Глава шестая. Незваные гости.

Группа людей двигалась неспешно, осторожно. Сорок человек. Горная местность не прощала ошибок, и не имело значение, двигаешься ли ты вверх или вниз. Зазевавшихся, невнимательных и относящихся к переходам спустя рукава, ждала немедленная расплата. И, порой, она была чрезвычайно сурова.

Бранд обогнул громадный серый валун, остановился. Луч солнца скользнул по его лицо. Юноша на несколько секунд зажмурился, вдохнул полной грудью чистый воздух предгорий, наслаждаясь запахами и звуками просыпающейся природы. Весна в этом году пришла рано. Уже в начале месяца Либре резко ослабели морозы. Буквально за неделю температура поднялась до отметки в ноль градусов, а начиная со второй декады месяца воздух днем стал прогреваться до плюс трех-пяти. Обычно снег начинал сходить недели через две, не раньше, но в этом году ручьи зажурчали в середине месяца, и в округе, наверное, не нашлось бы ни одного человека, кто не обрадовался бы приходу тепла.

Зима отступала, унося с собой шквалистый ветер, суровые морозы, стужу, метель и... боль. Как физическую, так и душевную. Звери, очевидно, остро чувствующие перемены погоды, перестали наведываться на Рубеж в конце месяца Аркона. Разведчики еще по привычке устраивали рейды, однако все свидетельствовало о том, что сезон борьбы за жизнь для жителей предгорий Эверлинка подошел к концу. Точнее будет сказать, подошел к концу зимний сезон. Теперь простому люду предстояло продолжительное (на две, а то и три недели дольше обычного) лето, в которое надлежало как следует потрудиться, чтобы встретить следующую зиму во все оружия.

С нижнего яруса громадной сосны сорвался подтаявший снег, угодил одному из разведчиков прямо на голову. Тот разразился витиеватыми ругательствами, через слово поминая Скарда и все его темное семейство. Стоявшие подле него люди заржали во всю мощь луженых глоток. Бранд, видя все это, только улыбнулся. Он был рад за друзей, за боевых товарищей, с кем ему удалось пережить зиму на Рубеже. Он истово желал, чтобы в их сердцах поселилась радость жизни и надежда на будущее. Поселилась хотя бы на несколько месяцев.

«Пусть, хотя бы кому-то повезет».

Из-за ранения, полученного им во время защиты крепостной стены, Бранд был вынужден целый месяц пролежать в лазарете. Рваные раны на бедре, оставленные когтями тролля, были неглубокими. Мышцы оказались несильно повреждены, кровеносные магистрали – не задеты, кость – цела. Вот только заживали они с большой неохотой. Края ран гноились. На протяжении всей первой недели у юноши держалась высокая температура. Его мучили кошмары, галлюцинации. Его лихорадило, тело сотрясала мелкая дрожь. Возможно, раны оказались загрязнены, быть может, в организм попала инфекция или даже яд. Мази, отвары и припарки, которые ему ставили, как будто бы не помогали. Ни у кого не было уверенности, что Бранд выкарабкается. Но он выжил. На вторую неделю температура тела постепенно начала спадать. Разведчик смог более-менее спокойно спать. Его уже не трясло. Когда же к нему вернулся аппетит, стало окончательно понятно, что Бранда удастся поставить на ноги. Так оно в итоге и случилось. К концу месяца Корифея у него сняли веревки, стягивавшие края раны. Их разрезали ножом и вытянули одну за другой. Впервые после сражения на стене он смог встать на ноги, а спустя еще две недели Бранд напросился в рейд. Кемер поначалу только руками разводил, мотал головой и всем своим видом показывал, что в ближайшее время не собирается брать с собой парня, но потом отступил, и позволил юноше заняться делом.

Чуткий нос разведчика уловил едва ощутимый запах паленого, но Бранд, погрузившись в себя, не предал этому значения. Несколько человек украдкой посмотрели в его сторону, но завести беседу не решились. Юноша предпочитал держаться немного обособлено, и тому было несколько причин. Одна из них постоянно напоминала о себе. Вторая... в общем-то, тоже.

Мастер Кемер, активно жестикулируя, что-то втолковывал Филу. Бранд посмотрел на друга и отвернулся. Ему стоило больших усилий, чтобы сохранить самообладание. Сейчас это удавалось уже легче - сказывался опыт. Но поначалу... Его преследовали лица тех, кого уже не было в живых. Тех, кто ушел в иной мир по его вине. Лицо Фила на некоторое время превратилось в лицо Скида, и с этим невозможно было ничего поделать. Только смириться, принять. Фантомы преследовали его постоянно, вне зависимости от того, чем занимался Бранд. Дзен и Скид приходили, когда сами того хотели, и если на первого разведчик не обращал никакого внимания, то с бывшим напарникам дела обстояли куда сложнее. Скид не просто приходил к нему из мира мертвых, как это периодически делал Дзен. Он разговаривал с Брандом, интересовался, как ему живется, как у него идут дела, и в его словах слышалась непередаваемая обида и... зависть. Наверное, мертвые, по большей части, завидовали живым. Возможно, не все и не всегда, но часто, очень часто. Скиду тому было за что корить судьбу. Он, молодой, полный жизни мальчишка, ушел из жизни, а его товарищ остался. Он совершил героический подвиг, в одиночку убил тролля, а его напарник не смог его спасти. Да, он пытался это сделать, но не смог, не сумел, и теперь Скид вынужден был пребывать среди мертвых, завидуя живым.

