Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Ей на смену приходят режимы стандартизированной прагмакратии



2016-01-26 392 Обсуждений (0)
Ей на смену приходят режимы стандартизированной прагмакратии 0.00 из 5.00 0 оценок




СРЕДИ человеческих доблестей всегда числилась способность без обиняков, в открытую называть вещи своими именами или, как говорят в народе, резать правду-матку прямо в глаза. Формально это качество поощряется, но на самом деле к нему относятся с опаской. В большинстве случаев реальному миру мы предпочитаем набор хрестоматийно-традиционных суждений, оценок, привычек, стереотипов, условностей и даже иллюзий, лишь бы они вписывались в канву общепринятых представлений о жизни. Так продолжается до тех пор, пока не объявится некто, быть может, не самый умный, но умеющий признавать очевидное, кто возвестит: «Ребята, а король-то голый!» И все вдруг прозревают: «Действительно голый, как же мы раньше этого не замечали!»

Итак, беру на себя смелость (если угодно – наглость) выступить в этой отчаянной роли: «Утверждаю и настаиваю, демократия умерла!» Причем речь не о России, здесь она даже не успела родиться. Умерла как таковая, как форма власти и управления обществом. Более того, она превратилась в обузу, которая только сдерживает общественно-политический и социально-экономический прогресс. Она – демократия – теперь уже никому не подмога: ни России, ни Бурунди, ни Буркина-Фасо. Прогресс человеческой цивилизации в отличие от командных велосипедных гонок измеряется по результатам лидеров, а не аутсайдеров. Здесь кто не успел, тот опоздал. Навсегда. Просто случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Демократия исчерпала свой управленческий ресурс, эпоха, я бы даже сказал эра, демократии закончилась, мир вступил в принципиально новую полосу развития.

Предвижу – многие из числа демократических апологетов придут в негодование: «Вот, мол, объявился еще один могильщик демократии, невесть какой по счету. А демократия жила, живет и будет жить. И побеждать. Не случайно весь цивилизованный мир, наиболее развитые страны называют себя демократическими. Россия тоже должна занять в этом мире достойное место!»

Насчет того, что «жила», «живет» и «называют», спорить не стану. Это лишь подтверждает неоспоримый факт: вышеупомянутый мир и его лидеры воспользовались преимуществами демократии на том этапе, когда эти преимущества срабатывали. Но, если солнце зашло, нужен иной источник тепла и света. Именно по этой причине я и сомневаюсь в победоносном будущем демократии. Что и попытаюсь доказать.

Во-первых, уже давно ни одно из государств, которые принято считать демократическими, по сути таковым не является. В них никто не считает, что власть правит от имени большинства. Демократические процедуры в этих странах обрели ритуальный характер. Там уже спокойно можно между празднованием столетия со дня рождения королевы и парламентскими выборами ставить знак равенства. Реального воздействия на текущую жизнь ни то ни другое не оказывает. Шоу – оно и есть шоу. Вся полнота полномочий сосредоточена в руках исполнительной власти. В данном случае это просто констатация факта. О причинах сложившегося положения – чуть ниже.

Во-вторых, на рубеже смены тысячелетий демократия обнаружила свою нетехнологичность, затратность и громоздкость. Наружу вышел главный генетический порок демократии – ее посреднический характер, до поры до времени скрытый в ее недрах. А любая посредническая структура, будь то в политике или в бизнесе, обязательно себя изживает, начинает паразитировать, работать только на себя. Было время, причем весьма продолжительное, когда демократия с ее делегированием полномочий от избирателя депутату была продиктована объективными обстоятельствами. Уровень образования населения, культуры, средств общения, связи и информации, состояние науки и техники были таковы, что без переадресовки прав и полномочий не обойтись. Но теперь, в эпоху сверхзвуковых скоростей, торжества образования и внедряющихся в повседневную жизнь интернет-технологий, функциональный смысл демократического представительства стал анахронизмом, нонсенсом. На поверку оказывается – примеров тому тьма, – что мы выбираем не самых умных и достойных.

На протяжении нескольких веков мир находился в полосе разного рода революций, качественных преобразований, начиная с технических и технологических и кончая политическими, информационными, нейрогенетическими. Все это время человечество нащупывало магистральный путь развития, примерялось к разным вариантам и альтернативам, продвигалось вперед способом проб и ошибок. Иногда добивалось успехов, которые порой выглядели как провалы и катастрофы. Здесь нужен был такой общественный механизм управления и власти, который бы не позволял миру совершать слишком рискованные кульбиты. Из этой исторической потребности, из гражданской осмотрительности и осторожности, психологически присущей людям, и родилась демократия – система «сдержек и противовесов».

