ТОЛЬКО СТОЯЧИЕ МЕСТА ВОЗЛЕ БАТАЛЛА ХОЛЛА В ЧЕТВЕРГ, 26 ДЕКАБРЯ В 17:00. ДЕНЬ КАЗНИ ДЭНИЕЛЯ АЛТАНА УИНГА. КОЛИЧЕСТВО МЕСТ ОГРАНИЧЕНО. ПРОСМОТР ТОЛЬКО НА ИНФОРМЩИТАХ

 

Сердце пропускает удар. Я смотрю на Томаса.

— Сегодня?

Томас усмехается.

— Сегодня вечером. Здорово, правда? Тебе не придется мучиться еще один день.

Я отвечаю спокойным голосом.

— Хорошо. Рада это слышать.

Но про себя я начинаю паниковать. Это может означать так много вещей. Коммандер Джемесон уговорила суд перенести дату казни на день раньше, что само по себе удивительно. Теперь он окажется на площади через восемь часов, как только сядет солнце. Я не смогу теперь вытащить Джона — так как оставшийся день займет подготовка к казни Дэя. Даже время казни изменили. Патриоты не смогут встретиться со мной сегодня. Я не смогу достать для них униформу.

Я не смогу помочь Дэю сбежать.

Но это еще не все. Коммандер Джемесон не сказала мне об этом. Если Томас уже знал об этом прошлой ночью, значит, она сказала ему об этом вечером, перед тем, как отправить домой. Почему она не сказала мне? Она ведь должна думать, что я буду рада, что Дэй умрет на двадцать пять часов раньше. Если только она не подозревает что-то. Возможно, она хотела проверить мою реакцию. Интересно, Томас знал, что от меня это скрывают? Или все это только маска, чтобы скрыть правду — или коммандер Джемесон и от него скрывает правду?

Начинается фильм. Я рада, что больше не надо разговаривать с Томасом, и я могу подумать.

Нужно изменить план. Иначе, парень, который не убивал моего брата, сегодня умрет.

 

Глава 37

НОВОЕ ВРЕМЯ МОЕЙ КАЗНИ ОБЪЯВИЛИ БЕЗО ВСЯКИХ ФАНФАР, ХОТЯ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ СНАРУЖИ ЗДАНИЯ СЛЫШАТСЯ РАСКАТЫ ГРОМА. Конечно, я не могу видеть шторм из камеры с этими железными стенами, камерами слежения и нервными солдатами — поэтому я могу только представлять, как сейчас выглядит небо.

В 6:00 солдаты снимают с меня кандалы и освобождают от цепей на стене. Это традиция. Перед публичной казнью преступника на площади, его шествие по Баталла Холлу транслируют на Информщитах. Они освобождают тебя, чтобы у тебя был последний шанс хоть как-то развлечь толпу. Я видел это несколько раз — да и зеваки на площади это любят. Обычно в это время что-то происходит: преступник ломается и начинает умолять охранников или пытается заключить с ними сделку, а некоторые даже пытаются бежать. Никому это не удалось. Они показывают тебя людям на площади, пока не наступает время казни, затем они выводят тебя во двор Баталла Холла и так же транслирую твой проход на казнь. Зеваки на площади будут вздыхать и вопить — иногда в восхищении — когда начнется стрельба. А Республика будет счастлива, что показала еще один пример, что происходит с преступниками.

Они будут показывать повторы казни в течение нескольких дней.

Я свободно могу передвигаться по камере, но вместо этого я просто прислоняюсь к стене, положив руки на колени. Я не намерен развлекать кого-то. В голове проносятся чувства волнения, страха, ожидания и беспокойства. Кулон лежит в кармане. Я все время думаю о Джоне. Что они с ним сделают? Джун обещала помочь мне — должно быть, она планирует помочь и Джону. Я на это надеюсь.

