Глава восьмая. Бристоль.

Полуденное солнце, застывшее в зените, припекало по-летнему. При иных обстоятельствах Бранд бы успел порадоваться погожему дню, но в шкуре бесправного невольника делать это было крайне затруднительно. Да и глупо. Положительные эмоции, как, впрочем, любые эмоции, - рудимент прошлой жизни - остались далеко позади. Теперь в его душе поселилось равнодушие ко всему и ко всем на свете. Даже мысли о сестрах и Лике мало заботили юношу. Думать - вредно. К чему это, если ты ни за что и никогда не воспользуешься плодами своей умственной деятельности?

Пыль из-под колес двигавшегося впереди обоза забивала рот, оседала в ушах и под веками. Земля пополам с песком скрипела на зубах. Приходилось чуть ли не каждую минуту сплевывать густую серо-черную слюну и протирать глаза, которые постоянно слезились и которые донимала бесконечная резь. Северный тракт (как именовали это направление солдаты Орпика) считался одной из самых оживленных и развитых дорог королевства Скальдфаар, по которой в обе стороны ежедневно двигались десятки торговых караванов, сотни экипажей и тысячи одиноких конных и пеших путешественников. Логично предположить, что этому пути уделяли особе внимание, стараясь поддерживать состояние тракта в более-менее сносном состоянии. На деле все обстояло немного иначе. Со слов скальдфаарцев выходило, что дорога была умощена каменными блоками только в городской черте и ближайших пригородах. На всей остальной протяженности ее качество оставляло желать лучшего. Король не спешил отчислять из казны финансовые средства на поддержание тракта в сельской местности. Неизвестно, с чем это было связано. Скальдфаар считался одним из самых богатых королевств на территориях от бывшей Империи Севера, некогда могучим соседом на Востоке, до Империи Солнца, распростершей свои владения на Западе. Трон обязан был понимать стратегическую важность качества путей сообщений. Понимать, и поступать так, как того требовала ситуация. Так почему же важнейшее направление оставалось зависимо, к примеру, от погодных условий? Некоторые солдаты, чьи кони при каждом шаге поднимали облака непроглядной бежево-серой пыли, откровенно недоумевали над тем, что видели. Правда, при этом они старались держать свое мнение при себе. Ведь кто они такие? Обычные подданные короны. Не им советовать королю, что тому следует делать. У него и без них тьма тьмущая советников.

Месяц Арвен вступил в права два дня тому назад. Здесь на юго-западе он начинался куда более теплым, чем в предгорьях Эверлинка. Хребет, как и Туманное нагорье, отсюда казался далеким, едва заметным и... какими-то нереальным, наполовину мифическим. Белоснежные горные пики терялись в дымке. Марево и мгла размывали восточную линию горизонта.

Бранд передернул плечами, словно ему резко сделалось холодно. Закрыл глаза. Перед внутренним взором юноши, сменяя друг друга, пронеслись несколько образов. Первый: изувеченные девушки, которых медленно, с особым цинизмом и садизмом убивали у всех на глазах. Второй: еда, много еды. Самая разная еда, все равно какая, пусть даже приготовленная из рук вон плохо. После экзекуции пленников стали хуже и реже кормить, и это не преминуло сказаться на их состоянии. Изможденные люди, нуждавшиеся в питании, отдыхе и лечении, загибались на глазах. За крайние два дня умерло трое невольников. Их никто не стал хоронить. Мертвых просто сбросили с обозов и оттащили с проезжей части тракта. Солдатам и на живых-то было наплевать. Трупы невольников их не интересовали вовсе.

- Город, - раздался шепот откуда-то справа.

Бранд вяло повернул голову в сторону человека, подавшего голос. Они не разговаривали. Никто из них не разговаривал, предпочитая круглыми сутками проводить время наедине с самими собой. Бородатый, заросший дед, такой же, как все: исхудавший, грязный и немытый. Какого Скарда ему нужно? Что он там пробормотал? Город? Какой еще город?

Юноша поднял голову, вглядываясь вдаль, прямо по ходу движения невольничьего каравана. Показалось, или у самого горизонта он увидел могучие крепостные стены?

Бранд оглянулся по сторонам. Невольники сидели смирно, невидящими глазами разглядывая пространство перед собой. По обе стороны от тракта раскинулись поля, засеянные сельскохозяйственными культурами. Дорога, петляя в разные стороны, имела небольшой уклон. Обозы в настоящее время двигались с вершины пологого холма, с которого прекрасно просматривалось пространство до самого горизонта. Юноша крепко зажмурился, протер глаза, очищая веки от толстого слоя пыли, и снова посмотрел вдаль. Так и есть: город, в кольце высоких каменных стен. А за ним...

