Возникновение «советского народа», явленное в фольклоре.

В этой работе нет необходимости использовать всю силу и мощь методологии этнографического исследования. Использование археологии или глубинного исторического изучения, способных раскрыть грани развития существовавших древних народов, ставших источниками современных народов, конечно можно применить и к советскому народу. Но историческая близость советской эпохи к современному дню, дает нам в руки множество созерцаемых сейчас необходимых научных фактов, посредством которых мы можем проследить процессы образования и становления советского народа.  Различия между этнографическими общностями мы можем проследить по общественным результатам труда, которые описываются нами и подвергаются группировке по принятой научной классификации. Существование множества древних этносов не вызывает сомнений в научной среде. Часто источником же классифицирования различных древних народов становится различие их культур, явленных нам в их фольклоре.

Развитие своего фольклора, а затем музыкального и изобразительного искусства, архитектуры, литературы, и т. д. становится фундаментом для появления этноисторических сообществ. Народы возникают тогда и там, где культурные результаты труда достигают своего определенного уровня развития. В процессе истории, с ростом производительных сил, уровень и разнообразие культурных результатов этнических групп все время повышался, выделялось все большее количество направлений в искусстве, развивалась философия и наука. Эти процессы влияли на появление новых народов, как действительных фактов в процессе этногенеза.

В мощнейших процессах, источником которых становится образование социалистического государства, начинается зарождение новой культуры, которая явлена нам в советском фольклоре. В зарубежной этнографии понятие «фольклор» включает все и всякое народное искусство и творчество, и иногда его употребляют как синоним этнографии. Советские этнографы рассматривали фольклор в узком смысле — как устное поэтическое творчество, но признавали и широкое толкование в таких сочетаниях, как музыкальный фольклор, танцевальный фольклор, выделяя, однако, народную живопись, скульптуру, графику, орнамент в понятие прикладного искусства.  

Надо отметить, что в 90-х годах позапрошлого столетия А. М. Горький писал о наблюдавшихся явлениях в творчестве народа: «Русская песня уже является редкостью в деревне, она становится достоянием истории народного искусства, уходит в прошлое... То же самое творится с русским рисунком, со старым русским орнаментом...». Происходившие процессы развития экономики в Российской Империи, накладывали огромный отпечаток на народную культуру. Разрушение крестьянской общины, переезд огромного числа людей из деревень в города, дает толчок появлению росткам нового вида фольклора — рабочих фабрик и заводов, который тесно переплетается с буржуазным искусством. Этот период в жизни народов царской России показывает нам, через культуру пролетарских слоев, тяжелую долю простых людей в формировавшейся российской нации.

Продолжая оценивать русскую народную культуру и отстаивая её традиции Горький говорил, что «господин Купон» вместе с мылом фирмы Брокар и К° насаждал антихудожественный рисунок, изгоняя чудесное искусство народного орнамента; по деревням и на городских окраинах распространялись душещипательные романсы о страстях, убийствах и самоубийствах. С трактирной и мещанской песней сплеталось гнусавое пение духовных стихов нищими слепцами.

Сравнение советского и дореволюционного фольклора раскрывает их коренное различие, которое выражается в круге и характере идей, образно формулируемых произведениями народного искусства. Совершенно закономерно в народном творчестве, одним из основных приемов выражения оценки действительности, появляется прием противопоставления современности прошлому. Огромное количество произведений раннего советского фольклора построено на сравнении: «раньше и теперь». Такая относительная форма, явленная нам в народном фольклоре, возникает, потому что народ, исходя из своего реального жизненного опыта, дает оценку пережитому и переживаемому.

