Глава третья. Ледяные озера.

Утро выдалось хмурым и промозглым. В нос било сыростью. Месяц Гармм подходил к концу, а вместе с ним, фактически, заканчивалась и осень. Более-менее погожих дней становилось все меньше. Ночью лили дожди, в светлое время суток по небу ползли свинцово-синие низкие облака, закрывавшие собой солнце. Они тяжело спускались с Эверелинка и Туманного нагорья и замирали, поглощая предгорья и долину со всеми ее обитателями. Зима уже начала потихоньку стучаться в двери. Очень скоро температура воздуха начнет быстро понижаться; задуют пронизывающие насквозь ветра, завоют метели. Землю укроет снежный наст толщиной в полтора-два локтя. Так называемый заготовительный сезон сменится сезоном выживания, ознаменованный борьбой людей с суровой природой во всех ее проявлениях.

Бесшумная тень скользила между деревьев, утопавших в туманной мгле. Бранд стелился над землей, меж раскидистых сосен и елей, стараясь не задевать ни одной веточки. Мальчик ловко взбирался на огромные, в рост человека валуны, перебирался через овражки, овраги, завалы и скальные расщелины, поднимаясь все выше в горы. Он двигался параллельно речке, которая брала свое начало где-то на вершине нагорья. Саженях в четырехстах ниже истока ее русло превращалось в цепь сплошных водопадов. Немногим выше них находилось место, которое местные жители называли Ледяными озерами. Вода в них даже в самые жаркие дни лета оставалась очень холодной – отсюда и такое название. Правда, оно было не единственное. Дело в том, что нагорье в районе озер выглядело словно бы сточенным или пришибленным. По легенде во времена темной эры, когда Архей находился во власти чудовищ, землю его континентов топтали гиганты. Один из них (случайно ли, злонамеренно ли – легенды об этом умалчивают) наступил на край нагорья и разрушил его часть. С тех пор обширное плато, в настоящее время поросшее деревьями и украшенное сетью глубоких озер, именовали еще Стопой Гиганта. Бранд же предпочитал использовать первое название, не доверяя мифам и легендам.

Было уже позднее утро, приблизительно тринадцать часов. Бранд, облаченный в утеплённое охотничье снаряжение, карабкался по отвесной скале, высотой приблизительно три с половиной сажени. Его длинные сильные пальцы цеплялись за малейшие выступы, и охотник достаточно быстро очутился на вершине.

За спиной мальчика висел его верный лук, по бокам колчан со стрелами и кинжал. Правда, в этот раз он не планировал практиковаться в стрельбе. Наиглавнейшим инструментом его снаряжения могла считаться острога – обыкновенная деревянная палка высотой в рост человека, заточенная с одного конца. Некий аналог копья или пики, только полностью деревянный. Почти две недели тому назад он уже заглядывал на озера, и то, что ему удалось проделать с новым орудием, Бранда полностью удовлетворило. Ему не интересно было тягаться с Лисом-ловкачом и ловить рыбу исключительно голыми руками. Он знал, что в этом соревновании не победит. Ему была важна сама добыча - припасы на зиму - и для того, чтобы обеспечить себя и своих близких пропитанием, мальчик был готов пойти на любую хитрость.

Бранд запрыгнул на серый округлый валун, рядом с которым росла высокая ель. Корни могучего дерева дробили скалу. Подобные чудеса природы всегда удивляли юного охотника, который не понимал, как дерево могло быть прочнее камня.

Было холодно, но мальчик этого не ощущал. Его одежда прекрасно держала тепло. Конечно, это не зимний вариант, но для промозглой, поздней осени она подходила как нельзя лучше. Ладони в плотных кожаных перчатках с обрезанными пальцами пробежались по коре дерева. Бранду показалось, что он чувствует мудрость и силу зеленого исполина. Справа, в тридцати шагах от него, журчала речка. Если подойти к ней вплотную, то можно было услышать гул падающей воды. Каскад водопадов располагался ниже по течению. От того места, где в данный момент находился охотник, до Ледяных озер, куда он направлялся, было еще полчаса спешного ходу.

