказать! Других участников экспедиции будет глодать вечная зависть! И не только их! Вероятно, коня искали, несмотря на его легендарность. А открылась находка нам!

Гейзер прослушал речь друга со снисходительным видом, и внушительно произнёс:

— Золото открылось нам, Михайло Васильевич. В этом ты прав! Только не прав по поводу его судьбы! А судьба золоту светит одна — владеть металлом будем мы. Двое – ты и я!

— Конь – наследие государства! – не согласился Светоч. — Умолчав о нём, мы совершим уголовное преступлени...

— Хаааа! – прямо в лицо Светочу рассмеялся Гейзер. – Вот скажи-ка мне, что такое государство? Давай-давай!

— Нууу, — озадаченно протянул очкарик. — Государство – это политическая организация общества во главе с правительством и его органами, с помощью которых…

— Государство — это кодла жадных чуваков, грабящих тебя и меня! – перебил Гейзер. —  Так было, есть и будет. Если мы сообщим о животном, его оттортают в столицу, где оно просто исчезнет. Бесследно, типа как другая конина из могилы Мамая. На голову чиновники срубят себе виллы, ноги станут яхтами, туловище… тупо банковским счётом!

— Вполне, что золотого коня поставят всё же в музей, — задумчиво изрек Светоч. – И тогда… нам с тобой дадут прибавку к стипендии!

— Или не дадут! – усмехнулся Гейзер. – Ученые будут конину изучать, публика глазеть. И те, и те будут стараться умыкнуть по кусочку.

— А на скрижалях истории будет отбито, что реликт отрыл профессор Шер, — с печалью сказал Светоч. – Про нас никто и не узнает… — Михайло решительно повел узкими плечами: — Командуй, Георгий!

Гейзер удовлетворенно кивнул и направился к своей одежде, чуть прихрамывая. На ходу подытожив:

— Надо придумать план по незаметной доставке лошади в цивилизацию.

— Это конь, Георгий! – крикнул Светоч в спину фрэнду. — Профессор сказал, что Батый отлил коня!

— А есть разница?.. – озадачился Джордж, остановившись.

— Вообще-то, да! – воодушевленно воскликнул очкарик.

Гейзер вернулся к косогору, вплотную подошел к Светочу. С непривычно серьёзным выражением лица. И сказал, чуть с запинкой, подбирая слова:

— Такой момент, Михайло Васильевич… Монголы отлили конягу. И я не думаю, что они отлили коняге и половые признаки! И… пусть каждый… называет конягу так, как желает. Если тебе нравится слово «конь», то называй «конь». Мне… мне фиолетово, как называть этот кусок Аурума, зарытый на берегу этой реки! И я его назвал лошадью только потому, что мне надо было его как-то назвать! И первое название, которое дёрнуло сейчас мой язык, было слово «лошадь»! Надеюсь, данную тему мы прояснили раз и навсегда?

Михайло смотрел на лучшего фрэнда сквозь свои круглые очки, даже не мигая. Потом невозмутимо произнес:

— Хорошо. Только вот… стоит ли говорить столько слов по поводу пустяка?.. – Он иронично подмигнул.

— Для тебя полторы тонны золота – пустяки?.. Правда?.. – улыбка Гейзера нисколько не напоминала улыбку. — А вот для меня полторы тонны золота – не пустяки!.. Представляешь!

Джордж хлопнул фрэнда по плечу, отошел к своей одежде и начал одеваться. Михайло строго смотрел вслед, от иронии на лице не осталось ни капли!

 

Как взять клад

Лагерь представлял из себя прямоугольную площадку площадью около двухсот метров. Повдоль одной стороны прямоугольника стояло десять палаток, такого среднего размера. Напротив палаток — место для лопат-ломов-топоров.

Палатка профессора, похожая высотой и формой на небольшой шатёр, возвышалась особняком. Она стояла так, что из неё отлично просматривался весь лагерь!

Напротив профессорской палатки – костровище. Включало в себя собственно костер, который денно и нощно поддерживали дежурные по кухне. Дежурных археологи назначали сами, по принципу очередности. Также здесь была посуда – для личного пользования и общественная, где варили еду. А ещё стоял трёхметровый, обеденный, дощатый, грубо сколоченный стол, врытый в землю!

