Легенда вторая. Гармония.

 

       Мокрый снег крупными хлопьями накрывал землю. Природа замерла в ожидании зимы. Но обитателям приюта холода и непогода были нипочём. Камин в гостиной пылал жаром, согревая комнату, а с кухни вкусно пахло сдобными булочками.

Чтобы скоротать время до ужина, дети уговаривали учителя рассказать им историю.

– Ну какую-нибудь! Хоть про что-нибудь! Ну пожалуйста! – наперебой упрашивали они.

Он окинул взглядом детей, собравшихся возле него полукругом:

– Хорошо.

– Ура! – дети радостно загалдели.

– Сегодня я расскажу вам об Иш, – произнёс Рэджин, когда гомон немного утих. – О самой загадочной фигуре пантеона богов. Некоторые считают её аватаром Кермины, богини любви, некоторые – воплощением Кернида, бога магии и гармонии. Были и те, кто утверждал, что Иш не имеет никакого отношения к Кер, а является новым божеством, пришедшим к нам из другого мира.

– А что такое аватар и вопощ… вполщен…волпощение? – спросил рыжеволосый мальчуган.

– Это я рассказывал на сегодняшнем уроке, Диннис. Нужно быть внимательней. Олисава, перестань грызть ногти и напомни Диннису, что такое воплощение бога, будь так любезна.

Девочка скорчила недовольную гримасу, но всё же ответила:

– Воплощение – это когда боги предстают перед адептами в том или ином виде. Например, Кернор часто появлялся перед поклонниками в виде воина с большим мечом, а Керхен – в виде оленя или голубя. Аватар – это то же самое.

– Умница! Диннис, ты всё понял?

– Вроде бы, – кивнул мальчик.

– Хорошо. Более подробно эту тему мы разберём на следующем занятии. А сейчас время истории. Вы готовы к ней?

– Да! Да! – дружно ответили обитатели приюта.

– Хорошо, – кивнул Рэджин, – тогда начнём.

 

***

 

Он сидел на берегу океана, поджав под себя ноги. Руки его безмятежно покоились на коленях. Был час заката. Глядя, как солнце окрашивает волны в золотисто-багряный цвет, монах подумал: «Как красиво, как гармонично всё в природе!». Он был единственным оставшимся в живых адептом культа богини Иш, богини красоты и гармонии. Он знал, что эта ночь – последняя в его жизни.

«Иш, – мысленно обратился он к богине, – я служил тебе семь лет. Не так много, как хотелось бы, но дольше многих других. Прошу тебя, в эту ночь, последнюю не только для меня, но и для тебя, покажи мне, что такое гармония. Что нужно человеческой душе для счастья?» Он закрыл глаза и начал медитировать. А когда открыл их, то с высоты звёздного неба он увидел себя, сидящего на берегу. «Пора в последний путь», – подумал он и устремился вдаль.

Его душа пролетала над лесами и реками, городами и путниками, которых ночь застигла в дороге. Он видел деревья, большие и могучие, что во время бури склонялись к земле, прикрывая собой маленькие ростки. Он видел, как голубь яростно сражался с ястребом, защищая свое гнездо.

Он видел мужчину и женщину, громко ругавшихся. Он закричал им: «Перестаньте!». Но никто его не услышал. Он подлетел к ним поближе – невидимый, неслышимый, неосязаемый. Он заглянул в их души и увидел там спокойствие и удовлетворение. «Что это? – удивился монах. – Разве может царить гармония в душах бранящихся? Ведь гармония – это мир и покой».

Он полетел дальше и встретил ещё одну пару. «Они выглядят счастливыми. В их душах, наверное, царит лад», – подумал адепт. Но, подлетев ближе, он увидел, что души их кровоточат и плачут. «Как же так?! – не мог понять монах. – Я знаю, что душа и разум различны. Разуму для счастья нужно одно, душа требует другого. Но как могут они настолько сильно отличаться друг от друга?!»

– Ты семь лет служил мне, монах. Многие служили дольше. Но никто ещё не постиг истины, – услышал он позади себя мелодичный голос.

Монах обернулся.

