Особенности научного знания

В науковедческой литературе наряду с наукой выделяются различные сферы вненаучного знания: искусство, мораль философия, религия, мифология, а также обыденное сознание или здравый смысл. Как подчеркивает В. В. Константинов, каждая из форм познания реализует некоторые постоянные важнейшие потребности – способности людей. Например, существование науки – реализация врожденного любопытства (пытливости) в отношении внешнего мира, как и желание его контролировать; существование искусства – реализация эстетической потребности в прекрасном; существование религии – реализация потребности и способности к доверию, вере; существование морали – это потребность и способность к пытливости в отношении себя, своего сознания или своего проживания (Константинов В. В., 2010). Кратко охарактеризуем названные виды познания, попутно выделяя особенности научного знания.

Обыденное познание осуществляется в процессе повседневной деятельности человека на основе его личного опыта и социально закрепленных форм поведения, в том числе при усвоении, использовании на практике результатов научного познания. Такое познание создает преимущественно знание о единичных объектах и ситуациях. Несмотря на то, что в обыденном познании немалую роль играют абстрактно-логические компоненты, все же по своему содержанию такое знание во многом содержит оценочные суждения и представления, которые связанны с индивидуальными смыслами человека.

В отличие от обыденного познания наука не сводится к здравому смыслу или индивидуальному опыту человека, а познает мир таким, каков он есть в действительности, дает нам знание об объективных связях и закономерностях окружающего мира и осуществляется в процессе специализированной научной деятельности. Наука также обеспечивает сверхдальнее прогнозирование практики, предметом ее изучения становятся те фрагменты реальности, которые актуально пока не востребованы, но могут стать таковыми в будущем. Таким образом, наука имеет ярко выраженную специфическую футуристическую направленность.

Обыденные знания вплетены в повседневный опыт и методы их получения часто не осознаются человеком, а в науке метод непосредственно зависит от области познания, которую выбирает исследователь.

Несмотря на существенные различия между этими двумя формами знания, следует отметить, что обыденные представления являются генетически исходной, изначальной и базовой формой научного познания, складывающейся уже на самых ранних этапах человеческой эволюции. Методологической основой объяснения происхождения обыденных знаний выступает положение С. Л. Рубинштейна о том, что, воздействуя на мир, изменяя его, человек одновременно изменяет и свою собственную природу, расширяет сферу своих познавательных возможностей.

Другой способ познания реальности – философское познание. Это особый вид рационального знания, в целом несводимый к научному, но в то же время он постоянно присутствует в научной и практической деятельности каждого ученого. Обращение к философии становится особенно актуальным в переломные этапы развития отдельной науки, при переосмыслении имеющихся в ней познавательных традиций. И. Кант говорил о «всемирно-гражданском значении» философии, рассматривал её как идею «совершенной мудрости, указывающей нам последние цели человеческого разума», она «замыкает научный круг, и благодаря ей, науки впервые только и получают порядок и связь» (Кант И., 1980, с. 329).

Объективные знания о мире – это также не мир должного, как он представлен в морали, изучаемой этикой (раздел философии). Этика говорит о том, как человек должен жить, к какой цели следует стремиться и чего нужно избегать. Основная задача этики состоит в определении высшего возможного или истинного блага для человека. В отличие от морали, отмечает В. В. Константинов, наука безоценочна: она добывает знания о мире, но не дает ему моральную оценку – научные факты сами по себе не могут быть ни моральными, ни аморальными. Наука безоценочна именно в процессе добывания знаний, однако, в процессе их практического применения оценочный подход к научному знанию восстанавливается, поскольку любое знание можно обратить в пользу человека или во вред ему (Константинов В. В., 2010). Например, В. К. Рентген, М. Кюри и Э. Резерфорд разработали и провели целую серию экспериментов, которые помогли раскрыть им секреты атома, а затем применили сложнейший математический аппарат, чтобы проинтерпретировать обнаруженные в эксперименте явления. Само по себе полученное знание об атомах и об икс-излучении не было ни моральным, ни аморальным, однако вопрос о том, как человек воспользовался этими знаниями – это вопрос, имеющий сложную этическую и моральную составляющую.

