Глава вторая. Взаимоотношения.

Над спокойной гладью воды и густой осокой, в которой утопали берега, плыл туман. Серебристо-серая пелена оккупировала окрестные земли, накрыв собой леса, луга, холмы и поляны. Несмотря на то, что солнце уже успело подняться из-за горизонта, мир вокруг пребывал в состоянии, скованным сном, погруженным в меланхоличное размышление о вещах, не доступных человеческому пониманию.

Бранд сглотнул, зябко повел плечами, приблизил ладони, собранные домиком, ко рту и выдохнул. Густая струя пара пробилась сквозь пальцы, на несколько секунд подарив им драгоценное тепло. Несмотря на то, что мальчик не забыл одеться по погоде, комфортно он себя не чувствовал. Он сидел на кожаном топчане, набитом мехом, со всех сторон скрытый зарослями травы. Позади, буквально в пяти шагах от него, начиналась опушка лесочка, который занимал площадь небольшой возвышенности, а спереди, справа и слева простиралась заводь одной из многочисленных речек, берущих свое начало где-то в сердце Туманного нагорья.

Юный охотник поднял глаза вверх, посмотрел на диск солнца, расплывчатым оранжевым пятном плывущий сквозь белесую мглу. Шесть, максимум половина седьмого утра, определил Бранд. Он опустил голову, взглянул себе под ноги, туда, где на тонкой веревке, сшитой из жил, висел комочек грязи.

Движение отсутствовало.

Он пришел на это место полтора часа назад, забросил в воду веревку с пятью крючьями, на которые заранее насадил маленькие кусочки протухшего мяса, уселся на топчан и стал ждать. Клева до сих пор не было - обстоятельство, которое огорчало юного добытчика. Охота и рыбалка - это то, что у Бранда получалось лучше всего. Да, был еще Рубеж и жестокие, кровавые схватки со стаями зверья, однако, несмотря на всю свою ловкость, силу и бесстрашие, которыми обладал мальчишка, ему недоставало опыта. За его плечами была лишь одна зима, в течение которой он регулярно ходил в походы, дрался с хищниками, убивал волков, медведей, пардов и троллей. Именно по причине отсутствия у него необходимого количества опыта, его не брали в дозоры. Пока что не брали.

Сами собой мысли юного Бранда свернули немного не в то русло, в которое ему бы хотелось. В голове возникли голоса, как части воспоминаний, до мельчайших подробностей материализованных в его сознании. Говорили сразу все и много. Его наставник, однорукий Цверк, мужики-охотники, совсем уже пожилые старики, мальчишки из соседних домов, каждый из которых уже несколько десятков раз ходил в дозор. Шел 3350-й год Светлой Эры. Что это означало, Бранд не знал, точнее будет сказать, он не знал этого точно, потому что по одним слухам начало Светлой Эры ознаменовало собой появление в мире Божественных Халла, а по другим - ниспровержение Царствования Хаоса в лице Воплощения Его, именуемого Скардом. Чья точка зрения была ближе к истине, Бранда не волновало, поскольку полумифические события тех далеких лет никак не затрагивали жизнь мальчика. Не затрагивали и не могли затрагивать. Другое дело - современность. Говорили, что раньше было лучше. Гораздо лучше. Пока существовала Великая Империя Севера, ее провинции не воевали друг с другом, а пятнадцатилетних мальчишек не забирали в ряды гвардии. Конечно, и раньше служить приходилось, но, во-первых, призыву подлежали лица, достигшие возраста двадцати лет, а, во-вторых, пятилетний срок службы не шел ни в какое сравнение со сроком в пятнадцать лет. Было и в-третьих. Цверк рассказывал, что вести войну против захватчиков из соседних королевств, никогда не входившими в состав Империи, и воевать с людьми, являвшимися тебе согражданами каких-то десять-пятнадцать лет тому назад, совсем разные вещи. Однорукий мастер-наставник утверждал, что в мире нет ничего страшнее гражданской войны. Наверное, он был прав, но Бранд не мог утверждать это наверняка. Впрочем, он много чего не знал. Не было необходимости, да и возможностей получить те или иные знания, не затрагивающие аспекты его теперешнего быта.