Не только в словах погибшего друга ощущалась грусть. Бранд видел ее в облике Скида. Она присутствовала везде: в его глазах, на его лице, в том, как он говорил, как смотрел на мир. Человек, который должен был жить, но был лишен этой возможности. Бранд в полной мере осознавал свою вину.

И что он мог теперь делать? Расскажи Бранд кому о том, что с ним происходит, его бы уже давным-давно подняли на смех и сочли умалишенным. Конечно, пока он оставался силен телом и духом, имел возможность сражаться, его бы никто не посмел тронуть, для него бы всегда нашлось место на стене, возможно, и в разведке. Очень может быть, что его даже не призвали бы на службу в герцогскую гвардию, но вот отношение к нему людей поменялось бы раз и навсегда. И Бранд бы не смог с этим жить. Несколько недель назад ему приснился сон. В нем он рассказал мастеру Кемеру, Филу и еще нескольким разведчикам о том, что с ним происходит. Их реакция оказалась предсказуема. Он хорошо запомнил лица и глаза людей, которыми они на него смотрели. Их взгляды были красноречивее любых слов. И пусть все это происходило во сне, Бранд понимал, что в реальности случилось бы точно так же. Косые взгляды, насмешки, шепотки, сплетни... Лика, которая никогда больше не пригласила бы его в свой дом… Всего этого он бы не перенес.

«Нет, Скид, отныне и впредь ты - мой приговор, и я принимаю его. Ты - тот груз, который я намерен пронести сквозь всю мою жизнь, и пусть Божественные Халла будут тому свидетелями!»

Мимо Бранда проследовало несколько людей. Разведчики из нового набора, кому посчастливилось пережить эту зиму, искоса посмотрели на хмурого юношу. Подошел мастер Кемер, молча заглянул парню в глаза, помял свое лицо и отошел в сторону, не произнеся ни слова.

- Запах чуешь?

Бранд некоторое время не понимал, что вопрос адресовали ему. Придя в себя, он развернулся в сторону человека, который с ним заговорил. Хом - разведчик, занявший место Скида в тройке мастера Кемера.

- Запах? - переспросил Бранд.

Хом кивнул, затем медленно и глубоко вдохнул воздух. У него было прекрасное обоняние - настоящий дар, который оказался очень полезен вовремя разведывательных рейдов. Бранд не понаслышке знал, на что Хом способен.

- Запах жженой древесины, - медленно и со знанием дела проговорил Хом.

Кемер, услышав эти слова, подошел к нему.

- Пожар? - поинтересовался пожилой мастер.

Юноша пожал плечами.

- Он... густой и прелый.

Кемер и Бранд переглянулись.

- В каком смысле густой и прелый? - спросил мастер-разведчик.

Хом невольно покосился в сторону. По его лицу было заметно, что он не знает, как точно ответить на вопрос наставника.

- Ты его таким ощущаешь? - догадался пожилой человек.

Юноша коротко кивнул:

- Он... густой, потому что тяжелый, а прелый... потому что мокрый.

Поняв, что его крайние слова лишь запутали собеседников, Хом покраснел и отвернулся.

- Тяжелый... тяжелый, - бормотал Кемер себе под нос, задумчиво разглядывая свои ноги.

- Теплый воздух поднимается вверх из долины, - прошептал Бранд. - Теплый от весеннего солнца и разогретый...

- Дымом пожарищ, - докончил за него Кемер.

Старик сглотнул внезапно подступивший к горлу ком. Его лицо сделалось бледным.

- Мы еще достаточно высоко и далеко от дома, но, несмотря на это, способны уловить запах дыма, - тихо затараторил мастер-разведчик. - Весенний воздух отличается кристальной чистотой, и надо постараться, чтобы его испортить. Горит что-то серьезное. Бранд, - от осознания происходящего он внезапно повысил голос, - горят... дома!

Его услышали буквально все, но осознать смысл произнесенных Кемером слов удалось не сразу. Когда же это произошло, лес наполнился выкриками и ором. Люди хотели как можно скорее спуститься в долину и выяснить, в чем же дело.