Но опять же это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно главный стратегический выбор должен был быть сделан. Мы как раз и стали свидетелями этого выбора. В глобальном состязании за будущее победили идеи либерализма, частной собственности и личной свободы. Так зачем же теперь эти идеи сдерживать, что за нужда им что-либо противопоставлять?! А демократия, по определению, умеет только сдерживать и противопоставлять. На стадии принятия сбалансированных решений это разумно и целесообразно, но, когда нужно наращивать темпы достижения намеченных целей, «сдержки и противовесы» только мешают движению.

И, наконец, в-третьих. В недрах самой демократии, как того требует объективная логика исторического процесса, давно уже сформировался совершенно новый механизм управления и власти, который поглотил – если угодно, пожрал – демократию изнутри. В лоне демократии, лишь сохраняя ее внешнюю атрибутику, родилось и окрепло качественно новое общество услуг и потребления, в основе которого лежит не идеология принятия принципиальных решений, а логика достижения конкретного результата. Я называю эту логику идеологией стандартизированной прагмакратии.

За годы существования демократии мы узнали, вычислили, определили, сколько чего человеку надо, чем его жизнь должна быть обеспечена, в каких условиях ему надлежит жить, чем пользоваться, как перемещаться относительно неподвижных предметов, как строить свои отношения с другими людьми, с государством. Все эти нормы, принципы и параметры давным-давно стандартизированы, кодифицированы и конституированы, многократно подтверждены международным опытом, воплощены в соответствующих хартиях, конвенциях, договорах, соглашениях. Здесь уже нечего обсуждать, нужны воля, силы и ресурсы, чтобы исполнить. Демократия растрачивает эту волю, силы и ресурсы впустую.

Обратите внимание: в процессе создания Объединенной Европы меньше всего говорилось о демократии, ее институтах, принципах и процедурах. Упор был сделан на возможностях будущих членов сообщества оказывать услуги и удовлетворять потребности. Не очень-то вписывается в рамки традиционных представлений о демократии и факт существования «большой семерки», ставшей, по сути дела, мировым правительством. Его ведь тоже никто, нигде и никогда не избирал и не назначал. «Большая семерка» существует явочным порядком и правит миром отнюдь не по демократическим законам и правилам. Это еще один аргумент в пользу того, что, если идея изжила себя по сути, она становится непригодной и функционально. Поэтому выскажу под занавес очередную «крамольную» мысль: рыночные реформы потому и не заладились в России, что мы решили осуществлять их демократическими методами, переставшими соответствовать потребностям эпохи и вызовам времени.

 

«Независимая газета»,

17.08.2000.

17. ДЕМОКРАТИЯ УМЕРЛА? ДА ЗДРАВСТВУЕТ АНАРХИЯ!

 

Признание очевидного

Беру на себя смелость выступить с отчаянным утвержде­нием: «Демократия умерла!». Причем речь не о России, где она даже не успела родиться. Умерла как таковая, как фор­ма власти и управления обществом. Она превратилась в обузу, которая сдерживает общественно-политический прогресс.

Все похвальные слова о ней носят ритуальный характер: они обращены в прошлое. На нынешнем этапе двигаться впе­ред можно только вопреки демократии. Демократия исчерпа­ла свой управленческий ресурс и функциональное предна­значение. Эра демократии закончилась, мир вступил в прин­ципиально новую стадию развития.

На протяжении многих веков человечество нащупывало магистральный путь развития, продвигалось вперед методом проб и ошибок. Из этой исторической потребности, из граж­данской осмотрительности и осторожности и родилась демо­кратия – система «сдержек и противовесов».

Но это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно главный стратегический выбор должен был быть сделан. Мы как раз и стали свидетелями выхода демо­кратии на этот рубеж. В глобальном состязании победили идеи либерализма, частной собственности, товарно-денеж­ных отношений. Но механизм ускорения, тем более проры­ва, в демократии, к сожалению, отсутствует. В этом смысле потенциал авторитаризма, тем паче диктатуры, гораздо вы­ше. Однако это происходит за счет ущемления прав и свобод, которыми люди дорожат иногда гораздо больше, чем материальным благополучием и порядком.

