Из Платформы «Союза марксистов-ленинцев»

(«Группы М. Рютина²»)

(1932 г.)

... В теоретическом отношении Сталин показал себя за послед­ние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политичес­кий комбинатор он обнаружил «блестящие таланты»...

Сначала осторожно, а потом все смелее сбрасывая с себя мас­ку «скромного» старого большевика, которого партия «заставила» нести тяжелое бремя генсека, он все более явно проявлял стрем­ление пробраться в пантеон великих людей, не брезгуя никакими средствами...

Сталин, несомненно, войдет в историю, но его «знаменитость» будет знаменитостью Герострата. Ограниченный и хитрый, власто­любивый и мстительный, вероломный и завистливый, лицемерный и наглый, хвастливый и упрямый, — Хлестаков и Аракчеев, Не­рон и граф Калиостро — такова идейно-политическая и духовная физиономия Сталина...

Сталин никогда не был настоящим, подлинным вождем, но ему тем легче было в ходе событий превратиться в настоящего дикта­тора. Свою сегодняшнюю роль он занял не благодаря поддержке масс. Он пришел к своему теперешнему безраздельному господст­ву путем хитрых комбинаций, опираясь на кучку верных ему лю­дей и аппарат, и с помощью одурачивания масс. Он оторван от масс, он не связан с ними, он держится не на доверии масс, а на терроризировании их...

Сталин всякую оппозицию по отношению к его политике и ру­ководству объявляет контрреволюционной... Между тем... полити­ка Сталина и его эксперименты могут отбросить наше поступа­тельное победоносное шествие на 20—30 лет назад. Можно серьезно опасаться, что Сталину удастся даже окончательно погубить Советский Союз как социалистическую республику...

В результате всех происходящих сдвигов и процессов партаппарат превратился в самодовлеющую силу... Партия в ходе «раз­вития» превращена в безгласную исполнительницу воли аппара­та, который сам, в .свою очередь, является безгласным исполни­телем воли диктатора и его агентов на местах... О внутрипартий­ной демократии даже и Сталин последнее время перестал гово­рить, ибо ее нет. В доме повешенного не говорят о веревке...

Гигантская централизация всего аппарата пролетарской дик­татуры и сила политической инерции привели к тому, что Сталин, нажимая на одну кнопку террора, заставляет служить своим ин­тересам весь механизм партии, Советов, профсоюзов, кооперации и пр. Все винтики — большие и маленькие, второстепенные и первостепенные — хотят они или не хотят, «верят» они или не «ве­рят», вынуждены вращаться вместе со всей машиной. Если же какой-либо винтик или целая группа отказываются вращаться вместе со всей машиной и «протестуют», — машина беспощадно их размалывает и со скрипом, с треском и скрежетом до поры до времени продолжает свою «работу» дальше. Террор в условиях невиданной централизации и силы аппарата действует почти авто­матически. Терроризируя других, каждый в то же время терро­ризирует и самого себя, заставляя лицемерить других, каждый в то же время и сам вынужден выполнять определенную долю этой «работы»...

Политбюро и Президиум ЦКК, секретари областных комите­тов превратились в банду беспринципных политиканов и полити­ческих мошенников. Они на деле рассматривают партию лишь как свою вотчину... Наркомы, зам. наркомов... руководители област­ных отделов советского и профсоюзного аппарата также захваче­ны в значительной части процессом перерождения. Все они, даже бывшие рабочие, никакой связи с массами, кроме официальных докладов на собраниях, давно уже не имеют. Они обеспечены вы­сокими ставками, курортами, пособиями, дачами, великолепными квартирами, прекрасным явным и тайным снабжением, бесплат­ными театрами, первоклассной медицинской помощью и т. д. И это при невероятном обнищании и полуголодном существовании всей страны. Они, таким образом, в известной мере, подкуплены Сталиным, Сталин вообще систематически применяет подкуп как по отношению к отдельным прослойкам партии, так и рабочих. Само собой, что вся эта группа членов партии, в душе в подав­ляющем большинстве против современной политики, ибо они не могут не видеть ее гибельности. Но они так обросли жирком, они настолько связаны всеми представленными им привилегиями... что значительная часть из них будет выносить любое иго, любые пинки и издевательства со стороны Сталина и партаппарата...

Реабилитация: Политические процессы 30 – 50-х годов. – М., 1991. – С. 334 – 443.

