ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XX BElfA

необходимым средством для достижения этой цели является создание норм о применении силы государственными служащими.

Оливекрона приходит к выводу, что право в основном состоит из норм о силе, которые содержатобразцы поведения для приме­нения силы. Организованная сила — действительное основание общества и права (на этом основании Оливекрона вынужден фактиче­ски отказывать в правовом качестве нормам международного права).

Но непосредственный эффект применения силы состоит не только в том, что таким образом реализуются санкции правовых норм. Существование организованной силы, подчеркивает Оливек­рона, оказывает постоянное давление на сознание членов общества. «Общее осознание того факта, что непреодолимая сила системати­чески и сознательно применяется в соответствии с законом, оказы­вает огромное воздействие на все наше поведение в жизни. Она фор­мирует один из базовых элементов, на которых основано наше существование. Каждый отдельный индивид должен брать в расчет постоянное применение силы, которая совершенно не зависит от его собственных желаний, так же как он должен брать в расчет клима­тические условия страны или средства к существованию, которые она предлагает. Совершенно игнорировать закон — а закон был бы только пустыми словами, если бы сила не применялась в соответ­ствии с его нормами, — было бы так же глупо, как одеваться в районе Стокгольма в стиле народностей островов Тихого океана» (р. 141-142). Это постоянное давление на миллионы и миллионы людей, держа­щее их поведение в определенных границах, Оливекрона считает бесконечно более важным для общества, чем непосредственный эффект от применения санкций.

При этом ученый убежден, что именнострах перед возмож­ным наказанием оказывает доминирующее воздействие на наше поведение, даже не будучи непосредственно ощущаемым субъектами. Человек, который бахвалится своим бесстрашием перед карательным законом, все равно, утверждал ученый, испытывает бессознательный страх перед возможным наказанием.

В то же время Оливекрона признавал и воздействиеморали на восприятие права и его реализацию. «Независимые моральные импе­ративы» и ценностные представления могут перевесить стремление не подчиниться закону. Для того чтобы право оказывало моральный эффект, необходимо, по мнению ученого, соблюдать ряд условии. «Первое требование заключается в том, чтобы нормы казались

СКАНДИНАВСКАЯ ШКОЛА ПРАВОВОГО РЕАЛИЗМА

Глава 6

обоснованными большинству людей, то есть имеющими цели, которые всеми осознаются как желаемые. Иначе нормы не будут оказывать морального воздействия или даже могут вызвать моральное неприятие. Необходимо также, чтобы применение санкций было систематическим и совершенно справедливым» (р. 156).

Применение силы должно быть связано с пропагандой, подго­тавливающей мысли к восприятию императивов; должно существо­вать прямое внушение императивов родителями, учителями, началь­никами и т. д.

При этом Оливекрона убежден, что силовой механизм нужен не только для того, чтобы держать под контролем возможных право­нарушителей, но и для того, чтобы формировать мораль обычного гражданина. «Даже если он сам этого не подозревает, даже если его оскорбляет такое предположение, — его нормы нравственности, ко­торые он привык приписывать собственным превосходным качест­вам, в большей части определены тем обстоятельством, что санкции систематически применяются в обществе. Отбросьте эти санкции, уничтожьте силовой механизм, и его мораль претерпит глубокие изменения» (р.160).

Ученый признавал и обратное влияние морали и идеи справед­ливости на формирование права, но призывал это влияние не пере­оценивать. Мыслитель убежден, что нормы права в большинстве своем определяются эгоизмом и инстинктом самосохранения.

Итак, говоря о реальности права, Оливекрона имел в виду такое положение вещей, при котором действительно удается монополизи­ровать использование силы. Применение силы относится к соци­альным фактам. Все остальное в праве, в частности, права и обязан­ности, относятся к метафизике и не должны восприниматься как некая объективная основа права. Право есть системанорм о силе,которую должны применять члены организации, в данном случае, государство, достигшее практической монополизации силы на опре­деленной территории. Но такая власть зависит от психологической эффективности этих норм. Наибольшую же эффективность применение силы имеет, по учению Оливекроны, в сфере судебной деятельности.

Правовые реалисты не смогли уйти от оценочных категорий в теории и от ценностной интерпретации права. Это, по-видимому, Указывает на то, что право представляет собой более сложное явление, че определяемое исключительно в категориях силы, принуждения, Страха. Право, действительно, реальное явление. В актуализации

Раздел V

ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XXBFl^

аспектареальности права и увязывании его свзаимообусловлен­ными действиями людей — заслуга этой школы. Реалистам уда­лось также показатьпсихическую составляющую права. Но попытка представить право как факт, понимаемый по аналогии сматериаль­ными фактами, оказалась неубедительной. Если право отождествить с применением силы как неким материальным процессом, происхо­дящим во времени и пространстве, то его смысл именно как права окажется утраченным. Такая сила не будет отличаться от силы гра­бителя. Если же право понимать как систему норм о силе, которую должны применять члены государственной организации (субъекты государственной власти), мы опять придем к понятию нормы права, которая в скандинавском правовом реализме не имеет реального су­ществования. Между тем норму права совсем не обязательно сво­дить или к материальному, или к индивидуальному психическому явлению. Ее можно рассматривать как психосоциокультурный факт, объединяющий должное и сущее в праве, но не смешивающий их, как интерсубъективную, т. е. субъективно-объективную реальность. Как раз такая интерпретация права разрабатывалась в рамках фено­менологии.

ГЛАВА 7 ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ:

А. РАИНАХ

Феноменологический метод в его классическом варианте был обоснован немецким философомЭ. Гуссерлем (1859-1938). Фено­менология оказала сильнейшее воздействие на все области челове­ческого знания, в том числе, на социально-гуманитарные науки. Идеи феноменологии в той или другой степени разделяли такие извест­ные ученые-гуманитарии, как А. Раинах, М. Шелер, М. Хайдеггер, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартр, Р. Ингарден, Г. Гурвич, А. Щюц, Г. Шлет, А. Лосев, И. Ильин, С. Франк, К. Коссио, П. Рикер, Э. Левинас, Ж. Дер-рида, Б. Вальденфельс и др.

Гуссерлем была поставлена задача обретения абсолютного фун­дамента человеческого знания, что требовало вывести из игры, «за­ключить в скобки», элиминироватьестественную установку, чтобы