За ним была видна вода. Очень много воды. Выходит, их везут на побережье? Зачем? Хотя, какая разница. Не все ли равно, куда они едут, и что с ними будет?

Юноша опустил взгляд, уставившись на доски, из которых было сбито днище обоза. В этот момент громадная телега резко подпрыгнула; несущая ось издала глухой звук, и колеса покатили по дороге, умощенной каменными блоками. Бранд, за всю свою жизнь не видевший ничего подобного, прислонился к краю борта, во все глаза разглядывая проезжую часть тракта. Удивительно, но после всего пережитого, после того, как его, как и всех остальных, сломали, в нем все еще теплилось любопытство.

Каменные плиты дорожного полотна, размером приблизительно два с половиной локтя на локоть, имели неровную, неотесанную верхнюю поверхность, однако они довольно плотно прилегали друг к другу. Безусловно, в таком виде тракт выглядел гораздо солиднее и надежнее, но, самое главное, караван, ехавший по нему, не пылил, что для невольников явилось настоящей отдушиной. В прямом и переносном смыслах.

«Интересно, - подумал Бранд, - сколько же блоков понадобилось строителям, чтобы уложить ими тракт отсюда и до того города, что виднеется на горизонте. Как долго строили эту дорогу? Сколько людей понадобилось королевству, чтобы осуществить подобное?»

Но позитивно-нейтральные по смысловой нагрузке мысли быстро сменились негативными.

«Скальдфаар наверняка использовал рабов, которых у королевства, судя по всему, имелось в достатке. Что там говорили солдаты? Что в районе всех крупных городов дороги умощены камнем. А сколько крупных городов насчитывалось на территории Скальдфаара? Неизвестно, но их количество, скорее всего, превышало количество крупных селений Реджина, то есть было больше трех. И каждый такой город наверняка окружали высоченные стены, а внутри них насчитывались десятки улиц и площадей. И все они построены из камня. А еще дома, которые, наверняка, тоже каменные. И как такое можно создать без привлечения громадного числа рабов? Все верно - никак.»

Бранд устало вздохнул и вновь упер глаза в днище обоза. Крутились, поскрипывая, колеса; узники, напоминая собой тюки с картошкой, безмолвно сидели на соломенных подстилках, дожидаясь своей участи; лошади, грациозно вышагивая, цокали копытами. Всадники весело переговаривались. Чувствовалось, что дорога подходила к концу. Скоро все закончится. А потом начнется что-то другое. Что-то такое, о чем не одному невольнику не хотелось и думать.

Было три часа после полудня, когда над караваном и солдатами Орпика нависла громада крепостной стены. Обозы въехали на широкий и длинный каменный мост, возвышавшийся над каналом на высоту в добрых десять саженей. Сам же канал был проложен таким образом, что, фактически, превращал город за крепкими стенами в самый настоящий остров, отсекая часть суши от материка. Повернув голову влево, Бранд в отдалении заметил еще два таких же каменных моста. Вероятней всего, город с другими населенными пунктами королевства по суше соединяло никак не меньше трех торных путей, по одному из которых они сейчас в него и въезжали. Юноша припомнил, что при въезде на мост он приметил две деревянные таблицы, висевшие на каменных столбах. На одной из них было написано «Бристоль». Буквы на другой складывались в слова «Восточные ворота. Северный тракт».

Бранд посмотрел наверх, невольно вжав голову в плечи. Городские стены возвышались над землей саженей на двадцать пять - тридцать. В основании их строители заложили громадные каменные плиты, на которых были установлены каменные блоки меньших размеров. На высоте семи-восьми саженей крепостная стена складывалась из отесанного, обработанного камня одинакового размера и формы. Пролеты стены разделялись дозорными башнями, крыши которых украшали флаги, висевшие на длинных древках. Присмотревшись к одному из них, юноша увидел, что на красном полотне флага изображен серый щит, форму которого некоторые умные люди называли геральдической. Посреди щита был изображен трехмачтовый корабль, центральная мачта которого возвышалась над двумя другими. Корабль шел под полными парусами, а в левом верхнем углу щита сияло солнце, освещая ему путь.

Прямо по курсу высились деревянные, обитые железом ворота, сколоченные из прямоугольного очень толстого бруса. В настоящее время ворота были открыты, а из смотровых щелей, располагавшихся над ними, выглядывали несколько стражников, вооруженных копьями и луками.