– Иш! Моя богиня! Приветствую тебя, – с поклоном произнёс он. – Так расскажи мне, в чём заключается истина.

Платье её, сотканное из звёздного света, ослепляло блеском, а волосы, невообразимо длинные и густые, сияли, словно солнечные лучики.

– Я не могу этого рассказать, монах. Ты сам должен всё понять. Последний адепт культа красоты и гармонии, я верю в тебя, – с этими словами богиня исчезла, оставив после себя рой маленьких звёздочек и благоухание цветов.

Монах глубоко вздохнул и… очнулся. «Вот это путешествие», – подумал он. Услышав за спиной шаги, он встал, поворачиваясь лицом к тому, кто пришёл за его жизнью.

– Вот и всё, монах. Ночь, что ты просил для последней молитвы, закончилась. Ты готов умереть? – спросил воин в чёрных кожаных доспехах.

Его меч отражал кроваво-алые рассветные лучи.

– Я не хочу убивать тебя, монах. Но если я этого не сделаю, то убьют меня и мою семью.

– Я понимаю, воин. Я готов.

В этот момент к монаху пришла истина. Он понял, что гармония в душе наступает лишь тогда, когда человек поступает не как должен, а как хочет, не думая и не заботясь о других. «Хочется душе кричать – кричи. Хочется любить – люби. Хочется убить – убей. Хочется спасти – спасай. Не важно, причинишь ли ты кому-то боль или подаришь радость. Гармония в душе будет царить лишь тогда, когда ты будешь делать, что душа просит. Да, тогда не будет гармонии разума. Но это уже не моя история…» Такими были последние мысли адепта культа богини Иш.

Воин склонился над телом монаха.

– Прости меня, – сказал он, и, резко выпрямившись, пошёл прочь от берега.

       Он сидел в таверне и пил одну кружку крепкого эля за другой. Его душа металась в поисках успокоения, а разум мучили воспоминания о содеянном.

«О Боги, – думал воин, – неужели служение вам требует таких ужасных поступков! Этот монах… Он так безропотно принял свою смерть, а его лицо было таким умиротворённым…»

«Потому что он понял истину», – прозвучал голос в его голове.

Воин оглянулся по сторонам. Народа в таверне было немного. Посетители сидели группами по три-четыре человека, занятые разговорами, выпивкой и весельем. Лишь он сидел в одиночестве.

– Ну и что это за шутки?! – выкрикнул он.

На него оглянулись одиннадцать пар глаз, кто-то усмехнулся, кто-то покачал головой.

– Курбат, кажется, ты перебрал, иди домой. Тебя, небось, уже жена с детишками заждались, – сказал ему тавернщик.

– Да, ты прав, – произнёс воин, – пойду я домой, а то уже голоса какие-то мерещатся. – Он, шатаясь, вышел из таверны и направился к дому.

Прошло много месяцев с того дня, как он убил монаха. После этого случая Курбат отказался от служения Кернору, богу войны, да и других богов тоже перестал почитать. Бывший воин вернулся домой, попытался стать пахарем, плотником, рыбаком. Но что бы он ни делал, ни в чём не находил покоя. Он чувствовал угрызения совести, хотя не понимал, почему.

«Я ведь сделал то, что должен был. Я выполнял приказ. И… И оберегал свою семью. На месте того монаха могли быть мои жена и дети, если бы я не… Если бы я…»

«Если бы ты что? Думаешь, монаха оставили бы в живых, если бы ты отказался его убивать? Или бы твою семью не тронули из-за невыполнения приказа? Почему ты думаешь о том, что могло бы быть, а не о том, что есть?»

– А? Что? Кто здесь? – заозирался мужчина. – Ну-ка, покажись, шутник! Я тебе голову оторву! – закричал он в ночь.

«Здесь нет никого. Только ты, воин. И я. В твоих мыслях, и в твоей душе. И я хочу помочь тебе».

Курбат грузно опустился на землю, обхватив голову руками.

– Кто ты? Что тебе нужно от меня? – простонал он.

«Когда-то я была богиней любви и гармонии, сейчас я лишь слабая тень, которая скоро канет в небытие».

