Глава тринадцатая. Жемчужина побережья.

 

Вечерело. Налитое густым медовым светом светило клонилось к горизонту, но, несмотря на это, в воздухе стояла угнетающая духота. Отсутствовал ветер; температура и влажность воздуха, как выразился бы Лейт, стремились выйти из зоны комфорта. Впрочем, подобная погода для середины месяца Раккет да еще и на территории Благословенной Империи Солнца считалась нормой. Дневная жара под сорок градусов загоняла людей в тень или в многочисленные искусственные водоемы, называемых здесь по-странному бассейнами. Делились они на общественные (коих, разумеется, насчитывалось подавляющее большинство) и частные, доступные для индивидуального пользования лишь элитой общества: политиками, купцами, учеными, армейским генералитетом и магами.

Скрипело несмазанное колесо. Невольничий караван, состоявший из двух десятков обозов, двигался на юго-запад, с каждым часам продвигаясь все дальше вглубь страны. Бранд на полном серьезе полагал, что этот скрип являлся ничем иным как своеобразной насмешкой судьбы над неудачниками, которым не повезло «украсить» свои тела рабскими клеймами.

Одиннадцать лет жизни, подумалось, вдруг, Бранду, а он уже успел побыть военнопленным, каторжником, беглецом… и, при этом, судьба не спешила смилостивиться над ним. Вновь, как и несколько месяцев назад, он сидел в вонючей, пропахшей потом и мочой телеге, под завязку набитой невольниками чуть ли не со всего континента, и ожидал, как очередной человек, имеющий немного больше прав, чем большинство жителей современного мира, распорядится его жизнью. Его грудь украшало клеймо особо опасного раба, но с недавних пор юноша лишь гордился этим. Он изменился, сильно изменился с момента, как покинул родные сердцу места. Сейчас, вглядываясь в лица рабов, он видел в них, отчасти, прежнего себя - забитого, равнодушного к своей судьбе и к окружающим его людям, человека лишь наполовину. Он вглядывался в чужие глаза, коллекционировал взгляды. Не все понимали, что их ждет в дальнейшем. Многие продолжали глядеть на мир с надеждой, очевидно полагая, что им повезет. Как бы ни так. Несмотря на свой юный возраст, Бранд знал, что стать хозяином своей судьбы крайне сложно, а посему не стоит рассчитывать на ее благосклонность, особенно в такой ситуации. Если тебе не повезло оказаться внутри невольничьего обоза, счастливого конца можно не ждать.

Бранд сдул назойливую муху, умостившуюся на носу, поднял к лицу связанные руки, обтер взмокший лоб. Сами собой мысли парня вернулись в недавнее прошлое, когда он и Лейт наслаждались рассветом, сидя на берегу небольшой горной реки. Старик, шепча себе под ухо неразборчивые слова, все время плакал. Его тело сотрясала крупная дрожь.

Через час, когда Бранду удалось немного прийти в себя, Лейт умер, скончался у юноши на руках. Лицо старика при этом излучало спокойствие и одухотворенность. Кажется, он покинул этот мир счастливым, но для Бранда его смерть стала настоящим шоком. Юноша ревел над умершим другом, вот только глаза молодого человека оставались сухими. Как ни старался, он не смог выдавить из себя ни одной, даже самой крохотной слезинки. Физически он не мог плакать, он запретил себе плакать, вися на деревянной конструкции посреди торговой площади Бристоля. Но его душа обливалась слезами.

Полдня понадобилось Бранду, чтобы соорудить Лейту могилу из камней. Он собирался проводить старика в последний путь, оставшись у его «надгробия» до захода солнца. К несчастью, его планы были нарушены самым радикальным образом. Вскоре после того, как юноша уложил Лейта в импровизированный каменный саркофаг, появились солдаты. Гвардейцы, судя по всему проводившие плановое патрулирование этого участка предгорий, были привлечены необычным зрелищем сидящего на коленях молодого парня с закованными в кандалы ногами, скорбно согнувшегося над кучей камней. Поняв, что перед ними либо раб, либо узник, сбежавший из мест заточения, они взяли его в кольцо. Бранд, не имевший возможности сопротивляться, сдался без боя, и вскоре безвольным кулем со связанными ногами и руками трясся на спине лошади.