Бранд невольно потрогал висящий на поясе меч. Его головой завладели темные думы. Рысцой он рванул вниз, старясь не отставать от головы отряда. Пробежав шагов сто, он почувствовал резкий запах, который сложно было с чем-то спутать. Запах гари, копоти, сгоревшего дерева. Запах пепелища.

«Неужели пожар?»

Но это был не пожар, точнее, не пожар в привычном его понимании. Горело сразу несколько домов.

Столбы черного дыма Бранд приметил, когда выбежал на небольшую лесную поляну. Отсюда до его дома было порядка трех лиг, но даже с такого расстояния восходящие потоки густой клубящейся черноты были хорошо различимы. Полную картину происходящего все еще скрывали деревья и складки местности, но любой здравомыслящий человек, глядя на все это, сделал бы однозначные выводы. Пожар затронул как минимум половину деревни. Мало того, Бранду показалось, что сия прискорбная участь постигла каждое селение в предгорьях Эверлина.

- Быстрее! Быстрее!

Люди впереди и подле него кричали. Юноша отчетливо видел, как в их рядах зарождается паника, как она постепенно лишает мужчин разума, здравого рассудка, превращая организованный отряд защитников Рубежа в толпу деревенских оборванцев, обезумевших от страха за судьбы своих близких. Он изо всех сил старался не думать о матери, Агнет, Софи, Лике, друзьях. Бранд старался сохранять хладнокровие, но с каждым шагом, с каждой секундой делать это становилось все труднее.

Он устал бежать. Запах гари с каждой миной становился все насыщеннее. Густой лес и подлесок, не до конца растаявший снег замедляли людей. Бранд чуть не расшибся, перескакивая через поваленное дерево. Его нога едва не угодила в глубокую яму, которую он не заметил.

Скоро опушка. Еще немного, и они окажутся на равнине.

Бранд, двигавшийся в числе первых, замер, как громом пораженный. Деревья в этом месте росли довольно редко, и выбежавшим из ущелья людям открылась страшная картина творящегося ужаса. Горели десятки домов. Рыжее голодное пламя буквально на глазах обескураженной толпы поглощало собой деревянные жилые и хозяйственные постройки. Четыре черно-серых дымных столба поднимались ввысь. Они походили на гигантские наклонные колонны, подпиравшие собой небосвод. Ближайшая к ущелью деревня - дом Бранда - выглядела целой, во всяком случае, он не увидел домов, охваченных огнем. Возможно, напасть, обрушившаяся на сельских жителей, не успела туда добраться? Присмотревшись повнимательнее, разведчик приметил едва различимые с такого расстояния фигурки людей, метавшихся из стороны в сторону. Ему показалось, или среди них он обнаружил самых настоящих всадников?

- Конница?- прошептал Хом.

Его зрение уступало обонянию, однако многие могли о таком только мечтать.

- Не уверен, - пожал плечами Бранд, - но... мне тоже показалось. 

- Сюда! - прокричали откуда-то справа.

С десяток мужиков бросились на крик. На самой опушке леса, возле громады бежево-серого валуна на корнях огромной сосны распластался человек. Облачен он был в какие-то лохмотья. Даже не облачен, а закутан, будто собирался в спешке и впопыхах, напялил на себя все, что подвернулось ему под руку. Однако внимание собравшихся приковало к себе вовсе не это. Глаза людей были устремлены на стрелу, торчащую из спины незнакомца.

Бранд плотнее сжал челюсти, протискиваясь вперед. Его сердце колотилось так, как никогда в жизни, однако внимательный взгляд цепко «ощупывал» труп. Отсутствие перчаток позволяло юноше рассмотреть руки убиенного. Едва взглянув на тыльные стороны ладоней, Бранд понял, что перед ним женщина. Точнее девушка.

«Этого еще не хватало!»

Разведчик глухо выругался, скользнул глазами по стреле. Толстое древко выглядело чересчур ухоженным и отполированным, а оперение - слишком аккуратным и ровным. Превосходное качество исполнения. Бранд совершенно точно никогда в жизни не держал в руках таких стрел. У местных охотников и разведчиков они не водились. А вот в герцогской гвардии - вполне. Но зачем гвардейцам стрелять в сограждан? Неужели зимой в Реджине произошел переворот, и теперь герцогство объято гражданской войной? Разведчик, первым обнаруживший несчастную, трясущейся рукой коснулся ее плеча, пытаясь перевернуть мертвое тело.

- Вита, - прошептали за спиной Бранда.

Левая половина лица несчастной представляла собой один сплошной кровоподтек. У девушки были разбиты губы, выбито несколько передних зубов, сломан нос, лоб «украшали» многочисленные ссадины. Не было сомнений: ее били и били смертным боем - жестоко, беспощадно, безжалостно.

А потом она вырвалась, попыталась сбежать, и ее пристрелили. Словно дичь на охоте.

Несколько человек ахнули, отвели глаза. Бранд заметил, как у него начинает дергаться рука и левое веко. До какой же гнусности может опуститься человек, убивающий ради забавы?