Своеобразие фольклора гражданской войны стоит в одном ряду с другими явлениями культуры, быта, искусства того времени. О фольклоре гражданской войны и восстановительного периода, как и вообще о народном творчестве Советского социалистического государства, следует говорить, рассматривая не пережиточные отмирающие явления старой российской народной культуры, а то народное творчество, которое выражает идеологию советских людей, свергнувших капитализм, защитивших родину от иностранных захватчиков и буржуазно-помещичьей белогвардейщины, и приступивших к восстановлению страны. В стихах и сказах, в песнях и частушках, нередко еще несовершенных художественно, шел правдивый рассказ о рабочих, поднявшихся на бой с буржуазией, о восставшей крестьянской бедноте, о тех, кто сплотил свои ряды вокруг партии большевиков. Впервые в истории народного творчества наметился образ героя, какого раньше не было, — образ бойца за свою Советскую власть.

Ведущее значение в советском фольклоре гражданской войны имели массовые комсомольские песни, которые в период гражданской войны и восстановления страны вообще можно отметить как произведения наиболее боевые, наполненные духом преобразования старых устоев в справедливый и свободный мир. Передовая молодежь, менее чем значительная часть старшего поколения связанна с традициями прошлого, поэтому она активно откликалась на призывы советской власти и нередко являлась инициатором мероприятий, имеющих общегосударственное значение.

Формирование социалистических наций происходит на базе установления новых экономических отношений. Народное творчество бурно начинает переделывать культурные результаты труда, накопленные за многовековую историю России. Появляется очень много новых направлений в поэзии, литературе, в изобразительном и музыкальном искусстве, создаются архитектурные памятники новой эпохи и т. п, объединенные общим характером - искусства социалистического реализма. Конечно, появление новых традиций или переосмысление прошлых результатов культурного наследия стало источником нападок со стороны старой российской интеллигенции, реакцией на которые была сформулированная В. И. Лениным мысль: «Следы старого в нравах известное время после переворота неизбежно будут преобладать над ростками нового. Когда новое только что родилось, старое всегда остается, в течение некоторого времени, сильнее его, это всегда бывает так и в природе, и в общественной жизни. Издевательство над слабостью ростков нового, дешевенький интеллигентский скептицизм и тому подобное, — все это, в сущности, приемы классовой борьбы буржуазии против пролетариата, защита капитализма против социализма.» (В. И. Ленин, ПСС, т. 39, стр. 20)

Процессы коллективизации и индустриализации создают огромный пласт народной культуры, которая показывает развитие социалистических наций в разных Республиках. Именно творческий героический труд, труд создателей могучего социалистического государства, меняющий экономическое состояние страны и сознание человека, стал главной темой советского фольклора сталинских пятилеток. Народ поет о своей Родине, преображаемой трудом советских людей. Народ воспевает стахановцев заводов, колхозников, выращивающих небывалые урожаи. С презрением говорит народ о лодырях, лентяях, порочащих его трудовую семью.

Метким словом, пословицей характеризуется лодырь: «Свою-то лень не продашь за трудодень», «Брехать — не цепом махать, — спина не болит», «Колхоз пашет, а он руками машет», «У лодыря, что ни день, то лень», «Нужен он, как кулак в колхозе!» Широким обобщением темы труда звучит поговорка: «В колхозе язык не в зачет: кто работает — тому почет».

Характеризуя фольклор первых пятилеток, редакционное предисловие к книге «Творчество народов СССР» рисует картину страны: «Среди степей подымаются чудесные города, раскрываются горы, останавливаются укрощенные реки. Степные корабли проходят по морям пшеницы. Стальные кони бороздят землю, ставшую тучной. Хлопок белыми цветами-чашечками покрывает земли, бывшие вчера пустыней. Это чудесный снег, покрывающий летом пространства тропического юга. А среди снегов далекого севера краснеют и зеленеют овощи...».

В таких произведениях, как «Богатства» (перевод с азербайджанского), «Фергана» (перевод с узбекского), «Золотая Украина», «Советский Азербайджан» и др., говорится о богатстве Советского Союза. Замечательно, что уже в них, созданных народами в начале 30-х годов, совершенно отчетливо выражена победа советского человека над державшимися веками национальной разобщенностью и враждой.