Если Джун планирует помочь мне бежать, то она наверняка использует свои возможности до предела. А изменение во времени моей казни никак не облегчит ей задачу. В груди начинает болеть при мысли, что она подвергает себя опасности. Я бы хотел узнать, что она выяснила. Что так ранило ее, что она, со всеми своими привилегиями, решила пойти против Республики? А если она лжет....хотя зачем ей врать, что она хочет мне помочь? Может быть, ее правда заботит моя судьба. Я улыбаюсь про себя. О чем я думаю в такое время. Может быть, мне удастся украсть у нее еще один поцелуй перед тем, как я выйду во двор.

Но одно я знаю точно. Даже если план Джун провалится, даже если я буду один, когда меня выведут на расстрел....я буду бороться. Им придется набить меня пулями, чтобы заставить стоять на месте. Я прерывисто вдыхаю. Смелые мысли, но готов ли я реализовать их?

У солдат в моей камере при себе больше оружия, чем обычно, а также у них респираторы и бронежилеты. Никто не смеет отвести от меня взгляда. Они правда считают, что я могу что-то такое вытворить. Я смотрю на камеры слежения и представляю, как выглядит толпа.

— А вам, ребята, наверное, это нравится, — говорю я через какое-то время. Солдаты переминаются с ноги на ногу — кто-то из них поднимает оружие. — Тратить целый день на то, чтобы наблюдать за мной в камере. Как весело.

Молчание. Солдаты слишком боятся, чтобы ответить.

Я представляю толпу снаружи. Что все эти люди делают? Может быть, кто-то из них все еще жалеет меня и по-прежнему готов заступиться за меня. Может быть, некоторые уже протестуют, хотя это не может быть так же серьезно, как в прошлый раз, иначе я бы услышал их отсюда. Большинство из них, наверное, ненавидят меня. Сейчас они, скорее всего, радуются. А третьи пришли просто из любопытства.

Проходит несколько часов. И я понимаю, что с нетерпением жду казни. Наконец-то, я смогу увидеть что-то помимо серых стен камеры, хотя бы ненадолго. Все что угодно, лишь бы прервать это долгое ожидание. Кроме того, если Джун не преуспеет в своем плане, мне придется перестать представлять себе Джона, маму, Идена, Тессу и всех остальных в своей голове.

Солдаты выходят и входят в мою камеру. Я знаю, что скоро уже пять часов. На площади сейчас должно быть много народу. Тесса. Может быть, она там, слишком напуганная, чтобы увидеть или пропустить.

Шаги в коридоре. Затем голос. Я узнаю его. Джун. Я поднимаю голову и смотрю на дверь. Уже пришло время? Для моего побега или смерти?

Дверь распахивается. Солдаты освобождают места для входящей Джун, в полной униформе, в окружении коммандера Джемесон и еще нескольких солдат. Я задерживаю дыхание, когда смотрю на нее. Я никогда не видел Джун в этой одежде. Блестящие, роскошные погоны на плечах. Толстый плащ до щиколоток, похоже, сделан из дорогого вельвета. Алый жилет, ботинки с ремешками. Стандартная военная кепка. Простой макияж украшает лицо, а волосы собраны в безупречный высокий хвост. Наверное, это стандартный дресс-код для особых событий.

Джун останавливается на небольшом расстоянии от меня, я пытаюсь подняться на ноги, а она смотрит на часы.

— Четыре сорок пять, — говорит она. Она снова смотрит на меня. Я пытаюсь прочитать ее взгляд, пытаясь понять, в чем ее план. — Последняя просьба? Если ты хочешь последний раз увидеть брата или помолиться, скажи нам. Это единственная твоя привилегия перед смертью.

Конечно. Последнее желание. Я смотрю на нее, сохраняя спокойное выражение лица. Что она хочет, чтобы я сказал? Глаза Джун, как будто горят.

— Я, — начинаю я. Все глаза смотрят на меня.

Я вижу, как Джун незаметно движет губами. «Джон», — шепчет она. Я смотрю на коммандера Джемесон.

— Я хочу увидеть своего брата Джона, — говорю я. — В последний раз. Пожалуйста.

Коммандер нетерпеливо смотрит на меня, щелкает пальцами, затем что-то шепчет солдату, подошедшему к ней. Он салютует, затем уходит. Она смотрит на меня.