- Всадники! - послышались приглушенные возгласы. - Там, впереди.

Люди стали спешно искать укрытие, чтобы спрятаться. Несмотря на панику и отчаяние, поселившиеся в их сердцах, опыт и инстинкты заставили мужчин действовать слаженно и организованно.

Бранд присмотрел себе замечательное место на втором ярусе веток могучей сосны, стоящей несколько особняком от деревьев, образующих кромку леса. Хом, недолго думая, последовал за ним.

- Цвета видишь? - спросил юноша, вглядываясь в бело-рыжее поле.

Несмотря на несколько погожих, по-настоящему теплых, весенних деньков, снег не спешил сходить даже с полей и холмов. В оврагах, ямах и распадках он мог сохраняться до середины месяца Тифон.

- Какие цвета? - спросил Бранд, не понимая смысла сказанного Хомом. - Ты о чем?

- О всадниках, - уточнил паренек. - Латы, кольчуга, шлемы, оружие, конские сбруи могут быть окрашены в цвета, характерные тому или иному благородному. Есть масса признаков, по которым можно отличить один отряд от другого.

- Ты-то откуда об этом знаешь?

- Слышал, - отмахнулся Хом.

Он несколько раз крепко зажмурился, протер глаза пальцами.

- Смотри, - прошептал Бранд. - На холме.

Разведчики, затаив дыхание, вглядывались в горизонт. На пологий холм, отстоящий от опушки леса на расстояние в семь с небольшим сотен шагов, выбежал человек. Крохотная фигура без оглядки неслась в сторону леса, не разбирая дороги, из-за чего часто спотыкалась и падала.

- Девушка, - шепнул Хом, чьи глаза сейчас походили на две едва различимые щелки.

Спустя примерно секунд двадцать на холм въехало два всадника на черных конях. Доспехи воинов сверкали на солнце. Один из них был вооружен пикой.

- Не нравится мне это, - пробубнил себе под нос Бранд. - Что они задумали...

Всадник, среди оружия которого пика не значилась, поднял руки вверх. Не сразу, но все же, чуть погодя, Бранд различил, зажатый в его кольчужных рукавицах лук. Правая рука наездника зашла за ухо, левая повела лук вперед, вниз и чуть в сторону. Воин прицелился, выждал некоторое время, а затем отпустил тетиву. Стрела взмыла в воздух, описала дугу, нагоняя бегущую в сторону леса жертву и... воткнулась в снег в нескольких саженях справа от девушки.

- Скард вас всех задери, - прорычал Бранд. - Что же вы делаете!?

Ему показалось или до его ушей донесся довольный смех? Всадники определенно наслаждались тем, что творили, упиваясь своим превосходством.

- Их надо остановить, - выпалил Хом.

- Сам знаю, что надо, - окрысился Бранд. - Как?

Хом не успел ему ответить. Лучник достал из колчана вторую стрелу, уложил ее на тетиву, растянул лук, прицелился второй раз и выстрелил.

- Иса! - вскрикнули где-то внизу, слева. - Иса! Девочка моя! Иса!

Стрела, достигнув наивысшей точки траектории полета, устремилась вниз, в считанные мгновения нагнала жертву и пронзила ее тело насквозь. Девушка упала лицом в весеннюю грязь, раскинув руки в разные стороны. Она не шевелилась.

Из кустов, стеная и матерясь, выбежал пожилой мужчина. Короткая грязная рыжая борода, средней длинны засаленные волосы, чуть прихрамывает на левую ногу, отсутствует правая ладонь.... Мастер Верьх, узнал его Бранд. Мастер жил в соседней деревне, и юноша мало что о нем слышал. Выходит, у него была дочь... Неужели он распознал в убитой девушке свою Ису? 

- Тени скарда, - пробормотал Хом. - Кажется, нас обнаружили.

Глупо было полагать, что всадники не заметят кричащего человека. Обезумев от несчастья, старый Верьх невольно выдал противнику местоположение друзей. Воины на лошадях какое-то время вели между собой оживленную беседу, затем пикинер поскакал в сторону деревни, а лучник, наложив новую стрелу, стал ждать. Для отряда с Рубежа он был недосягаем, хотя и сам не представлял для них серьезной угрозы. Всадник караулил людей, засевших в лесу, на случай, если те вздумают рвануть в деревню, чтобы спасти своих близких.

Внизу послышались голоса. Мужики решали, как следует поступить. Одни предлагали затаиться и как следует все обдумать, другие отчаянно рвались в бой, обещая отправить к Скарду всех, кто учинил бесчинства на их родной земле. Бранд прислушался к себе и понял, что эмоции, бушевавшие в его душе, затмили собой голос разума. Он понимал, что кидаться на хорошо вооруженный, оснащенный и подготовленный отряд, к тому же кавалерийский отряд, чистой воды самоубийство, но желание отомстить врагам, испоганившим его жизнь, стремление прийти на выручку матери и сестрам было невероятно сильным.