Капитан гвардейцев, узрев на груди раба специфической формы клеймо, долго допытывался, пытаясь разузнать хотя бы что-то о прошлой жизни парня, но на все вопросы получал многозначительное молчание. Бранд не желал ни с кем разговаривать, и он был полностью уверен в том, что ни одному человеку не удастся развязать ему язык.

На первой же стоянки, во время которой лошади могли немного отдохнуть и испить чистой воды из ручья, Бранду удалось подслушать разговор между капитаном и первым его заместителем. Гвардейцы говорили тихо, между собой, чтобы никто не услышал, но необычайно острый слух юноши позволил ему вникнуть в тему беседы.

-...говорю тебе, он сбежал из Урумар, - утверждал заместитель, недобро косясь на юношу. - Сам посуди, как он мог оказаться в эти местах, в кандалах да с клеймом опасного? Зердан, Скира - на севере, до Брохарста далеко. Урумар - единственное место в обозримой округе, где таким как он всегда рады.

- Оттуда никто никогда не убегал, - задумчиво отвечал ему капитан. - Мрейза я знаю лично, да и с Пекстолом знаком. У этих двоих не забалуешь. У них там все отлажено.

- Так что ж, по-твоему, они байки травить не умеют что ли? - усмехался заместитель. - Умеют, я тебе говорю, еще как умеют. Не мне тебя учить, как следует пускать пыль в глаза. Те ребята делают все, чтобы поддерживать свою репутацию. От этого зависят их жизни. Деньги, расположение короля, все дела, ты же понимаешь?

- Понимаю, - кивал капитан, - но Мрейз бы мне рассказал, если бы от него кто-нибудь сбежал.

- Ну, тогда поехали к нему, и, если окажется, что этот раб принадлежит ему, отдашь его Мрейзу. Небось, он не забудет тебя вознаградить.

- Забыть-то не забудет, - качал головой капитан, - но...

- Что но? Что не так?

- Все так, просто... как говаривал один мой приятель, если видишь возможность заработать, не спеши за нее хвататься, обдумай все варианты. Вполне может статься, что один из них окажется для тебя еще более выгодным, чем изначальный.

- И... надо понимать, у тебя такой вариант имеется? - заискивающим тоном спрашивал заместитель.

- Конечно, иначе стал бы я тут с тобой лясы точить.

- Что ты задумал?

Капитан хитро прищурился.

- Я планирую совершить весьма выгодную сделку. Слышал когда-нибудь о Верджиле?

При упоминании этого имени глаза Бранда налились тьмой.

- Краем уха, - был ответ заместителя.

- А я имел с ним дело, - продолжал капитан. – Очень важный человек. Если желаешь подзаработать на продаже живого товара, стоит обращаться к нему. Он известен во многих странах. У него повсюду связи. Он вхож... в эту, как ее... социальную элиту, короче. Чуть ли не за руку здоровается с градоначальниками и даже, по слухам, с королями. В общем, очень нужный человек. И влиятельный. Если мне повезет, то в скором времени мой кошель отяжелит чистое золото.

- Надеюсь, ты про меня не забудешь?

В этот момент заместитель капитана напомнил Бранду дрессированное животное, коих в изобилие встречалось юноше все в том же Бристоле, готовое совершить очередной невероятный трюк, чтобы заслужить вкусное лакомство.

- Там... видно будет, - уклонился от прямого ответа капитан.

Так Бранд спустя несколько суток очутился перед жадными очами толстого, маленького, вечно потеющего Верджила, любителя шляп, всевозможных украшений и модных одеяний. Для того чтобы встретиться с ним, гвардейцам пришлось отправиться в столицу королевства Скальдфаар, город Корстон, в котором работорговец располагал роскошными апартаментами.

Когда Верджил увидел юношу, он несколько раз поменялся в лице. Бранд готов был поклясться, что в маленьких маслянистых глазках работорговца вспыхнули искорки неподдельного страха. Осознавать подобное было приятно. Обычно рабы испытывали страх перед своими хозяевами, временными или постоянными, но не наоборот.

- Лакнил, - завопил Верджил, - что это значит? Как это понимать?

Капитан понятия не имел, какие отношения связывали Бранда и Верджила в недавнем прошлом, поэтому ответил, как есть, мол, занимался патрулированием, во время которого обнаружил вот этого беглеца с рабским клеймом «опасного».

- Скард бы побрал этого раба, - выругался хозяин особняка.

Мимолетный страх сменился вспышкой ярости. Верджил побагровел, поднял кулаки, словно собираясь набить гвардейцу морду.

