Проституция как вид девиантного поведения

Прежде чем начинать разговор именно о проституции, как об одном из видов девиантного поведения, нужно обратиться к определению самого девиантного поведения.

Социальные девиации (кризисы, войны, революции и т.п.), подобно флуктуациям неживой материи и мутациям живой, служат необходимым механизмом изменений (как эволюционных, так и инволюционных). “Позитивные” девиации (мутации) способствуют развитию системы (повышению уровня организованности, накоплению информации, снижению энтропии). “Негативные” девиации (мутации) ведут к деградации системы (снижению уровня организованности, потере информации, росту энтропии).

Социальные девиации реализуются через девиантное поведение индивидов, социальных групп.

Чрезвычайно важной и теоретически мало разработанной является проблема “двойственной оценки девиаций”. Она возникает как следствие неоднозначных исходных понятий “норма” и “социальная норма”.

“Естественная”, адаптационная норма - это допустимые пределы структурных и функциональных изменений, при которых обеспечивается сохранность объекта и не возникает препятствий для его развития.

Социальная норма определяет исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности индивидов, социальных групп, социальных организаций.

Социальная норма может соответствовать объективным закономерностям существования и развития общества (отражать, выражать их) и тогда она является “естественной”, адаптационной. Но социальная норма может быть результатом искаженных (мифологизированных, идеологизированных и т.п.) представлений об “интересах” общества и его закономерностях. И тогда социальная норма не является адаптационной. Напротив, следование таким нормам “вредно” для общества, угрожает его благополучию, а то и существованию.

Эти нормы объективно “девиантны” (по отношению к “естественной”, адаптационной норме развития), а отклонения от “девиантных” норм - нормальны, естественны, помогают обществу выжить или развиваться, хотя носители таких “отклонений” будут преследоваться “нормальным обществом” (азбучные примеры - Сократ, Коперник, Бруно и несть им числа).

Социология девиантного поведения и социального контроля (девиантология) исходит обычно из оппозиции “социальная норма - девиантное (нормонарушающее) поведение”, не зависимо от “правильности”, “естественности”, адаптационности социальных норм. В этом есть определенный гносеологический смысл: кто может “верно” судить, какая конкретная социальная норма данного общества в определенное время объективно “полезна”, адаптационна, а какая - нет?

Но при анализе социальных девиаций, различных форм девиантного поведения, стратегии и тактики социального контроля приходится вновь и вновь обращаться к проблеме “двойственной оценки девиаций”.

Иначе будут совершенно непонятны дискуссии о легализации или запрете абортов, о легализации или запрете марихуаны, доводы за и против смертной казни, о легализации или полном запрете интересующей нас проституции или иных мер социального контроля.[1]

Итак, что же такое проституция? Что бы более полноценно ответить на этот вопрос, нужно обрисовать картину исторического развития этого явления.

Как известно, термин «проституция» происходит от латинского слова prosti-tuere — «выставляться публично». Первую научную работу на данную тему опубликовал в 1836 г. в Париже А. Паран-Дюшатле. С тех пор под проституцией понимается такая форма внебрачных сексуальных отношений, которая не основывается на личной склонности или чувственном влечении, при этом для одной из сторон (женщины) важным стимулом является заработок. Иногда, правда, акценты смещаются. Например, современный немецкий справочник «Югендлексикон» (Лейпциг) дает следующее определение: «Проституция — сексуальная связь за плату. Тем самым половой акт сводится к чисто телесному процессу между партнерами, лишенному духовности». Между двумя частями этого определения стоит «тем самым». Казалось бы, невинная синтаксическая конструкция. Однако она существенно меняет дело. Если упомянутым термином обозначить все сексуальные контакты, сопровождающиеся подношением женщине ценного вознаграждения, то, как справедливо отметил американский сексолог А. Кинзи, невозможно будет отделить проституцию от отношений между супругами. Строго говоря, хотя обе характеристики необходимы, все же определяющая — мера духовно-эмоциональной вовлеченности в сексуальные отношения. В этом случае «вознаграждение» приобретает многозначный статус.