- Спускаемся, - решительно сказал он, спрыгивая вниз. - Надо пристрелить этого лучника, пока он не дождался помощи.

- Что нам это даст? - тут же задал вопрос Хом. - Даже если мы до него доберемся, в чем я сомневаюсь, нам не одолеть целый отряд. Только представь себе, сколько их там в долине? Десять, двадцать? Может быть сто!

Бранд зарычал, страшными глазами глядя в лицо напарнику.

- Предпочтешь остаться здесь и смотреть, как твою деревню сожгут?

Хом опустил глаза, сомневаясь, стоит ли ему отвечать. Какое-то время казалось, что он промолчит, но разведчик все же заговорил:

- Если выждем, получим шанс выжить и отомстить. Полезем на врага - умрем все.

Бранд ощутил легкое покалывание в пальцах рук. Юноша заскрежетал зубами. Осознавая правильность слов Хома, он, тем не менее, отказывался их принимать.

- Лучше умереть, сражаясь за своих родных, чем жить с мыслью о том, что ты мог для них что-нибудь сделать, но не сделал.

Бранд вышел из-под тени дерева в поле, остановился и, не оборачиваясь, спросил:

- Ты со мной?

- Я...

Хом не успел договорить. Мастер Верьх, все это время причитая над телом убитой дочки, вскочил на ноги и, дико крича, побежал в сторону всадника. Крик Верьха поддержало еще человек тридцать, как минимум. Из леса выскочила толпа вооруженных копьями, мечами, луками и топорами людей, и, подхваченные единым порывом праведного гнева, Бранд с Хомом рванули вперед. Воин на коне оказался отнюдь не дураком. Мгновенно оценив ситуацию и рассчитав собственные силы, он выпустил стрелу в приближавшихся к нему людей, особо не целясь, и принял решение отступить. Его выстрел оказался неудачным.

Несколько глоток разразились страшными проклятиями в адрес бежавшего труса. Бранд почувствовал, как его тело начинает бить мелкая дрожь. Глаза постепенно застилала кроваво-красная пелена, в ушах звенело. Он с такой силой сжимал пальцы рук, что, казалось, слышал хруст деревянной рукояти меча. Никогда в жизни столь истово он не жаждал смерти другого живого существа. Даже на Рубеже с ним такого не случалось. Никогда он еще не испытывал подобных чувств. Его ненависть опаляла, сжигала заживо, иссушала душу и тело, но Бранду было на это наплевать.

«Они заплатят за содеянное, - гремело в его голове. - Все, кто пришел на его землю и предал ее огню, заплатят стократно!»

Толпа взбежала на холм. Проворный всадник оказался в недосягаемости для сельчан, вооруженных простенькими охотничьими луками. Оставаясь на безопасном для себя расстоянии, воин забавлялся над потугами местных жителей добраться до него.

Бранд вгляделся вдаль. С высоты холма была видна окраина его деревни. У палисада одного из домов застыло несколько вооруженных фигур. Там что-то происходило, какое-то действо. Юноша прищурился, но, к сожалению, с такого расстояния рассмотреть детали не получилось.

Несколько лучников попытались сбить всадника, но выпущенные ими стрелы до него даже не долетели. Толпа помчалась вниз. В этот момент из-за соседнего холма появилось два десятка конных, вооруженных длинными пиками, мечами и щитами.

Бежавшие рядом с Брандом люди остановились. Всадники же разделились на два подотряда, каждый и которых выстроился змеей. Один из них стал огибать защитников Рубежа справа, другой - слева. Бранд во все глаза рассматривал чужаков. Деревянные щиты, обитые железом, обнаженные мечи, у некоторых ножны разукрашены искусной резьбой; пики смотрят вниз, прямо ему в лицо. Кольчуга или чешуя, покрывающая стеганки, блестит на солнце.

Юноша переводил взгляд с одного воина на другого. Его внимание привлек рослый крепыш, двигавшийся в авангарде одного из отрядов. Голову всадника украшал необычной формы шлем с витыми, загнутыми назад рогами, напоминавшими рога арвена. Правда, у взрослого животного редко когда насчитывался всего один виток. Чаще всего самцы могли похвастаться рогами с тремя, а то и четырьмя витками. Но шлему был достаточно одного, чтобы защитить уши и шею воина.

«Интересно, - подумал юноша, - сколько он весит?»

Всадник щеголял черной кожаной курткой и штанами. Поверх кожаного доспеха на нем, как и на его товарищах, была надета чешуйчатая кольчуга.

«Должно быть тяжелая. Да и движения сковывает».