Бранд закрыл глаза. Он медленно и насколько мог глубоко вдохнул холодный, сырой воздух, на пару десятков ударов сердца задержал его в легких и столь же медленно выдохнул. Своеобразная дыхательная гимнастика длилась минуты две, после чего мальчик, почувствовав легкость и свежесть во всем теле, бегло осмотрел свою экипировку и, удовлетворившись, продолжил путь.

Достаточно скоро мир вокруг него погрузился в молочно-белую пелену. Низкие облака, висевшие над долиной, скрывали собой склоны Туманного нагорья и Эверлинка. С каждой пройденной саженью видимость лишь ухудшалась. Приходилось вовсю напрягать память и быть чрезвычайно внимательным, чтобы придерживаться верного направления. Будь у Бранда выбор, он ни за что бы ни вышел на охоту в такую погоду, тем более в горы, где могло произойти все что угодно. Но вот выбора-то у него как раз и не было. Мальчик не боялся заблудиться. Он вообще ничего не боялся, разве что подвести своих родных, заготовить на зиму недостаточно запасов пищи.

А вот некоторые охотники, и среди них немало взрослых, опасались ходить в горы впору особо сильных туманов. Или, как сейчас, низких облаков. Опасались и небеспочвенно. За последние три года подобным образом пропали трое и в их числе один мастер. Это заставляло о много задуматься. Само собой, поползли слухи, один противоречивее другого. Слухи в скором времени переросли в своего рода профессиональные истории, байки, небылицы. Одни рассказывали, что в горных пещерах, якобы, обитает некое племя загадочных, непременно кровожадных карликов, которые предпочитают выходить наружу лишь под пологом тумана и низких облаков. Этим созданиям, которых, естественно, никто никогда не видел, и имя уже успели дать: «Народ Тумана». Другие не отставали от первых, утверждая, что, дескать, туман туману рознь. Мол, когда он особенно сильный, то его уже нельзя считать просто туманом. Это уже нечто другое, само по себе опасное и враждебное. С этой историей переплеталась еще одна, согласно которой туманы и облака заключали в себе некую Сущность, которую прозвали Ходоком. Другие именовали ее Туманным Божеством и утверждали, что пока Оно не насытить жажду свою кровью, лучше всего человеческой, предгорья будут оставаться опасными.

Их было много этих историй, и практически все они звучали нелепо. Бранд знал их предостаточно и не верил ни в одну. По его мнению, пропажи людей объяснялись куда как проще, например, недостаточным уровнем подготовки охотников, внезапной встречей с хищниками, обвалами в горах и тому подобными вещами. Природа всегда была сурова к человеку, иногда и вовсе жестока. Не стоило ее недооценивать. Бранд в свои десять прекрасно это знал.

Обойдя справа группку из четырёх сосен, мальчик вдруг замер. Местность вокруг него показалась ему подозрительной и даже опасной. Второй раз в жизни на него накатывало такое чувство. В начале охотничьего сезона, во время второй или третьей вылазки в лес, не суть важно, он так увлекся преследованием лани, что забыл одно из основополагающих правил выживания человека в суровых северных лесах. Ты охотишься, но не стоит забывать, что и на тебя могут охотиться. Особенно актуально это звучало по ранней весне, когда стаи хищников все еще могли наведываться в предгорья, продолжая оставаться опасными для людей. Бранд практически нагнал пугливое животное, которое оказалось с ним на расстоянии выстрела из охотничьего лука, когда почувствовал неладное. Именно почувствовал – волков (сначала он понятия не имел, что это волки) он не увидел. К счастью, навыки, вбитые в него мастером Цверком, не подвели. Навыки и муштра, которую, порой, устраивал старик своему юному ученику. Мальчик отлично усвоил уроки наставника. Он знал, что, если в лесу ему что-то покажется странным или опасным, значит от этого чего-то стоит держаться подальше. Мертвый охотник не принесет в дом добычи. В тот раз это заставило Бранда повернуть назад, отпустить преследуемое животное. В тот раз это спасло ему жизнь. Хищники обладали куда более обостренными инстинктами, чем люди, и они загодя почувствовали настороженность человека. Зимой они бы его не оставили в покое, и Бранду пришлось бы биться насмерть, но весной, когда добычи в округе час от часу становится все больше… Они показались ему лишь на краткий миг. Ледяные, синие глаза горели огнем предупреждения. Бранд не отвел взгляд. Всем своим видом он показывал, что не станет преследовать хищников, но тем не стоит даже пытаться подступиться к нему. Тогда они друг друга поняли. Волки остались целы, лань – жива, юный охотник приобрел драгоценный опыт. В течение всего теплого периода года он ни разу больше не попадал в подобного рода ситуации, он практически забыл, какого это не видеть опасность, но, тем не менее, чувствовать ее, знать, что она реальна, что она существует. И вот опять.