Во имя получения истинных знаний наука подвергает сомнению любое знание и потому отвергает веру. Наука не признает теологию не потому, что не хочет, а потому, что не может, поскольку, по выражению Т. Гексли, «принимая что-нибудь на веру, наука совершает самоубийство» (цит. по Ушаков Е. В., 2005, с. 28).

Как известно из истории науки, выдающемуся католическому теологу Фоме Аквинскому в XIII веке довелось решать, казалось, неразрешимую в то время задачу соотношения и взаимовлияния науки и теологии. В тончайшем анализе смыслов толкования трудов Аристотеля о душе Фома решал эту задачу и пришел к выводу, что наука может существовать без веры, как и вера – без науки. Фактически Фома Аквинский открыл бесконечные перспективы науки, дал возможность свободно развертываться научной теоретической мысли. Удивительно точно он формулировал соотношение науки и веры: «Исследуйте и анализируйте события в их естественных причинных взаимодействиях, изучайте их своим разумом, насколько можете. То, что вы способны понять естественным анализом, без взывания, то вы и должны анализировать сами, своим умом. Там же, где ваш разум уже не способен увидеть истоки и причины, там и лежит область теологии, область принятия Бога» (цит. по Шабельников В. К., 2003, с. 54).

Все духовные формы познания, включая науку, призваны регулировать отношения человека с его окружением, способствовать установлению, поддержанию и развитию контроля над окружающей ситуацией, но конечная цель науки, в отличие от других форм познания – это еще и предвидение результатов преобразований исходных объектов в те, которые нам нужны. Чтобы это преобразование было успешным, необходимо знать, как устроены измеряемые нами объекты, их основные свойства, или иметь представление о законах их существования. То есть, существенной особенностью научного познания является его предметный и объективный характер. Все, с чем имеет дело наука, будь это даже феномены душевной жизни или истории, она рассматривает под одним углом – для нее это «предметы», которые имеют свои внутренние закономерности, независимые от исследователя. «Научная точка зрения – это естественный мир по естественным же сущностным законам без любого какого-либо вмешательства каких-либо произвольных и внешних по отношению этому миру сил. Подобная специфика обусловливает как силу науки (беспристрастность и нейтрализм знания), так и ее слабость в применении к человекоразмерным объектам и самому человеку, который не только предмет, но и субъект исследования» (Красиков В. И., 2007, с. 204).

Пожалуй, каждую из форм познания можно рассматривать, с одной стороны, как особый тип традиций, передаваемых в человеческой культуре, с другой стороны – как деятельность. Для науки это положение приобретает свою существенную специфическую окраску. Деятельность и традиции – это два разных, хотя и неразрывно связанных аспекта науки, требующие разные подходы, методы исследования и способ анализа. Каждый из них выделяет особый аспект сложного целого, которым является наука, и их сочетание позволяет выработать более полное представление о научном познании.

Рассматривая науку как деятельность, следует отметить, прежде всего, её целенаправленный характер, обязательно направленный на производство нового знания. Однако устанавливая некоторые закономерности, ученый обязательно работает в рамках научных традиций,силу которых осознают и сами исследователи. В книге «Философия науки и техники» В. С. Стёпина, В. Г. Горохова, М. А. Розова приводится цитата известного географа и почвоведа Б. Б. Полынова, который, в свою очередь, цитирует выдержки одного иностранного ученого: «Что бы я не взял, будь то пробирка или стеклянная палочка, к чему бы я не подошел: автоклаву или микроскопу, – все это было когда-то кем-то придумано, и все это заставляет меня делать определенные движения и принимать определенное положение. Никто не может меня упрекнуть в некорректном использовании литературных источников. И все же с моей стороны не потребовалось особенного напряжения, чтобы убедиться, что в нескольких десятках моих работ, составивших мне репутацию оригинального ученого и охотно цитируемых моими коллегами и учениками, нет ни одного факта и ни одной мысли, которая не была бы предусмотрена, подготовлена или так или иначе провоцирована моими учителями, предшественниками или пререканиями моих современников. Имеющиеся в науке знания, средства, с помощью которых они добывались составляют действительные реальные условия творчества последующих поколений ученых. Мало того, это те самые условия, которые только и могут гарантировать развитие науки, т. е. использование опыта прошлого и дальнейший рост бесконечного количества зародышей всякого рода идей, скрытых иногда в далеком прошлом» (цит. по Стёпин В., 1999, с. 2).