– Иш! Ты… разве ты не исчезла со смертью последнего адепта?

«Нет. Тот монах в последнюю минуту жизни познал гармонию души, и тем передал мне немного силы. Но сейчас она на исходе, скоро я исчезну. Но прежде, чем уйти в забвение, я хочу помочь тебе, воин».

– Я больше не воин, – прошептал Курбат.

«Почему? Потому что ты больше не носишь меч и не убиваешь по приказу? Не оружие и доспехи делают людей воинами, а сражения».

– Но я ни с кем не сражаюсь!

«Ты ведёшь битву с самим собой. И это самая трудная битва в твоей жизни. Я хочу помочь тебе её выиграть».

– Почему? Почему ты хочешь мне помочь?

«Это моя сущность. Я пришла в этот мир для того, чтобы дарить людям любовь, радость и покой. И я не могу иначе».

После этих слов всё вокруг заволокло туманом. Курбат вскочил на ноги и закричал, озираясь по сторонам:

– Что происходит?! Что ты делаешь?!

– Не кричи, воин, – услышал он тихий голос, и из тумана к нему вышел ОН.

Тот, кто преследовал его каждую ночь в кошмарах. Тот, чьё убийство Курбат так и не смог себе простить.

– Монах… Ты… Ты же умер, – слова с трудом слетали с его губ.

– Умер. И я хочу поблагодарить тебя за свою смерть, воин.

– Поблагодарить?! Как за смерть можно благодарить?! Я убил тебя! Я убил последнего адепта богини Иш! Я убил богиню, – последние слова он прошептал, опустив глаза.

– Перед смертью я многое понял, открыл для себя истину. Я не смог бы этого сделать, если бы меня не ждала смерть. Ты поступил, как должен был, но не как хотел, и от этого твоя душа в смятении. Но своим поступком ты подарил покой и гармонию мне, а значит, сделал для меня добро. Прошу, перестань себя терзать, и пусть душа твоя обретёт гармонию, – с этими словами монах исчез, коснувшись напоследок рукой груди воина.

И в этот миг туман рассеялся. Курбат обнаружил себя сидящим на дороге в пыли. Чуть вдалеке окна домов горели огоньками свечей, пытаясь разогнать тьму ночи.

– Что это? – пробормотал он. – Сон? Морок? Пьяный бред? Или это всё взаправду? Я… Я поступил правильно, убив монаха? Нет, это какой-то бред.

Он встал, добрёл до колодца, с трудом в темноте набрал воды в ведро и окунулся в него с головой. Но это не помогло: всё произошедшее осталось в мыслях и даже, наоборот, стало ещё чётче, ярче, понятнее.

– Значит, иногда поступки, которые мы считаем плохими, могут привести к добру? И тогда я сделал правильный выбор?

«Поступок не добро и не зло, он лишь отражение нашего к нему отношения, он – то, что мы видим в себе, или хотим видеть, – снова услышал он в своих мыслях голос Иш. – Ты должен решить, что хочешь видеть в своём поступке».

– Кажется, я уже решил. Спасибо тебе, богиня, – и Курбат поспешил домой обнять жену и детишек, сына и двух дочек. Он, наконец, обрёл покой.

 

***

 

       – Всё так просто-вар? Несколько месяцев он мучился, а потом раз – и всё-вар? Как-то не верится-вар, – с сомнением в голосе сказал Микаэль.

– Ты снова ничего не понял, Мик! Время не важно, важно то, как мы воспринимаем наши поступки и поступки других.

– А как мы воспринимаем поступки, Асилия, чьи бы они ни были? – спросил учитель.

– По-разному. Вот, например, сегодня Влад стащил булочку на кухне, но не для себя, а для Мариски. Тётя Зося сказала, что он вырастет вором. А я думаю, что хоть поступок и плохой, но ведь Влад заботился о Мариске, а значит поступил правильно.

– Но ведь можно было просто попросить, – обратился учитель к Владу, белёсому мальчишке лет тринадцати.