 

Схематичные дислокации в лагере. Рисунок: Ирина Ангелова.

 

После сытного ужина археологи затеяли карточную игру в подкидного дурака. Дежурные Люся и Лада мыли ведро из-под чая и участия в игре не принимали. К слову, отличницы не одобряли карточных игр, даже самых безобидных. Джордж и Михайло отошли в сторонку и, делая вид, что просто кушают ириски, обменялись несколькими репликами. Они действительно съели по конфетке и Гейзер попросил Светоча его немного подождать. Джордж только…

— Я только удовлетворю позывы своей задницы, а потом сядем и основательно пораскинем мозгами. Как дальше быть с золотом. Хорошо?

— Попы, — странно отреагировал Михайло.

— Ч-что?

— Нуу… нужно говорить – попа или анальный проход, — пояснил ботаник. — То слово, которым ты обозначил часть своего тела, не совсем этично и грубо.

Гейзер озадаченно нахмурился.

— Хмм… Не ведаю, что у тебя, Михайло Васильевич, находится под спиной, но у меня там задница! И тебе нужно запомнить — как задницу не обзови, она всё равно останется задницей и ничем иным!..

Джордж отошел в кусты, обронив напоследок:

— Буду через десять минут!

Михайло повернулся и… почувствовал на себе пристальный женский взгляд! Повернул голову и увидел Олесию Магнитсон. Девушка стояла в другом конце лагеря, дабы не привлекать к себе внимания археологов. И манила Светоча нежным пальчиком к себе.

— Пойдём к тебе в палатку, — почти телепатически услышал Михайло её ласковый голос.

 

***

Гейзер положил лопух на желтую кучку, встал, натянул штаны, почесал зад и пошёл по тропке к лагерю.

На порядком истоптанной траве проступали буквы: «Г. Д.!». Восклицательный знак осталось выложить наполовину!

 

Джордж вернулся в лагерь и увидел здесь ту же самую картину, как и перед своим уходом. Время на природе течет неспешно, и мало что меняется. Это в городе, идя в магазин – ты видишь целую машину, а идя из магазина – машину разбитую. Чем меньше рядом цивилизации – тем меньше рядом перемен!

Дежурные Люся и Лада всё мыли посуду, только уже ведро из-под каши. Археологи за столом всё играли в карты. Вот только Светоча не наблюдалось.

— Михайло Васильевич! Ты куда ушел? Отзовись! – крикнул Гейзер во весь голос.

— Тише, Джордж, — пожурил Гриша Масленкин. – Михайло Васильич уединился в палатке с Олесией.

— Наконец-то решился потерять невинность!.. – поддержал Тимофей Рыжиков.

— Ага! – ехидным смехом прыснула Томочка Любимая.

Длинный Вася переводил рыбий взор туда-сюда.

— Вы что, не рады за Светоча? – неожиданно сказала Настя Тихонова. Она демонстративно встала и отошла, бросив свои карты.

Гейзер как само собой разумеющееся воспринял все реакции археологов, но реакция Насти его удивила. И заинтересовала, вот удобный повод с нею поболтать. Просто поболтать. Эх, если б не срочное дело, связанное с золотом!.. Нужен Светоч, а Настя подождет.

 

***

Михайло Васильевич Светоч, впервые в жизни, сосредоточенно совершал телодвижения, необходимые для продолжения рода человеческого! Очки с круглыми стеклами лежали на женских трусиках — невдалеке. Под Светочем сладко стонала Олесия Магнитсон. Топик девушки был задран к подбородку, груди свободно подпрыгивали при каждом движении.

Рядом раздался деликатный кашель.

Светоч немедленно остановил фрикции. Олесия страстно схватила его за бока:

— Давай-давай, Миша! Ну ты чего?!..

Светоч, близоруко щурясь, смотрел вбок. Олесия тоже посмотрела вбок. В полуметре от любовной парочки, на коленях, сидел Гейзер. Он сказал просто, подчеркнуто обращаясь к Светочу:

— Я уже целых пять минут сижу. Жду, когда ты закончишь.