Бранд вглядывался в туман, отчаянно желая, чтобы молочно-белые слои хотя бы на миг сделались прозрачными. Он слушал скалы и лес, медленно и глубоко вдыхал сырой промозглый воздух. Разглядывая дерево, он старался отождествить себя с ним. Он был травой, лишаем, туманом, скалой. Он был всем сразу и самим собой. Местами ему казалось, что его тело превратилось в нечто многорукое, многоногое и многоглазое. Его конечности могли свободно ощупывать все, что окружало охотника. В такие моменты, Бранд в этом не сомневался, он способен был обнаружить любую, даже самую незначительную опасность.

Но сейчас у него это не получалось, и он понятия не имел, отчего. Ощущения, которые испытывал мальчик, казались… не до конца явными. Они были призрачными… иллюзорными и в то же время реальными. Что-то ускользало от его внимания. Бранд это понимал, но ничего не мог с этим поделать. Пока что не мог. Возможно, чуть позже ему повезет больше? Скорее всего. Но как быть: продолжить путь к намеченной цели или повернуть назад? Какие опасности вообще могут поджить его впереди? Хищники? Вполне возможно, ведь скоро зима, а, следовательно, не за горами время, когда звери и полуразумные твари начнут досаждать людям. А если дело не в них? Или, точнее, не только в них? Что если причины тревоги охотника лежат в тех самых байках, о которых судачит и стар, и млад, и в которые он так отчаянно не хочет верить?

Мальчик принимал решение недолго. Между тем, чтобы отступить и продолжить двигаться к намеченной цели, он выбрал второе. С точки зрения охотника он поступал глупо, пренебрегая одной из основополагающих заповедей выживания. Но его молодое сердце рвалось вперед. Жажда вернуться в дом не с пустыми руками, порадовать своих сестер, сделать подарок больной матери, а также Лике пересилила глас разума. Бранд тенью скользил над землей, рассекая густой, непроглядный туман, пробуя его на вкус, изучая его запах. Туман лишь визуально казался одинаковым везде. Острое обоняние человека говорило ему, что молочно-белые слои наполнены самыми различными запахами, которые только могли встречаться в предгорьях, а также на склонах и на возвышенности Туманного нагорья. Сладковатые ароматы с нотками прелости и пряностей были характерны некоторым видам лишайников и трав; глубокий, терпкий и, в то же время, утонченный запах соответствовал хвое; сам туман пах сыростью с оттенками горько-соленого. Порой до чуткого носа мальчика доносились ароматы прелого сена и соломы. Откуда они здесь взялись и чему могли соответствовать, он не знал, но в них не крылась опасность. Как будто бы.

Ледяные озера встретили смелого мальчугана безмолвной тишиной и поистине титаническим спокойствием. Серебристого цвета пелена вплотную прилегала к водяной глади. Туман здесь был поистине непроглядным. Бранд не видел ничего на дальности свыше пяти саженей. Если б он вздумал охотиться на озерах на какое-нибудь животное, то не стал бы пользоваться луком. Идеальное место для засады.

Двигаясь по памяти, мальчик обогнул несколько ближайших к нему озер. Они были практически идеальной круглой формы; средняя ширина каждого не превышала пятидесяти-шестидесяти шагов; глубина, по слухам, достигала ста саженей. Сколько же рыбы должен был вмещать такой огромный объем воды? Бранд не мог себе этого представить.

