РАЗДЕЛ 1. V Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Актуальные проблемы спортивного права в современной России» 152 11 страница

Лавричева И.А.

Лавричева И.А.

ОСОБЕННОСТИ РАССМОТРЕНИЯ СПОРОВ ИЗ ПРАВООТНОШЕНИЙ В ОБЛАСТИ СПОРТА

На сегодняшний день спорт представляет собой не только игровую деятельность и составную часть физической культуры, но и бизнес, в который инвестируются огромные финансовые ресурсы. В профессиональном спорте, как и в любой отрасли коммерческой деятельности, значительное влияние приобретают договорные отношения и связанные с ними риски возникновения правовых споров. В связи с этим в настоящее время одним из основных направлений развития спортивного права является эволюция способов и средств рассмотрения споров, возникающих из спортивных правоотношений.

В настоящее время споры, возникающие из спортивных правоотношений, рассматриваются преимущественно тремя видами органов[213].

Во-первых, такими органами являются внутренние структуры спортивных федераций по рассмотрению спортивных споров. Основным их преимуществом является скорость рассмотрения спора, а также профессионализм арбитров. Однако такой способ разрешения споров имеет существенный недостаток, выражающийся в небеспристрастности рассмотрения спора, т.к. любой внутриорганизационный орган, несомненно, будет склоняться к решению спора в пользу своей организации[214].

Вторая группа органов по рассмотрению спортивных споров представляет собой государственные суды страны, на территории которой возник спортивный спор. Так, в России, в течение последних лет сложилась практика рассмотрения подобных споров судами общей юрисдикции[215]. К основным недостаткам такой формы ученые относят длительность процедуры, а также отсутствие у судей специальных знаний в области спортивного права.

Третью группу таких органов составляют специализированные третейские суды.

Общепризнанной инстанцией по разрешению международных спортивных споров является Спортивный арбитражный суд (CAS, Court of Arbitration for Sport) в г. Лозанна, Швейцария. Основными достоинствами данного суда являются скорость рассмотрения споров и профессионализм судей, специализирующихся непосредственно на спортивном праве[216].

Следует отметить, что полномочия CAS, зарекомендовавшего себя в качестве наиболее авторитетного органа в области спортивных споров, постоянно расширяются. Так, в 2003 г. Всемирный антидопинговый кодекс ВАДА закрепил за ним полномочие рассмотрения жалоб на решения по международным допинговым спорам.

Помимо существования международного спортивного арбитража, некоторые государства создают свои национальные арбитражные суды по разрешению спортивных споров. В России таким органом является Спортивный арбитраж при Торгово-промышленной палате РФ, который представляет собой самостоятельный постоянно действующий третейский суд, рассматривающий споры, возникающие в сфере физической культуры и спорта[217].

Вместе с тем, несмотря на множество существенных достоинств спортивных арбитражных судов, существует значимая проблема третейского разбирательства – затрудненное исполнение решений спортивных арбитражей. Данный факт вызван, в первую очередь, тем, что решение арбитража может действовать лишь в отношении той спортивной организации, которая участвовала в споре. В связи с этим нередкими являются ситуации, когда спортсмен покидает спортивную федерацию или переходит в иную спортивную лигу, делая невозможным применение к нему санкций по решению спортивного арбитража[218].

Вследствие указанных фактов несомненным является то, что механизм исполнения решений спортивного арбитража фактически основывается лишь на авторитете и организационных возможностях спортивной организации и никак не подкрепляется на уровне международного права. [219] По мнению большинства теоретиков спортивного права, основное решение данной проблемы состоит в мировой глобализации спортивных отношений, которая создаст обстановку, в которой ни одна спортивная организация не сможет существовать сама по себе.

Обобщая изложенное выше, необходимо отметить, что среди ряда способов рассмотрения споров, возникающих из правоотношений в области профессионального спорта, наиболее объективным и популярным является рассмотрение спора в спортивном арбитраже. Однако деятельность данных органов нуждается в существенной доработке как на международном, так и на национальном уровнях. Должное закрепление основ деятельности спортивных арбитражных судов, несомненно, будет являться фактором, способствующим исполнению норм спортивного права всеми без исключения спортивными организациями.

Чулисова Юлия Александровна

ФГБОУ ВО «Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского»

Научный руководитель: к.ю.н., доцент

Лапупина Н.Н.

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

В СФЕРЕ БОРЬБЫ С ДОПИНГОМ В СПОРТЕ

Противодействие допингу в спорте особенно обострилась в последние годы, о чём свидетельствуют многочисленные публикации в средствах массовой информации. С 1 января 2016 года мельдоний (милдронат) вошёл в список запрещённых препаратов, из-за чего разразился громкий допинговый скандал, следствием которого стало отстранение ряда российских спортсменов от участия в Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро, а также паралимпийцев от участия в Паралимпиаде 2016 года.