— Хорошо. — Мое сердце начинает биться быстрее. Джун обменивается со мной быстрым взглядом, но до того, как я сосредотачиваюсь на ней, она отворачивается и спрашивает о чем-то коммандера Джемесон.

— Все на месте, Ипарис, — отвечает коммандер. — А теперь перестаньте донимать меня.

Мы ждем в тишине несколько минут, затем я слышу шаги в коридоре. На этот раз слышно, как что-то волокут по полу одновременно с шагами солдат. Это Джон. Я с трудом делаю вдох. Джун опять не смотрит на меня.

А затем Джон заходит в камеру в окружении двух охранников. Он выглядит тоньше и бледнее, чем прежде. Его длинные белые волосы висят грязными прядями, и, кажется, он даже не замечает, что несколько прядей прилипли к лицу. Наверное, мои волосы выглядят так же. Он улыбается при виде меня, хотя здесь мало веселого. Я стараюсь улыбнуться в ответ.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — отвечает он.

Джун скрещивает руки на груди.

— Пять минут. Скажи, что хотел, и покончим с этим.

Я киваю, не говоря ни слова.

Коммандер Джемесон смотрит на Джун, но не уходит.

— Убедитесь, что это будут точно пять минут и ни секундой больше. — Затем она прикладывает руку к уху и отдает приказы. Глаза все также смотрят на меня.

В течение нескольких секунд мы с Джоном просто смотрим друг на друга. Я пытаюсь говорить, но, кажется, что что-то застряло у меня в горле, и я не могу произнести ни слова. Все не должно так закончиться для Джона. Для меня, может быть, но не для него. Я изгой. Преступник, беглец. Я раз за разом нарушал закон. Но Джон ничего плохого не сделал. Он честно прошел свое Испытание. Он заботливый, ответственный. Не такой, как я.

— Ты знаешь, где Иден? — наконец прерывает молчание Джон. — Он жив?

Я мотаю головой.

— Не знаю, но думаю, что он жив.

— Когда выйдешь отсюда, — продолжает говорить Джон хриплым голосом, — голову высоко, ладно? Не дай им добраться до тебя.

— Не дам.

— Заставь их попотеть. Ударь кого-нибудь, если будет нужно. — Джон грустно улыбается мне. — Ты ведь страшный ребенок. Так напугай их. Хорошо? До самого конца.

Впервые за долгое время, я снова чувствую себя младшим братом. Я с трудом сглатываю, стараясь сдержать слезы.

— Хорошо, — шепчу я.

Наше время заканчивается слишком быстро. Мы прощаемся, и двое солдат берут Джона под руки и выводят из камеры. Коммандер Джемесон, кажется, немного расслабилась, явно обрадованная тем, что время моей просьбы закончилось. Она кивает остальным солдатам.

— Построиться, — говорит она. — Ипарис, сопроводите этого мальчика обратно в его камеру. Я скоро вернусь. — Джун салютует, затем следует за Джоном, в то время, как солдаты подходят ко мне и связывают руки за спиной. Коммандер Джемесон исчезает за дверью.

Я делаю глубокий вдох. Прямо сейчас мне нужно чудо.

Несколько минут спустя они выводят меня наружу. Я делаю, как сказал Джон, держу голову высоко, в глазах никаких эмоций. Теперь я слышу толпу. Звук то становится громче, то тише, равномерные голоса людей. Я замечаю большой плоский экран, когда мы проходим по коридору — люди на площади выглядят беспокойными, похожими на волны в плохую погоду, я замечаю линию солдат, сдерживающих людей. Я вижу многих людей, которые выкрасили красные пряди на волосах. Солдаты пробираются сквозь толпу, чтобы арестовать их — но их, похоже, это не волнует.

В какой-то момент, Джун присоединяется к нам и встает в заднюю линию. Я смотрю назад, но не могу видеть ее лица. Проходит несколько секунд. Что будет, когда мы выйдем во двор?

Наконец-то, мы выходим в коридор, который ведет во двор.

В этот момент я слышу голос Томаса.

— Мисс Ипарис, — говорит молодой капитан.

— Что такое? — отвечает вопросом Джун.

Затем он произносит слова, от которых у меня замирает сердце. Сомневаюсь, что она это планировала.