– Я просил, но тётя Зося прогнала меня с кухни полотенцем. А Мара плакала! Я не хотел, чтобы она плакала! Я никому её в обиду не дам! Так и знайте!

– Не надо кричать, Влад, – тихо произнёс Рэджин. – Воровство – не самый хороший поступок, тем более в приюте. Ведь ты украл не у тёти Зоси, а у всех своих товарищей. Но то, что ты так заботишься о Мариске, делает тебе честь. Только впредь больше не воруй, а лучше спроси у меня.

Влад, опустив голову, что-то пробурчал себе под нос.

– Я не совсем поняла… Монах сказал, что если хочешь убить, значит надо убить. Но ведь это неправильно!

– А ты расскажи это разбойникам и работорговцам, – буркнул Густав. – Их не терзают сомнения или угрызения совести. Для них гармония в войне и убийствах.

– А я согласен с Лилой. Если каждый будет убивать, когда захочет, что получится?

– Ты спрашиваешь меня об этом, Диннис? Или себя? И почему вы зацепились за фразу об убийстве, но пропустили мимо ушей слова о спасении?

Учитель окинул взглядом своих слушателей, но все молчали, и тогда он продолжил:

– Вы правы, убивать плохо. Но если умирающий воин, который знает, что рана его смертельна, просит товарища убить его и подарить быструю смерть, что тогда убийство? Если старик, измученный болезнью, мечтает о покое, что для него будет смерть? А когда человек, спасая свою жизнь, убивает грабителя или зверя, напавшего на него, в этом случае убийство тоже зло? Смерть – зло настолько, насколько и добро. К ней не стоит стремиться, но и бояться её тоже не нужно. Тем более, что смерть и спасение очень часто идут рядом. Мы совершаем поступки по необходимости, от безысходности, даже по привычке. Но иногда нами овладевают чувства и желания, которые толкают нас на необдуманные действия. О таких поступках мы можем впоследствии пожалеть. И тогда хаос врывается в нашу душу, надолго прогоняя из неё покой.

– А как же тогда быть, учитель? Как понять, какие поступки можно совершать, а какие – нет?

– Хороший вопрос, Мир. И на него очень трудно ответить, ибо у каждого своё понятие добра и зла. А иногда хороший поступок может привести к плохому результату, и наоборот.

– Как это-вар?

– Вот такой пример: грабитель в переулке нападает на женщину, вы идёте мимо. Что будете делать?

– Ничего. Почему я должен заступаться за какого-то незнакомца? А если мне от грабителя достанеться, кто тогда о Мариске позаботиться? Так что, я бы мимо прошёл.

– Но ведь это п-плохой п-поступок, Влад! Верно, учитель?

– Это зависит только от тебя, Петер. Если пройти мимо чьей-то беды, когда ты можешь помочь, но не хочешь, для тебя не зло, то и гармония твоя нарушена не будет. И Влад в какой-то мере прав: он может пострадать, спасая незнакомого человека. И тут встаёт вопрос: что важнее – твоя жизнь или чужая?

– А я бы заступился! – высказался Велимир.

– Хорошо. Получается, ты совершил добрый поступок – спас женщину. А потом она вернётся домой и по какой-то причине поколотит своего сына, а тот убежит из дома и попадёт под копыта лошади.

– То есть, если не спасать женщину от грабителя, то мальчик останется жив? – спросил Густав.

– Возможно. Этого не знают даже боги.

– Как всё запутанно! Так как же поступить?! Спасать женщину или нет?!

– Вот вы мне и скажите.

– А я думаю, что я в ответе только за свои поступки, а не за то, что кто-то другой сделает потом. То, что случится позже – не моя вина.

– Интересная мысль, Асилия. Так что же такое поступки? Как к ним относиться?

– Я считаю, прежде, чем что-то делать, надо подумать о последствиях.

– А если нет времени думать? Или последствия такие, что тебе не понравятся?

– Тогда надо поступать так, как велит душа, ну, или сердце, у кого что.

Дети захихикали, а учитель сказал, усмехнувшись:

– Мне кажется, Лила, ты не закончила свою мысль. Продолжи, будь добра.