Только тогда до Ланкина начало доходить, что работорговец ведет себя, мягко говоря, странно. Он помнил этого раба, что само по себе было событием из ряда вон выходящим. Все равно, что собрать поле картошки и запомнить одну из них.

- Так… он и правда бежал из Урумар? – предположил гвардеец.

- Видимо, да, - прогудел Верджил, сверля глазами спокойно стоявшего в стороне Бранда. – Иначе у меня не получается объяснить появления этого… пса в моем доме.

Ланкин по-новому посмотрел на беглеца. Лицо капитана сделалось задумчивым.

- Неловко получилось, - пробубнил он после недолго паузы. – Надо было сразу отвести его к Пекстолу, а теперь…

- Теперь я распоряжусь им гораздо выгоднее, - выплюнул слова Верджил. – Я отдам его туда, где смерть станет ходить за ним по пятам, пока, наконец, не удосужится забрать с собой. И при этом мне удастся хорошо заработать. Очень хорошо.

Ланкин облегченно выдохнул, улыбнулся.

- Рад стараться. Выходит, я оказался в нужное время, в нужном месте.

- Да-да, - закивал работорговец, - все так, все так. – Внезапно он подошел к Бранду почти вплотную, стал осматривать беглеца с головы до пят. Удовлетворившись, он произнес: - Видимо, ты ждешь от меня вознаграждения?

Ланкин молчал, полагая, что его поведение – очевидно.

- Ты получишь награду. Я – честный делец, и всегда плачу за оказанные мне услуги, пусть… и невольно оказанные.

И вот так Бранд вновь оказался заключенным невольничьего каравана, который на сей раз держал путь из Скальдфаара в Благословенную Империю Солнца. По слухам, им оставалось еще самое большее полтора дня пути до имперской столицы, настоящей жемчужины побережья, как любя называли этот город местные жители. Аркон, город Богов, город Солнца – в Империи, похоже, пафос был возведен в ранг государственной религии.

Бранд улыбнулся. Несмотря на то что обстановка не располагала к увеселению, грустить он не собирался. Дело в том, что он наперед знал, вернее, догадывался о том, что его ждет в ближайшем будущем. Он умел слушать, умел думать и анализировать. Ему по-прежнему катастрофически не хватало знаний о мир. Будь на его месте Лейт, тогда бы… Но старик умер, и теперь юноше приходилось рассчитывать исключительно на свои собственные силы.

Снова лицо Бранда тронула легкая улыбка. Люди вокруг него выглядели чернее самых черных, грозовых туч. Юноша на их фоне здорово выделялся. Но он был рабом, таким же бесправным, как и все остальные, и всем на него было плевать.

- Тебе лучше сдержать свое обещание, - прошептал Бранд, глядя в глаза работорговцу, перед тем, как личная гвардия наемных солдат, служащая Верджилу, заслонила его собой. – Потому что, если я выживу, то непременно найду тебя, и третья наша с тобой встреча окажется для тебя последней.

Разумеется, он блефовал, хотя и понятия не имел, что это такое, но юноше хотелось бы верить, что его слова посеяли зерна страха в душе торговца живым товаром. А о последствиях он не думал. Бранд знал, что его не убьют и даже не сделают калекой. Верджилу нужны здоровые рабы, в таком случае он сможет выручить за них гораздо больше денег. Тот единственный раз, когда его в наказание за дерзость повесили на столбе, был скорее, исключением из правил. Все остальное реджинца не интересовало. А угрозы, обещания… Слова не так-то просто претворить в жизнь, даже таким богатым и влиятельным людям.

 

***

Аркон сверкал в лучах полуденного солнца, когда караван невольников въехал на его территорию. Этот город разительно отличался от Бристоля и Корстона. Во-первых, столица Империи Солнца казалась больше, главным образом, из-за широченных улиц и проспектов. Во-вторых, архитектура Аркона бросалась в глаза свое вычурной нарядностью, блеском и подчеркнутым величием, чего Бранд ранее не замечал в городах Скальдфаара. В королевстве дома и улицы выглядели нарядными, опрятными, местами даже яркими, но при этом строгими. В Империи же господствовала роскошь, причем роскошь показная, бросавшаяся в глаза.