— Мисс Ипарис, — говорит он, — вы находитесь под следствием. Следуйте за мной.

 

Глава 38

ПЕРВЫМ МОИМ ПОРЫВОМ БЫЛО АТАКОВАТЬ ТОМАСА. Так бы я и сделала, если бы вокруг нас не было столько солдат. Ударить его со всей силы, и, когда он будет без сознания, добраться до Дэя и вместе бежать к выходу. Я уже вывела Джона. Где-то в коридоре, ведущем к его камере, лежат двое охранников. Я показала Джону, где вентиляционная шахта. Он ждет там до следующих указаний. Я освобождаю Дэя, выкрикиваю сигнал, затем Джон выпрыгнет из стены, как привидение, и мы вместе сбежим. Но я не смогу выиграть бой против Томаса и всех этих солдат без элемента неожиданности.

Поэтому я решаю делать то, что он говорит.

— Следствие? — спрашиваю я хмурясь. Он вежливо снимает кепку, как бы извиняясь, затем берет меня за руку и ведет прочь от Дэя и солдат.

— Коммандер Джемесон попросила меня задержать тебя, — говорит он. Мы заходим за угол и подходим к лестнице. Двое солдат присоединяются к нему. — У меня есть к тебе несколько вопросов.

Я раздраженно смотрю на него.

— Это смешно. Коммандер не могла выбрать менее драматичный момент для этой ерунды?

Томас не отвечает.

Он ведет меня вниз по лестнице, два пролета вниз, пока мы не заходим в подвал, где находится комната для допроса, электрические щитки и камера хранения для продуктов. (Теперь я понимаю, почему мы здесь. Они обнаружили пропажу электро-бомб, которые я отдала Каэде. Как правило, инвентаризацию проводят в конце месяца. Но Томас, должно быть, сделал это утром.) Я стараюсь не выдать нарастающую панику. «Сосредоточься, — напоминаю я себе сердито. — Паникующий человек — покойник».

Томас останавливается внизу лестницы. Он кладет руку на пояс, и я вижу блеск его пистолета.

— Пропали электро-бомбы. — На лицо ему падает тень от висящих ламп на потолке. — Я обнаружил это рано утром, после того, как безрезультатно стучался в дверь твоей квартиры. Ты сказала, что поднималась на крышу прошлой ночью? Тебе об этом что-нибудь известно?

Я смотрю прямо ему в глаза и скрещиваю руки на груди.

— Ты думаешь, я это сделала?

— Я ни в чем не упрекаю тебя, Джун. — Выражение его лица становится трагичным, даже умоляющим. Но он не убирает руку с пистолета. — Но я думаю, что это весьма странное совпадение. Несколько человек имеют доступ сюда, и все остальные более или менее объяснили, где провели вчерашнюю ночь.

— Более или менее? — говорю я с сарказмом, так, что он краснеет. — Звучит как-то неопределенно. Меня засекли камеры безопасности? Или коммандер Джемесон тебя надоумила?

— Ответь на вопрос, Джун.

Я смотрю на него. Он морщится, но не извиняется за свой тон.

— Я не причастна, — говорю я.

Томаса это, кажется, не убеждает.

— Ты не причастна, — повторяет он за мной.

— Что еще я могу сказать тебе? Они проверяли еще раз? Ты уверен, что что-то пропало?

Томас прочищает горло.

— Кто-то проник в систему безопасности и отключил камеры, поэтому у нас нет записи. — Он вытаскивает оружие. — Это довольно тонкая работа. А когда я думаю о точности, на ум приходит только один человек. Ты.

Сердце у меня начинает биться быстрее.

— Я не хочу этого делать. — Голос Томаса смягчается. — Я считаю странным, что ты так много времени провела, задавая вопросы Дэю. Неужели ты теперь жалеешь его? Неужели ты считаешь…

Он не успевает закончить предложение.

Вдруг, в коридоре раздается взрыв, и нас отбрасывает к стене. Пыль летит вниз с потолка, а в воздухе сверкают искры. (Патриоты. Электро-бомбы. Они взорвали их на площади. Они все-таки пришли, прямо по расписанию, прямо пред тем, как Дэй должен выйти на площадь. Что означает, что все оружие в здании не действует в течение двух минут. Спасибо, Каэде.)