Именно культурные результаты труда становятся тем двигателем, который приводит к слиянию разных наций, доставшихся Советской власти от царской России. Постепенно с накоплением разнообразных культурных результатов труда, появления своей науки, культуры производства и потребления, единой философской базы, основанной на философии марксизма-ленинизма, принятое самоназвание результатов социалистического труда как «советских» становится уже не нарицательным именем, а собственным.

 К началу Великой Отечественной Войны бурное развитие всех направлений культуры социалистических наций позволило говорить уже не только о единой нации, но и об образовании в этой экономико-политической форме нового содержания – единого советского народа, проявляющего себя в многообразии культур советских национальностей.

Советские писатели и композиторы пошли на фронт и с оружием в руках защищали свою Родину. Их фронтовая жизнь была общей с жизнью других фронтовиков, их восприятие действительности было общенародным. Зрелое поэтическое и музыкальное мастерство дало им возможность высокохудожественно выразить то, что переживал весь народ, и народ принял созданные ими произведения как свои. Их песни нередко пелись и поются как безымянные, безавторские — и отнюдь не из-за отсутствия любви и уважения к поэту, забвение имени автора в это время связывается исключительно с восприятием произведения как общенародного, своего. Советская культура и литература воспитывают славную плеяду поэтов-песенников, многие произведения которых стали частью народного творчества. В. Лебедев-Кумач, А. Сурков, А. Твардовский, М. Исаковский, А. Фатьянов и др. создали новую героическую и лирическую песню, построенную на принципах массовой народной песенной поэзии.

Бессмертие подвига сливается с бессмертием героя. Образность народного творчества оформляет эту тему в сказания о неуязвимости советского воина. Из цикла произведений Великой Отечественной войны широко известны сказания о бессмертии Заслонова, о неуязвимости других героев Советского Союза. Имена Гастелло, Матросова, краснодонцев, других героев Великой Отечественной войны сохранены народным творчеством, которое с полным основанием можно назвать историческим фольклором современности. Обобщение этой темы дается в народных сказаниях и сказках, повествующих о рядовом бойце. Вот один из примеров, советской русской сказки того периода «Мудрая мать», рассказанная А. Н. Корольковой: «Воин пал на поле брани. Почуяло материнское сердце гибель сына. Издалека приходит мать на поле сражения. Мать поднимает умирающего сына с сырой земли, омывает его слезами и зовет его и всех воинов: «Вперед, мои дети, истребим врага лютого!» И сколько было бойцов, кто убитый, кто раненый, кто усталый — все поднялись и пошли за матерью-героиней. Испугались враги, когда увидели, что мертвые и раненые поднялись. «Красную Армию, — говорят они, — не победишь, бойцы ее бессмертны».

Советские люди не могли сказать иначе, чем сказали в годы войны: «Умри, но с родной земли не сходи!». Народные пословицы сохранили память о боях и разгроме фашистов: «Московская сила — немцу могила», «На Волгу пойдешь — костей не соберешь», «Гони гада от Сталинграда», «Немец на Сталинград пошел, свою смерть нашел», «Наши прут немцев в Прут», «Пойдешь на Воронеж — в Доне утонешь», «Тула, Елец — немцам конец». — «Фрицы просчитались — не на тех нарвались!»

Народное творчество этих лет пронизывает вера в непобедимость Советского Союза, идея бессмертия подвига во имя Родины, торжества народного дела победы социализма во всем мире. Народ вместе со своими вождями говорил: «Наше дело правое, мы победим!». Весь фольклор военных лет, страстный и непримиримый к врагу, мобилизовал на борьбу и пафосом героики, и гневным словом, и образной фантастикой, и лирическим выражением чувств, и острой сатирой, разящей врага. Порожденные условиями военного времени новые фольклорные жанры иногда трудно разграничить по их принадлежности к тому или другому виду военного фольклора. Таковы, например, стихотворные письма на фронте и с фронта. В них отражено единство фронта и тыла, нерушимая связь Советской Армии с народом, создавшим ее. Этот новый жанр в равной мере относится и к фронтовому и к тыловому советскому фольклору.