В соответствии со ст. 26 ФЗ от 04.12.2007 № 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации»[220] допингом признаётся нарушение антидопингового правила, в том числе использование или попытка использования субстанции и (или) метода, включенных в перечни субстанций и (или) методов, запрещенных для использования в спорте. С принятием ФЗ от 22.11.2016 года № 392-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс России и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части усиления ответственности за нарушение антидопинговых правил)»[221] Уголовный кодекс РФ[222] бы дополнен статьями 230¹ «Склонение спортсмена к использованию субстанций и (или) методов, запрещенных для использования в спорте» и 230² «Использование в отношении спортсмена субстанций и (или) методов, запрещенных для использования в спорте».

Данные статьи были включены в 25 главу УК РФ «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Дополнительным непосредственным объектом признаются общественные отношения, обеспечивающие законный порядок в сфере спорта.

Необходимо учитывать то, что перечень субстанций и (или) методов, запрещённых для использования в спорте, для целей статей 230¹ УК РФ, утверждённый постановлением Правительства РФ от 28.03.2017 № 339[223], не делит субъекты и методы по временному запрету их использования, тогда как из Антидопинговых правил, утверждённых приказом Министерства спорта РФ от 09.08.2016 года № 947[224], следует, что такие субстанции и субвенции делятся на две группы:

1) на запрещённые в соревновательный период;

2) на запрещённые как в соревновательный период, так и во внесоревновательный период.

Однако, перечень, установленный приказом Минспорта России от 30.11.2016 года № 1232[225] включает те наркотические средства, которые не содержит перечень, утверждённый постановлением Правительства РФ от 28.03.2017 года № 339⁴ (например, гидроморфин, метадон, оксикодон и другие). Как следствие, склонение спортсмена к данным субстанциям не будет образовывать состава преступления, предусмотренного ст. 230¹ УК РФ.

Анализ данных нормативных актов позволяет сделать следующие выводы:

1. Ст. 230¹ УК РФ не распространяется на случаи склонения к использованию субстанций, запрещённых для использования в спорте, предусмотренных ст. 230 УК РФ (на случаи склонения к использованию признаваемых допингом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов);

2. Ст. 230² УК РФ не распространяется на случаи использования в отношении спортсменов субстанций, запрещённых в спорте, предусмотренные ст. 228-228⁴ и 234 УК РФ.

Данные уголовно-правовые нормы направлены не против спортсменов, а акцентируют внимание на склонение (принуждение) спортсменов к потреблению допинга, поскольку на практике их подталкивают к потреблению другие лица – тренеры, врачи, иные лица, ответственные за подготовку к соревнованиям, и спортсмен может не отдавать себе отчёт в том, что эти средства относятся к допингу.

В силу непродолжительности периода действия данных норм обширной практики применения на данный момент не сложилось. В процессе правоприменения будут выясняться новые проблемы и «пробелы» в законодательстве и, так как в настоящее время ответственность за предусмотренные статьями 230¹ и 230² УК РФ несет не сам спортсмен, то, скорее всего, в последствии возникнет вопрос о криминализации его деяний.

Таким образом, с улучшением организационных и методических форм противодействия правовые способы будут оказывать должное воздействие на складывающиеся общественные отношения, причём не только в области допинга, но и в установлении стандартов здорового образа жизни населения в целом[226].

РАЗДЕЛ 2. Видеоконференция «Публичная власть: реальность и перспективы»

Барковская Мария Андреевна

ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»

Научный руководитель: к.ю.н, доцент Смагина Т.А.

СОВРЕМЕННАЯ МЕДИЦИНА: АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

Для современного этапа развития общества характерно внедрение во все сферы человеческой жизни информационных технологий, в том числе и в сферу здравоохранения. Свое развитие в России телемедицинские технологии начинают с конца XX века (в 1997 г. был создан Фонд «Телемедицина» и разработан первый проект федеральной программы с одноименным названием), однако на протяжении двух десятилетий регулирование было обеспечено лишь на уровне федеральных и региональных программ. Наконец, летом 2017 года применение телемедицинских технологий при оказании медицинской помощи получило нормативное закрепление путем принятия ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам применения информационных технологий в сфере охраны здоровья» (далее – ФЗ № 242)[227], основные положения которого вступили в силу с 1 января 2018 года. Принятие данного закона послужило, также, основанием для утверждения Приказа Минздрава России «Об утверждении порядка организации и оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий» (далее – Приказ № 965н)[228], а также целого ряда Государственных стандартов, регламентирующих требования к телемедицинским системам и дистанционной оценке параметров функций, жизненно важных для жизнедеятельности человека, что в совокупности знаменует новый этап в нормативном регулировании такого специфического направления здравоохранения, как телемедицина[229].