Аркон вполне себе можно было назвать городом мрамора и гранита. Если дома в королевстве строили из камня, зачастую неотесанного, то Аркон целиком и возводился из гранитного мрамора всех известных цветов и оттенков. Мостовые имперской столицы были выложены блестящими гладкими плитами, на которых, казалось, сложно было передвигаться, чтобы не поскользнуться и не упасть. Дома строились из громадных блоков, отесанных и отшлифованных до зеркального блеска; практически каждое второе здание имело колонны. Дома были высокими. Они, по крайней мере, раза в два превышали те, что Бранд видел в Скальдфааре.

Всюду чистота и блеск, при этом толпы народа. Юноша таращился по сторонам и не понимал, как имперцы поддерживали столицу в таком опрятном состоянии. Улицы как с картинки, дома как с картинки - такого попросту не могло быть. Но это было, Бранд - тому свидетель.

Караван двигался по широкому проспекту; всадники наемного войска, к услугам которого Верджил прибегал, чтобы обеспечивать охрану своего товара, грациозно вышагивали на породистых лошадях. На многих крышах Бранд приметил флаги, развивающиеся на ветру. На них было изображено солнце, заключенное в венок - по всей видимости, главный символ страны, присутствующий на государственном гербе Империи. 

Спустя некоторое время проспект сделался еще шире, а проезжую часть поделил на две примерно равные половины огромный, шириной в несколько саженей, но достаточно протяженный бассейн. В нем никто не купался, хотя жара и духота располагали к водным процедурам. Вместо этого вода, будто бы сама по себе, образовывала стройные ряды столбов - высоких, по крайней мере, в три-четыре человеческих роста. Они больше всего напоминали Бранду наросты, которые он видел в пещерах под Сверкающими Пиками, только те наросты казались застывшими, а водяные столбы - живыми. Вода со всей площади бассейна собиралась у основания столбов, а потом, повинуясь неведомой силе, возносилась, чтобы спустя мгновения обрушиться вниз. Воздух вокруг бассейна казался свежим и влажным, а дорожные плиты выглядели мокрыми. Бранд даже позволил себе закрыть глаза от удовольствия - настолько приятны были ощущения.

К сожалению, блаженство закончилось едва начавшись. Караван свернул с проспекта и теперь двигался по соседней улице. Ширина проезжей части уменьшилась раза в полтора. Людей заметно прибавилось, и Брад понял, что, несмотря на архитектурные отличия Аркона от городов Скальдфаара, люди, населявшие Империю и королевство, с одинаковым пренебрежением, высокомерием и даже брезгливостью поглядывали на обозы с невольниками. Рабы во всем мире выглядели жалко, и к ним везде и всюду относились одинаково плохо.

Группа молодых людей, чьи головы украшали венки, наподобие тех, которые обычно носили некоторые девушки в предгорьях Эверлинка, провожала невольников громким смехом и активным жестикулированием. При этом молодые люди вели оживлённую беседу. К сожалению, Бранд не понимал их речь, ведь язык, распространенный на территории Империи Солнца, отличался от того, на котором разговаривали на его Родине или в Скальдфааре.

«Венки на головах? У мужчин?»

По понятным причинам, реджинец ничего не знал о традициях и обычаях, распространенных среди местного населения, однако ему было непривычно видеть мужчин, носивших на головах подобные украшения. Мало того, он по каким-то причинам испытывал к ним сильную неприязнь. Не понимая, чем вызвано это чувство, Бранд продолжил разглядывать горожан, в изобилие встречавшихся на пути следования каравана, и обнаружил, что далеко не все мужчины Аркона носили на головах венки. Те, у кого они присутствовали, одевались более дорого и... Бранд долгое время не мог подобрать нужные слова, в полной мере характеризовавшие стиль одежды, которую носили эти люди. Их тела прикрывали легкие, казавшиеся невесомыми... простыни, сшитые из полупрозрачных тканей. Эти странные одеяния носились через плечо, оголяя половину груди, и закреплялись на боку золотым плоским замком с изображением герба Империи. На ногах мужчины носили странной формы ботинки. Складывалось такое впечатление, что мастера обувного дела при изготовлении этих ботинок брали обыкновенные сапоги, отрезали от них весь верх по самую щиколотку, а в том, что оставалось, проделывали огромное количество дырок. Такая обувь непременно должна была промокнуть при первом же дожде. Неужели осадки обходили столицу Империи стороной? Не может этого быть!