Дорога сразу после моста резко расширилась, перейдя в площадь. Левая ее часть в настоящее время была забита телегами, экипажами, лошадьми и людьми, преимущественно торговцами; центральная и правая стороны оставались свободными. Двигавшийся первым обоз свернул направо, проехал саженей пятнадцать и остановился. Пятерка конных, сопровождавшая повозку с пленными, спешилась и отдала приказ невольникам. Люди нехотя повставали с насиженных мест, с большой неохотой и неподдельным равнодушием ступили на каменную поверхность, прогретую лучами весеннего солнца.

Обоз, в котором везли Бранда, остановился подле первой телеги.

- Встать строиться! - отрывисто выкрикнул один из офицеров.

Окружавшие юношу люди начали молча выполнять приказ. И никаких попыток проявить неудовольствие своим текущим положением. Никаких попыток оказать сопротивление. Абсолютная, рабская покорность.

Бранд выбрался из обоза одним из последних. Краем глаза ему показалось, что в толпе он заметил знакомую женскую фигуру. Лика? Сестры?

Он повернулся в ту сторону, где им был замечен призрачный силуэт, но его глаза скользнули лишь по людской серой массе.

- Смотрим перед собой, уроды! - рявкнули ему в ухо. - Головами не крутим!

Бранд поспешно согнулся в три погибели, ожидая, что его огреют по спине палкой или чем потяжелее.

Однако наказания не последовало.

- В колонну по двое становись! - проорал офицер. - Добро пожаловать в Бристоль, морскую жемчужину Скальдфаара. Знаете, что это означает?

Он осклабился, разглядывая толпу ссутулившихся людей.

Разумеется, ответа не последовало.

- Это означает, - продолжил он, - что вы, скардово отрепье, волею Пресветлых Халла очутились в самом сердце цивилизации. Это большая честь, особенно для такого сброда, каким вы являетесь. А как себя нужно вести в цивилизованном обществе, на улицах города, известного далеко за пределами нашего великого королевства? Правильно - цивилизованно. - Он понизил голос. Дальнейшие слова, произнесенные им, звучали угрожающе: - Хорошенько запомните то, что я вам сейчас скажу. Смотреть только прямо перед собой, а лучше под ноги. Головами не вертеть, ничего не разглядывать, на дома и, тем более, на прохожих не заглядываться. На месте не задерживаться, рот не открывать. Будет лучше, если вы даже дышать перестанете. - Офицер прищурился и проговорил заключительные слова, чеканя каждый слог: - Только дайте мне повод отправить вас к Скарду, и я с большим удовольствием это сделаю.

Он резко оборвал свою речь. Воцарилась звенящая тишина, нарушаемая отдаленными возгласами торговцев, толпившихся у ворот.

- Превосходно! - удовлетворенно кивнул скальдфаарец. - Мы друг друга поняли, а это значит, что у меня не возникнет с вами проблем.

Офицер развернулся и бодрой походкой направился в сторону врат. Подойдя к одному из стражников, он принялся вести с ним неспешный диалог, который продолжался порядка минуты, после чего подчиненный Орпика, указав пальцем на толпу захваченных чужеземцев, принялся активно жестикулировать, размахивая руками, и указывать куда-то за спину стражнику. Лицо того расплылось в блаженной улыбке. Он окинул колонну невольников внимательным взглядом, после чего несколько раз выразительно кивнул.

Офицер сделал своим солдатам приглашающий жест рукой, и вскоре пленники прошествовали через врата, очутившись внутри крепостных стен Бристоля. Грязные, дурно пахнущие, выбившиеся из сил люди едва переставляли ноги, шаркая ступнями по каменной мостовой. Многие из них держались на последнем издыхании.

Бранд изо всех сил старался соблюдать инструкции, которыми наставлял узников офицер, но его любопытство постоянно пересиливало страх потенциального наказания. Он как мог украдкой поглядывал по сторонам, рассматривал прохожих, которые таращились на пленников, словно на диковинных зверей, завезенных из далеких земель и выставленных на всеобщее обозрение. Юноша не мог оторвать взгляда от красивых, высоких, многоэтажных домов, чьи фасады были размалеваны разноцветными красками и разукрашены пестрыми рисунками, от открытых и закрытых экипажей, запряженных двойками и четверками лошадей, от мужчин и женщин явно благородного происхождения, разодетых так, будто они все спешили на бал или на прием к королю.

Некоторые из них глядели на пленников с ярко выраженным презрением, другие, завидев толпу оборванцев, поспешно отводили глаза, словно чего-то стесняясь. Бранду пришло в голову, что этим людям было попросту некомфортно находиться с такими как он на одной улице.