По словам русского ученого В. Тарновского, проститутка всегда готова «продать свои ласки первому предлагающему цену»; в отличие от нее страстная женщина часто меняет свои привязанности, «но всегда искренне, без обманами расчета на выгоду». Для первой половой акт — средство, для второй — цель.[2]

Прежде всего, в истории проституции мы различаем три основных этапа:

- эпоха проституции гостеприимства, т.е. уступление под более или менее благовидным предлогом, женщины-рабыни гостю, которого случай приводит в хижину первобытного человека.

- эпоха священной проституции, которая возникла на почве суеверных представлений и грубых страстей азиатских народов.

- эпоха легальной проституции, которая во имя физической гигиены и морали мирится и санкционирует любострастную торговлю человеческим телом.

Указанное деление проституции на три периода принято всеми авторами, писавшими историю этого института.

Термин «проституция» впервые появился в Древней Греции в 6 в. до н.э. для обозначения женщин, сексуальные услуги которых можно было легально купить в публичных домах. Реформы афинского законодателя Солона впервые узаконили публичные дома (диктерионы). Работавших в них женщин называли «prostasai», т.е. женщинами для продажи. От этого слова в дальнейшем возникло римское «prostare», обозначавшее «продаваться публично». В средние века термин «проституция» был забыт, но вновь вошел в западноевропейскую культуру в конце 18 в.

В Древнем Риме большинство проституток были рабынями и содержались в многочисленных борделях, которые рассматривались как средство поддерживать чистоту семейной жизни. В Римской империи куртизанки имели специальные лицензии и платили налоги. Нападки на проституцию как социальный институт начались только с возникновением христианства.

Отношение средневекового христианства к проституции было противоречиво. Проституция морально осуждалась. Тем не менее многие христианские государи и даже сама католическая церковь не брезговали получать от нее доход. В общем, проституция считалась неискоренимой.

В Киевской Руси "блудницами" одинаково назывались и те женщины, которые отдавались за деньги, и те, которые вступали в связь с мужчиной вне законного брака. При этом блуд считался меньшим грехом, чем прелюбодеяние, то есть супружеская измена, осквернение брачного ложа.[3]

В XIX и начале XX века бордели часто посещали юноши, только начинавшие половую жизнь: школьники, студенты. Волнующий и вместе с тем отталкивающий акт потери невинности в публичном доме или "с девкой" ярко описан в художественной литературе ("Яма" А. И. Куприна, "Смятение воспитанника Терлеса" Роберта Музиля, "Повесть о бедных влюбленных" Васко Пратолини и др.).

Во второй половине XX века значение этой функции проституции резко уменьшилось.

Среди американских мужчин, опрошенных Кинзи, с проститутками начинали свою половую жизнь 22 процента, а сейчас - только 3 процента. В 1903 году 42 процента русских студентов начинали половую жизнь с проститутками, в 1922 году - 28, а в 1927 году - только 14 процентов. Современные подростки и юноши большей частью проходят "сексуальную инициацию" с собственными сверстницами. Услугами проституток пользуются мужчины постарше.[4]

Какие же потребности удовлетворяет проституция? Джон Гэньон называет несколько основных мотивов.[5]

1. Проституция упрощает и ускоряет сексуальное сближение, избавляя мужчину от необходимости ухаживать, соблюдать какие-то ритуалы, вести переговоры с риском, что дело может сорваться. В принципе любовная игра, даже если это просто флирт или "охота", сама по себе доставляет огромное удовольствие. Но есть мужчины, которых она не интересует или которые не умеют ее вести, боятся потерпеть в ней фиаско. Для них важен только конечный результат, поэтому проститутка, которая не может сказать "нет", идеальный выход из положения.

2. Связь с проституткой избавляет мужчину от ответственности, как социальной, на случай беременности, так и эмоциональной. Нормальная сексуальная близость, даже случайная, без любви, предполагает какую-то личную, эмоциональную вовлеченность, заботу о партнере. Недаром мы называем половые отношения интимными. Однако некоторые мужчины к этому не способны. При нормальных, равноправных отношениях с женщиной они чувствуют себя неполноценными, это заставляет их притворяться. Таким людям нужен именно отчужденный, анонимный секс, свободный не только от всяких обязательств, но и от интимности.