Талантливая изобретательская творческая мысль была поставлена на службу Родине, на защиту ее. И народ любовно называл ласковыми именами оружие Советской Армии. Широчайшую известность получило наименование «Катюшей» гвардейского миномета. Имя это связано с именем героини популярной песни М. Исаковского «Расцветали яблони и груши». Именно о миномете «Катюша» бойцы Прибалтийского фронта шутливо говорили: «Кому Катенька споет, тот минуты не живет». О «Катюше» и о других выдающихся орудиях Советской Армии народ сложил частушки, рассказы, отмечая значение техники в современной войне. Гордость высокой технической оснащенностью советских войск выражена в этих произведениях, ибо она была создана талантливым советским народом, защищавшим свою социалистическую Родину.

Народная сатира и пародия, своим острием направленная на врага, служила его разоблачению. Преступления, пороки, грабежи, насилование женщин, убийство стариков и детей, бессмысленная жестокость, человеконенавистничество — все беспощадно вскрывалось народным творчеством.

Наряду с героическим фольклором возникает еще большой пласт антифашистского творчества. Особую группу антифашистского фольклора представляют произведения сказового и песенного творчества, рисующие зверства фашистов, их изуверскую расправу с мирным населением. В основе большинства таких произведений лежат действительно факты, и это делает их особенно животрепещущими. Сказы и песни о зверствах фашистов сплетаются с фольклором угонявшихся в неволю, фольклором, слагавшимся в концлагерях — страшных документах о человеческих страданиях.

Великая Отечественная война развила и углубила благородные качества советского человека. Боевая дружба, глубокое чувство любви, гуманизм, гневная ненависть к врагу, разоряющему Родину, самоотверженность в защите угнетаемых вражескими полчищами, гордость успехами Советской страны — все проникнуто чувством советского патриотизма. Еще более широко и глубоко обогащается комсомольский фольклор, явленным нам в песне, стихах, былинах и сказаниях, где сотни тысяч молодых людей, выросших уже в социалистическом государстве, завещают мстить врагу за каждую каплю крови, каждую слезу, пролитую советским человеком.

К мирному послевоенному строительству советские люди приступили тотчас же после победоносного завершения войны. С этого времени начался новый период развития народного творчества. Здесь оно уже неразличимо соединяется с общесоветской культурой и выплескивается на страницах газет и журналов, в домах Культуры и театре, на радио и в кино. Советский фольклор был создан освобожденным народом, познавшим счастливую жизнь. Все это зафиксировано с помощью современных технических средств (кинофотоаппаратуры, магнитофонов и т. п.). Имеется огромный массив традиционных полевых записей где зафиксированы объекты и явления духовной жизни советского народа (традиции, обряды, обычаи, верования, и т. д.).

Сейчас для нас явлено и многое из возникших традиций именно советского народа, например, общесоветские праздники: годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, 1 мая, Международный женский день, День Победы, Новый год. Характерно, что почти повсеместное распространение детского праздника — Зимней елки, в новой безрелигиозной форме, свойственный в прошлом восточнославянским народам, стал общесоветским детским торжеством и в Средней Азии, и в безлесной тундре. Возникло много новых общесоветских обрядов и обычаев, которые поистине стали народными и распространены и сейчас, как традиции семейных торжеств и праздничных церемоний, празднование «серебряной» и «золотой» свадьбы, дней рождения, поступление в первый класс и окончания школы детьми, и т. п.

Советский народный фольклор, традиции, обычаи и ритуалы проявляют себя и в наши дни. Сотни тысяч молодых людей по всей России достойно несут в себе память о своем народе. Случайно возникающие и организованные мероприятия, посвященные памятным дням советского народа, чествование советских героев, проведение «Бессмертного полка», создание новых песен и стихов, перекликающихся с советским фольклором, сохраняет память о достижениях и истории советского народа. Придет день и это молодое поколение, отряхнув с себя всё наваждение, насаждаемое конструктом «Россиянства», возвысит голос за свой советский народ и скинут карнавальный костюм «российской нации», пошитый по бахтинским и раблезианским лекалам.  А помощь им окажет все богатство культурного наследия советских людей, где в материальной и духовной форме отлита легендарная и героическая жизнь их народа.