Солдаты, возглавлявшие и направлявшие отряд невольников, очутились на перекрестке и повернули направо. Юноша машинально приметил, что улица, по которой теперь они двигались, шла параллельно крепостной стене. Видимо, во всем Бристоле имелось всего два типа улиц. К первому типу относились улицы, тянувшиеся от центра города к его окраинам, ну, или наоборот - все зависело от точки зрения. Улицы и проспекты, относящиеся ко второму типу, не вели в центральный район города. Они соединяли между собой две или несколько улиц первого типа и служили горожанам прогулочными аллеями, а также объездными и обходными внутригородскими магистралями, которыми пользовались, чтобы быстрее добраться из одного конца Бристоля в другой, минуя самые оживленные места. В принципе, по такому принципу строились практически все города мира, однако Бранд, по понятным причинам, об этом не знал.

Юноша скосил глаза влево. Ему показалось, что на фасаде дома висела табличка, на которой было что-то написано. К сожалению, он не успел рассмотреть надпись, но сделал предположение, что на ней было начерчено название улицы, по которой в настоящее время двигалась колонна невольников. На углу дома, справа по ходу движения пленников, на длинном древке висел флаг, на котором был изображен рокотай[16], расправивший в разные стороны могучие крылья. Голову птицы украшала корона с четырьмя вершинами, когти рокотая сжимали мечи. В левом верхнем углу флага виднелось солнце, на которое птица взирала грозно и гордо. Рискуя навлечь на себя гнев стражи, Бранд окинул окрестные строения поспешным взглядом и приметил, что на некоторых соседних домах висели аналогичные флаги.

«Интересно, что это за герб на них изображен?»

Колона невольников двигалась по улице минут пять, никуда не сворачивая. Потом авангард стражников повернул налево, на узкую улочку, шириной всего-то в две с небольшим сажени. Бранд подивился размерами города, в котором очутился волею злодейки-судьбы. Если бы каким-то невероятным образом удалось переместить в это место все поселения, располагавшиеся у подножия Эверлинка, то собранные вместе они бы заняли всего лишь один городской район Бристоля. Поразительно!

Улочка петляла в разные стороны, словно русло реки или бочага. От нее отходили переулки, закоулки и тупики. Солдаты направили невольников в один из таких переулков, ничем с виду не примечательный. Пройдя его насквозь и повернув направо, пленные очутились на мостовой, которая уходила куда-то вниз под уклон. Бранд едва сдержался, чтобы не задрать голову вверх - в нескольких саженях над ним прямо над улицей располагалась арка. По обе ее стороны висели каменные щиты в человеческий рост. На левом щите был изображен герб с плывущим в сторону солнца кораблем, на правом - герб, в центре которого находился рокотай.

- Вниз! - прикрикнул на пленных гвардеец. - Не задерживаемся.

Нескольким невольникам раздали затрещины, проформы ради. Солдаты понимали, что собратья Бранда давно уже перестали обращать внимание на всевозможные издевательства со стороны скальдфаарцев.

Узкая улица завернула налево. Невольникам пришлось свернуть в очередной проулок, который через несколько десятков шагов уперся в парадный подъезд самого обыкновенного для Бристоля дома. Четырехэтажное здание с двускатной черепичной крышей имело фасад, выкрашенный в бежево-розовые тона. Часть широких и высоких окон закрывали деревянные вырезанные и сколоченные с большим мастерством ставни, на которых неизвестные мастера искусно нанесли всевозможные рисунки. Под окнами первых двух этажей имелись карнизы, на которых разместились горшки с цветами. В деревянных и глиняных сосудах росло самое настоящее великолепие. Цветочное буйство красных, малиновых, фиолетовых, желтых, оранжевых тонов добавляло дому уюта и света. Парадный подъезд представлял собой массивное крыльцо, односкатную крышу которого подпирали две деревянные колонны, толщиной в обхват человека. Каждую колону украшал причудливый орнамент. По обе стороны от крыльца располагались две громадные бочки, в которых так же росли цветы.

- Стоп! - выкрикнул команду офицер.

Он подошел к солдатам авангарда и что-то им тихо сказал. Те активно закивали головами и, развернувшись лицами к толпе пленников, поудобнее перехватили древки копий.

Тем временем, офицер поднялся по ступеням крыльца, подошел к входной двери, на которой на уровне груди взрослого человека висело металлическое кольцо. Над кольцом имелась металлическая же табличка с какими-то надписями, но с расстояния в два десятка шагов Бранд не мог разобрать, что на ней написано. Офицер схватил кольцо рукой и несколько раз ударил им по двери. Некоторое время ничего не происходило, потом дверь аккуратно отварилась, и на порог вышел человек.