Кто-то, Бранд сейчас и не вспомнил бы, кто именно это был, утверждал, что последний Император, восседавший на Престоле Севера, крайние несколько лет своей жизни делал все, чтобы развалить государство, которое обязан был беречь, которым обязан был мудро и справедливо править. Кажется, это мнение оспаривалось. Говорили, что Роддон II был слаб здоровьем и по молодости лет не успел обзавестись наследником. А еще ему не повезло с высшей аристократией, так называемым подножьем Сверкающего Трона. Благородные, мол, активно плели интриги не только друг против друга, но и против Императора, что, в конечном счете, вылилось в преждевременную кончину Вседержителя, прерыванию императорской родовой линии и последующему за смертью монарха кровавому дележу лакомого куска пирога. Вражда аристократии переросла в череду локальных конфликтов, и территория, некогда бывшая единым государством, запылала. Полилась кровь; жернова войны перемалывали целые сотни и тысячи. Неприятие одних благородных другими грозило затянуться на многие годы и даже десятилетия, и в этом кровавом хаосе никому не было дело до простого люда.

Захолустье, в котором жил Бранд, лишь косвенно сталкивалось с междоусобицей. Здешних жителей куда больше волновали проблемы долгой зимы, короткого лет и голодные агрессивные стаи животных, терзавших людей пять-семь месяцев в году. Приятель Бранда, Фил, один из лучших дозорных на весь край, которого следующей весной должны были забрать в гвардию, как-то обмолвился, что ранее на Рубеже нес службу небольшой имперский гарнизон. Бранд припоминал, что о чем-то подобном как-то раз судачили между собой Рафус и Хисс, но после того, как герцогство Реджин вышло из состава Империи, рушившейся на глазах, люди, проживавшие в районе предгорий Эверлинка, оказался предоставлены сами себе.

Юный охотник глубоко вздохнул, вновь попытался согреть озябшие ладони своим дыханием. Да, пожалуй, раньше действительно было лучше. Жаль, что он не застал тех времен. Вроде бы, когда он только появился на свет, Престол Севера еще был занят, но он этого не помнил. И теперь ему уже никогда не доведется понять, что значит жить в составе огромного, мощного, процветающего государства, в котором знати не наплевать на простой люд. Хотя бы иногда.

Комочек грязи, прилепленный к веревке, дернулся один раз, затем другой. Посторонние мысли, витавшие в голове Бранда, мигом улетучились. Мальчик дотронулся кончиками пальцев до веревки, весь напрягся, словно пард, притаившийся в засаде, и когда комочек затрепетал интенсивнее, потянул рыболовную снасть на себя. То, что, хотя бы один крючок зацепил добычу, стало понятно практически сразу. Рыбина, скорее всего, зеркальник, полосатик или плоскобрюшка, почувствовав неладное, начала рваться из стороны в сторону, пытаясь уйти на дно. Усмехнувшись, Бранд плавными отточенными движениями начала вываживать добычу. Его глаза зажглись азартным блеском.

Изматывать рыбу долго не пришлось. Это и в самом деле оказался средних размеров зеркальник, весом приблизительно восемь-десять фунтов. Продолговатые чешуйки, покрывавшие все его тело, блестели на свету. В некоторых из них вполне возможно было увидеть свое отражение, хоть и размытое. Именно поэтому зеркальник и получил такое прозвище.

Сняв добычу с крючка, мальчик похлопал рыбу по боку и положил в деревянное ведро, которое загодя наполнил водой. Проверив, насколько хорошо сидят приманки на остальных крючках, Бранд ухватился за мокрый конец веревки, который венчал небольшой круглый камень, и, размахнувшись, забросил снасть в воду.