Рассматривая науку как деятельность, направленную на производство нового знания, важно принять во внимание историческую изменчивость самой научной деятельности и научной традиции. Если сравнить современную науку и науку предшествующих эпох, можно обнаружить разительные перемены в методах исследования, в способах анализа и характере научной деятельности, а также в изменяющейся роли науки в жизни общества. Например, «ученый классической эпохи (от XVII до начала XX в.), Ньютон или Максвелл, вряд ли бы принял идеи и методы квантово-механического описания, поскольку он считал недопустимым включать в теоретическое описание и объяснение ссылки на наблюдателя и средства наблюдения. Такие ссылки воспринимались бы в классическую эпоху как отказ от идеала объективности. Но Бор и Гейзенберг – одни из творцов квантовой механики, - напротив, доказывали, что именно такой способ теоретического описания микромира гарантирует объективность знания о новой реальности. Иная эпоха – иные идеалы научности» (Стёпин В., 1999, с. 3).

В наше время изменился даже характер научной деятельности по сравнению с исследованиями классической эпохи. На место науки небольших сообществ ученых пришла современная «большая наука» с ее почти производственным применением сложных и дорогостоящих приборных комплексов, с резким увеличением количества людей, занятых в научной деятельности и обслуживающих ее, с целенаправленным государственным финансированием научных программ и т. п.

Меняются от эпохи к эпохе и функции науки в жизни общества, ее место в культуре. Уже в XVII в. возникающее естествознание заявило свои претензии на формирование в культуре доминирующих мировоззренческих образов. Обретая мировоззренческие функции, наука стала все активнее воздействовать на другие сферы социальной жизни, в том числе и на обыденное сознание людей. Ценность образования, основанного на усвоении научных знаний, стало восприниматься как нечто само собой разумеющееся.

Во второй половине XIX столетия наука получает все расширяющееся применение в технике и технологии. Сохраняя свою культурно-мировоззренческую функцию, она обретает новую социальную функцию – становится производительной силой общества. ХХ век может быть охарактеризован как все расширяющееся использование науки в самых различных областях социальной жизни. Наука начинает все активнее применяться в различных сферах управления социальными процессами, выступая основой квалифицированных экспертных оценок и принятия управленческих решений. Соединяясь с властью, она реально начинает воздействовать на выбор тех или иных путей социального развития. Эту новую функцию науки иногда характеризуют как превращение ее в социальную силу. При этом усиливаются мировоззренческие функции науки и ее роль как непосредственной производительной силы. Современная философия науки рассматривает научное познание как социокультурный феномен. И одной из важных ее задач является исследование того, как исторически меняются способы формирования нового научного знания и каковы механизмы воздействия социокультурных факторов на этот процесс (Стёпин В., 1999).

Научное познание играет огромную роль в современной культурно-исторической ситуации, но все же жизненный мир человека не исчерпывается одним лишь научно-познавательным отношением к реальности. Все что ускользает из поля зрения науки, компенсируют названные формы духовного освоения мира: искусство, религия, философия и т. д., которые не поддаются классификации из-за их разнообразия и пластичности. Отвечая на вопрос: «Какое познание более верно: научное, религиозное, а может этическое?», можно ответить, что любые формы познания возможны, «Нет такого критерия, с помощью которого можно было бы сопоставить рациональность, веру и долженствование. В чем-то похожая ситуация существует при попытке сравнить вес, длину, температуру и время. Никто не в состоянии определить, что больше – один килограмм, один метр или одна секунда. Нет такой меры, которая бы позволила бы найти общие пропорции рациональности, веры и долженствования, пусть даже такие попытки предпринимались неоднократно» (Дорфман, Л. Я., 2005, с. 43).