Бранд никогда не носил ничего подобного, он никогда в жизни даже не видел чешуйчатые доспехи. Ему показалось, что отдельные чешуйки кольчуги светятся едва заметным зеленым свечением. Игра света и тени или нечто большее? Разведчик до предела напряг зрение. В голове родилась едва слышная мелодия, странная, необычная, но гармоничная, ласкающая слух. Она была как-то связана с этим светом, который вел себя, подобно нагретому воздуху или пару.

Неужели... магия?

Бранд стрельнул глазами по плечам воина, которые защищали пластины наплечников. То же свечение. Едва заметное. Едва уловимое. Юноша перевел взгляд на грудь воина и увидел круглую печать-замок, скреплявшую черный с красными краями плащ, развивавшийся за его спиной. На ней было выбито несколько колец непонятных рун. Она также еле заметно светилась, и это свечение, Бранд готов был в этом поклясться, образовывало своеобразный узор, постоянно меняющийся, скручивающийся трансформирующийся. Мелодия в голове начала звучать чуть громче, напористей. В ней появились резкие, неприятные ноты, и разведчик поспешил отвести глаза от странной штуковины. Его взгляд скользнул по ногам всадника. Тот был обут в высокие сапоги, по бокам которых виднелись металлические пластины. Точно такие же составляли наплечники воина и часть его наручей. Руки всадника защищали чешуйчатые перчатки. Зеленый... пар клубился вокруг них сильнее всего. Клубился и при этом светился.

В отличие от остальных всадников, этот был вооружен одним лишь мечом. Полуторный клинок прятался в ножнах, украшенных драгоценными камнями, искусной резьбой, вышивкой и орнаментом.

«Наверняка его оружие стоит целое состояние. Простое железо в таких ножнах не держат!»

Едва Бранд подумал об этом, как мелодия в голове, казалось бы утихшая, заиграла вновь, с новой силой, и в ней уже не было ничего гармоничного. Новая музыка (если ее вообще можно было назвать музыкой) резала слух, пугала, нервировала. Если слушать такую полчаса-час, можно сойти с ума.

Конные, тем временем, взяли толпу в кольцо. Действовали они слаженно. Каждый всадник наперед знал свой маневр.

Воины застыли, не сводя с защитников Рубежа холодных, недобрых глаз. В воздухе витало физически ощутимое напряжение. Все прекрасно понимали, что должно произойти с минуты на минуту, и, осознавая это, оттягивали неизбежное.

Наконец, воин, которого заприметил Бранд (очевидно, он командовал всадниками), тронул коня с места и выехал вперед. Он поднял правую руку перед собой, затем повернулся в седле и указал пальцем в сторону деревни.

- На что вы готовы пойти, чтобы жить?- звонким голосом на чистом имперском произнес он.

Бранд понял, что всадник довольно молод, не старше двадцати пяти лет.

«Черные и красные цвета. У них у всех черные и красные цвета. Черного больше. Интересно, должно быть Хом уже знает, кто перед нами».

- Не тебе задавать нам вопросы, чужеземец, - выкрикнули из толпы.

Кажется, это был Птах, старший одной из разведывательных троек.

Воин улыбнулся одними уголками губ. Ему определенно нравилось то, что происходило.

- Дерзость в речах, дерзость в помыслах, дерзость в действии, - произнес он нарочито медленно, с толикой пренебрежения к тем, к кому обращался. - Дерзость - удел смелых, молодых или глупых. Я вижу, что ты молод, даже юн. Тебе четырнадцать? - Птах молчал, буравя всадника глазами, полными ненависти. Обладатель черно-красного плаща махнул рукой, продолжая: - Можешь не отвечать, я знаю, что тебе четырнадцать, иначе тебя бы уже давным-давно забрали в гвардию. Итак, ты... молод, но мне бы хотелось знать, смел ты или глуп. Ты... воин, во всяком случае, ты вооружен. Да вы все вооружены в той или иной степени. И довольно не плохо, но это не важно. Если ты воин, значит, у тебя хватает духа идти сражаться, идти в бой, зная, что в один далеко не прекрасный момент ты можешь не вернуться. Входит, ты смел? - Он покачал головой, демонстрируя всем и каждому, как ему нравится вести диалог с самим собой. - Я бы не стал утверждать это наверняка. Мне доводилось слышать такую фразу: «В нашем мире все относительно. В зависимости от точки зрения, черное может казаться белым и наоборот.» Ты согласен со мной? - Он усмехнулся. - Впрочем, не важно. При иных обстоятельствах я бы, наверное, позволил тебе вступить со мной в философский диспут, но... сейчас обстоятельства не располагают к конструктивным беседам. Итак... точка зрения. Смел ты или глуп? С одной стороны, ты порываешься убить меня, убить моих людей. Можешь это не отрицать. Твои помыслы, помыслы каждого из вас, написаны на ваших немытых рожах. Вы с гор? Как там Рубеж? Еще стоит? Хотя... кого это интересует кроме вас, так?