Выглядел он достаточно пожилым. Среднего роста, с залысиной на пол головы, с аккуратными торчащими в разные стороны усами - внешний вид вполне себе успешного мужчины. Одет он был в достаточно дорогой, обшитый бархатом и редкими сияющими в лучах солнца камнями халат, подол которого едва не касался земли. Бранд, разглядывая мужчину, решил, что тот не может принадлежать к благородному сословию, но, безусловно, его невозможно отнести и к простолюдинам. Торговец? Купец?

Мужчина бросил несколько коротких взглядов на толпу невольников, после чего коротко кивнул, шире отворил входную дверь, и отошел в сторону.

- Вперед! - скомандовал офицер.

Колонна пленных сдвинулась с места. Бранд, поднимаясь по ступеням крыльца, внезапно почувствовал, как сердце его уходит в пятки. Засосало под ложечкой. Он ощутил себя падающим с огромной высоты в водопад.

«Куда нас привели? - вертелось в голове. - Кто этот мужчина, с которым только что разговаривал офицер? Что ему от нас нужно?»

Дом располагал просторной и светлой прихожей. Возле левой от входа стены стояло несколько дубовых столов со стульями, на потолке висели пара масляных люстр. Более Бранд ничего не успел рассмотреть, так как его и всех остальных невольников спешно загнали на узкую скрипучую лестницу, уходящую глубоко вниз. Лестница вела к массивной деревянной двери, обитой толстым железом. На двери болтались цепи и амбарные замки, размером с голову подростка.

- Шевелитесь, дерьмо! - прикрикнул на невольников офицер. - Нечего глазеть по сторонам.

Нескольким замыкавшим колонну пленным как следует врезали по почкам. Юноша лет тринадцати, ухнув, схватился за спину, но, потеряв равновесие, стал заваливаться вперед, рискуя подмять под себя спускавшихся впереди него людей. Его кое-как поддержали, за руки, волоком стащили вниз по ступеням.

Когда невольники в полном составе спустились вниз, обитая железом дверь тяжело закрылась за ними. Зазвенели цепи, лязгнули засовы.

Кромешная, непроглядная тьма отрезала несчастных людей ото всего остального мира.

 

***

По холодной, шершавой стене еле слышно стекала вода. Какое-то насекомое, размером с плод дикой яблони, щекотало ступни Бранда. Юноша сделал вдох. Воздух пах сыростью и затхлостью. Он был холодным, промозглым, заставлявшим пленников теснее прижиматься друг к другу. Подвал, определено, мог считаться самым отравительным местом на земле. Во всяком случае, Бранд думал именно так.

Темень. Абсолютная, черная, непроглядная темень. Такая, что он не мог разобрать своих рук и ног. Юноша сглотнул подступивший к горлу ком. В животе заурчало. Впрочем, этот звук доносился отовсюду. Невольников держали в подвале вот уже несколько часов. Их никто не навещал. Кормить их, видимо, не собирались, а, меж тем, пленники видели еду лишь прошлым вечером, во время крайней ночной стоянки.

«Может быть, нас собираются морить голодом? - подумал про себя Бранд. - Что если, нас привезли в это место, чтобы попросту умертвить?»

Идея не показалась парню такой уж глупой. От скальдфаарцев можно было всего ожидать, в том числе и таких вот изощренных пыток. Люди Орпика знали толк в том, как превращать захваченных в плен людей в животных. Наверняка, они получали громадное наслаждение, осознавая, через что, через какие испытания приходится проходить невольникам.

Вслед за этими мыслями в голову ворвались мысли о Лике, Агнет и Софи. Должно быть в этом царствие мрака им было так же холодно и одиноко, как и ему.

Бранд со свистом выдохнул воздух, поерзал на месте, немного поворачивая корпус влево. Как же он мог про них забыть!? Он несколько часов просидел с ними в одном помещении и даже не удосужился позвать девочек, чтобы разузнать, как у них дела! Пока он трясся в обозе, он пребывал в шкуре животного, равнодушного ко всему, что творилось в мире. Он не имел никаких прав. Ему запрещалось думать, испытывать чувства. Но сейчас-то, когда за ним никто не наблюдал, когда рядом не стояли солдаты, готовые ударить его за просто так, он мог бы заставить свои мозги работать. Он мог бы вспомнить о девочках гораздо раньше. Так почему же он этого не сделал? Он действительно стал животным, которому место в клетке?