Клев начался едва он присел. Комок грязи резко дернулся вперед-назад, затем остановился. Два удара сердца он продолжал оставаться в неподвижном состоянии, а затем начал медленно двигаться в сторону воды.

- Идите сюда, - прошептал юный рыбак, хватаясь за веревку.

Аккуратные движения, которыми Бранд пользовался поначалу, сменились энергичными махами. На сей раз добыча не собиралась сдаваться так уж легко. Во-первых, пойманных рыб оказалось целых три, во-вторых, каждая из них была тяжелее, массивнее и сильнее первой, пойманной мальчиком за сегодняшнее утро.

Пришлось попотеть, вспоминая все ухищрения рыбаков, которыми он владел. Бранд то тянул веревку на себя, то плавно стравливал ее, отпуская на сажень-полторы. Рыбы теряли силу, уставали, изматывались, и в скором времени из-под воды появились два здоровых зеркальника, фунтов на двадцать каждый, и такого же веса кольчужник. Последний отличался от зеркальника тем, что имел чешуйки круглой формы. Глядя на них, складывалось такое впечатление, что рыба была облачена в самую настоящую кольчугу.

И пары минут[9] не прошло, а рыболовная снасть вновь оказалась в воде. В это время Бранд уловил позади себя какой-то неясный звук, больше всего походивший на шелест листвы. Складывалось ощущение, будто легкий порыв ветра, родившись в кронах деревьев, собрался приблизиться к земле, но чего-то испугался.

Рыбак незаметно слепил из земли ком грязи и, не оборачиваясь, зашвырнул его себе за спину.

Позади в десятке шагов родилось недовольное сопение. Шелест листвы превратился в шебаршение. Послышались шаги, приглушенные травой и листвой.

- Опять ты меня почуял, Барнд, - недовольным тоном раздалось за его спиной. - Ты точно арвен или лань, к которым практически невозможно подобраться незаметно.

Бранд улыбнулся, поднялся на ноги.

- Рановато ты сегодня, Терин. Лике срочно понадобились... как это называется..., - ртом он изобразил что-то отдаленно напоминавшее полоскание зубов, - ингредиенты?

Терин кивнул, подходя к ведру, в котором плескалась пойманная рыба. Несмотря на то, что он был ровесником Бранда, мальчик выглядел более слабым, чем его приятель. Небольшого росточка, худощавого телосложения, с большими, доверчивыми голубыми глазами - некоторые мальчишки злословили, утверждая, что Терин должен был родиться в доме благородного, а не в деревне, в семье простых смертных. Правда, никто из них не решался высказать ему это в лицо. И тому имелось несколько причин. Во-первых, у Терина была старшая сестра, которой в начале лета исполнилось пятнадцать. Девушка была невероятно хороша собой, и ее обхаживала вся округа. Немудрено, что подавляющее большинство ухажеров предпочитали держать язык за зубами, опасаясь прогневать избранницу. Кроме того, Лика слыла прекрасной травницей. Ее мать умерла вскоре после рождения дочери, отец погиб в одном из пограничных сражений то ли с Альвбрантом, то ли с Темеширом. Брата и сестру воспитывал Строум - дед-калека, который, будучи превосходным лекарем, старался оказывать помощь абсолютно всем нуждающимся. Это был очень мудрый человек. Настоящий ведун - такая о нем ходила молва. Часть своих тайных знаний он успел передать и внучке, которая день и ночь трудилась, чтобы помочь ему в нелегком деле врачевания, изготовления различных снадобий, мазей, зелий и лекарств. И любой житель окрестных деревень в независимости от возраста понимал, что отношения с такими важными людьми должны были при любых обстоятельствах оставаться прекрасными. В суровом краю, прежде всего, ценились те, кто помогал выживать людям, а посему к Лике и ко всей ее родне старались относиться с надлежащим почтением.