ФЗ № 242 впервые установил на законодательном уровне понятие «телемедицинские технологии» путем внесения его в ст. 2 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» (далее – ФЗ № 323)[230], содержащую основные понятия. Изучив ст. 10 ФЗ № 323, можно определить значение, которое законодатель придает применению телемедицины. В данной статье закреплен один из основополагающих принципов охраны здоровья – доступность и качество медицинской помощи, которые обеспечиваются теперь и применением телемедицинских технологий. Таким образом, телемедицина призвана улучшить не только доступ к медицинскому обслуживанию, но и положительным образом оказать влияние на качество ухода и наблюдения за пациентами, на повышение профессионального уровня специалистов здравоохранения, их практических навыков.

Для того чтобы реализовать данное значение телемедицины на практике, в ФЗ № 323 введена ст. 36.2, устанавливающая рамочные нормы об использовании телемедицинских технологий при оказании медицинской помощи. Указанные нормы определяют два направления применения данных технологий – дистанционное взаимодействие медицинских работников между собой и их взаимодействие с пациентами (их законными представителями). И если первое направление активно используется в оборудованных медицинских учреждениях на протяжении многих лет с целью обмена опытом, получения консультаций более квалифицированных работников, уточнения диагнозов и т.д., то телемедицина «пациент-врач» введена в правовое поле впервые.

Казалось бы, врач и пациент могут взаимодействовать друг с другом посредством мобильной связи, социальных сетей и другими способами обмена электронной информации. Однако правовой статус таких консультаций не определен, а пациент не может быть уверен в том, что его данные будут защищены в порядке, установленном законодательством о защите персональных данных[231], а врач понесет ответственность в случае неправильного совета или диагноза. Именно поэтому, ст. 36.2 ФЗ № 323 разрешает коррекцию ранее назначенного лечения только при условии установления диагноза и назначения лечения на очном приеме, а применение телемедицинских технологий должно осуществляться с соблюдением требований законодательства в области персональных данных и врачебной тайны. И если ответственность за нарушение требований законодательства в области персональных данных установлена ст. 5.39, 13.11-13.14, 19.7 КоАП РФ[232], то ответственность лечащего врача за принятие решений при оказании медицинской помощи с применением телемедицины лишь предполагается. Однако данный вопрос нельзя оставить без внимания законодателя, поскольку защита установленного ст. 41 Конституции РФ[233] право на охрану здоровья и медицинскую помощь является обязанностью государства. В связи с этим предлагается дополнить главу 6 КоАП РФ статьей 6.34 следующего содержания:

«Статья 6.34. Нарушение требований законодательства в сфере охраны здоровья при оказании медицинской помощи с применением телемедицинских технологий:

1. Нарушение требований законодательства в сфере охраны здоровья при оказании медицинской помощи с применением телемедицинских технологий ввиду ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 118 Уголовного кодекса РФ – влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от пяти тысяч до двадцати тысяч рублей либо дисквалификацию на срок от одного года до двух лет.

2. Неисполнение обязанностей по обеспечению функционирования Единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения, включая работоспособность программных и технических средств, повлекшее непредоставление медицинской услуги либо предоставление медицинской услуги с нарушением установленных сроков – влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от трех тысяч до двадцати тысяч рублей».

Что касается требований к медицинским организациям, осуществляющим применение телемедицинских технологий, то оказывать медицинскую помощь в таком виде они могут исключительно по видам работ (услуг), указанным в лицензии на осуществление медицинской деятельности. Наряду с этим требованием, Приказ № 965н в п. 10 устанавливает, что оказывать медицинскую помощь с применением телемедицины медицинские организации могут при условии их предварительной регистрации в Федеральном регистре медицинских организаций Единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения (далее – ЕГИСЗ), а медицинские работники подлежат государственной регистрации в Федеральном регистре медицинских работников ЕГИЗС.

Несмотря на то, что указанные требования вступили в силу с января 2018 года, и ЕГИСЗ уже фактически функционирует, Положение о данной системе на настоящее время не утверждено Правительством РФ. Это означает, что на данный момент фактически не урегулированным остается вопрос о порядке доступа к информации, содержащейся в ЕГИЗС, порядке обмена информацией с использованием данной системы, порядок защиты информации, содержащийся в ней и многие другие вопросы.