— Ты, Гейзер, совсем спятил! – визгливо крикнула Олесия. – Слезай, чего разлёгся! – пихнула очкарика. Тот неловко сполз с девушки, подхватил очки. Дужки запутались в кружевах трусиков.

Олесия натянула топик, оправила юбку, метнулась к выходу, прошипев:

— Скотина ты, Джордж!

Светоч разъединил дужки и кружева, надел очки, потом натянул спущенные трико. И кротко сказал:

— Ты испортил наши с Олесией отношения. Надеюсь, ты это понимаешь и тебе стыдно. Просвещаю, я хочу на ней жениться!

— Да ладно? – усмехнулся Гейзер. – На Леське? И когда же ты принял такое решение? За те полчаса, что мы не виделись?

— Ещё год назад, — с превосходством ответил Светоч. — Олесия мне давно нравилась, просто не знал, как к ней подступиться.

— Просто подошёл бы и предложил переспать, — просветил Гейзер. – Что у Леськи отличная давалка, знает половина исторического факультета!

— Ч-что?.. Ты мне ничего об этом не говорил!

— Ты ведь не спрашивал, я и не говорил, — озадачился Гейзер. – И ещё я думал, что ты в курсе.

— Я не в курсе, — погрустнел ботаник.

— Зато теперь… в курсе, — утешил Гейзер. – Леська, видно, совсем оголодала на раскопках. Даже на такого, как ты, кидается!

— Что ты имеешь в виду? – насторожился Светоч.

Гейзер немного смутился. Полез в карман за ириской. Ничего не ответил.

— Что, блин?! – наезжал Михайло, расправив узкие плечи. – Что хотел сказать?..

Гейзер прожевал конфетку, с наслаждением прикрыв глаза. Потом резко глаза открыл и задушевно ответил:

— Я хочу сказать, что… как ты можешь спокойно прыгать на дефке [7], когда невдалеке лежит золотая лошадь весом в полторы тонны! И знаем о ней только мы. К нашему взаимному счастью я не занимался ерундой, и мой мозг усиленно работал. В голову пришли мысли и я хочу поделиться ими с тобой!

Очкарик вытащил у фрэнда из кармана ириску, основательно зажевал. Всучил Джорджу фантик и заметил:

— Нельзя коня оставлять здесь долго. Его ещё найдут! Восемьсот лет золото лежало в земле, но сейчас, похоже, настал момент находок.

Джордж раскрыл полы палатки и выкинул фантик. Светоч успокоил нервы и готов к диалогу. Вперёд!

— Надо отдербанить копыто, что торчит из косогора. Оно слишком бросается в глаза. Встаёт тактический вопрос – как это сделать? – спросил Джордж. И сам же и ответил:

— Можно взять кувалду и бить по копыту до тех пор, пока оно не отломится!

— Золото – мягкий металл, — выдал справку Светоч. – Он не ломается, а гнётся.

— Чёрт! Тогда… я придумал отпилить ногу. Только у нас нет ножовки по металлу.

— Зато есть у профессора, — просветил ботаник.

— Отлично! Надо украсть инструмент.

— Не надо. Профессор даст по моей просьбе. Навру ему чего-нибудь…

— Договорились, — кивнул Гейзер. – Ночью произведем отпил. Золотое копыто спрячем в вещах. Стену косогора, где лежит основная туша, заделаем мокрой глиной. А потом… надо отпроситься у профессора домой, типа заболели.

— Экспедиция и так уедет домой, — поправил Светоч. – В течение пары дней. Поэтому не вижу причин для лишних сложностей…

— Как это? – удивился Гейзер. – Нам ещё неделю здесь париться. Курган выкопан только наполовину, а пока не отроем его весь… и не вскроем там могилу монголо-татарина… ни шагу в город!

— Положись на меня? – попросил Светоч. – Через пару дней экспедиция уедет в город, я гарантирую!

Джордж испытующе глянул на очкарика. Светоч не похож на парня, который может что-либо гарантировать. Кроме гарантии положительной отметки в зачетке. Если, конечно, ты у него списал ответ на билет. Однако золото меняет не только людей, но и отличников… К тому же, Михайло Васильевич хлипок внешне, да крепок внутренне. Самые продуманные парни – это ботаники, на самом то деле!