В белесой мгле протаяли очертания двух валунов в половину человеческого роста каждый. На лице мальчика появилась едва заметная ухмылка. Он узнал это место. Серый берег, поросший куцей, пожухлой травой; камни, преимущественно черные или бежевые, всевозможных форм и размеров. На некоторых из них виднелись серебристо-сиреневые или желтоватые наплывы. Металлического оттенка вода, в ясные дни прозрачная на огромную глубину; несколько могучих сосен, растущих тут и там малыми группками, по три-четыре дерева в каждой. Именно здесь он впервые испробовал острогу для ловли рыбы, которая зарекомендовала себя с самой лучшей стороны.

Охотник подошел к самому краю берега, присел, похлопал ладонью по воде. Воздух сделался совсем холодным. Вдобавок пошла изморозь. Бранд фыркнул, словно рассерженный детеныш парда, плотнее сжал челюсти. Отвыкшее за лето от ненастья тело ощущало дискомфорт.

Мальчик резко выдохнул носом. Две струйки пара практически мгновенно стали частью молочно-белого моря, в котором утопал окружающий мир. Бранд сбросил сумки, плавным движением снял острогу из-за спины, прошелся пальцами по заточенному ее концу. Удовлетворенно кивнув самому себе, он обмотал веревку, прикрепленную к тупому концу охотничьего орудия, вокруг левой руки и шагнул в воду. Сапоги мальчика, пропитанные специальным составом на основе животного жира и древесной смолы, воспрепятствовали проникновению внутрь себя ледяной воды.

Охотник сделал всего несколько шагов и замер, занеся оружие для единственного молниеносного выпада. Берег, поначалу плавно уходивший под воду, обрывался. Теперь оставалось лишь ждать, пока пугливая рыба привыкнет к новому соседу и осмелеет настолько, чтобы начать плавать в непосредственной близи от него.

Ждать пришлось минуты три. Бранд увидел, как в нескольких локтях от него мелькнула позолоченное приплюснутое с боков и вытянутое тело. Зеленые с красным отливом плавники едва заметно проглядывались сквозь толщу воды. Охотник задержал дыхание, плотнее сжал шершавое древко. Расслабив плечи, он представил, как мощным выпадом погружает острогу в воду, как ее заточенный конец пронзает тело рыбы. Он словно бы перенесся в будущее, увидел событие, которое еще не произошло.

- Хыы!

Древко с плеском погрузилось в воду. По характерному глухому стуку охотник понял, что его выпад достиг цели. Обрадовавшись, мальчик вытащил острогу, заостренный конец которой пробил плоское тело рыбины насквозь. Туманный зеркальник, получивший такое название по месту своего обитания, очутился в сумке.

- Начало положено, - насмешливым голосом заявил Бранд и вновь занял позу охотника-рыболова.

В груди мальчика возникло ощущение азарта. Еще немного, и он сможет оправиться домой с настоящей добычей. Вот это удача!

Снова золотистый силуэт затанцевал возле его ног. Красно-оранжевые плавники, серебристое вытянутое тело специфической, напоминавшей наконечник копья, формы. Золотой копейщик. Бранд замер, прицелился, представил, как атакует беспомощную рыбу, и резко выбросил руки вниз и вперед. Повинуясь инерции движения, его голова слегка наклонилась, а торс ушёл вниз, и в этот момент он почувствовал, как мимо его уха пронеслась тень.

Повинуясь инстинктам, охотник распластался на воде. Отчаянным рывком, поднимая тучу брызг, мальчик преодолел расстояние, разделявшее его и валуны на берегу.

«Дзынь!» - раздалось у самого его носа.

Бранд вжался в землю, подбородком ударяясь о камень и раня зубами нижнюю губу. Рот тут же наполнился горько-солеными слюнями. Не беда. Лишь бы уцелеть. Выдернув кинжал из ножен и поплотнее обхватив древко остроги, охотник приподнялся на локтях, пытаясь сориентироваться на местности, чтобы понять, откуда ему угрожает опасность. Мальчик ругал себя самыми последними словами. Как же так вышло, что из опытного охотника он превратился в загнанную дичь? Ведь он загодя чувствовал неприятности, но решил пренебречь этим и, наплевав на предостережения, все равно отправился добывать рыбу. Расплата за скудоумие не заставила себя ждать. Какой же он лопух! Как глупо попался! Но кто его враг? И в единственном ли он числе? Где он засел, чем вооружён и как экипирован?