 Идущая, с уничтожения советского государства, холодная гражданская война вспыхнет новым очистительным огнем. Скитания народа по устроенному российской интеллигенцией лабиринту разнообразных виртуальных тропинок будут закончены, и тогда новое поколение советских людей услышит десятки миллионов голосов, сохраненных культурой советского народа: «Вы нам только шепните, мы на помощь придем».

«Перестройка» - как война элит буржуазных наций с советским народом.

Если есть на земле дьявол, то это не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его — трусость, жадность и предательство. Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла. (Братья Вайнеры. Эра Милосердия)

Фундаментальное положение марксизма о том, что общественное бытие определяет общественное сознание, еще раз было подтверждено процессами, происходящими после принятия Конституции 1977 г. Проводимая политика «перестройки» была следствием государственного утверждения капиталистических отношений. В то же время она была причиной переформатирования общественного сознания, как сознания советского народа. Экономическое перераспределение общественных результатов труда в пользу титульных наций Советского Союза усилило сепаратистские настроения не только в национальных Республиках, но и раскалывало все национальности советского народа по культурным признакам.

Ядром регрессивных процессов в национальном вопросе стали национальные партийные и хозяйственные элиты СССР, яростным же проводником националистических настроений стала национальная интеллигенция. Группировать мы её можем по различным признакам: интеллигенция — административная, в том числе партийно-государственная и ведомственно-хозяйственная; научно-техническая и научно-гуманитарная; художественно-творческая; массовая, в том числе врачи, учителя. Именно материальные и духовные интересы этой националистической экономической прослойки, проявляющих себя в доступе к создаваемым советским народом общественным материальным благам, стали «ядерным» тараном для советского общественного сознания. Мы же можем увидеть, что даже беглый обзор событий периода «перестройки» показывает, что ряды националистов возглавлялись определенными слоями творческой интеллигенции, так как именно она возникает как выразитель национального культурного наследия. Имея в руках средства массовой информации, эти слои представляли собой сильное орудие воздействия на сознание широких народных масс. Формировавшийся финансовый и капиталистический класс в эпоху «перестройки» и стал подгребать под себя весь «жар», с помощью рук националистической интеллигенции, большинство которой он потом предал, оставив в услужении наиболее радикально-лояльную её часть.

От национальной (этнической) парадигмы, широкое распространение которой обусловлено, сформированного на позитивистской философии, этноцентризма, идут пути к концепциям национализма: шовинизма «титульных» республиканских наций, к утверждениям, что каждая республика создана для соответствующей нации, что эта нация является на всей ее территории хозяйкой и имеет право на различные привилегии по сравнению с иноэтническими группами, а если кому-то это не по душе, то они могут уехать в «свою» республику (если таковая имеется) и пользоваться там правами «хозяев». Такие концепции сформировались еще в доперестроечный «застойный» период, когда некоторые республики превратились в своего рода удельные княжества под властью местных владык, выходцев из национальных партийных элит.

Бурное развитие этих концепций начинается в период «перестройки», под прикрытием пропагандируемых процессов демократизации советского общества, двигателем которых по существу становятся лозунги этнического и экономического сепаратизма. Так, лидеры возникших в Эстонии и Латвии «народных фронтов» (а в Литве — «Саюдис») открыто связывали отсутствие должной суверенности республик в составе Советского Союза с развитием миграций на их территорию иноэтнических групп, преимущественно русских, с распространением там русского языка, национально-смешанных браков, интернациональных элементов общесоветской культуры и соответственно стеснением национального языка, культуры, с ослаблением якобы жизнеспособности «титульных» наций. Раздались открытые призывы к тому, чтобы русские «оккупанты» убрались восвояси на свою территорию, и под влиянием «народных фронтов» были приняты законы, фактически способствующие выталкиванию русскоязычных групп (в частности закон о придании языку «титульных» наций статуса «государственного», т. е. обязательного для изучения и использования всеми жителями соответствующей республики), также законов, ущемляющих избирательные права таких групп, и др. В частности, в Эстонии в ряде городов была установлена плата за ввозимую рабочую силу (от 10 до 16 тыс. руб. за каждого работника и члена его семьи) (Ребане Я. Основные черты национальных процессов в республиках, Коммунист Эстонии. 1988. № 6. с. 22)