Рыночные реформы потому и не заладились в России, что их решили осуществлять демократическими методами, пере­ставшими соответствовать потребностям эпохи. Даже то, что все-таки удалось, многие относят на счет возрождения авто­ритарных тенденций, а вовсе не самой демократии.

Причем мы, россияне, о таком повороте событий были предупреждены. Николай Бердяев еще в 1923 г. в «Новом средневековье» писал: «Демократия провозгласила свободу выбора, но нельзя долго задерживаться на этой свободе, нуж­но ею воспользоваться, нужно сделать выбор правды, подчи­ниться какой-то истине. А это выводит за пределы демокра­тии. Единственным оправданием демократии будет то, что она себя преодолевает. Современные демократии явно выро­ждаются и никого уже не привлекают».

Долгое время на любую критику в адрес демократии отве­чали словами Уинстона Черчилля: «Демократия – худший способ управления страной, если не считать тех способов, к которым до этого прибегало человечество». Этот довод сраба­тывал, пока казалось, что отказ от демократии обязательно ведет к возврату прежних форм управления.

Однако неизбежно должен был наступить момент, когда человечеству надоело бы существовать в условиях лучшего из худших способов. Согласиться с тем, что демократия бес­смертна, означало бы, что общественно-исторический про­гресс вообще прекратился.

 

Ожидание неизбежного

Что же в таком случае должно ее заменить? На смену поли­тическому проекту «Демократия» грядет проект «Анархия».

Конечно, торжество «Анархии» над «Демократией» слу­чится не враз и не повсеместно. Речь идет о довольно про­должительном и сложном общественно-политическом про­цессе, обусловленном конкретно-историческими особенно­стями каждой страны.

Принято считать, что анархия – абсолютно деструктив­ная сила, способная только дезорганизовать общество. На самом деле это совершенно не так. Восприятие анархист­ской идеи незрелым политическим сознанием привело к весьма болезненным последствиям. В широком обществен­ном обиходе вместо истинного смысла идеи оказался типич­ный продукт несварения мысли.

С анархической – не окарикатуренной – точки зрения власти, заведомо заслуживающей доверия, нет и быть не мо­жет. Власть в любой своей форме в конечном итоге всегда инструмент насилия и корысти.

Однако с приходом демократии почему-то стали считать, что этот порок удалось преодолеть. Егору Гайдару и его сподвижникам удалось доказать обратное: демократия, ус­пешно решавшая управленческие задачи в предшествую­щие исторические эпохи, в России стала работать только на себя. Она наглядно продемонстрировала, что с ее помощью возможно только попятное движение.

Под заклинания о либерально-демократических реформах с карты мира исчезла целая страна, десятки миллионов оказа­лись беженцами в собственной стране. То, что раньше называ­лось «народным хозяйством», где мошенническим, а где и от­кровенно бандитским путем перешло в частные руки. Населе­ние было несколько раз ограблено за счет ваучеризации, при­ватизации, отпуска цен, чековых аукционов, деноминации. В результате внутренний долг, который наше государство опла­чивать вовсе не торопится, перевалил за 113 млрд долларов. Хотя с зарубежными долгами примерно в таком же объеме российские власти рассчитались довольно быстро.

Разрыв в доходах между наиболее обеспеченными слоями населения и людьми, вынужденными бороться за выжива­ние, достиг катастрофических размеров. Некоторые экспер­ты называют цифру в 20 и более раз. Это при том, что число благоденствующих не превышает 10–15%, а едва сводящих концы с концами – 80–85%.

И все вышеперечисленное произошло по законам подлин­ного «народовластия», которое претендует олицетворять де­мократия. В результате Россия вышла из либерально-демо­кратического эксперимента с гораздо большими потерями, чем Советский Союз из Второй мировой войны.

Страна отреагировала вполне анархическим образом – активным голосованием «против всех». В Москве, самом благополучном городе России, на минувших выборах в Госу­дарственную думу «против всех» голосовал каждый четвер­тый избиратель, а в целом по стране уровень такого голосо­вания достиг почти 13%. И это только вершина айсберга. В его подводной части – почти половина российских избира­телей, решивших вообще игнорировать выборы. Совершен­но ясно, что голосование «против всех» и демонстративное неучастие в выборах были анархическим протестом против отжившей системы комплектования и функционирования демократической власти.

Есть немало людей, стремящихся поставить знак равенст­ва между понятиями «хаос» и «анархия». В лучшем случае это добросовестное заблуждение. Анархия не отрицает необ­ходимости обеспечения порядка и эффективного управле­ния, она не отменяет власть и не ликвидирует выборы.