Я с силой бью Томаса об стену прежде, чем он успевает подняться. Затем я выхватываю нож у него из-за пояса, бегу к электрощитку и открываю его. Позади меня, как при замедленной съемке, Томас достает пистолет.

— Остановите ее!

Я поднимаю нож и разрезаю все провода в щитке.

Вспышка. Столп искр. В подвале становится темно.

Я слышу, как Томас произносит проклятье. (Он понял, что пистолет не работает.) Солдаты спотыкаются друг о друга. Я быстро бегу к лестнице.

— Джун! — кричит Томас где-то позади меня. — Ты не понимаешь — это для твоего же блага!

Слова с яростью вырываются из меня.

— Да, то же самое ты сказал Метиасу?

У меня не так много времени, прежде чем включат резервное питание. У меня нет времени ждать ответа Томаса. Я добегаю до лестницы и, перепрыгивая через три ступени, поднимаюсь, считая секунды, которые прошли после взрыва бомбы. (Одиннадцать секунд прошло. Осталось сто девять до того, как оружие снова заработает).

Я забегаю в дверь на второй этаж, здесь творится хаос. Солдаты бегут на площадь. Их шаги гремят повсюду. Я бегу обратно в сторону двора. В голове кружатся разные мысли. (Осталось девяносто семь секунд. Против меня тридцать три солдата — двенадцать бегут в мою сторону — несколько экранов потухли — должно быть, короткое замыкание — остальные сдерживают толпу на площади — что-то падает в толпу с неба — деньги! Патриоты бросают деньги с крыш. Половина толпы пробивает себе путь с площади, а другая половина собирает банкноты.)

Семьдесят две секунды. Я добегаю до коридора, ведущего во двор, и передо мной предстает картина: трое солдат неподвижно лежат на полу. Джон и Дэй (с кровавой повязкой вокруг шеи, которую солдаты, должно быть, повязали ему на глаза перед тем, как взорвалось бомба) сражаются с еще четырьмя. Остальных, наверное, вызвали сдерживать толпу, но теперь они долго не протянут. Скоро они вернутся. Я подбегаю к ним и сбиваю одного солдата с ног. Он падает на землю. Джон бьет его в челюсть. Солдат неподвижно лежит на полу.

Шестьдесят секунд. Дэй выглядит потерянным, как будто неустойчиво стоит на ногах. Солдат, наверное, ударил его по голове или нога снова болит. Мы с Джоном подхватываем его под руки, и я веду нас по узкому коридору, в котором раздаются выстрелы, к выходу. Через секунду по внутренней связи я слышу голос коммандера Джемесон. Она в ярости.

— Расстреляйте его! Убейте его! Убедитесь, что это транслируют!

— Черт побери, — говорит Дэй себе под нос. Голова падает на одну сторону, ярко— голубые глаза выглядят тусклыми и потерянными. Я обмениваюсь взглядом с Джоном и продолжаю идти. Солдаты, должно быть, уже идут обратно, чтобы вывести Дэя во двор.

Двадцать семь секунд.

Мы в двухстах пятидесяти метрах от выхода. (Мы проходим за секунду где-то пять шагов; двадцать семь на пять будет сто тридцать пять шагов. Через сто тридцать пять шагов, оружие снова заработает. Я уже слышу шаги солдат в коридоре, приближающиеся к нам. Возможно, они ищут нас. Нам нужно хотя бы еще двадцать три секунды, чтобы добраться до выхода до того, как они нас схватят. Иначе, они застрелят нас раньше.)

Я ненавижу свои расчеты.

Джон смотрит на меня.

— У нас ничего не выйдет. — Между нами стоит Дэй в полуобморочном состоянии. Если братья продолжат идти вперед, а я вернусь сражаться с солдатами, то, возможно, смогу вывести из строя нескольких до того, как они схватят меня. Но они по-прежнему успеют добраться до Джона и Дэя.