Документ № 3

Н. Бухарин³. Из Предсмертного обращения

«Буду­щему поколению руководителей партии»

(1937 г.)

Ухожу из жизни. Опускаю голову не перед пролетарской се­кирой, должной быть беспощадной, но и целомудренной. Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действует смело и уверенно...

В настоящее время, в своем большинстве, так называемые ор­ганы НКВД, эта переродившаяся организация безыдейных, раз­ложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЦК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами, славой, творят гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя — история не терпит свидетелей грязных дел!

Любого члена ЦК, любого члена партии эти «чудодейственные органы» могут стереть в порошок, превратить в предателя-тер­рориста, диверсанта, шпиона. Если бы Сталин усомнился в самом себе, подтверждение последовало бы мгновенно...

Осмыслить культ Сталина. – М., 1989. – С. 609 – 610.

Документ № 4

А. Солженицын⁴. Из книги «Архипелаг ГУЛАГ»

... Крепостных!.. Это сравнение не случайно напрашивалось у многих, когда им выпадало время размыслить. Не отдельные чер­ты, но весь главный смысл существования крепостного права и Архипелага один и тот же: это общественные' устройства для при­нудительного и безжалостного использования дарового труда мил­лионов рабов. Шесть дней в неделю, а часто и семь туземцы Ар­хипелага выходили на изнурительную барщину, не приносящую им лично никакого прибытка. Им не оставляли ни пятого, ни седь­мого дня работать на себя, потому что содержание выдавали «ме­сячиною» — лагерным пайком. Так же точно они были разделены на барщинных (группа «А») и дворовых (группа «Б»), обслужи­вающих непосредственно помещика (начальника лагпункта) и по­местье (зону). Хворыми (группа «В») признавались только те, кто уже совсем не мог слезть с печи (с нар). Также существовали и наказания для провинившихся (группа «Г»), только тут была та разница, что помещик, действуя в собственных интересах, наказы­вал с меньшей потерей рабочих дней — плетьми на конюшне, кар­цера у него не было, начальник же лагпункта по государственной инструкции помещает виновного в ШИзо (штрафной изолятор) или БУР (барак усиленного режима). Как и помещик, начальник лагеря мог взять любого раба себе в лакеи, в повара, парикмахе­ры или шуты (мог собрать и крепостной театр, если ему нравилось), любую рабыню определить себе в экономки, в наложницы или прислугу. Как и помещик, он вволю мог дурить, показывать свой нрав... Менялся ли помещик или начальник лагеря, все рабы по­корно ждали нового, гадали о его привычках и заранее отдава­лись в его власть. Не в силах предвидеть волю хозяина, крепост­ной мало задумывался о завтрашнем дне — и заключенный тоже. Крепостной не мог жениться без воли барина — уж тем более заключенный только при снисхождении начальника мог обзавес­тись лагерной женой. Как крепостной не выбирал своей рабской доли, он не виновен был в своем рождении, так не выбирал ее и заключенный, он тоже попадал на Архипелаг чистым роком...

Но, возразят нам, все-таки с крепостными не так уж много и сходства. Различий больше.

Согласимся: различий — больше. Но вот удивительно: все раз­личия - к выгоде крепостного права! все различия — к невыгоде Архипелага ГУЛАГа!..

Да вообще все положение крепостных облегчалось тем, что по­мещик вынужденно их щадил: они стоили денег, своей работой приносили ему богатство. Лагерный начальник не щадит заклю­ченных: он их не покупал, детям в наследство не передает, а ум­рут одни — пришлют других...

... Истинный посадочный закон тех лет был — заданность циф­ры, разнарядки, разверстки. Каждый город, район, каждая воин­ская часть получали, контрольную цифру и должны были выпол­нить ее в срок. Все остальное — от сноровки оперативников.

Бывший чекист Александр Калганов вспоминает, как в Таш­кент пришла телеграмма: «Шлите двести». А они только что вы­гребли и как будто «некого» брать. Ну, правда, подвезли из рай­онов с полсотни. Идея! Взятых милицией бытовиков — переква­лифицировать в 58-ю! Сказано — сделано. Но контрольной циф­ры все равно нет. Доносит милиция: что делать? на одной из го­родских площадей цыгане нахально разбили табор. Идея! Окру­жили — и всех мужчин от семнадцати до шестидесяти загребли как 58-ю! И — выполнили план!..

Отечественная история (Хрестоматия). – Киров, 2003. – С. 147 – 148.

Документ № 5