Как уже было отмечено мной не раз, марксистское разрешение национального вопроса в СССР с момента его образования, строилось на нескольких этапах. Первым этапом стало преодоление неравномерности развития различных наций, проживающих на территории советской страны, с целью устранить дисбаланс в экономическом развитии. Развитие экономики в различных республиках должно было выравнивать экономический потенциал по существу, а значит и формы материальных и духовных результатов труда. Создание единого социалистического уклада хозяйства в едином государстве, позволило сблизить разные нации и народы. В дальнейшем происходило не столько стирание государственных границ (их фактически не было), сколько преобразование социалистических наций в единую нацию, состоящую из множества народов и народностей, которые проявляли себя в понятии национальности советского народа. Здесь надо отметить, что такой революционный подход к формированию этнических сообществ, как цели теории наций (этнографической науки), был полностью перенят и в современной России при оформлении понятия «российского народа», или в Евросоюзе, при формировании единой европейской нации, состоящей их европейских народов. Другое дело, что в советской стране, решался национальный вопрос, где народ и был фактическим сувереном, так как средствами производства владел сам многонациональный народ на праве общественной собственности. В финансовых же государствах вся власть принадлежит правящему классу, который является единоличным владельцем всего произведенного общественного продукта, делегируя остальным массам, которые делятся по национальностям, лишь право использования и распоряжения результатами общественного труда.

Усиление влияния капиталистических отношений в советском государстве после проводимой экономической политики с начала 60-х годов ХХ века, привело к возникновению финансового класса (управленцев). Этот класс выделился в системе разделения труда, «по их роли в общественной организации труда, а следовательно, и по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают.». (Ленин, «Великий почин», ПСС, т. 39, с. 15.). Сложившаяся система экономических отношений, когда высшие государственные и партийные деятели — чиновники, обеспеченные в материальном отношении намного выше среднего уровня, призывая других к экономии, могли буквально одним росчерком пера, бросать миллиарды рублей и материальных средств на заведомо утопические проекты: выдача невозвратных кредитов по всему миру, безвозмездная раздача вооружений, материализация идей и идеек партийных боссов по всему миру. Все это создавало форму, где одна группа людей, через юридически закрепленные права, могла распоряжаться результатами труда всего народа, только благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства, по отношению к распределению и перераспределению результатов общественного труда. Формально владельцами этого продукта был советский народ, но функции по использованию и распоряжению общественным продуктом было отдано в руки национальных элит партийных и хозяйственных работников. Этот процесс порождал неравномерное перераспределение общественного народного продукта между социалистическими нациями.

Проводимая «Перестройка» полностью преобразила к концу 80-х годов ХХ века, еще социалистические нации в буржуазные. Подготовленная почва из законов периода «перестройки», окончательно утвердивших капиталистические отношения на территории СССР, позволила национальным элитам нескольких социалистических республик использовать общесоюзные ресурсы для развала единого государства.

Так начавшийся процесс абсолютизации гражданских прав «титульных» наций над правами других народов, позволил сначала перераспределять общесоюзные ресурсы в интересах этих наций, а затем после юридического закрепления подданства — лишить остальные национальности доступа к ресурсам Республик, что в свою очередь позволило отчужденные материальные ресурсы перераспределить по национальному признаку внутри еще социалистических государств.  