Первородный грех демократии состоит в том, что она но­сит посреднический характер, а любая структура, возникшая на такой основе, рано или поздно вырождается, начинает па­разитировать. С помощью выборов, ведущих к реализации принципа верховного властного суверенитета народа не пря­мым, а окольным путем, демократия вовлекает граждан в борьбу не за равенство, свободу и справедливость, а всего лишь в борьбу за власть, которая над ними же, избирателями, и собирается господствовать. Потому и фундамент демокра­тии построен исключительно на голосовании «за».

Такое голосование обеспечивает кандидату на выборный государственный пост делегирование прав и полномочий, ко­торыми в подавляющем большинстве случаев он пользуется лишь к собственной выгоде. Демократию такая ситуация вполне устраивает: кого-никого, а все равно выберут, процесс воспроизводства власти не остановится, впечатление, что она управляет страной от имени народа, сохранится. Так достига­ется видимость политической стабильности.

Выборы, по анархической версии, имеют иной смысл. Они орудие борьбы с властью как таковой. Следуя этому принци­пу, анархистская концепция выборов в противовес конфор­мистскому, соглашательскому голосованию «за» выдвигает на первое место голосование «против всех».

Народ всегда умнее власти. В массовом сознании здравые, основанные на реальных потребностях и вызовах времени позиции вырабатываются гораздо раньше, чем в умах поли­тиков. На базе голосования «против всех» складывается со­вершенно новый фактор общественного воздействия на власть. В условиях нарастающего институ­ционального кризиса демократии массовое общественное сознание интуитивно нащу­пало совершенно правильный путь – власть, какая бы она ни была, должна посто­янно находиться под мощным общественно-политическим прессингом.

Предназначение такого голосования – консолидировать оппозиционные силы об­щества не по партийным спискам, а по оцен­ке фактического состояния дел в стране. В конечном итоге именно на этой базе должна сформироваться эффективная модель взаи­модействия общества и власти. При демо­кратии власть фактически действует в усло­виях вольготного поощрительного режима, в анархическом варианте – вынужденного директивно-принудительного.

Сегодня вместо выбора альтернативных решений демократия предлагает выбор ме­жду различными персонами, соперничаю­щими в борьбе за место у государственной кормушки. Многие избиратели уже поняли: какими бы замечательными качест­вами претенденты ни обладали, никакого существенного воз­действия на функционирование самой системы власти они оказать не смогут. Демократия потому так хитро и разделила власть на исполнительную и представительную, чтобы реаль­ные рычаги управления сохранить за «верхами», а «низам» предоставить возможность раз в четыре года, иногда в пять или семь, поиграть во всенародную игру «Выбери меня».

В этой ситуации основным компонентом, мобилизующим власть на исполнение своего функционального долга, стано­вится анархическое голосование «против всех». Иначе она превращается в свою противоположность – становясь источ­ником коррупции, соучастником ограбления населения, по­собником попрания гражданских прав и свобод.

Нельзя забывать: выборы не только способ кадрового ком­плектования власти, но еще и всенародный референдум по вопросу об эффективности ее функционирования как систе­мы. В конечном итоге в контексте анархической логики именно этот показатель и должен стать решающим: в случае, если голосование «против всех» опережает показатели всех остальных претендентов на депутатские мандаты, выборы должны объявляться несостоявшимися и в соответствии с предусмотренной Конституцией процедурой проводиться по­вторно. Желательно без участия провалившихся.

Кстати, порядок перевыборов в результате анархистской победы «противвсешного» голосования формально россий­ским демократическим законодательством предусмотрен. Однако лишь для одномандатных округов. В последнее время наметилась тенденция к тому, чтобы норму голосования «против всех» за счет разного рода манипуляций исключить. По предложению А. Вешнякова ее сначала хотят удалить из практики выборов в одномандатных округах, а затем и вооб­ще удалить из избирательных бюллетеней.

Голосование «против всех» – далеко не единственный симптом приближающейся смены демократической эпохи на анархическую. Произведения М. Бакунина и П. Кропот­кина, идейных основоположников анархизма, исчезают с книжных прилавков вмиг. Активный интерес проявляют к анархии пользователи Интернета. Черно-красные анархист­ские знамена стали все чаще появляться на массовых ми­тингах и демонстрациях. И уж совсем неслыханное дело: по­хвальные слова по адресу анархии начинают звучать из уст авторитетных людей, имеющих возможность судить о вла­сти не понаслышке.