3. Проституция привлекает мужчин экзотическим разнообразием, возможностью приобретения нового опыта. "Порядочные женщины", особенно воспитанные в ханжеском, антисексуальном духе, часто не дают себе труда позаботиться об эротической технике, приемах возбуждения и т. д. Поэтому они быстро надоедают, приедаются. Профессиональная проститутка обязана совершенствовать свою технику, она не только учит своих клиентов, но и сама постоянно учится у них. Кроме того, она делает то, что клиент хочет, тогда как жена может ему в этом отказать. Например, один из самых распространенных приемов платного секса - фелляция; мужчины ее очень любят, а многие женщины находят отвратительной и даже извращенной.

4. Сексуальные желания многих мужчин содержат нечто странное, не вполне обычное. Признаться в этом жене или любовнице стыдно, а с проституткой все можно, и никто об этом не узнает. До тех пор пока секс считается "грязным", "плохие" женщины всегда будут для некоторых мужчин соблазнительнее "хороших", ибо "порядочность" ассоциируется с монотонностью и скукой.

5. Существует и проблема возраста. Стареющих мужчин (после 50 лет) влекут молодые женщины, но их собственная привлекательность с возрастом уменьшается. Власть, богатство или престиж вполне способны компенсировать это; Генри Киссинджеру приписывают слова "Власть - это последний афродизиак" (то есть сексуально возбуждающее средство). Тем, у кого ни власти, ни денег, ни престижа нет, приходится довольствоваться законным браком или обращаться к проституткам.

6. Проституция - особая форма общения. Нередко мужчина ищет в проститутке не только сексуального партнера, но и собеседницу, которой он может изливать свои обиды, изображать из себя более значительного человека, чем он на самом деле является, и т. п. Не всегда жена и близкие позволяют ему это, а наемная женщина, если она действительно профессионалка, будет терпеливо слушать и изображать сочувствие.

7. Проституция - это секс вдали от дома. Недаром она процветает в больших городах, вблизи военных учреждений и т. д. Самые частые клиенты проституток - приезжие и командированные, которые чувствуют себя одинокими и неухоженными.

8. Проституция - последнее убежище для несчастных, уродливых, больных, тех, кто - справедливо или несправедливо - считает, что не может привлечь женщину иначе как за деньги. Кто осмелится бросить в такого человека камень?[6]

Социальной проблемой проституция впервые стала в Западной Европе лишь в XVI веке в связи с эпидемией сифилиса. Поскольку попытки закрытия борделей не увенчались успехом, в конце XVII века во многих европейских странах начинается медицинское обследование проституток, их регистрация и т. д. То есть проституция становится не только фискальной и моральной, но и медико-гигиенической проблемой.

Из истории ясно то, что отношение к проституции как к объекту изучения всегда было весьма противоречивым. Одни рассматривают проституцию как полезное для общества явление на том основании, что она решает многие сексуальные проблемы части населения, снимает агрессивность, которая могла бы проявиться в других формах, позволяет одиноким людям на время создать атмосферу любви и уюта. По замечанию средневекового теолога Фомы Аквинского “если уничтожить публичных женщин, то сила страстей все разрушит”. Более того, проституция противопоставляется браку, как институту, противному свободной любви.

Сторонники проституции считают, что угроза общественному здоровью со стороны существующей проституции и связь проституции с криминогенными структурами есть не более чем мифы.

Другая, более многочисленная часть общества считает проституцию безусловным злом, с которым надо разделаться, загнав ее в подполье. Очевидно, что российская общественная мораль, религия, право находятся под сильнейшим влиянием патриархальных стереотипов в отношении проституции.

Проституция выступает как особая форма отношений между субъектом сексуальных потребностей и тем, кто ее может удовлетворить за соответствующую плату. Чаще всего в распространении проституции и ее последствиях обвиняют тех, кто оказывает интимные платные услуги, т.е. проституток. Общество готово осудить проститутку как наносящую урон общественной нравственности и общественному здоровью, но не готово понять проституцию как явление.

Часто встречающееся эмоциональное осуждение проституции с позиций религиозных или моральных норм основано, скорее, на патриархальном допущении различий в мужской и женской сексуальности, чем на серьезном знании проституции как таковой и ее угрозе здоровью, нравственности и безопасности граждан.

В чем специфика проституции в нашем обществе? Во-первых, длительное замалчивание реальной ситуации привело к тому, что обнародование факта существования проституции вызвало у многих «шоковый» эффект. Отсюда и нездоровый интерес, и гневные требования, и некоторая растерянность (в том числе и у правоохранительных органов).