Масса вопросов, в единый миг родившаяся в голове Бранда. И без ответов хотя бы на часть из них он рисковал остаться здесь навсегда.

- Ну, уж нет, - прохрипел мальчуган, до боли сжимая кулаки.

Что-что, а сдаваться охотник не собирался. Возможно, его враг сильнее, опытнее и лучше оснащен. Возможно, враг не одинок, но это не значит, что жизнь Бранда достанется ему или им так уж просто. Сейчас, пока он лежит, его не атакуют. Скорее всего, камни защищают его от посторонних глаз. Превосходно! Оттолкнувшись руками от земли и вскинув голову, мальчик на краткий миг высунулся из укрытия. Выстрел последовал только спустя удар сердца и оказался неточным. Один выстрел. Означало ли это, что его противник одинок? Плотнее прижавшись к валуну, охотник стал продумывать план действий. Неведомый стрелок (лучник?) атаковал, целясь в силуэт жертвы. И это отрадно, поскольку означало, что он видел в тумане ничуть не лучше Бранда. Здесь охотник и жертва находились примерно в равных условиях. Оставалось понять приблизительное местоположение стрелка, после чего можно было приступать к активным действиям.

Бранд скосил глаза влево, обшарил взглядом участок земли в непосредственной близости от себя. У самой головы обнаружился серый в редкую салатовую крапинку булыжник, размером в полторы ладони взрослого человека. Мальчик схватил его в руку и стал плавно поднимать над собой, надеясь, что сложные погодные условия помогут ему обмануть врага.

«Дзынь!»

Древко сломанной стрелы улетело в воду, но Бранд, к сожалению, не смог засечь лучника.

Мальчик посмотрел в сторону озера, взглядом пронзив белесую пелену тумана, и попытался определить приблизительное расстояние, разделявшее его и противника. Выходило что-то около шести саженей. Прескверно. Хороший охотник, умевший обращаться с луком, с такого расстояния даже при столь сложных погодных условиях не даст поднять ему голову. Бранд мог даже не рассчитывать на свои природные скорость, ловкость и координацию. Стрела в любом случае оказалась бы быстрее. Единственное, на что он мог уповать, - это хитрость и смекалка.

Пять-семь саженей. Фактически, дистанция ближнего боя. Стоило еще раз попытаться определить положение стрелка. Без этого никуда. Бранд вновь начал поднимать булыжник над головой, рассчитывая, что его уловка сработает и во второй раз.

Сработала. Его противник выпустил стрелку в то же мгновение, как увидел движение «жертвы». Откуда точно был произведен выстрел мальчик так и не увидел, но ему удалось приблизительно определить направление полета стрелы. Кажется, его противник расположился у пары сосен, росших настолько тесно, что их стволы на высоте человеческого роста буквально соприкасались друг с другом. Позиция, занимаемая стрелком, выглядела логичной. Неплохое укрытие в случае осложнения ситуации.

Бранд с досадой посмотрел в ту сторону, где лежал его лук. Не добраться. Он не успеет воспользоваться оружием и будет убит. Необходимо каким-то образом выманить стрелка или отвлечь его.

«Интересно, - подумал вдруг охотник, - он станет проверять результат точного выстрела, если, не приведи Халла, такой случится?»

Несколько секунд у Бранда ушло на то, чтобы решиться на отчаянный поступок. То, на что он рассчитывал, могло сработать один раз, не более того. Охотник не имел права на ошибку. Если он что-то сделает не так, лучник его убьет.

Бранд вынул из ножен кинжал, схватил его левой рукой обратным хватом. Теперь, при желании, он мог как метнуть свое холодное оружие, так и использовать его в ближнем бою. Правая рука мальчика стискивала древко остроги. Для осуществления задуманного ему могло понадобиться все из имеющегося в его распоряжении арсенала.