Бранд с Хомом переглянулись. Благородный господин с собственным войском? Здесь? Куда смотрит герцог? Как так вышло, что их не остановили гвардейцы?

- Ты собираешься меня убить, - продолжал всадник в необычных доспехах. - Как мне стоит это расценивать? Как смелость или как глупость? Наверняка, ты думаешь, что поступаешь смело и даже благородно, - он звонко рассмеялся и его смех подхватило несколько воинов. - Благородство в такой-то глуши, среди крестьянского отребья. Иногда меня заносит, не находите?

- Иногда бывает, - заржал один из всадников.

- Ну и пусть, - отмахнулся предводитель конного отряда, после чего медленно, во всех подробностях рассмотрел Птаха с ног до головы. Словно хищник, успевший прикончить свою жертву. - Тебе кажется, что ты поступаешь смело, но на самом деле ты просто глуп. Ты глупый, деревенский, неотесанный мальчишка. Почему так? - Он поднял руку и указал ею на замерших в ожидании боя людей. - Будь ты один, и я бы не удостоил тебя не только объяснений, но даже простого взгляда, но поскольку ты не одинок, и в головах твоих друзей я вижу те же помои, что и у тебя, я растолкую тебе правду. Саму ее суть. Смелость проявляется в те моменты, когда ты знаешь, что тебе предстоит что-то сделать, что-то совершить, и это что-то по-настоящему опасно. Опасно для тебя. Ты в полной мере осознаешь эту опасность, как и осознаешь то, что с тобой будет, если ты повернешь назад и не станешь делать то, что замыслил. Вот, где заключается смелость. Ты же не смел, а просто глуп. Ты понятия не имеешь, кто я, кто мы все, и зачем пришли в эти края. Я ведь недаром задал вам всем вопрос: на что вы готовы пойти, чтобы жить? И что вы мне на него ответили? Ни-че-го! - Он картинно развел руки в стороны, произнеся крайнее слово по слогам. - Вы поступили... ммм... как это говорится... в высшей степени неразумно. Вместо конкретного ответа с вашей стороны последовала лишь неприкрытая, откровенная грубость, надменность и угрозы. Чистейшая глупость неотесанных, далеких крестьян. Халла тому свидетели! - Он глубоко вздохнул, картинно изображая недовольство. - А теперь я спрошу снова, и я искренне надеюсь на ответ, который покажет мне, что вы, жалкая чернь, еще на что-то способны. Итак: как мне следует потупить с глупцами? Наказать? Или, быть может, оставить все, как есть?

- Иди к Скарду,  - прорычал Кемер, и смачно плюнул в сторону всадника.

И вновь воин картинно изобразил лицом тоску и печаль.

- Жаль, старик, - сказал он, разглядывая сочленения чешуек на своих рукавицах. - Я думал что ты, человек пожилой, окажешься более мудрым и дальновидным. Увы, я ошибся. Оказывается, серость слишком глубоко проникла в ваши шкуры, и, к большому сожалению, я не имею ни времени, ни желания избавлять вас от нее. Я задал два простых вопроса и получил в ответ оскорбления. Один раз я еще мог стерпеть. - По его губам пробежала лукавая улыбка. - Терпеть два раза - выше моих сил. Кого-то стоит наказать за дерзость и глупость. И... я не стану выбирать долго. Учитывая, - его губы растянулись шире, обнажив ряд белоснежных зубов, - какая судьба вам уготована.

Воин поднял вверх правую руку, затем начал складывать пальцы одним за другим, оставив выпрямленными лишь два из пяти. Указательный и средний. Рука качнулась, пошла вниз и указала на Кемера. В ту же секунду один из всадников извлек откуда-то из-за спины лук, быстро и очень ловко наложил на тетиву стрелу, вскинул оружие и, не целясь, выстрелил. Стрела со свистом рассекла воздух и по самое оперение вошла старому мастеру под подбородок. Пожилой разведчик захрипел, схватился за пробитое горло. Его глаза готовы были вылезти из орбит; по пальцам побежала алая кровь. Медленно и неохотно, словно не веря в то, что с ним происходит, он опустился на колени и, качнувшись взад-вперед, повалился лицом в талый весенний снег.

- Старик уже отжил свое, - заявил предводитель конных. - Он стал бы только обузой для остальных.

Бранд не верил своим глазам. В его голове не укладывалось, что мастера Кемера, обучившего его ремеслу разведчика, человека, который наряду с мастером Цверком заменил ему погибших отца и дядю, не стало вот так вот легко. Только что он стоял на своих двоих, полный сил и желания сражаться за себя и за своих близких, а секундой спустя превратился в быстро остывающий труп, которому суждено быть сожранным червями.

- Падаль! - заорало сразу несколько человек.

Мужики - и стар, и млад - защитники Рубежа, привыкшие смотреть смерти в глаза, бросились на всадников.

И тут же напоролись на пики.