Терин улыбнулся Бранду одними своими глазами, протянул другу мешок. Охотник взял его в руки и стал деловито в нем шуровать, бормоча себе под нос сложнопроизносимые названия кореньев и трав. Разумеется, тех, о которых знал сам.

- Хороший урожай, - одобрительно кивнул Бранд, возвращая Терину мешок. Юный рыбак кивнул в сторону воды и спросил: - Присоединишься?

- А почему бы и нет, - радостно воскликнул мальчуган. - В конце концов, рыбалка удается мне гораздо лучше охоты.

И это была чистая правда. Обычно к десяти годам мальчишки полностью осваивали ремесло охотника и делали самостоятельные вылазки в лес. Они способны были часами выслеживать добычу, незаметно подкрадываться даже к самым пугливым животным и убивать их с пары выстрелов. Терин в этом плане сильно ото всех отличался. Он был менее вынослив, физически слаб, премудрости науки охотников воспринимал не то чтобы спустя рукава, но, как бы это сказать... без энтузиазма что ли. Прекрасно понимая, что ремесло охотника является одним из основополагающих элементов быта людей окрестных земель, без которого они попросту не смогут выжить, он, тем не менее, терпеть не мог убийств в любых их проявлениях. Терин, что смерть животного, что смерть человека воспринимал одинаково плохо. Сердце мальчика было слишком добрым. Чересчур.

- Тогда давай вон туда, - Бранд рукой указал Терину на место, где можно было удить рыбу. - Трава тебе там по шею, рыба не увидит. Клев должен быть. Берег возле этого лесочка практически весь прикормлен.

Терин расплылся в широкой, радушной, искренней улыбке.

- Спасибо, - проговорил он, и как можно более осторожно начала пробираться сквозь заросли осоки.

Минут через семь ему удалось расположиться с относительным комфортом. Рыболовная снасть оказалась снаряжена и заброшена в воду. Оставалось дождаться момента, когда глупая добыча вцепится в приманку и станет жертвой хитроумного рыбака.

Они просидели где-то до десяти утра, до самого конца утреннего клева, и даже дольше. Туман никак не собирался рассеиваться, что рыбакам было только на руку, и сдался лишь под воздействием прямых солнечных лучей, когда светило подобралось практически к зениту. Ветер отсутствовал, воздух прогрелся градусов до пятнадцати, позволив мальчишкам всласть насладиться типичным утром ранней осени.

- А унесем? - задал вопрос Терин, задумчивым взглядом рассматривая с десяток различных по форме, окрасу и размерам рыб, трепыхавшихся в траве возле его ног.

Бранд беззаботно махнул рукой, вываливая на траву свой улов, который оказался немногим больше улова приятеля.

- Если что, положим в мои, - сказал он, по очереди раскрывая мешки, предназначенные для переноса добычи. - Я всегда с собой беру про запас, чтобы потом, как выражается Лис-ловкач, локти не кусать.

Лис, прозванный ловкачом, мальчуган тринадцати лет отроду, слыл лучшим рыбаком во всей округе. Свое прозвище он получил за то, что как-то раз на водопадах сумел без снастей, используя лишь свои руки, природную реакцию и выдержку, наловить полные мешки рыбы. Повторить подобное больше никому не удавалось, хотя желающих это сделать оказалось предостаточно.

Смотав снасти, тщательно упаковав пойманную рыбу (Терину все же пришлось воспользоваться предложением Бранда и положить двух толстеньких плоскобрюшек в мешок друга), ребята отправились по домам. За сегодня им еще предстояло переделать целую прорву дел. Ни один человек, проживавший в предгорьях Эверлинка, не знал, что такое отдых. С самого рождения детей воспитывали вести домашнее хозяйство, ухаживать за огородом, пасти скот, заготавливать запасы на зиму, рыбачить и охотиться. Простолюдинам везде жилось несладко, однако жителям северных областей Реджина доставалось куда серьезнее. В этих землях либо быстро взрослели, либо погибали.