Бранд продолжал во все глаза разглядывать город. Горожане, одетые в простыни, с дырявыми ботинками на ногах, горожане, чьи простыни были подпоясаны тонкими ремнями, искусно украшенными золотыми нитями, горожанки, носившие практически такие же простыни, сшитые из все того же легкого, полупрозрачного материала - от местной моды у юноши кружилась голова. Женщины, впрочем, не выставляли свою грудь на всеобщее обозрение, но вот их ноги были обуты во все те же дырявые ботинки. Хотя нет, женские ботинки выглядели еще более дырявыми, а каблуки - высокими и тонкими, словно ветки молодых деревьев. Как можно было ходить в такой обуви для реджинца оставалось загадкой.

Возле колонны одного из домов собралась группа молодых девушек. Они о чем-то беседовали между собой, при этом весело и беззаботно смеясь. Бранд поглядел на них пристально, словно собирался взять лук и прицелиться в одну из горожанок. Его поразила девушка, облаченная в простыню светло-синего цвета. Арконка имела длинные роскошные густые рыжие (огненного цвета) волосы, которые она сумела зачесать небывалым образом. Ее прическа более всего походила на миниатюрный замок. При беглом взгляде становились видны башенки и даже крепостная стена, созданные из волос! Бранд метнул взгляд в противоположную сторону улицы, наткнулся на еще одну женскую компанию, поменьше первой, и с удивлением обнаружил, что достаточно большое число женщин (независимо от возраста) предпочитало укладывать волосы необычным, дивным образом.

«Интересно, сколько времени у них на это ушло?»

Улица, по которой катили обозы, уперлась в широкий проспект. Караван потратил некоторое время, чтобы повернуть направо. Бранд посмотрел вдаль. С левой стороны за рядом пятиэтажных строений виднелась широкая площадь. Еще издалека юноша разглядел несколько кольцеобразных и квадратных бассейнов с возвышавшимися над ними водяными столбами. Когда караван подъехал ближе, стало заметно, что периметр некоторых бассейнов окружен золотыми статуями, изображавшими обнаженных (совсем) людей, животных и даже мифических чудовищ. В центре самого крупного круглого бассейна располагалась статуя мускулистого мужчины. Его правая рука раскрытой ладонью указывала на небо, а из нее в воздух била струя воды.

Эту площадь окаймлял широкий проспект, на противоположной стороне которого возвышались громадные многоэтажные здания. Однако их красота и величие меркли в сравнении с гигантскими статуями, возведенными в честь Божественных Халла. Статуи по кругу располагались в центральной части площади и поднимались в небо на недосягаемые десятки саженей. Бранд никогда в жизни не видел ничего подобного. Оставалось только догадываться, кто и при каких обстоятельствах умудрился создать такое.

Обозы вновь повернули направо, заняв середину проспекта, который проходил вблизи памятников. Мужчины и женщины с бесподобными фигурами, с лицами завораживающей, неземной красоты. Божественные облики, заключенные в мрамор, заставляли трепетать сердца абсолютно всех людей, в независимости от занимаемого ими места в социальной иерархии. Двенадцать статуй, в основании которых громадные постаменты, расписанные на неизвестном юноше языке. Двенадцать совершенных творений искусства. Настоящее чудо света.

Бранд, находясь под впечатлением от увиденного, не сразу заметил, что караван с невольниками некоторое время назад покинул одну и центральных площадей Аркона и теперь двигался в сторону чашеобразного строения, возвышавшегося на горизонте. По форме оно более всего походило на громадную тарелку. Бранд сколько не старался, не мог себе представить, с какой стати кому-то понадобилось возводить подобное сооружение.

«Может быть, это еще один памятник Халла?»

Внезапно лошади, тянувшие обозы, остановились. По рядам солдат, осуществлявших охрану каравана, прошло оживление. Бранд скосил глаза налево. Он находился возле дома, фасад которого украшали пятнадцать колонн, каждая шириной в три-четыре обхвата. Из-под тени здания вышел благородный господин, высокий и подтянутый, с шапкой седых волос, украшенных венком. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Его свободного покроя одежда полностью соответствовала модным течениям, принятым в Империи. Один из всадников, завидев арконца, спешился, подошел к нему и, указывая на обозы, забитые рабами, начал ему что-то объяснять. Беседа двух мужчин длилась довольно долго, минут пять, после чего имперец похлопал по плечу наемника, улыбнулся тому широкой улыбкой, развернулся и зашагал прочь. Всадник вернулся к своим, ловко вскочил в седло, попутно выпалив несколько неразборчивых команд.