Джон останавливается, и я чувствую, как начинаю прогибаться под весом Дэя.

— Что…, — говорю я и вижу, как Джон снимает повязку с шеи Дэя, затем отворачивается. Я округляю глаза. Я знаю, что он собирается сделать. — Нет, останься с нами!

— Вам нужно больше времени, — говорит Джон. — Они хотят казни? Тогда они ее получат. — И он бежит в противоположную сторону от нас. Вниз по коридору.

Назад, во двор для казни.

— Нет, нет, Джон. Куда ты! — Я смотрю ему вслед, раздумывая, должна ли я побежать за ним.

Джон собирается занять место брата.

Голова Дэя падает мне на плечо. Шесть секунд. У меня нет выбора. Я слышу крики солдат позади нас в коридоре, ведущем во двор, но заставляю себя отвернуться и двигаться вперед.

Ноль секунд.

Оружие снова работает. Мы продолжаем идти. Проходит еще несколько секунд. Я слышу шум в коридоре позади нас и говорю себе не оборачиваться.

Затем мы доходим до выхода, выбегаем на улицу и натыкаемся на пару солдат. У меня больше нет сил драться. Но я пытаюсь. Затем кто-то бросается на солдата, с которым я дерусь, и краем глаза я вижу Каэде.

— Они здесь! — кричит она. — Уходим!

Они скрывались около заднего выхода. Как мы и договорились. Патриоты пришли нам на помощь. Я хочу сказать им, чтобы они подождали Джона, но в этом нет смысла. Они подхватывают нас и ведут к мотоциклам. Я вытаскиваю пистолет из-за пояса и бросаю на землю. Я не могу позволить им проследить за мной. Дэй садится на один мотоцикл, я — на другой. «Подождите Джона», — хочу я сказать.

Но мы уезжаем, и Баталла Холл пропадает из поля зрения.

 

Глава 39

ВСПЫШКА МОЛНИИ, РАСКАТ ГРОМА, ЗВУКИ ДОЖДЯ. Где-то вдалеке слышно звуки сирен.

Я открываю глаза. Затем зажмуриваю их от воды, капающей сверху. На какое-то мгновение я не могу ничего вспомнить — даже свое имя. Где я? Что произошло? Я сижу рядом с дымоходом, промокший насквозь. Я на крыше высотного здания. Дождь скрывает от меня мир вокруг, а ветер пробирает до дрожи через рубашку, промокшую от пота, угрожая сбить меня с ног. Я облокачиваюсь на дымоход. Когда я смотрю на небо, то вижу бесконечное поле из черных облаков, освещаемых вспышками молнии.

И тут я все вспоминаю. Двор для казни, коридор, плоские экраны. Джон. Взрыв. Повсюду солдаты. Сейчас я должен быть мертв, изрешеченный пулями.

— Ты очнулся.

Рядом со мной, невидимая в черной одежде, сидит Джун. Она сидит, прислонившись к дымоходу, не обращая внимания на капли дождя, стекающие по ее лицу. Я поворачиваюсь к ней. Вспышка боли взрывается в моем колене. Слова застревают у меня в горле, и я не могу ничего сказать.

— Мы в Валенсии. На окраине. Патриоты отвезли нас так далеко, как смогли. Они ушли в Вегас. — Джун вытирает воду с глаз. — Ты свободен. Беги из Калифорнии. Они продолжат охоту на нас.

Я открываю и закрываю рот. Я сплю? Я придвигаюсь ближе к ней. Одной рукой дотрагиваюсь до ее лица.

— Что... что произошло? Ты в порядке? Как ты вытащила меня из Баталла Холла? Они знают, что ты помогла мне?

Джун просто смотрит на меня, как будто решает, отвечать мне или нет. Наконец, она смотрит на край крыши.

— Смотри сам.

Я поднимаюсь на ноги. Теперь я могу видеть Информщит на стене здания. Я подхожу к краю крыши и смотрю вниз. Мы действительно на окраине. Я могу сказать, что здание, на котором мы сидим, заброшено, и только Информщит все еще работает в этом районе. Я смотрю на экран.

Заголовок на нем заставляет меня задержать дыхание.