- Заглянешь? - поинтересовался Терин, когда до его дома оставалось каких-то пятнадцать-двадцать шагов.

Бранд украдкой посмотрел на жилище своего друга. Показалось, или за изгородью промелькнул стройный девичий силуэт?

- Я бы с радостью, но... дел много, - немного грустно ответил юных охотник. - Надо сестрам помочь, а потом в лес идти. Хочу до озерец, что за водопадами, добраться, кое-что испытать.

Терин, чья любознательность, порой, шокировала, мгновенно загорелся идеей сопровождать друга в грядущем походе, на что Бранд ответил категорическим отказом.

- Ты должен помогать Лике, - назидательным тоном проговорил юный охотник. - На ней столько дел, еще и рыбу твою заготавливать надо. Я бы на твоем месте этим бы и занялся в первую очередь.

Терин немного осунулся, чуть заметно кивнул, соглашаясь с Брандом.

- Ты прав. Как всегда.

Мальчишки распрощались, и Бранд поспешил к своему дому, до которого от жилища Терина было рукой подать. Ребята жили по соседству. Впрочем, в селе все друг другу были соседями и старались держаться вместе. Иначе было не выжить.

- Бранд! - воскликнули за спиной.

Сердце мальчика мощно скакнуло в груди, ударило в пятки, затем подскочило настолько высоко, что едва не выпрыгнуло наружу. Перехватило дыхание. Охотник почувствовал, как по его спине пробежал мороз.

Он медленно обернулся. На его лице растеклась немного смущенная, глуповатая улыбка. Глаза чуть расширились.

Возле ворот дома Терина стояла Лик.

- Бранд, - вновь позвала она, - иди сюда. Я тебе кое-что испекла. Попробуй!

Несколько секунд Бранд как умалишенный (разве что слюни не пускал) стоял и пялился на девушку. Затем, осознав смысл произнесенных ею слов, он почувствовал, как во рту у него начинает сохнуть. К горлу подкатил ком.

- И-испекла? - промычал Бранд - Мне?

- Да-да, тебе, - засмеялась Лика. - Иди скорее сюда, попробуй! Должно быть вкусно. Я очень старалась.

Охотник с большим трудом сдвинулся с места. Его лицо пылало. Чувствуя, что с каждым последующим шагом краснеет все больше, он, тем не менее, продолжал идти вперед, любуясь красотой Лики. Она была чуть ниже ростом и гораздо стройнее него, хотя Бранда нельзя было назвать крепко сбитым мальчиком. Скорее, его тело выглядело изящным, гибким, жилистым. Волосы девушка предпочитала собирать в толстую косу, которую носила спереди, перекидывая через левое плечо на грудь, довольно пышную надо заметить. Однако Бранда больше всего привлекали в ней не типичные женские прелести, по которым сходили с ума мальчики и юноши, его сверстники и парни постарше, а глаза - светло-зеленые, всегда внимательные, добрые, выразительные. Весенние, как выразился Бранд год назад, когда впервые увидел девушку настолько близко, что смог в мельчайших подробностях рассмотреть ее лицо. Каждый раз он любовался им и утопал в этой нежной чарующей зелени.

Сегодняшний день не стал исключением.

- Держи.

Девушка ласково улыбнулась мальчику. Словно по волшебству в ее руке возникла небольшая плетеная корзинка. Чуткий нос охотника тут же оказался сражен на диву приятными запахами.

- Это... для меня?

Он робко взял корзину в руки и посмотрел на нее так, как будто не знал, что с ней делать.

- Конечно, для тебя, - ответила Лика. - Они все разные. Там с печеными яблоками, лесными ягодами, рубленой рыбой с яйцами, с капустой и с куропачьим мясом.