– Угу, – кивнула девочка. – Я считаю, что у поступка две стороны: хорошая и плохая. Ну, вот, ты совершил какой-то поступок, и тебе не понравилось потом то, что ты сделал. Тогда надо постараться всё исправить. А если не получается, значит надо найти что-то хорошее и уцепиться за него.

– Правильно, – поддержала её пятилетняя Мариска. – Есри всё время думать о прохом, то и чувствовать будешь себя прохо, и можешь даже заболеть.

– «Если» и «плохое», Мара. Но вы всё верно сказали. Поступки и обстоятельства имеют две стороны. Что для одного хорошо, для другого зло. Попадание мухи в паутину для неё будет злом, для паука же обернётся благом. Многое зависит от того, с какой стороны вы находитесь. И именно поэтому нужно быть счастливым здесь и сейчас, несмотря ни на что. Гармония в душе очень важна. Но не стоит искать её в поступках и их последствиях. Ведь определяют наше счастье не они, а наше отношение к окружающему здесь и сейчас. Прежде чем что-нибудь сделать, спросите себя, что вы чувствуете. Если сомневаетесь – не действуйте, если вам страшно – боритесь со своими страхами или убегайте, если вам безразлично – подумайте, так ли это на самом деле. Но если нет времени на раздумья, действуйте так, как велит вам гармония в вашей душе. Она укажет вам правильный путь.

– Вот вы где, бездельники! – проворчала Зося, войдя в гостиную с полотенцем, перекинутым через плечо. – Ну-ка, марш в столовую на стол накрывать, ага, ага!

– Ура! Ужин готов!

Дети вприпрыжку, толкая друг друга в проходе, бросились в соседнюю комнату выполнять указания кухарки.

– Вот ведь охальники! – покачала головой женщина. – Тан Рэджин, вы бы построже с ними, ага, ага.

Рэджин улыбнулся в ответ и сказал:

– Идём, я помогу тебе подать на стол.

 

***

 

       Было уже за полночь, когда по приюту разнёсся негромкий крик. Рэджин в одних штанах выскочил из комнаты и направился в другой конец коридора. Не прошло и минуты после крика, как мужчина был уже в комнате мальчика.

– Тише, малыш, тише. Это просто плохой сон, – шептал он, поглаживая вздрагивающую спину Динниса.

Рэджин заклинанием зажёг свечу, стоявшую на столе у изголовья кровати.

– Тебе снова снился коридор?

– Угу, – всхлипывая, кивнул мальчик. – С множеством факелов на стенах. И с какими-то светящимися закорючками. А потом факелы стали гаснуть, а из темноты ко мне потянулись руки. И голоса… Они звали меня, и звали, и звали… Они хотят меня утащить!

– Никто тебя не утащит, Диннис. Это всего лишь сон. Страшный, неприятный, но сон. А ещё я не позволю никому причинить тебе вред. А теперь засыпай.

Продолжая поглаживать мальчика по спине, Рэджин запел:

 

Ночь надвигается вновь,

Скоро все люди уснут.

Снова хранители снов

Сон для тебя принесут!

Твой безмятежный полёт

В сне твоём детском цветном

В мыслях с тобою живёт,

С тайной хранителей снов.

Солнышко утром взойдёт,

И на румяной заре

Сон твой чудесный пройдёт,

Ты возвратишься ко мне![3]

– Учитель, не гасите свечу, пожалуйста, – засыпая, попросил Диннис.

Рэджин провёл над ним рукой и прошептал заклинание. Рой маленьких, словно пылинки, золотистых звёздочек опустился на кровать, окружив мальчика барьером.

– Больше никаких кошмаров, малыш.

– Я не малыш, – сквозь сон пробормотал мальчик.

Рэджин улыбнулся, накрыл свечу стеклянным колпаком, бросил последний взгляд на слегка мерцавшую вокруг Динниса защиту, которая к утру должна была исчезнуть, и вышел.

 

***

 

Горела ровным пламенем свеча. В эту ночь больше ни один дурной сон не смог пробиться сквозь защиту хранителей снов, оберегающих грёзы и мечты детишек. И в душах каждого царила гармония.