Теперь главное не переиграть. Юный охотник собрался с духом и попытался показать противнику, что собирается добраться до своего лука, который, по его расчетам, попадал в поле зрения стрелка. Он высунулся из-за валуна, служившего ему укрытием, всего на четверть корпуса, и в то же мгновение противник произвел выстрел. Стрела прошла на волосок от лица Бранда. То, что нужно.

Мальчик издал приглушенный вскрик, захрипел и застонал, подражая раненому человеку. Он повалился на спину, скрестив руки на груди. Левая, с зажатым в ней кинжалом, легла на правую, сжимавшую острогу. Теперь все зависело от поведения противника, который, скорее всего, должен был подойди и добить «раненого». Откуда он появится? С какой стороны подойдет? Будет ли он обходить валуны слева или справа? Бранд «агонизировал», вертя головой из стороны в сторону.

Сейчас все решится. У него нет права на ошибку. Впрочем, у его противника тоже. Тот абсолютно точно не успеет совершить второй выстрел сразу за первым. Полезет ли он в ближний бой? Пусть. Вооруженный острогой Бранд в ближнем бою представлял собой грозную силу.

Стрелок предпочел обойти валуны по часовой стрелке и появился справа относительно Бранда. Охотник вскинул левую руку, метнул кинжал, особо не целясь, по наитию, и одновременно с этим совершил перекат влево. Противник выстрелил, но промахнулся. Мальчика на том месте уже не было. Впрочем, его клинок так же не попал в цель.

Не беда. Он и не рассчитывал, что все будет так легко. Главное - оказать давление на противника, заставить его паниковать. Заставить почувствовать его жертвой. Бранд вскочил на ноги и совершил длинный прыжок-кувырок, перемахнув через валуны. Едва приземлившись, Бранд отпрыгнул вправо, перекатился, сокращая до минимума дистанцию между собой  и стрелком.

«Только бы успеть! - гремело в голове. - Только бы успеть!»

И он успел. Охотник выбросил острогу прямо перед собой, и остро заточенный конец древка вошел во вражеский бок на глубину в половину локтя. Резким возвратным движением мальчик выдернул оружие из тела стрелка. Мощный вертикальный мах тупым концом остроги обезоружил противника. Его самодельный охотничий лук с глухим звуком упал на каменистую почву.

Бранд направил окровавленное древко в грудь противнику и замер. Фигура неизвестного показалась ему смутно знакомой. Раненый стрелок, облаченный в зимнюю экипировку разведчиков, что несли службу на Рубеже в холодный период года, обеими руками схватился за глубокую рану. Из-под его пальцев толчками вытекала темно-алая кровь. Земля под его ногами постепенно багровела. Его голова была скрыта меховой шапкой-накидкой, сшитой из шкуры снежного волка. За плечами стрелка на кожаной перевязи болтался полупустой колчан со стрелами, на поясе с правой стороны висел короткий меч, немногим длиннее кинжала, которым пользовался Бранд.

Раненый стрелок конвульсивно дернулся, очевидно пытаясь сделать шаг вперед. До сей поры он не произнес ни единого звука, не проронил ни слова. Возможно, болевой шок притупил его ощущения. Но, какого Скарда, он здесь забыл? Почему этот человек хотел убить Бранда? Чем тот ему насолил?

Немая сцена длилась, по меньшей мере, полминуты. Мальчик недвижно стоял напротив раненого стрелка с зажатой в руках острогой, а его враг, еле слышно кряхтя, замер, зажимая ладонями пробитый бок. Будто это могло спасти ему жизнь. Как бы ни так. У него не было ни единого шанса. Бранд нанес очень точный и сильный удар, хоть особо и не целился. Удар, которому бы позавидовал профессиональный копейщик.

Наконец утробное завывание человека, в полной мере осознавшего близость собственной смерти, разорвало тишину. Обагренные кровью пальцы рук скрючило судорогой, его ноги начала бить мелкая дрожь. С хриплым стоном он осел на колени, часто и прерывисто дыша.

- Кто ты? - выпалил, наконец, Бранд, на полшага приближаясь к незнакомцу. - Зачем ты хотел меня убить?

