Русско-китайские отношения в ХVII- первой половине ХIХвв

Доминирующей тенденцией истории межцивилизационных и международных отношений в новое время была расширявшаяся во всех направлениях экспансия западноевропейских государств, прологом которой стал их выход в акваторию мирового океана в конце XV в. Этот яркий дебют Европы во всемирной истории не умаляет, тем не менее, динамизма территориальной политики и других стран, не относившихся к западноевропейской цивилизации. Из них наибольшие приобретения произвели Россия и Китай. Для русских собирание земель стало внешнеполитическим кредо еще в XVI в., при Иване Грозном. В достаточно сжатые исторические сроки влияние Московии распространилось на территории, расположенные за тысячи километров от центра. В ее состав вошли территории Казанского, Астраханского, Сибирского ханств, Ногайской орды. В конце XVI в. были присоединены огромные пространства Западной Сибири. В 30-е гг. XVII в. русские обосновались в бассейне реки Лены и начали расселяться в сопредельных территориях. Центром дальневосточных экспедиций стал основанный в 1632 г. Якутский острог. Отсюда партии землепроходцев отправлялись к Северному Ледовитому океану, на Камчатку, к побережью Охотского моря и в Приамурье.

Смена династий в Китае в середине XVII в. также способствовала возрастанию военной активности по всему периметру сухопутных границ. В конце XVII в. русские поселенцы были выбиты из Приамурья, подчинена Монголия, в 1728 г. присоединен Тибет, а в середине XVIII в. во владение Цинов перешли Джунгария и Кашгария. Таким образом, взаимонаправленная территориальная экспансия двух государств неминуемо привела к их контакту.

Первое русско-китайское столкновение произошло во второй половине XVII в. в бассейне Амура. Ориентальная направленность русской экспансии была обусловлена сопротивлением сильных западных и южных соседей Московского Царства. Одним из основополагающих элементов его внешнеполитической концепции было стремление выйти к незамерзающим южным морям. В середине XVII в. на южном фланге сибирского вектора русской экспансии оставались мощные воинственные союзы калмыков, казахов и халхинских монголов, но восточнее Монголии проживали лишь небольшие, слабые в военном отношении народы. Походы отрядов В.Д. Пояркова и Е.П. Хабарова привели к фактическому присоединению Приамурья.

Для Цинов приход чужаков в регион, граничивший с их доменом, был крайне опасен. Не имевшие из-за войны в Южном Китае сил для освоения Даурии маньчжуры стремились создать здесь как можно более широкий буфер из полузависимых от себя народов. Во второй половине XVII в. в Северной Маньчжурии проводятся мероприятия, целью которых было усиление управляемости региона. В 1662 г. была учреждена должность цзянцзюня (военного губернатора) провинции Нингута, а в 1683 г. на левом берегу Амура основан г. Хэйлунцзян-чэн (Сахалян-ула-хотонь), центр одноименной провинции.

Конфликт стратегических интересов двух государств в Приамурье привел в 80-е гг. XVII в. к локальной войне и дипломатической победе Цинов. В июне 1685 г. их войсками был захвачен центр русского Приамурья – Албазин. Несмотря на его быстрое восстановление после ухода маньчжурской армии и успешное сопротивление во время второй осады 1686-1687 гг. представитель Москвы Ф.А. Головин, уступая военному и дипломатическому давлению Цинов, вынужден был 27 августа 1689 г. подписать Нерчинский договор, ликвидировавший русское присутствие в Приамурье.

Более выгодным для России стало территориальное размежевание в Северной Монголии. Буринский и Кяхтинский договоры 1727 г. делимитировали границу от сопки Абагайту на востоке до перевала Шабин-дабага в системе Саянских гор на западе. Хотя российской стороне и пришлось в ходе переговоров отказаться от некоторых своих претензий, однако уступленные земли не были ею освоены. Жизнеспособность границы, установленной в 1727 г., доказывается также и тем фактом, что она, за исключением одного участка (Тува), просуществовала до сих пор.

В отличие от Приамурья и Сибири разграничение зон российских и китайских интересов в Центральной Азии к середине XIX в. не было оформлено в виде договорных актов. Этот факт объясняется более поздним проникновением сюда двух стран, а также наличием достаточно мощных местных государственных образований. После создания в 1762 г. провинции Илийского цзянцзюньства цинские власти настойчиво пытались превратить Казахстан в лимитрофную зону между своей территорией и владениями России, однако ханы казахских жузов к началу XIX в. проявляли все большее желание перейти под покровительство Санкт-Петербурга. Цинское посольство в Россию 1731 г. дало прямое обещание учитывать российские интересы при разделе территориального наследия Джунгарского ханства. Создание впоследствии в районе Семиречья российской административной системы и усиление китайско-кокандских противоречий заставили власти Синьцзяна согласиться на сохранение здесь статус-кво.

По окончании наполеоновских войн Россия стала крупнейшей в континентальной Европе военной державой. Такое положение позволило ее политической элите всерьез задуматься о пересмотре тех договоров, которые наносили ущерб интересам и престижу страны. Потеря Амура – единственной транспортной артерии, способной соединить метрополию с тихоокеанскими владениями, вызывала сильное раздражение как в Санкт-Петербурге, так и в центре Восточной Сибири – Иркутске. До середины XIX в. было предпринято несколько попыток решить данную проблему путем дипломатических переговоров. Например, во время пребывания российского посольства в Пекине в 1757 г. глава миссии В.Ф. Братищев передал в Лифаньюань (палату зависимых территорий, ведомство, отвечавшее за сношения Китая с западными соседями) грамоту Сената, в которой содержалась просьба разрешить провоз по Амуру продовольствия для дальневосточных владений России[142]. Такие же инструкции в 1805 г. имела и миссия графа Ю.А. Головкина, из-за препятствий протокольного характера так и не сумевшая добраться до Пекина.

Позднейшая потеря интереса к освоению Амура в российском Министерстве иностранных дел связана с позицией К.В. Нессельроде, сторонника европоцентризма во внешней политике России. Даже когда в 1849-1850 гг. экспедиция Г.И. Невельского доказала факт судоходности эстуария реки и отсутствие там китайского влияния, канцлер Николая I категорически настаивал на прекращении российской деятельности в Приамурье под предлогом необходимости сохранения дружественных отношений с Китаем.