Между тем, в отношении к проституции требуется не менее трезвый и взвешенный подход, чем к пьянству. Найти и реализовать верную стратегию трудно вдвойне потому, что начинать приходится практически заново. История научного социализма знает прекрасные образцы исследования этой проблемы. Проституция активно изучалась в первые годы Советской власти. Однако в период сталинской диктатуры исследования были прерваны и возобновились лишь в шестидесятые годы. А в открытой печати первые результаты появились только недавно. Во-вторых, по сравнению с 20-ми годами существенно изменилась социальная база проституции, мотивация и фактическое моральное отношение к ней. В то время на путь порока многих женщин приводили голод и нищета (существовали, разумеется, и «элитные» девочки, которые обслуживали нэпманов и советских работников). Основная масса проституток рекрутировалась из числа лиц с низким уровнем образования, выходцев из деревни. Сегодня налицо резкое расширение социальной базы. Согласно результатам исследования А. А. Габиани, 73,8% проституток получили образование не ниже среднего, а 7,1%—высшее и незаконченное высшее. По социальному положению распределение таково— 34% официально относились к группе рабочих, 31,8% —служащих.

В числе ленинградских проституток — учащиеся школ, ПТУ, техникумов" и вузов города. В объятия клиентов «девочек из бара» толкают не голод, а жажда богатства и «красивой жизни».[7]

В годы застоя вновь, как и в период становления и расцвета капиталистических общественных отношений, проституция стала расти на дрожжах продажности, превратилась в неотъемлемый элемент и вместе с тем символ взаимоотношений в мире «несунов» и мафиози, «нужников» и баев, «хозяев» и холуев.

Какова же должна быть стратегия действий? В истории существовали три основных формы политики по отношению к проституции: прогибиционизм (запрет), регламентация (регистрация, медицинское наблюдение и т. п.), аболиционизм (профилактическая, разъяснительно-воспитательная работа при отсутствии запретов и регистрации). Запреты оказались бессильны в борьбе с проституцией.

Репрессии в принципе малоэффективны, если с их помощью искоренять какое-то социальное явление, не затрагивая при этом его причин. Правда, в борьбе с некоторыми видами социальной патологии, например с преступностью, запрет и наказание используются широко, поскольку общество пока еще не нашло более эффективных мер защиты.; Однако по отношению к проституции, гомосексуализму, потреблению алкогольных напитков и иных «преступлений без жертв» репрессии скорее причиняют вред, нежели приносят пользу.

Многие ставят вопрос о легализации проституции как одной из разновидностей деятельности в сфере услуг, в том числе в России. Наиболее известен опыт легализации проституции в Нидерландах (с 2000 здесь разрешено открывать публичные дома), где официально зарегистрированные проститутки имеют все гражданские права и получают социальные пособия, как любые другие работники. В первые годы 21 в. доходы от секс-индустрии составляли примерно 5% национальной экономики Нидерландов. С 2002 проституция узаконена в Германии, где она легальна для граждан Европейского Союза, но запрещена для граждан других стран.[8]

Меры по легализации проституции осуществлены и в ряде других стран – в Швейцарии, Италии, Венгрии, Новой Зеландии, Австралии. В Турции проститутки получают официальные лицензии на занятие своей профессией. Кроме того, во многих странах, где формально проституция запрещена, на деле этот запрет не действует. Например, в Таиланде официально запрещенная проституция существует под видом массажных и косметических салонов.

Контраст между строгими ограничениями на проституцию в одних странах (в основном это страны Западной Европы) и фактической ее легальностью в других (чаще всего это восточные страны) привел к развитию секс-туризма. Широко распространены организованные секс-туры для европейцев и американцев в такие страны как Таиланд, Южная Корея, Филиппины, Шри-Ланка, страны Латинской Америки и Восточной Европы. В настоящее время в большинстве развитых стран мира в отношении проституток все еще сохраняется моральное осуждение, но более слабое, чем ранее.

Поведение проституток все реже считают преступлением и все чаще – отклонением в границах допустимой нормы. Тенденция к легализации проституции начинает доминировать над стремлением ее запрещать.