Бранд аж рот раскрыл от удивления. То, что сделала Лика, иначе как королевским подарком и назвать-то было грешно. И она все это испекла для него!

- Спасибо, - осоловело протянул мальчик. - Я... гм...гм...

Чтобы не наговорить каких-нибудь глупостей, он захлопнул свой рот, предпочтя промолчать.

- Не забудь побаловать Агнет и Софи, - напомнила Лика. - Пирогов много, на всех хватит.

- Обязательно, - кивнул он, отступая на шаг.

Он вдруг почувствовал себя пьяным, хотя никогда в жизни не испытывал состояния алкогольного опьянения.

Бранд неловко махнул рукой, прощаясь. Развернувшись, он поплелся домой, но сделав пару шагов, остановился и обернулся. Лика смотрела ему вслед и улыбалась. Улыбалась по-доброму, беззаботно, совершенно. Только она на всем белом свете могла так улыбаться. Бранд, который ни разу в жизни не покидал пределов долины, был в этом совершенно уверен.

- Можно я... это... ну, вечером зайду? У меня тоже подарок... есть... то есть будет..., пока его нет, но будет... Обещаю.

Девушка плотно сжала свои красивые губы, изо всех сил сдерживая смех.

- Конечно, можно. Я поздно ложусь спать. Приходится до середины ночи работать. Так что заходи, буду тебе рада.

Ощущая, как земля уходит у него из-под ног, Бранд еще раз махнул красавице рукой и поспешил домой. Он чувствовал, что, если останется стоять на прежнем месте еще несколько секунд, то потеряет сознание.

Поднявшись на пригорок, он миновал раскидистый куст сирени, который соседствовал с могучей старой березой. Все мысли юного охотника были заняты Ликой, ее словами, ее образом и ее поступком. Мальчик словно бы выпал из объективной реальности. Про таких говорят, что они витают в облаках. Сущая правда. Бранд ощущал себя на седьмом небе от счастья. Или даже на восьмом. Поэтому не стоит удивляться тому, что, проходя мимо дерева, он не почувствовал угрозу, притаившуюся в его кроне.

В воздухе позади него мелькнула какая-то размытая тень. Бранд не успел отреагировать на движение и получил довольно увесистый пинок в бок. Он пошатнулся, едва не пропахав носом землю. Лишь природная реакция и отличная координация позволили ему остаться на ногах и не уронить драгоценную ношу.

Минули два удара сердца, когда юный охотник вернулся из странствий по небесным чертогам на грешную землю. Он мгновенно напрягся, пригнулся и стал походить на хищника, изготовившегося к атаке. Подле него стоял рослый крепыш, на четверть головы выше Бранда и гораздо более широкий в плечах. Дзену зимой исполнилось тринадцать, но он всегда был крупным ребенком. Говорят, статью своей он пошел в деда, великолепного мастера-лесоруба и древодела, а норовом – в отца, который по молодости много раз пытался выбраться из этих пропащих земель и осесть в центральных или южных провинциях бывшей Империи. Отец Дзена обладал авантюрным характером. Ходили слухи, что он едва не заделался бандитом, решив, что промысел на большой дороге куда лучше, чем бесперспективное крестьянское существование в забытом Халла месте. Так или иначе, преступником он не стал. Скорее всего, ему повезло вовремя встретить свою женщину, которая подарила ему двух детей и сделала из него более-менее порядочного семьянина. Но, видимо, сварливость характера и склонность к бунтарству, которая жила в юношах рода, чьим отпрыском был Дзен, проявилась и в нем. Дзен вечно был чем-то недоволен, постоянно задирал и старших, и младших, иногда провоцировал соседских мальчишек помериться с ним силой в кулачном бою и даже, но это уже по слухам, промышлял воровством во время охоты. Хотя, надо отдать ему должное, он и сам был отличным охотником и рыболовом. Да и на Рубеже вот уже четвертый год проявлял себя бравым воином, отважным, но в то же время дисциплинированным.