Анархия – этого никто не станет отри­цать – несет в себе потенциал бунта, но ведь глупо утверждать, что любое дуновение вет­ра обязательно чревато смертоносным ура­ганом. Основа анархизма – в его стремле­нии к справедливой организации жизни, в противодействии порокам власти.

Главное в анархизме – это апофеоз лич­ности, ее самоценности, морально-нравст­венного превосходства над государством, ко­торому обязательно должна противостоять ассоциация свободных личностей. Именно так трактовал идею анархии один из ее осно­воположников – Петр Кропоткин.

Чтобы общество обладало устойчиво­стью, управление им, с одной стороны, должно создавать условия для высокой эф­фективности производства и экономики, а с другой – обеспечивать социальную спра­ведливость, соблюдение гражданских прав и свобод личности. Окончательная победа товарно-денежных отношений нанесла по демократическому режиму обеспечения такого баланса сокрушительный удар.

В условиях самостийного торжества рынок начинает об­служивать только интересы бизнеса и власти. Если объек­тивной логике товарно-денежных отношений ничего не препятствует, сила и богатство неизбежно концентрируются на одном полюсе, нужда и обездоленность – на другом. Функциональное предназначение анархии – противопоста­вить процессу такой поляризации энергетику народного со­противления.

Анархия по своей природе является идейно-политическим альтер эго стихийного рационализма рыночных отношений: если с обращения товаров и денег сняты какие-либо ограни­чения, то к аналогичному беспрепятственному режиму обес­печения начинают стремиться права и свободы личности. Чем большей свободой пользуется объективная логика рын­ка, тем энергичнее проявляют себя анархические настроения в обществе. В России в течение 2003 г. число миллиардеров увеличилось ровно вдвое – с 17 до 35. Стоит ли удивляться, что и по части анархических настроений Россия сегодня в бе­зоговорочных лидерах?

Сможет ли анархия стать самостоятельным сектором об­щественного мнения и политического поведения граждан? Все дискуссии о необходимости создания в России граж­данского общества являются констатацией весьма тревож­ного обстоятельства: накопившийся в народе потенциал критического отношения к положению в стране достиг опасного уровня.

Каким же в России может быть гражданское общество? Скорее всего, своеобразным общественно-политическим трансформатором, понижающим избыточное социально-психологическое напряжение до нормального рабочего уров­ня. Народ в массе своей утвердился во мнении, что ему при­шлось заплатить за реформаторские преобразования крайне высокую цену, а вот власти от расплаты как-то «откосили». Многим не терпится этот счет властям предъявлять. И кое-где они это уже делают. В Ульяновской области, к примеру.

Там по причине массового голосования «против всех» пра­ктически провалены выборы всех уровней. И в Госдуму, и в областное Законодательное собрание, и в муниципальные органы власти. На очереди – выборы губернатора.

Можно предположить, что неукротимый российский мя­тежный дух ищет некую новую форму воплощения – и с те­чением времени обязательно найдет. Поэтому идея найти конструктивный, созидательный выход для накапливающейся в недрах российского общества мятежной энергии весьма своевременна.

Гражданское общество нового типа, которым беременна Россия, должно прежде всего привести к появлению неви­данного до сих пор механизма, предназначенного для кон­структивного диалога между российской властью и граж­данской оппозицией. Это оппозиция должна получить воз­можность формироваться не в рамках сложившейся поли­тической системы, не в рядах партий, союзов и ассоциаций всевозможных политических тонов и оттенков, а непосред­ственно в народной среде, в сознании самих граждан, начи­нающих ощущать себя субъектом большой национальной и международной политики.

Гражданское общество, о котором идет речь, прежде всего общество не министерско-депутатской, командно-админист­ративной, а индивидуально-личной гражданской инициати­вы, которое должно привести к выработке помимо политиче­ской еще и единой для власти и народа нравственной концеп­ции ответственности «верхов» перед «низами».

В таком обществе власть должна начать уважать народ за то, что он ее не любит, а люди власть за то, что она позволя­ет с собой бороться.