Сказанное отнюдь не оправдывает проституцию! Она безнравственна и должна быть морально осуждена как и любая продажность. Но морального порицания и презрения уличная девка заслуживает не больше, чем проституирующий писатель, ученый, публицист, политик. Может ли торговля телом преследоваться сильнее, нежели торговля духом (интеллектом)? И не кажется ли сторонникам репрессий по меньшей мере нелогичным и несправедливым требовать уголовной ответственности женщины-проститутки и оставлять без внимания ее партнера (клиента)?

Между прочим за взяточничество привлекаются и взяткодатель (ст. 174 Уголовного кодекса РСФСР), и взяткополучатель (ст. 173). За мужеложство уголовной ответственности также, подлежат оба партнера (ст. 121). Недопустима для социалистического общества и политика регламентации проституции. Думается, наиболее приемлем аболиционизм — отмена запретов. Это, разумеется, не исключает уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией (ст. 210) и за содержание притонов разврата (ст. 226).[9]

Но приведенный выше пример не раскрывает отрицательных сторон аболиционизма. Законодатели придерживаются превалирующего мнения легализации, потому что они не находят другого успешного выхода. Однако, как сказал комиссар Скотлэнд Ярда: "Необходимо быть осторожным легализуя какое –либо явление, только потому, что как кажется, нет другого выхода".

Мы мало слышим о роли секс-индустрии в создании всемирного секс-рынка женщин и детей. Вместо этого мы много слышим о превращении проституции в лучшую работу для женщин путем регулирования и/или легализации через союзы так называемых "секс-работников" и путем кампаний, предоставляющих презервативы проституткам. Но никто не может предоставить альтернативу проституции. Мы много слышим о том, как удержать женщин в проституции, но мало слышим о том, как помочь женщинам выйти из проституции.

Правительства, которые легализуют проституцию как "секс-занятость", будут иметь огромную экономическую долю в секс-индустрии. Постепенно это приведёт к увеличению их зависимости от секс-сектора. Если проститутки будут считаться работниками, сутенеры бизнесменами, а клиенты потребителями секс-услуг, соответственно легализуя проституцию как экономический сектор, тогда правительства могут снять с себя ответственность за предоставление женщинам приличной и подходящей работы.

Но ведь с другой стороны, это ведь тоже «работа».

Спрос рождает предложение, это выражение в нашем случае наталкивает на вопрос – «Почему?». Почему женатый мужчина после работы останавливается на дороге, что бы подобрать очередную «девочку»? На поиски уйдет не более получаса. Надо только знать, где искать. Но это совсем несложно. Телефонные кабинки изобилуют призывными объявлениями. Неоновая реклама на улицах, визитные карточки в специализированных магазинах, Интернет, сайты знакомств. Есть даже телефонные справочники, целиком посвященные интересующему нас предмету.

И каждый год - по крайней мере по одному крупному скандалу с неосторожным политиком, уличенным в греховной связи с профессионалкой.

Почему даже государственные мужи рискуют своим семейным счастьем (не говоря уж о политической карьере) ради этого сомнительного удовольствия?

По мнению доктора Нейла Мк. Кегани, специалиста по социальной психологии Университета в Глазго, влечет не столько сам секс, сколько возможность секса за деньги. Проявляется атавистическая тяга человека к запретному. Ну и, конечно, неизменная жажда нового: большинство опрашиваемых мужчин постоянно выражают свой интерес к дополнительным сексуальным ощущениям вне брака. [10]

А cреди тех, кого мы задерживаем в момент запретной сексуальной сделки, поразительно много приличных, преуспевающих людей, - свидетельствует крупный полицейский чиновник. - У подавляющего большинства - благополучные семьи. Для меня остается загадкой, почему они связываются с проститутками, многие из которых - наркоманки".

Вот, к примеру, откровения одного американца, постоянного клиента «девушек легкого поведения» Мэтт. Он бы Вам очень понравился. Обаятельный мужчина, с внешностью, способной покорить любую женщину: высокий, смуглый, постоянно улыбающийся. Ему скоро 40. Женат на богатой, красивой женщине. У них две дочери. Однако только за последние месяцы Мэтт истратил на проституток весьма кругленькую сумму. Раньше ничего этого не было.

Совсем недавно он вел самую добропорядочную жизнь, но, попробовав разок, втянулся и уже не может остановиться. Мэтт рассказал свою историю со всеми подробностями.

А действительно затягивает, - признается он. - Как алкоголь или наркотик. Самое ужасное состоит в том, что все это так просто и дешево..."[11]