И, конечно же, он был по уши влюблен в Лику. Бранд подозревал, что причиной, побудившей Дзена напасть на него, явился поступок девушки, которая напекла для Бранда целую корзину пирогов. Ведь подобный жест говорил о многом, и его видел не только сам Бранд, но и окружающие. А в деревнях всегда умели смотреть и слушать. В прочем, и додумывать, зачастую то, чего никогда и не было, то же умели.

- Чего тащишь? – грубым тоном поинтересовался Дзен.

Он выглядел напряженным, смотрел волком, играл мышцами рук и, судя по всему, был не против набить Бранду морду. О том, что последние года три это мало кому удавалось сделать, он словно бы и забыл.

- Пироги, - ответил юный охотник чистую правду. – Лика поделилась. Несу сестрам и матери. Ты против?

Бранд, на лице которого застыло мрачное спокойствие, смотрел Дзену прямо в глаза. Он не боялся более крупного и более взрослого парня. Да, тот был сильнее, но исход драки не всегда решала чистая сила. Бранду не раз приходилось биться на кулаках, и ему доставало ловкости, сноровки и мастерства, чтобы, по крайней мере, не проигрывать.

- Зачем ты к ней ходишь, малец? – снова спросил Дзен, проигнорировав вопрос Бранда.

- А ты что же, за мной следишь? Или за ней?

- Это не важно, - огрызнулся Дзен. - Что ты у нее делаешь?

- Добычей делюсь, - ответил охотник чистую правду. – Терин, ты же сам знаешь, охотник никудышный, а у Лики больше никого нет. Девушке негоже самой по лесам бегать да у речек сидеть, а на лекарства, припарки, отвары достаточного количества запасов на зиму не выменяешь. Вот и помогаю я ей, чем могу. – Он усмехнулся как можно более непосредственно. – Другие ведь только и делают, что ерундой маются. Вместо того чтобы помочь лишний раз, следят за всеми, жить мешают.

Бранд не рассчитывал на то, что Дзен правильно воспримет его тираду. Не то, чтобы парень был тугодумом, не в этом дело. Охотник, не отвечая на агрессивные выпады своей немедленной агрессией, повел себя нетипично, и Бранд предполагал, что такое его поведение поставит Дзена в тупик.

Так и вышло. Дзен нахмурился пуще прежнего. Его лицо исказила гримаса угрюмой сосредоточенности. Он силился что-то ответить, но не мог придумать, что именно.

И поэтому поступил так, как привык.

- Не тебе, малец, мне нотации читать, - зарычал Дзен и бросился на Бранда.

И тут же едва не очутился на земле. Охотник, готовый к такому развитию событий, воспользовался своими преимуществами в ловкости и координации, в последний момент перед контактом двух тел ушел в сторону, оставив левую ногу на прежнем месте. Дзен по инерции проскочил вперед и оказался жертвой банальной подножки. Лишь годами отточенные рефлексы позволили ему удержаться на ногах.

- Молись Халла, сволочь, - заорал Дзен и вновь бросился на Бранда.

Однако вторая и последующие попытки повалить юного охотника так же закончилась ничем. Бранд вовсю использовал природой отпущенную ему реакцию, ловко и непредсказуемо менял дистанцию, уклонялся от прямых ударов, при этом сам в ответ не бил. Что только бесило Дзена и заставляло его вновь и вновь с удесятеренной яростью бросаться на мальчика.

- Эй, - каркнули над ухом.

Готовый броситься в новую атаку Дзен будто бы уперся в невидимую стену. Его глаза, красные от бушевавшего в них огня бешенства, готовы были испепелить Бранда. Юный охотник замер в полуприсяди. Его глаза светились ледяным спокойствием. На скулах играли желваки.

- Вы одурели оба? - повторил каркающий голос.