— ОК, — решился доверить своей интуиции Гейзер. – Мы увозим копыто в Астрахань! Там золото продаём дельцу, который не задаёт вопросов. На вырученные деньги покупаем тачку, приезжаем, пилим коня бензорезом. Всё так?

— Всё так, — подтвердил очкарик. Рука нечаянно тронула трусики, позабытые Олесией… медленно сжала. Мысль перестроилась на другую волну.

— До ночи! – подмигнул Гейзер, намереваясь вылезти из палатки.

— Постой! – попросил Светоч, тиская кружева. И быстро спросил: — Ты Олесию… любил?

Гейзер захотел соврать, но понял, что врать в итоге не хочется.

— Нет, — вымолвил Джордж с неохотой. – Мы с Леськой лютые враги.

«С тех самых пор, как она Гейзеру отказала! Единственная из тех, у кого он просил. Весомый повод, чтобы записать девушку во враги!» — шепнула совесть Джорджа. Но мысли совести будет озвучивать только психически больной. Даже лучшему фрэнду…

— Сегодня Олесия второй раз меня заметила! — поделился радостью Светоч. – За всё время знакомства…

— А первый раз когда? – без интереса спросил Гейзер.

— В прошлом году! Спросила годы правления Ивана Калиты!

Джордж отбросил дурацкие мысли о своей мужской несостоятельности. Ухмыльнулся в своей манере:

— Если бы я страдал из-за каждой дефки, то давно бы наложил на себя руки! – он вышел из палатки.

— Ты легко относишься к половым связям, — пробормотал Светоч. — А я девственность берёг именно для жены.

 

Досадная случайность

Окрестности окутала ночь, луна стояла во второй четверти.

Даша открыла калитку своей усадьбы, и выкатила за ограду велосипед. Легко прыгнула на сиденье и методично закрутила ногами педали. Поехав сначала по неширокой сельской улочке – мимо магазина, потом свернув к бескрайним полям.

За Дашей пристально наблюдала баба Васа – соседка. Проводив женщину плотоядным от любопытства взором – Васа намылилась бежать к подружкам, дабы поделиться…

— Девчёнки, а Дашка-та опять ныне укатила к своему ентому хахалю! – обычно так начинался рассказ Васы.

Но Васа вовремя вспомнила, что ночью деревенские старухи спят. Это ей приспичило проверить свеклу на предмет целости от местной алкашни! И Васа отложила свои побегушки до утра.

Примерно в это же время, в лагере археологов, из своей палатки вылез профессор. Воровато оглядевшись и никого не заметив… повернулся спиной к ряду палаток, задвигал руками. И стал писить!

Облегчившись, Шер постоял ещё немного, задрав голову к звёздному небу.

— Эх, красота! – сказал негромко.

Взглянул на наручные часы и направился к леску. Из чьей-то палатки за ним наблюдали чьи-то глаза.

 

***

— Мы похожи на Балаганова и Паниковского, — вымолвил Светоч, жуя ириску.

— Они пилили чугунные гири. А чугун легче поддаётся пилке. Поверь. Золото очень вязкий металл, так тяжко идёт! – Гейзер пыхтел и плевался, юзая ножовкой по конской ноге. Золотые опилки мелкой струйкой сыпались в полиэтиленовый пакет, предусмотрительно положенный на землю – под местом отпила.

Берег реки обнимала всё та же ночь, лунный свет немного освещал сцену. Пространство рядом с косогором наполнял «жужжащий» звук распиливаемого металла. Негромкий и внятный.

— Давай-ка теперь ты, — Джордж отставил ножовку. Отошел в сторонку, вдыхая воздух полной грудью. Михайло взял одной рукой инструмент за ручку, а другой рукой обхватил ножовку сверху. И начал пилить!

— Профессор спрашивал, зачем ножовка? – обронил Гейзер.

— Да, — ответил очкарик. — Я сказал, что остриё лопаты постоянно загибается, решил его отпилить.

— И Шер поверил? – не поверил Джордж. – Знаешь, сделать это с лопатой почти нереально. Лучше отломать.