Стрелок молчал, лишь плотнее сжимая рану. Из-под косматой накидки не было видно его глаз, но Бранду чудилось, что в них застыл леденящий душу страх. А еще ненависть, презрение, злоба и удивление.

И тут он понял, кто собирался его убить. Пальцы охотника разжались сами собой, и орудие убийства повалилось наземь. Охотник подскочил к умирающему стрелку, сдернул с его головы шапку-накидку и обомлел.

- Дзен, - прошептал Бранд, не веря своим глазам.

Раненый поднял на мальчика затуманенные от боли глаза. Его губы были искусаны, в правом уголке рта запеклась кровь.

- Какого Скарда ты натворил, Дзен, - покачал головой Бранд. - Зачем? Ради чего? Что ты хотел этим доказать!?

Дзен раскрыл рот в зверином оскале, но вместо ответа из его глотки вырвался лишь сдавленный хрип. И Бульканье. На губах умирающего пенилась алая слюна. Ему оставалось жить считанные секунды.

- Это из-за Лики? - не унимался юный охотник. - Ты хотел убить меня из-за нее?

Молчание и агония были ему ответом.

- Весной пропал Кемел, - размышлял вслух Бранд. - Он тоже пытался ухаживать за Ликой, как и многие мальчишки. И ты об этом знал! Ты и его убил так же, как хотел убить меня!?

Выводы напрашивались сами собой, но Бранд желал услышать признания из уст Дзена.

И не услышал ничего. Тот несколько раз дернулся и окончательно затих. Жизнь ушла из молодого, сильного тела. Остекленевшие глаза смотрели на мир взглядом мертвеца.

Что мы знаем о магии? Ровным счетом – ничего. Нет, конечно, всем нам известно, что магия существует. Есть маги, есть заклинания и все такое прочее, но в чем ее сущность? Откуда она берется, что собой представляет? Почему к ней предрасположен только малый процент живущих на Архее людей? Чем это обусловлено? В сущности, что нам известно о магах? Примерно столько же, что и о самой магии. Мы знаем, что волшебники способны одной своей мыслью воспламенить воздух и превратить камень в пыль. И, кстати сказать, все волшебники утверждают, что только им подвластно высокое искусство владения магией. Они утверждают, что магия – это вот то, чем они владеют, а вздумай кто другой колдовать, так его сразу назовут шарлатаном и приклеят ярлык еретика. Имеют ли волшебники право считать, что только им подвластно высокое искусство магии? Я честно не берусь судить, поскольку я некомпетентен в данном вопросе. Но, собственно, к чему я затеял с вами весь этот разговор? Во время моего кратковременного, но безумно насыщенного пребывания на Севере, не посчастливилось мне однажды захворать, и захворать люто. Я торопился уехать из тех краев до наступления зимы, но не успел. Неожиданно ударили морозы, и перед самым сезоном метелей меня уложили на койку пронизывающие до самых костей ветра. Я слег с жесточайшим кашлем и температурой. В те краткие минуты, когда я пребывал в сознании, и разум мой оказывался более-менее чистым, незамутнённым, я осознавал, что рискую помереть в этих Халла забытых местах. Скорее всего, я бы не выжил, однако местные жители отнеслись ко мне со всей любовью и заботой, на которую только были способны. Я не знаю, чем они меня почивали, что со мной делали. Кажется, меня чем-то обтирали и давали пить какие-то настои, чьих названий я не запомнил. Должен заметить, что большая часть этих растворов была той еще гадостью. Порой, мне казалось, что я, скорее, сдохну от принятия внутрь всех этих жидкостей, чем от самой болезни. Но они меня исцелили. Я стесняюсь в этом признаваться, но я был потрясен до глубины души. Искусным лекарям, коих я имею честь знавать лично, на то, чтобы поставить меня на ноги, понадобилось бы несколько недель интенсивных процедур. Знахарки Севера вылечили меня за пять дней. За пять! Только вдумайтесь в это! Разве это ни магия? И как после этого случая я должен относиться к заявлениям наших уважаемых волшебников?

Арий Цериус Ливиус. «Очерки о народах Архея».