Обольщенные демократией

К чему это я, однако? А все к тому, что приверженность диалектике стала первопри­чиной многих бед, которые постигли челове­чество. Причем самых масштабных, острых и глубоких. Одна из последних таких бед, пере­живаемых на наших глазах и с нашим непо­средственным участием; – демократия. Диа­лектика – идейная основа, интеллектуальное горючее демократии. Диалектика, ее понятия и категории навязывают человеческому созна­нию, обществу наркотическую тягу к посто­янному поиску альтернативы, в котором «нет» не означает категорического отрицания, а «да» – безусловного утверждения.

В результате получается шизофренический коктейль: «да, но вместе с тем...» «нет, хотя с другой стороны...». Выбор по логическим и математическим законам демократии консер­вирует неопределенность, нечеткость, неяс­ность. Поэтому демократия – самая недееспо­собная власть, демократическое диалектичес­кое сознание в жизни и в политике в конечном итоге всегда ведет в тупик. Нельзя постоянно жить в состоянии выбора. Надо когда-то этот выбор сделать и действовать в соответствии с логикой победы, отметая действия и аргумен­ты, противоречащие этой логике.

Трезвомыслящие, дальновидные люди ни­когда не обольщались на счет демократии. Для примера приведу лишь два имени, зато вели­ких – Уинстона Черчилля и Николая Бердяе­ва. Знаменитый англичанин был категоричес­ки точен. «Демократия – худший способ уп­равления страной, если не считать тех спосо­бов, к которым до этого прибегало человече­ство». Иными словами, демократия не пана­цея, не венец творения. Она, демократия, как и любая другая форма управления обществом полезна и целесообразна лишь до тех пор и лишь в той мере, пока справляется с решени­ем задач, выпавших на ее время и ее долю. Но как только функциональное предназначение той или иной формы правления оказывается исчерпанным, она должна, просто обязана сойти с исторической сцены.

Николай Бердяев, мудрейший российский провидец, писал еще в начале двадцатых годов минувшего столетия: «Демократия провозгла­сила свободу выбора, но нельзя долго задер­живаться на этой свободе, нужно ею восполь­зоваться, нужно сделать выбор правды, подчиниться какой-то истине. А это выводит за пределы демократии. Единственным оправданием демократии будет то, что она сама себя «преодолевает». В этом будет ее правда. Современная демократия явно вырождается и никого уже не вдохновляет. Веры в спасительность демократии уже нет...» Обращаю внимание: написаны эти слова ровно восемьдесят лет назад. С тех пор аргументов в пользу демократии вовсе не прибавилось. Наоборот, иссякли, пожалуй, последние. Но ведь просуществовала же демократия не одно столетие? Сколько конкретных достижений на ее счетах? Значит, был в ней какой-то позитивный смысл? Конечно же, был, но, как говорится, весь вышел. Демократия долгое время была сопутствующим интеллектуально-­психологическим антуражем для целого ряда технологических революций – промышленных, экономических, информационных, научных и прочих, прочих, прочих. Душевное состояние людей не поспевало за творениями их же пытливого, рискованного разума. Нужны были исторические «заминки», компенсирующие быстрые темпы и высокое напряжение качественных социально-политических и научно-технических революций. На преодоление этих «заминок» ушло несколько лет. Последняя из «заминок» завершилась разрешением так называемого исторического спора между социализмом и капитализмом. То есть между идейно-политической абстракцией, порожденной болезненным диалектическим сознанием, и капитализмом, воплощением сурового, временами даже жестокого, трезвомыслия.

Надо выбирать? Надо исполнять!

Хрестоматийно знаменитые диалектичес­кие витки исторической спирали в результате разрешения этого спора вдруг обернулись лентой Мёбиуса, где с чего ни начни, тем и закончишь – собственность, капитализация, производство, рынок, прибыль. Выбирать, собственно, стало нечего. Надо исполнять. Демократия с диалектикой для этого не приспособлены. Но мы этого не поняли и пустились вдогонку за демократией с опозданием, когда бежать нуж­но было уже в совершенно другую сторону. Особенно обидно, что мы сделали это не буду­чи ни к демократии, ни к диалектике ни по при­роде, ни по рождению предрасположены.

Во-первых, исторически по всем времен­ным и качественным параметрам, включая ду­ховные и нравственные, мы сильны и удовле­творены только тогда, когда все четко и ясно: вот «добро», вот «зло», вот «тьма», вот «свет», вот «царь», вот «народ», вот «бог», вот «порог». Переходные состояния, единство и борьба противоположностей – не для русского человека. Мы крепчаем, когда делаем выбор лишь между жизнью и смертью. Любой дру­гой выбор нас расслабляет, деморализует.

Во-вторых, диалектика и демократия при­шли на нашу российскую землю, когда они уже исчерпали свой функциональный ресурс. На Западе, на родине диалектики и демокра­тии, обе эти категории сохраняются как пред­мет национальной гордости, памятник общест­венно-политической мысли и культуры. Нако­нец, как декоративный антураж в угоду кон­сервативному потенциалу массового сознания. На самом деле на Западе уже давно ни что не решается в диалектически-демократическом режиме. Жизнью правит сила воли, сила влас­ти, сокрушительная мощь оружия и магичес­кая сила денег. А всякие там выборы, парла­менты, референдумы – маскарадная мишура, ярмарочные аттракционы для почтенной, но наивной публики. В действительности Запад развивается в направлении имперского авто­ритаризма, не имеющего ничего общего с диа­лектическим мышлением и демократическим жизнеустройством.