Для этого вовсе не обязательно выдумывать что-либо не­сусветно оригинальное. Иногда бывает достаточно всего лишь вспомнить хорошо забытое. Не так уже далеки време­на имперской России, когда принадлежность к власти и об­ладание несметными богатствами вовсе не считались боль­шим достоинством или заслугой. Во всяком случае, этим не было принято кичиться, как сейчас, тем более выставлять свое благополучие напоказ, покупая заграничные футболь­ные клубы или ювелирные кладки пасхальных яиц. Один из богатейших и влиятельнейших людей России граф Ворон­цов, который мог посоперничать по уровню состояния с са­мим императором, обращаясь к своим дочерям, писал: «Всегда поступайте так, чтобы вам никогда не было стыдно за свое положение и богатство». Создание гражданского об­щества, в котором власть несет перед народом не только по­литическую, но еще и нравственную ответственность, и бу­дет означать торжество анархии.

Важно понять, что анархия ничего не отменяет из ранее достигнутого. Коренное различие между демократией и анархией состоит в том, что демократия все еще исходит из того, что именно власть, избранная демократическим пу­тем, в состоянии вести дело к достижению провозглашен­ных целей. Однако ресурс доброй воли и гражданской ответ­ственности, как уже было сказано, исчерпан демократией на предшествующих этапах.

Анархия твердо стоит на диаметрально противоположной идейно-политической позиции: власть в силу присущей ей эгоистической природы может работать на обеспечение сво­боды, равенства и братства, на воплощение суверенной воли народа только по принуждению. А еще лучше – под постоян­но висящей над ней угрозой ликвидации.

Если отбросить предубеждения и предрассудки, а главное, соображения личной политической корысти, становится со­вершенно ясно: анархия – это не что иное, как терминологи­ческий синоним декларации, начертанной на всех конститу­ционных скрижалях, – единственным обладателем и носите­лем верховной власти в стране является народ.

 

Отрицание отрицания

Неизбежное пришествие анархии и ее победа над демо­кратией – утопия? А суровая правда жизни – никогда отдельная личность, ее права и свободы не станут управлять миром, властью, государством? Это под силу, утверждают мои оппоненты, только командам, объединенным в полити­ческие партии..

Подтверждаю: да, утопия, точно такая же, каковыми до этого были любые иные духовно-нравственные и идейно-политические концепции – авторитаризм, тоталитаризм, элитаризм, коммунизм, прагматизм, демократия и все дру­гие «измы» и «атии».

Все они – символ веры, в крайнем случае – убеждений. Сами по себе они не создают жизни, а лишь формируют на­ши представления о ней. Однако по мере того, как меняется мир, меняются и представления людей о том, как он должен быть устроен. Одна утопия умирает, ее место занимает дру­гая. Человеческое общество развивается только через пре­одоление утопий.

Тяга к общественно-политическому коллективизму, сплочению на партийно-организационной основе кое-где еще дает о себе знать. Но это всего лишь отрыжка прошло­го, рецидив идейно-политического инфантилизма. Люди начали понимать, что исполнять музыку можно хоть в четы­ре руки, хоть сводным оркестром, но рождается она лишь умом и талантом одного человека. Именно личность, ее гра­жданские амбиции, а не толпа, даже построенная в партий­ные колонны, воплощают в себе идею прогресса.

Только общество, в котором каждый сам принимает ре­шение и несет за него ответственность, обладает наивысшей жизнеспособностью. Коммунизм потому и не состоялся, что воплощал в себе идею единомыслия и единогласия. Демо­кратический плюрализм лишь модифицировал политиче­ский фантом единогласия в идею правящего большинства. Но и эта идея себя исчерпала.

Разочарование в демократии, которым сегодня охвачена Россия, неизбежно влечет за собой отторжение и ее партий­но-политической системы. Анархия, идущая на смену демо­кратии, – тоже утопия, иллюзия. Но только в конечном ито­ге. До того, как она себя исчерпает, ей предстоит поддержи­вать равновесие между стремлением людей к максимальной свободе в деле достижения материального благополучия, с одной стороны, и потребностью обеспечения прав и свобод личности, человеческого достоинства – с другой. Тем не ме­нее обязательно наступит момент, когда анархия выйдет на диалектический рубеж собственного отрицания и преодолеет сама себя. Не берусь судить, какая именно модель обществен­ного устройства и управления придет на смену самой анар­хии. В голову не приходит ничего, кроме Царства Божьего.

 

«Политический журнал»,

№22, 28.06.2004.


 



2016-01-26 392 Обсуждений (0)
Ей на смену приходят режимы стандартизированной прагмакратии 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Ей на смену приходят режимы стандартизированной прагмакратии

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение...
Как построить свою речь (словесное оформление): При подготовке публичного выступления перед оратором возникает вопрос, как лучше словесно оформить свою...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (392)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.019 сек.)