Бранд, стараясь не терять из виду Дзена, обернулся. Он знал, кого увидит перед собой. Этот человек значил для него очень много.

- Мы просто мерились силами, - как можно непринужденней произнес охотник. Он скосил глаза в сторону, где в траве покоилась корзина с пирогами. Она выглядела целой. Драгоценное ее содержимое не пострадало. – Мы с Дзеном решили размяться. Скоро придут холода. Лишние тренировки только пойдут нам на пользу.

Пожилой крепкий мужчина, у которого отсутствовала правая рука по локоть, покачал головой. Естественно, он не поверил ни единому слову Бранда. Впрочем, он слишком хорошо знал своего ученика. Ему не составило труда понять поведение охотника.

- Похвально ваше стремление становиться лучше, - проговорил он. Его слова звучали отрывисто. Голос хрипел. – Но оттачиванием мастерства лучше заниматься в местах, специально предназначенных для этих дел. Я надеюсь, что больше не увижу от вас подобного. От вас обоих. Бранд, Дзен, - однорукий мужчина посмотрел сначала на одного мальчика, затем на другого, - я могу на вас рассчитывать?

- Да, мастер Цверк, - кивнул Бранд.

Несколькими секундами спустя ответил и Дзен.

- Да, мастер Цверк, - произнес он тихо.

- Вот и славно, - усмехнулся пожилой человек.

Он огладил свою бороду и, не говоря больше ни слова, пошел прочь.

- Еще встретимся, малец, - зло прошипел Дзен.

Бранд не стал ему отвечать. Охотник поднял с травы корзину с пирогами и как ни в чем не бывало направился в сторону своего дома.

 

Может ли ученый историк, привыкший в своей работе опираться только и исключительно на сугубо научные, доказанные факты, в серьез интересоваться мифологией? Еще каких-то пару лет назад я бы до хрипоты кричал, что такое невозможно в принципе, как не возможен восход солнца с западаний стороны и его закат с восточной. Но теперь я уже не так уверен в моих прошлых убеждениях. И я должен признаться, что мне за это стыдно. Всему виной моя страсть к живописи. О, нет, я не рисую. Халла не наделили меня такими талантами, но чувство прекрасного присутствовало у меня с рождения. По роду своей деятельности я привык много путешествовать, и судьба как-то раз забросила меня в дом видного торгового короля прославленного города Маджора. Мой коллега и хороший друг руководил в тех краях археологической экспедицией. Когда он пригласил меня принять в ней участие, я согласился без промедления, а в дом господина Сундвейка я заскочил всего на пару ночей, также по приглашению, ведь с моей стороны было бы глупостью отказывать такому влиятельному и уважаемому всеми человеку. На мою беду, хозяин дома оказался большим любителем живописи. Два этажа его особняка представляли собой настоящую картинную галерею, и ваш покорный слуга просто не имел права ни взглянуть на картины хотя бы мельком. Каких только полотен ни было в доме господина Сундвейка, но оказалось, что местный любитель живописи отдает предпочтение творениям на мифологические темы. «Гиганты Темных эпох», «Нордлок Сияющий», «Битва Порядка и Хаоса. Апофеоз» - лишь малая часть шедевров, которых мне посчастливилось лицезреть. И я должен признаться, что, глядя на бравого воина, сжимавшего в руке сверкающий меч, научный скептицизм, до той поры руководивший моим разумом и моей жизнью был вынужден пойти на попятную. Уж и не знаю, что стало тому виной. Быть может, за все в ответе мастер-живописец, изобразивший полотна чрезвычайно живо и реалистично, быть может, что-то еще. Не знаю. У меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. Однако, та ночь заставила задуматься меня вот над чем: что если хотя бы половина из всех существующих на данный момент мифов – правдива? Вы когда-нибудь задумывались над этим?

 

Берт Конрой. «Подлинная История цивилизации».