Что если... скальдфаарцы были не далеки от истины, называя пленников безмозглым стадом? Быть может, жители долин близ Эверлинка не имели права считать себя людьми в полной мере? Ведь существовали же представители благородного сословия и бедняки, каждый день которых был ознаменован борьбой за существование. А как насчет магии? По слухам, ей могли пользоваться далеко не все, и лишь считанные единицы овладевали истинным мастерством магического искусства. При всем при этом и маги, и благородные, и бедняки выглядели одинаково, то есть имели две руки, две ноги, голову с глазами, ушами и ртом, но, тем не менее, одни считались людьми в большей степени, чем другие. Руководствуясь этой логикой, получалось, что народы, населявшие одни страны, могли считать себя более достойными представителями рода человеческого, чем народы иных государств. В конце концов, королевство Скальдфаар процветало на протяжении нескольких веков, а Империя Севера развалилась на десятки отдельных графств, герцогств и княжеств. Это ли не доказательство правоты тех, кто утверждал, что всеобщего равенства никогда не существовало и существовать не будет?

Бранд потряс головой, пытаясь избавиться от назойливых мыслей, оккупировавших его рассудок. То, чем он сейчас занимался, - неправильно. Что толку сидеть и рассуждать о том, кто прав, а кто виноват? Он - простой невольник. Ему не престало думать о таких вещах. Думать - вредно. Единственное, что он может и должен сделать, это позвать своих сестер и Лику. Судьба предоставляет ему шанс отыскать дорогих ему людей и побыть с ними вместе. Негоже его упускать.

- Аххнет... Соффии, - прохрипел юноша и зашелся громким кашлем.

Он не разговаривал несколько недель. К тому же, пребывание в не самых комфортных походных условиях серьезно отразилось на его здоровье. Едва Бранд раскрыл рот, как его горло сковал дикий спазм. Боль резанула в груди, стало невозможно дышать. Несколько секунд назад он понятия не имел, что серьезно простыл - настолько ему было плевать и на себя, и на окружающих.

Бранд попытался отхаркнуть гнойную пробку, забившую горло, и едва сдержался, чтобы не сорваться на крик. Боль была адская. Хотя крика не получилось бы при всем желании. Скорее уж, это бы напомнило сдавленное мычание.

В этот момент за дверью, запиравшей подвал, послышались глухие шаги. Спустя несколько секунд лязгнули засовы, зазвенели цепи. Тусклый свет, ворвавшийся в помещение со стороны лестницы, показался невольникам ярчайшей вспышкой, которую они когда-либо видели. Он разорвал тьму, явив человеку, спустившемуся в подвал, толпу истощенных, жалких, умирающих... созданий. Именно созданий, а не людей.

- Поднимайте ваши дряхлые задницы и выходите, - неприятным голосом просипел незнакомец.

Лишь несколько пленников поднялись с холодного сырого пола и побрели в сторону выхода.

- Если не поторопитесь, я запру вас здесь и оставлю гнить заживо. Сами выбирайте, что вам делать дальше. Хотя, я не уверен, что вы сохранили способность думать.

Слова, произнесенные нарочито медленно и без ярко выраженных агрессивных интонаций, возымели некий эффект. Люди начали приходить в себя, осознавать, где находятся, понимать текущее положение вещей. Бранд поднялся на ноги одним из последних - дико болело горло и давило в груди - и, шаркая, направился к лестнице. Его качнуло, но он каким-то чудом удержал равновесие.

Очутившись на улице, невольники щурились от нестерпимо яркого вечернего солнца. Было по-летнему тепло. Небо выглядело девственно чистым. Во дворе перед домом группа солдат пинками и тычками распределяла людей по группам. Старики, инвалиды, здоровые, без дефектов и увечий, мужчины (таковых оказалось абсолютное меньшинство), женщины, девушки, подростки мальчики, подростки девочки...

- Бранд, Бранд! - закричали справа тоненьким голоском, в котором юноша с трудом узнал голос родной сестры.

Бранд завертел головой, пытаясь увидеть Агнет, и моментально схлопотал палкой в область поясницы.

- Головой не вертеть! - заорал здоровенный детина- стражник, брызжа слюной во все стороны. - Рот не разевать, а то угроблю прямо здесь!

У юноши перехватило дыхание. Перед глазами появились красные круги, а картина окружающей его реальности пошла рябью. Ему не удалось устоять на ногах. Бранд припал на одно колено, борясь с жестоким приступом боли. Грудь разрывалась на части. Как и поясница. Он был на грани. Единственное, что удерживало его сознание от спасительного падения во тьму, это мысли о сестре.

«Агнет жива! Слава Халла, она жива!»