Так эстонцы могли гордиться, например, своим сравнительно высоким социально-экономическим и культурным развитием, а также уровнем благосостояния перед русскими трудящимися Горьковской области, но это в значительной степени объясняется не особыми талантами эстонцев, а просто тем, что при численности населения в Горьковской области 3717 тыс. чел. (зд. и далее «Статистический ежегодник: Народное хозяйство СССР в 1989 году»), а в Эстонской Республике 1583 тыс. чел.  горьковчане не имели союзно-республиканских прав большей автономии, не имеют своего ЦК, Совета Министров, Республиканских Министерств, Академии наук и прочих учреждений с престижными и хорошо оплачиваемыми должностями; не получают отчислений на культурно-национальное развитие и т. п. Впрочем, и сами народы союзных республик были и остаются неравными как по численности, так и по природным условиям обитания, особенно отражающимися в специфике сельского хозяйства, а также по специфике историко-культурного развития и этническим традициям.

Пропагандируемые политикой «перестройки» введения хозрасчётных отношений между республиками, например, тем же «Народным фронтом Эстонии» (по сути однонациональный фронт), посредством своей интеллигенции одурачивали советский народ. Так эстонские экономисты, основываясь на цифрах, легко убеждали общественность, что в республике производится по стоимости гораздо больше товаров, чем реализуется. Но если бы тогда существовала открытая экономическая статистика, нетрудно было бы показать, что основная стоимость товаров формировалась не в Эстонии, а в стоимости полуфабрикатов, передаваемых по технологической цепочке из других республик, а в эстонской республике они обретали лишь свой окончательный товарный вид.

Даже такой, казалось бы, очевидный факт, как один, из самых высоких в стране уровень квалификации рабочего класса Эстонии, не могло служить предметом гордости одних только эстонцев, т. к. среди занятых в промышленности ЭССР доля эстонцев составляла менее половины. В тоже время количество эстонцев в республике было 60%, в том числе в Таллинне — только около половины горожан, а в прилегающих к РСФСР Кохтла-Ярвинском и Нарвском районах — незначительное меньшинство. А вот доля «титульной» нации в составе Верховного Совета республики составила почти 77 %. Такая же национальная доля была и других ветвях власти, в партийных и хозяйственных органах. Такая высокая диспропорция позволяла местной националистической интеллигенции говорить от «особом» уровне развития своей национальности. На деле же, фундамент националистической риторике создала политика КПСС, убеждавшая советский народ развивать нации социалистических государств, а значит перераспределять ресурсы в пользу «особой титульной» энской национальности внутри, обозначенной в Конституции, Республики.

Эстония не была уникальным случаем в развивавшихся разрушительных процессах, инициируемых партийными и хозяйственными элитами. Латыши, также стремящиеся к сепарации, составляли в Латвии лишь немногим более половины всех жителей; казахи в Казахстане — около 40%, причем в ряде областей, граничащих с РСФСР (Карагандинской, Кустанайской, Северо-Казахстанской и др.,), — явное меньшинство; якуты в своей «союзной» республике— менее 35% жителей; абхазы в Абхазской АССР — около 17% (грузины — свыше 45%) жителей и т. д. В большинстве регионов, где заметно обострились межнациональные отношения, доля коренной национальности в рабочем классе была значительно ниже доли других национальностей (в первую очередь русских). Вместе с тем коренные национальности, как правило, занимали управленческие должности, высока была их доля в сельском хозяйстве, в сфере торговли и обслуживания. Эти явления некоторые советские этнографы назвали термином «этноблат».

 Классовые материальные интересы двигали всеми национальными элитами. Использование национального вопроса при развитии капиталистических отношений толкали «верхи» на поддержку националистических движений, как и в бурные годы начала ХХ века.  Верховные власти потворствовали развалу Советского Союза и обострению национальных отношений. Республиканским же лидерам оказалось выгодным поддержать пропаганду национализма для завоевания там популярности и для усиления сепаратистских тенденций, хотя реально выдвижение на первый план национальных идей, как это почти всегда бывает, сильно осложнило весь намеченный ими ход политических и социально-экономических преобразований, как это потом ярко покажет себя во многих республиках, в том числе и в Чечне.