— Не знаю, поверил он или нет. Но он дал ножовку. Что нам и требовалось. Не так ли?

Летом ночи короткие, а толщина золотой конской ноги имеет свойство заканчиваться. Металлический скрежет прервался, когда на небосклоне показалось красное солнце.

— Часа три пилили, — заметил Гейзер.

Друзья заделали место отпила мокрой глиной (из косогора торчало продолжение ноги 3-х см длиной), взяли пакет с опилками и собственно копыто. И потихоньку направились к лагерю. Светоч осторожно выглянул из-за деревьев, оглядел досыпающую последний часик поляну с палатками. И прошептал:

— Все дрыхнут, вперёд, — он сделал два шага к лагерю. На интуиции не уловив за собой шагов фрэнда – обернулся. Недоуменно вскинул брови. — Георгий?

— Ты где?..

Не одному тебе внезапно исчезать, ботаник! А тишина нам не отвечает, как известно. Очкарик поспешно шагнул назад, тиская пакет с золотыми опилками и ножовку.

— Ау, Георгий!

Из-за ближайшего куста раздалось пуканье и голос Джорджа:

— Ну, чего орёшь? Погоди минутку.

Светоч чуть прогнулся в сторону, увидел голову присевшего Гейзера:

— Посмотри лопушок, я поблизости все вырвал, — попросил лучший фрэнд.

— В таких делах я не помощник, — отказался очкарик. – Увидимся, — он повернулся и отошел к лагерю.

— Эй! А если я больной попрошу стакан воды? Тоже не подашь! – возмутился Джордж.

— Сравнил, — донеслось с тропки. – Воду для болящего и анус засранца.

— Заметь, богатого засранца, — проворчал Гейзер. И поднялся, осматриваясь в поисках лопушка.

 

***

Палатка профессора была такой высокой, что позволяла стоять человеку в полный рост! Если гость желал постоять или не смел сесть. Сам хозяин палатки обычно сидел, поджав по-турецки ноги. Этим утром тоже. Шер приземлил заднее место на подушечку-думку и вносил записи в «Полевой журнал». Тетрадь покоилась на планшете, а планшет на скрещенных коленях ученого. Снаружи послышался ищущий голос:

— Виталий Степаныч, вы дома?

— Заходи, Михаил.

В палатке появился Светоч. Не сел, а с порога подал ножовку:

— Возвращаю.

Профессор взял инструмент и положил его рядом с собой.

— Виталий Степаныч… — начал, помявшись, Светоч. – Студенты… они хотят домой… Ну, измотали полевые условия! Это я с вами не первый год, а ребята… с непривычки.

Взрослый ботаник молча смотрел на юного ботаника.

— В общем, ребята готовы ударно поработать сегодня, во имя Науки. Сделав тройную норму. Чтобы с чистой совестью укатить домой не позднее, чем послезавтра. Вот как-то так…

Повисла тягостная пауза.

Профессор, не мигая, смотрел на студента. В глазах плавала легкая досада. Дурацкий человеческий фактор, зачастую, увлекшись любимым делом, мы забываем, что люди имеют обыкновение уставать. Подростки не люди, они хуже.

Студент, помаргивая, смотрел на профессора. На губах повисла невинная улыбка гонца, передающего коллективную просьбу.

— Михаил, назначаю тебя старшим на сегодняшний день, — наконец, вымолвил Шер. – Последний день экспедиции. Сейчас я задержусь, что делать на раскопе – ты знаешь.

— Ура! – воскликнул Светоч. – То есть… я всё понял, — очкарик поспешно вышел вон из палатки-шатра.

Шер немного удивленно посмотрел ему в спину и вновь склонился над записями.

А Светоч направился к костровищу, мимо ряда студенческих палаток.

— Стой! – из своей палатки вылез Джордж. Дальше двинулись вместе.

— Отдал?

— Да.

— А он?

— Взял.

Костровище включало в себя собственно костер, посуду и длинный обеденный стол, врытый в землю! Поварихой сегодня была Настя Тихонова, а помогал ей длинный Вася с рыбьим взором. Возле костра стояла общественная посуда с завтраком (казан с кашей и ведро