Когда к нему вернулась способность адекватного восприятия объективной реальности, Бранд осознал себя невольником, находящимся на одной из торговых площадей Бристоля. Повсюду сновали солдаты и городские гвардейцы. Последние постоянно вглядывались в лица пленников, словно пытались отыскать среди реджинцев знакомых людей. Справа и слева, со всех сторон, виднелись палаточные ряды. Многообразие их форм и размеров не поддавалось исчислению. Разодетые купцы с важным видом прохаживались подле своих повозок, предлагая товары и услуги всех мастей; глашатаи носились из стороны в сторону, декламируя объявления различной степени важности. В толпе народа можно было разглядеть бродячих клоунов и артистов. Некоторые из них, по мнению Бранда, вытворяли настоящие чудеса.

Одна из палаток, находившаяся за спиной юноши, напоминала громадный шатер. Ее навес был скроен из красных и синих полотен. Вход в палатку охраняло несколько гвардейцев и странного вида воин с черной повязкой на левом глазу. Головным убором одноглазому служил платок песочного цвета, два конца которого туго перевязывались между собой на затылке. Воин был обут в кожаные сапоги с высоким голенищем, носил свободного покроя песочного же цвета штаны, плащ из необычного, будто воздушного материала, из-под которого проглядывала бежевая рубаха. Бедра одноглазого охватывал широкий пояс, на котором Бранд обнаружил изогнутые широкие одноручные клинки. Юноша никогда в жизни не видел таких мечей и сейчас в наглую пялился на них, рискуя получить по голове.

К счастью, столь дерзкое поведение юноши осталось никем не замеченным, и Бранду удалось до мельчайших подробностей изучить оружие. Мечи не находились в ножнах, поэтому юноша имел прекрасную возможность рассмотреть лезвие клинков. Метал, из которого их выковали, имел серовато-синий оттенок, а широкая режущая кромка оттенялась едва заметным сиреневым цветом. Верхние трети лезвий были снабжены ложбинками долами, а нижние шестые части, те, что непосредственно примыкали к гардам, вообще не имели режущих кромок. Сами же гарды, украшенные драгоценными камнями, по форме напоминали эллиптические пластины; рукояти были туго обтянуты тонкой черной веревкой узкого сечения, напоминавшей во много раз уменьшенный канат. Внимание Бранда привлекли навершия рукоятей клинков. Оба они представляли собой кольца диаметром в половину пальца взрослого человека. В одно кольцо была вписана змея, в другое - какая-то хищная птица. Метал, из которого были созданы украшения, имел яркий, насыщенный темно-желтый цвет. Блеск этого метала напомнил юноше блеск монет, встречавшихся в кошелях очень богатых жителей Бристоля. Кажется, их называли королевскими роялами.

Решив, что хватит уже испытывать судьбу, которая к тому же не была к нему благосклонна, Бранд перестал разглядывать одноглазого воина, уставившись себе под ноги. В этот момент из палатки-шатра вышли двое важных господ. Юноша с опаской покосился на дородных мужчин, признав в одном из них человека, по всей видимости, хозяина дома, в котором находился подвал, где совсем недавно держали невольников. Другой, облаченный в богато украшенный камзол, широкие и высокие сапоги с острыми носами, носил на голове широкополую шляпу и сопровождал свою речь активным жестикулированием коротких толстых пальцев, которых украшало неприличное количество всевозможных колец, печаток и перстней. Ведя диалог, он постоянно улыбался, порой, смеялся своим же шуткам и, время от времени, похлопывал компаньона по плечу. Его собеседник вел себя более сдержано, не столь эмоционально, но, похоже, эту пару богатеев можно было назвать друзьями. Приятелями уж точно.

Беседа их длилась минут пять. Тем временем, возле толпы невольников стали останавливаться богатые экипажи. Благородные мужчины и женщины, проходя мимо пленных реджинцев, с любопытством поглядывали на заморенных голодом, вконец обессиленных людей. Обладатель несметного количества перстней и его партнер радушно приветствовали каждого гостя.

Время шло, а разряженные покупатели все пребывали. Бранд готов был поклясться, что, по меньшей мере, половина из них явилась в Бристоль из далеких земель. Солнце клонилось к закату; начало холодать, когда двое рослых гвардейцев, руководствуясь инструкциями, полученными от кольценосца, вытащили из толпы невольников двоих юношей возраста Бранда и троих мужчин средних лет. Невольники еле держались на ногах, однако пока еще могли передвигаться самостоятельно. Никого из них Бранд лично не знал. Завоевательный поход Орпика не ограничивался вторжением скальдфаарцев только и исключительно в земли близ Эверлинка. Армия захватчиков сожгла и разграбила десятки деревень и поселков на территории Реджина. В королевство было вывезено много пленных. Очень.