Мгновения не прошло, а караван вновь отправился в путь. Обозы двигались по направлению к странной чаше, которая увеличивалась в размерах с каждой секундой. Однако до нее они так и не доехали, свернув на соседнюю улицу. По обеим ее сторонам потянулись типовые дома. Людей стало попадаться куда меньше.

Не прошло и минуты, как караван совершил очередную остановку. Давешний всадник, который менее получаса назад разговаривал с седовласым мужчиной, подъехал к головному обозу, спешился. Внимательно разглядывая рабов, он зашагал в хвост каравана. Иногда он указывал пальцем на какого-нибудь невольника, которого стражники тут же заставляли встать и покинуть занимаемое им место. Бранд находился в третьей по счету телеге, и когда наемник поравнялся с ним, то незамедлительно указал на реджинца. К юноше подскочило несколько пеших воинов. Один из них даже обнажил на половину меч. Бранд, поняв, что от него требуется, не стал провоцировать охрану. Юноша поднялся на ноги, размял затекшие плечи и ловко спрыгнул на гладкие, отполированные белые с сероватыми вкраплениями плиты мостовой.

Наемникам понадобилось больше пяти минут, чтобы отобрать рабов. Когда они закончили, Бранд оглядел компанию, в которой оказался. Все сплошь мужчины, относительно крепкие, для невольников, разумеется, не старики и даже не среднего возраста. Подростки, юноши, молодые люди. Бранд среди них, возможно, был самым младшим, но это не означало, что его можно было считать беззащитный. Насколько мог видеть реджинец, такого клейма, какое украшало его грудь, больше ни у кого не было.

«Впору гордиться собой,» - ухмыльнулся парень.

Отобранных рабов построили в колонну по два человека.
Стражник, который руководил выборкой, распорядился, чтобы часть наемников осталась их караулить. Когда удалось уладить формальности, невольникам приказали следовать в ближайший переулок. Из-за архитектурного размаха, местами переходящего в гигантизм, Бранд только сейчас заметил, что в Арконе, порой, встречались и переулки, отделявшие соседние дома друг от друга. Пройдя вдоль одного из них, колонна очутилась на территории широкого двора.

Маршировавший во главе колонны охранник выкрикнул приказ. Невольники остановились, и Бранд осмотрелся по сторонам. Первое, что бросилось ему в глаза, была разметка, нарисованная прямо на пешеходных плитах. Белые широкие линии образовывали длинные прямые, квадраты, круги и углы. Чуть поодаль реджинец заметил ряд чучел, сколоченных из деревянных шестов и веток. Некоторые чучела отчего-то казались шире и выше остальных. В этом месте отсутствовали мраморные плиты. Их заменял песочный наст, в который и были вкопаны шесты. Сразу за ними располагалось приземистое, но вытянутое здание с пологой двускатной крышей. Отличительной чертой этого строения (помимо малой по имперским меркам высоты) являлись крохотные квадратные оконца, настолько маленькие, что в них едва бы смогла пролезть голова ребенка. Дверей видно не было. Скорее всего, вход и выход осуществлялись с торцевых сторон здания. С той стороны доносились звуки, которые Бранду доводилось некогда слышать. Юноша напряг слух. Так и есть - тренировки. Люди (порядка десятка, может быть, немногим больше) упражнялись во владении оружием. 

Так вот зачем им понадобились сильные и молодые рабы. Чтобы тренировать. Чтобы научить их владеть оружием. Чтобы они научились сражаться. Но с какой стати кому-то понадобилось иметь боеспособных рабов?

Вдруг из-за угла появился здоровенный мужик, голый по пояс. Одет и обут он был в холщовые штаны грязно-зеленого цвета и кожаные сапоги с высоким голенищем. Широкий ремень перехватывал его могучую талию. Тело гиганта бугрилось от мышц, которые играли под кожей от каждого его движения. Воин (ну, а кем он еще мог оказаться?) носил длинные до плеч волосы, связанные в хвост; его лицо и лоб, помимо аккуратной бородки, украшали татуировки. Но самым примечательным в его облике, пожалуй, можно было назвать многочисленные рубцы и шрамы, оставившие следы по всему его телу. Незнакомец, если так можно выразиться, имел огромную коллекцию шрамов. Опытный глаз Бранда подмечал следы от колотых и резаных ран, оставленных стрелами, копьями, кинжалами, мечами. Однако на теле гиганта виднелись и шрамы несколько иного рода. Они образовывали... Бранду понадобилось некоторое время, чтобы, перебирая слова в голове, выбрать нужное... Некоторые шрамы образовывали своеобразный узор, своего рода, украшение, которым гигант, видимо, очень гордился. Не оставалось сомнений, что этот узор воин «нарисовал» себе сам, и сей факт едва не поверг реджинца в самый настоящий шок. Юноша, как ни старался, не мог себе представить, чтобы человек, находясь в здравом уме, стал сознательно уродовать свое тело. С точки зрения Бранда подобное выглядело безумством.