Мы же в России, исторически и по духу ближе всего стоящие к идее имперского авто­ритаризма, вместо того чтобы быть впереди, оказались в хвосте. И это попятное состояние может оказаться навсегдашним, если мы са­мым решительным образом не покончим с ди­алектикой и демократией. Тем более что для этого и нужно-то всего ничего – отказаться от выбора и выборов, которых от нас все равно

никто не ждет, никто не требует. Да и нужды в них, как мы убедились на собственном опыте, никакой нет.

Когда все против всех

Мы должны, наконец, понять, что демокра­тия, как и всякая другая общественно-полити­ческая идея или явление, несет в себе не диа­лектические гены борьбы и единства противо­положностей, а зародыш самоликвидации, ко­торый обязательно начинает активно прояв­ляться, как только пробьет роковой час. Для диалектики и демократии этот роковой час пробил. Выбирать отныне стало нечего и, сле­довательно, и некого. Поэтому сегодня самой главной графой избирательных бюллетеней становится графа «против всех». Ведь в диалектически-демократическую политику ло­мятся сплошь непрофессионалы, заурядные люди, в большинстве случаев не заслуживаю­щие ни уважения, ни доверия.

Неудивительно, что в России активность голосования по графе «против всех» на всех уровнях выборов, от президентских до муници­пальных, раз от раза растет. На выборах в Го­сударственную Думу 1999 года более чем в 10 избирательных округах голосовавшие «против всех» уже одержали победу. На президентских 2000 года «против всех» проголосовало около 7 процентов избирателей. На выборах в Мос­ковскую городскую Думу «протестанты» в каждом из 35 избирательных округов пере­шагнули рубеж в 10 процентов. В некоторых округах показатель голосования «против всех» достигал 17 процентов, уступая только показа­телю победителя.

Нынешние российские власти стараются не замечать, что протестный потенциал россий­ского общества, причем в его самых развитых и интеллектуальных центрах, стремительно рас­тет. Некоторым кажется, скорее они надеются, что высокий рейтинг президента нейтрализует антидемократические настроения российского общества и спасет власть от «протестантов». Призрачные, напрасные надежды. Высокий рейтинг президента – это лицевая сторона ме­дали, у которой на оборотной отчеканено «против всех». Авторитет одной личности на фоне абсолютной дискредитации демократиче­ских органов власти и управления не может ве­сти никуда, иначе как к «имперскому авторита­ризму». Популярность президента и нарастаю­щие антидемократические протестные настрое­ния неизбежно сойдутся в одной точке.

Я, например, не исключаю сценарий раз­вития событий, который вполне вписывается в процедуру самоликвидации российской де­мократии. Вот он: предстоящие в 2003 году выборы в Государственную Думу будут ката­строфически провалены по причине активно­го голосования «против всех». Потенциал протестного голосования и прежде был вы­сок, а теперь по причине крайне серой, не­убедительной деятельности органов государ­ственной власти он может значительно воз­расти. Особенно если в пользу такого голосо­вания будет развернута специальная агитаци­онная кампания.

Ведь такая агитация вовсе не запрещена за­коном, графа «против всех» обладает абсо­лютно всеми правами, которые предоставля­ются кандидатам в народные избранники. Не исключаю также, что в стране могут найтись люди и силы, которым срыв парламентских выборов по причине массового голосования «против всех» будет весьма на руку.

Мы люди имперские

Наблюдая за рождением и развитием голо­сования «против всех» уже более семи лет, прошедших с момента первых публикаций на эту тему, берусь утверждать, что психологиче­ские предпосылки склонить российское обще­ство к массовому голосованию «против всех» очень велики. Особенно если для достижения этой цели будут применены соответствующие организационные приемы и выборные техно­логии. (На крайний случай может быть ис­пользован и более мягкий вариант «протес­тантского» сценария. Выборы будут сорваны из-за низкой явки избирателей на избиратель­ные участки. Что организовать еще проще.)

Некоторые смекалистые деятели, понима­ющие, куда ведет объективная логика развива­ющихся событий, уже сейчас выступают с предложениями совместить парламентские выборы с президентскими. Тогда все получит­ся вообще очень просто, красочно, наглядно. Вот вам демонстрация, кого народ российский на дух не выносит. Голосование «против всех» станет в этом случае общественным пригово­ром идейным и процедурным заморочкам де­мократии. А вот последний, точнее оконча­тельный, выбор в пользу имперского автори­таризма. За Путина проголосуют скопом.

Мне лично такое разрешение идейно-политического кризиса в нынешней России пред­ставляется предпочтительным. По мне нет лучшего мировоззрения, чем вера в здравый смысл и опора на радикальный имперский ав­торитаризм. Еще в 1993 году я высказал мысль, что Россия, преодолев все демократи­ческие препятствия, неизбежно вернется в ло­но прагматичного имперского авторитаризма. Россия по своему историческому менталитету может быть только имперской. В противном случае на ее месте возникнет черная дыра.

Короче, долой диалектику и демократию. Путина на царство.

«Литературная газета»,

№36, 14.10.2002.

P.S.: Данная публикация – научный пример, что в прогностической тематике приходилось иногда прибегать к провокационным заявлениями, политическим подначкам и разного рода стилевым хитростям, закладывая истинное содержание не в напечатанные строки, а между ними. Такими же приёмами приходилось пользоваться и в некоторых других статьях. Важно было пропечатать принципиально главную мысль, – демократия свой век отжила и должна быть ликвидирована, а уже под каким гарниром, – не так уж и важно.

В этом смысле я действую подобно знаменитому римскому сенатору Катону, который о чём бы не заходила речь, начинал и заканчивал свои выступления одной и той же фразой – «Карфаген должен быть разрушен». И ведь добился своего. Ненавистный Карфаген пал…

ДАЁШЬ САМОДЕРЖАВИЕ.