«Зачем они, немытые и страшные, понадобились всем этим богатым, влиятельным господам? - думал про себя Бранд. - Неужели этим разодетым женщинам и мужчинам доставляет удовольствие смотреть на... человекоподобных невольников?»

В следующее мгновение в его голову ворвалась мысль, от осознания которой Бранд едва не повалился на каменную мостовую.

«Рабство! Их продают в рабство! Здесь торгуют людьми, настоящим живым товаром! Хозяин шатра - самый настоящий работорговец! Скоро он распродаст всех пленников и станет дожидаться новой партии людей, которых ему, безусловно, доставят уже в скором времени!»

 Сердце в груди юноши учащенно забилось, впервые за все то время, что его везли в Бристоль. Загудело в ушах. Трудно сказать, почему эта мысль явилась Бранду только сейчас. Возможно, сказывалось то, что крайние несколько недель мыслительные процессы в его голове протекали с замедленной скоростью. К тому же на юношу негативным образом влияло плохое физическое и психическое состояние, отягощенное болезнями, травмами, тяжелыми походными условиями и скудной кормежкой. Но, быть может, запоздалая мысль о рабстве объяснялась тем, что об этом термине Бранд узнал совсем недавно, в лагере Орпика, во время одной из первых дневных остановок армии завоевателей. Пленники перешептывались между собой, думая о своем будущем. В то время они еще на что-то надеялись. Верили, что у них есть это самое будущее.

До чутких ушей Бранда донеслась волна женского смеха. Там, в шатре, где людьми торговали, словно скотиной, что-то происходило. Что-то такое, о чем не хотелось думать. Юноша, что было мочи, зажмурился, попытался отстраниться от окружающей действительности.

Не слишком помогло.

Спустя какое-то время полог шатра колыхнулся, и на улицу вышли давешние верзилы-стражники, отбиравшие первую партию товара.

Они разделились, врезавшись в толпу невольников, словно клыки парда в податливую человеческую плоть. Их глаза горели азартным огнем, как у игроков в кости. Их лица были сосредоточены. Они кого-то искали, очевидно, выполняя специфический заказ очередного клиента.

Бранд от всей души пожелал им споткнуться и свернуть себе шеи. Впрочем, его пожелания остались не услышаны. В который уже раз.

А потом случилось то, чего Бранд опасался больше всего на свете. Один из гвардейцев вытащил из группы невольниц молодую девушку, в которой юноша без труда узнал Лику. Пленница брыкалась, извивалась, кричала, осыпая скальдфаарца самыми последними словами, а тот лишь ухмылялся и, держа ее за шкирку, волок в сторону шатра.

Бранд во все глаза уставился на происходящее. Лика, такая тонка, хрупкая, беззащитная, прекрасная даже несмотря на те тяготы и мучения, которые была вынуждена терпеть крайние несколько недель, и огромный вооруженный верзила-гвардеец, привыкший наслаждаться страхами рабов, которых никогда не считал за людей.

Сердце юноши зашлось бешенным галопом. Мир подернулся кровавой пеленой, словно кто-то растянул перед глазами Бранда красное полотнище. В животе родилось пламя, жар от которого, распространяясь по всему тело, заставлял, казалось, гореть саму кровь.

Подушечки пальцев ощутили легкое покалывание.

Время как будто бы остановилось.

Бранд шагнул вперед и вышел из толпы невольников.

 

Егерз, мой дорогой друг, у меня к тебе огромная просьба! С тех пор, как мой достопочтимый отец покинул мир живых, представ пред светлыми очами Божественных Халла, прошло без малого пять лет. После его кончины, долгое время торговые дела нашей семьи пребывали в упадке, однако совсем недавно мне удалось преломить пагубную ситуацию и впервые получить прибыль. Впервые, за все то время, что я стою во главе семьи. Только один ты знаешь, чего мне это стоило и каким трудом была одержана сея маленькая, но, я уверен, не последняя победа. Крайние месяцы ознаменованы для нас существенным отягощением наших кошельков, что не может не радовать, однако звон монет и вес золота привлекает внимание конкурентов, завистливый люд и прочий сброд. В связи с чем, я бы хотел попросить тебя подыскать мне личного охранника. Ты наверняка спросишь меня, каким он должен быть? Я отвечу тебе, что не знаю. Я не разбираюсь в этом вопросе и всецело полагаюсь на т