- Ага, - прорычал гигант на корявом северном наречии, вплотную подойдя к неровному строю рабов, - вот и новое мясо для Арены! Грандиозно!

Произнося слова, он рычал, словно разъяренный пард, и плевался, подобно беззубому мужику, у которого не закрывалась челюсть.

- Поглядим, на что сподобился Кассий в этот раз.

Здоровяк, который подобно скале возвышался над рабами, обошел строй, пристально разглядывая каждого невольника. Глаза его горели бешеным огнем, а выражение лица не сулило новичкам ничего хорошего.

- Карс-вседержитель, - хрипел гигант, - что за отребье, ну что за отребье! Похоже, Кассий снова обманул меня. Проклятый люцианин. И как теперь мы станем отстаивать чемпионство? С кем? Вот с вами?

Бранд заметил, как на лицах некоторых стражей появилась улыбка.

Внезапно гигант с проворством, совершенно несвойственным для человека его пропорций, подскочил к Бранду, ткнул в грудь юноши указательным пальцем и проревел парню в лицо:

- Иди сюда, звереныш! Покажи мне, на что ты способен!

Бранд, хлопая глазами от безмерного удивления, уставился на гиганта с таким видом, будто тот являл собой, по меньшей мере, одного из учредителей Божественного Порядка.

- Ты немой что ли?! - заорал здоровяк.

Реджинец сглотнул, облизал пересохшие губы, покосился на связанные веревкой руки.

Неужели, ему предлагают драться? Прямо здесь и сейчас? Но как? Разве этот бугай не видит, что Бранд не может его ударить?

Как оказалось, гигант все видел.

- Дерись, как хочешь, - прогудел он, - как умеешь, как подсказывает тебе сердце. Просто дерись! Покажи мне, на что ты способен, звереныш! Покажи! Яви мне свою ярость!!

И не дожидаясь ответа, здоровяк сделал шаг вперед, занеся правую руку для удара.

Бранд закрыл глаза, коротко выдохнул и прыгнул.

 

В господине Сундвейке меня всегда восхищало его гостеприимство по отношению к людям интеллектуальной элиты, к коим я, безусловно, могу отнести и себя. Воистину, в ту нашу памятную встречу этот человек оказал мне по-настоящему королевский прием. По всей видимости, это могло объясняться схожими интересами двух подкованных в интеллектуальном плане людей. Нам попросту было интересно вести беседы, споры, обсуждать политическую жизнь государств и историю тех или иных народов. И, конечно, живопись – куда ж без нее. Во время обеда, который состоялся на второй день моего пребывания в гостях у господина Сундвейка, мы успели обсудить ту часть его коллекции картин, которая была написана в подлинном историческом, а не псевдоисторическом или мифологическом плане. В частности, хозяин имения поведал мне о своем любимом полотне, занимавшем целую стену просторной залы на втором этаже особняка. Взглянув на этот шедевр, я проникся к господину Сундвейку еще большим уважением и расположением. Полотно называлось «Теогаст Неукратимый получает свободу», и, хотя оно описывало историческое событие, не имевшее большого веса в истории человечества, я не могу не отметить то, как она была написана. Это творение создавалось в стиле псевдореализма. Вы знаете, что такое псевдреализм? Это когда художник передает все оттенки натуры, с которой пишет картину, до мельчайших подробностей, при этом отдельную часть полотна, чаще всего ту, в которой заключен основной смысл творения, наполняет изрядным количеством художественных элементов. В данном творении художник повел себя по-настоящему дерзко, сделав акцент на герое-гладиаторе, но не на Императоре Клариссе III , взмахом виноградной лозы предоставляющем ему свободу. До сих пор не понимаю, как жречество Благословенной Империи Солнца не подвергло эту работу жесткой цензуре.

Берт Конрой. «Подлинная История цивилизации».