- Мне нужны молодые! - взревел командир отряда. - Остальные пусть остаются здесь!

У Бранда перехватило дыхание. Волна черной ненависти, родившаяся где-то в животе, поднялась на уровень шеи, ударила в голову. Юноше показалось, что он сейчас захлебнется. Его руки свело судорогой, ноги дрожали. Мир окрасился в кроваво-красные тона.

Подушечки пальцев начало нестерпимо жечь.

Бранд выхватил меч и прыгнул вперед, не осознавая, что он делает. Разведчик словно двигался в алом тумане, в котором изредка проступали смазанные, будто призрачные, очертания фигур. Одна из таких фигур преградила ему путь. Он рубанул по ней наотмашь. Клинок, не встретив сопротивления, прошел сквозь колеблющееся дымное облако, которое поспешило растаять.

Несколько шагов вперед. Он двигался словно во сне, преодолевая сопротивление воздуха, в одночасье сделавшегося плотным, вязким. Еще одна фигура, прямо перед ним, появилась, казалось, из ниоткуда. Бранд вскинул меч и прямым ударом проткнул ее, метясь в верхнюю ее часть. Призрак опал. Клубящийся дым, который ее образовывал, мигом развеяло.

Шаг, еще шаг и еще. Тени справа и слева возникли как-то сразу, неожиданно и вдруг. Мгновение назад их не было, и вот они уже материализовались перед его глазами, готовые... К чему? Они казались просто сгустками темноты или дыма. Они не пытались его атаковать, но Бранд все равно бил их, чувствуя враждебность самой их природы. Взмах меча вправо, снизу вверх, поворот корпуса, уклон вниз и выпад острием клинка влево. На выдохе. Со всей силы. Обе призрачные тени исчезли, словно их никогда и не было.

«Двигаться, двигаться! - гремело в голове. - Нельзя стоять. Остановишься – умрешь».

И Бранд бежал, куда глаза глядят, словно пытался рассеять собой взвесь кровавого тумана.

Еще одна тень, еще один выпад, стремительный, молниеносный, устраняющий препятствие на его пути. Пути, который должен скоро подойти к концу, ведь цель уже близка. Юноша это чувствовал.

И опять тень. Но на этот раз, несколько иного рода. Она выглядела... больше, значительнее, массивнее, и ее очертания казались не такими изменяющимися. Она выглядела более цельной, более материальной. Дым, точнее то, что составляло саму ее структуру, светился едва заметным зеленым светом. От нее веяло холодом. И угрозой.

Бранд подскочил к тени, сделал колющий выпад, затем шагнул вперед, в сторону, и рубанул наискось восходящим ударом. Внутри клубов дыма родились несколько струй, подсвеченных ярким сиреневым светом. Эти струи заблокировали удары юноши, и атака Бранда ни к чему не привела. Впервые он не смог одолеть тень.

Разведчик плотнее сжал рукоять клинка. Вновь бросился на подсвеченного зеленым и сиреневым призрака. Сиреневые струи напоминали собой клубок змей. Одна из змей периодически выбрасывалась вперед, метясь в Бранда, и юноше приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не стать ее жертвой. Он уклонялся, как мог, насколько позволяла его реакция и мастерство. Некоторые выпады удавалось блокировать, от других - уворачиваться, но вскоре Бранд понял, что, вместо того, чтобы атаковать тень, он вынужден перейти к глухой защите. Юноша не мог ответить, как же так получилось, что он даже не заметил, как его умудрились загнать в угол. По-видимому, зелено-сиреневая тень оказалась попросту быстрее и искуснее разведчика. Какое-то время он умудрялся на равных сражаться с ней, но затем начал сдавать. Сиреневые змеи стали раз за разом проводить результативные атаки. Они жалили его в самые разные места, преимущественно руки и ноги, от которых те в скором времени наливались свинцовой тяжестью, переставая двигаться с прежней легкостью и скоростью. Спустя некоторое время Бранд осознал, что теряет силы, выдыхается. Затем в его сознание ворвалась боль.

Кровавая мгла, в которой он пребывал до последнего мгновения, бесследно исчезла, растворившись в весеннем воздухе долины, и юноша обнаружил себя лежащим на боку посреди перепаханной ногами десятков людей поляны, утопавшей в грязи и талом снеге. Вокруг слышались стоны и вскрики. Раненых было много. Очень много. Он тоже был ранен. Плечо, локоть, правая ключица, бок и бедро ужасно саднили. Не летальные, в принципе, повреждения отзывались в голове разведчика ноющей болью, заставляли думать исключительно о ней и о том, как бы ее унять.

Бранд попытался встать и осмотреться. Но едва он оперся на локти, чтобы приподняться, на его спину опустился тяжелый сапог. Лицо юноши по самые уши ушло в холодную грязь. Жижа моментально заполнила рот и нос. Бранд почувствовал,