Пытаясь отстоять свои гражданские права, русскоязычные группы и другие этнические меньшинства стали организовываться в «интерфронты», апеллировать к своим соплеменникам, живущим за пределами национальных республик, устраивать забастовки, а в районах, где они составляли большинство жителей, оказывать прямое неповиновение республиканскому правительству. Среди них возникло опасение, полностью подтвердившееся ходом исторического процесса, что их положение может ухудшиться в случае, если республики добьются полного суверенитета, отгородятся подлинно государственной границей и введут в действие свои войска и полицейские силы, поэтому они выступили против выхода республик из Советского Союза. И здесь Центр, проводя антиленинскую политику в национальном вопросе, предоставил поддержку этим «интерфронтам», которые по сути были теми же «национальными фронтами» других национальностей, что еще больше испортило отношения с титульными нациями. Здесь мы на практике видим, как работают объективные диалектические законы, когда усиляя противоположности в процессе сепарации единого народа, центральные власти накачивали энергией именно этот процесс. Создание же формы «Советского народного фронта» позволило бы объединить силы советского народа против республиканского национализма в целом.

В большинстве случаев радикализация на уровне столиц союзных республик и крупных городов опередила исходившие из Кремля первоначальные импульсы. М. С. Горбачев и его окружение не смогли по ряду объективных и субъективных причин признать, что инициированный ими процесс демократизации не мог одновременно не быть процессом децентрализации, разгосударствления общественной жизни, ослабления власти Верховного Совета перед Советами национальных республик, развития гражданского самоуправления всех уровней, личностной и групповой автономии. Образовавшийся структурный идеологический и управленческий вакуум социалистического гражданского общества, через которые различные группы, в том числе этнические, реализовали свои права и жизненные интересы, был заполнен националистическими силами и чувствами. Этими силами стали политическая практика и идеология национализма, трактующие этнические общности, называемые нациями, как легитимизирующую основу для буржуазной государственности и функционирования капиталистических общественных структур.

Перестроечные процессы, прикрытые пустой фразой о «демократизации советского общества», оказались далеко не тождественны процессам общегражданской демократизации, ибо их определяющим моментом стал национализм в форме идеи самоопределения и создания «собственного» государства одной из «титульных» этнических групп (пусть даже численно и культурно доминирующей), проживающей в многонациональных территориально-административных образованиях СССР.

С начала по лицемерию, а затем по близорукости и невежеству партийные и хозяйственные архитекторы новых конституционных устройств называли эти образования «национальными государствами». Поборники этнического национализма, как наиболее понятной и близкой для дезориентированной массы основы коллективного действия, в конечном итоге перехватили инициативу общественных преобразований. Выборы 1989-1990 гг. не только покончили с монополией одной партии на власть и подорвали безграничные полномочия Центра, но привели к власти новые силы — этническую элиту «титульных» наций, провозгласивших свои собственные программы и лозунги. Это происходит, когда элита доминирующей группы ограничивает понятие «нации» и государственности исключительной прерогативой этой группы, когда для реализации мифотворческой «национальной идеи» сотни тысяч людей втягиваются в неразрешимые конфликты, когда право на гражданство (подданство) собираются толковать не как право свободного выбора личности, а как дар за патриотизм и «служение нации».

Перед тем как рассмотреть выборы с точки зрения этнонационального фактора в новых структурах государственной власти, которые сложились в союзных республиках и автономных образованиях после выборов 1990 г., и когда были избраны Верховные Советы республик, а также местные Советы, необходимо вспомнить экономические условия, в которых они проходили. Исполнительные и законодательные органы власти формировались в обстановке уже установившихся капиталистических отношений. С 1987г. созданы и создаются далее совместные предприятия, которые начинают выкачивать ресурсы из советской экономики. В 1988 г. выходит «Закон о кооперации в СССР». Теперь на базе социалист<