При этом стоит отметить, что законодатель не стал спешить с введением в действие норм ФЗ № 242, касающихся формирования и выдачи рецептов на лекарственные препараты, содержащие назначение наркотических средств или психотропных веществ, в форме электронных документов. Положения, внесенные в ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах»[234], ФЗ «Об обращении лекарственных средств»[235] и п. 3 ст. 78 ФЗ № 323, касающиеся данного вопроса, будут введены в действие с 1 января 2019 года. На наш взгляд, это связано с необходимостью создания отдельной правовой базы регулирования данного вопроса, которая бы включала в себя нормы, определяющие порядок использования данных технологий, обеспечивающие безопасность в данной области и невозможность злоупотреблений по данному случаю.

Исходя из анализа вышеуказанных нормативных актов, можно сделать вывод, что предоставление услуг с использованием информационно-коммуникационных технологий может осуществляться представителями всех медицинских специальностей после получения необходимой для диагностики, лечения и профилактики заболевания информации. Однако привлечение медицинских работников, не получивших специальных знаний в сфере применения телемедицинских технологий, может негативно сказаться на качестве и своевременности предоставления подобных услуг. В связи с этим, считаем необходимым проведение профессиональной переподготовки кадров, которые уже осуществляют медицинскую деятельность, а также включение в федеральные государственные образовательные стандарты для специалистов в области здравоохранения обязательное изучение учебных дисциплин в сфере применения телемедицины.

Анализируя все нововведения в области применения телемедицинских технологий при оказании медицинской помощи, можно отметить, что они не отражают на данный момент все возможности, предлагаемые современными технологиями, которые могли бы использоваться в сфере российского здравоохранения. Однако нельзя недооценивать то, что законодателем сделан первый шаг в этом направлении, а главное установлено легальное использование телемедицины. Это имеет большое социальное и экономическое значение для России – страны с огромными расстояниями, поскольку использование телемедицинских технологий позволяет получить медицинскую помощь в тех районах, где представляется сложным постоянное посещение медицинских учреждений в связи с затруднениями в транспортной доступности и нехваткой узких специалистов[236].

Законодательство в данной сфере содержит отсылки к дополнительному нормативному регулированию уполномоченного федерального органа исполнительной власти, что означает необходимость разработки подзаконных нормативных актов Правительства, Министерства здравоохранения РФ и других уполномоченных органов.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что правовое регулирование в области применения телемедицинских технологий недостаточно развито и требует корректировки и доработки достаточно объемного количества существующих нормативных актов, порядков, стандартов оказания медицинской помощи с применением телемедицины.

Баширов Дамил Рауфанович

Уральский государственный юридический университет

В КАКИХ СЛУЧАЯХ СУБЪЕКТЫ РФ МОГУТ УСТАНАВЛИВАТЬ АДМИНИСТРАТИВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРАВОНАРУШЕНИЯ В СФЕРЕ БЛАГОУСТРОЙСТВА?

Согласно п. «к» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов находятся административное и административно-процессуальное законодательство.

В частности, это выражается в том, что в соответствии с ч. 1 ст. 1.1 КоАП РФ в Российской Федерации существует два уровня законодательного регулирования административной ответственности: региональный и федеральный.

К уровню регионального регулирования можно отнести такую группу отношений, как установление административной ответственности за нарушение законов и иных нормативно-правовых актов субъектов РФ, а также нормативно-правовых актов органов местного самоуправления, что предусмотрено п. 1 ч. 1 ст. 1.3.1 КоАП РФ. Из содержания некоторых норм,
например, из определения благоустройства территории, которое дано в п. 36 ст.1 Градостроительного кодекса РФ, а также из определения благоустройства территории поселения, данного в ч. 1 ст. 2 ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» становится ясно, что правила благоустройства территорий устанавливается органами местного самоуправления. Из этого следует, что в законодательстве Российской Федерации заложена возможность ее субъектов устанавливать административную ответственность в сфере благоустройства территорий, что также подтверждается общими положениями (примечание к ст. 1.5, ст. 2.6 и ст. 2.6.2) и некоторыми процессуальными нормами (п. 4 ч. 1 ст. 28.1, ч. 3 ст. 28.6 и др.) КоАПа РФ.

Но проблема заключается в том, что в действительности это регулирование осуществляется несколько иначе, чем планировалось изначально.

Во-первых, органы местного самоуправления хоть и должны устанавливать правила благоустройства, но делают это с определенными нарушениями, воспроизводя в правилах благоустройства местного значения требования санитарно-эпидемиологического благополучия населения, что находится в ведении РФ. Следует обратить внимание и на неопределенность в разграничении понятий правил благоустройства и требований санитарно-эпидемиологического благополучия населения. Указанные выше понятия пересекаются в части «поддержания и улучшения санитарного состояния», эта неопределенность является одной из причин того, что органы местного самоуправления воспроизводят в правилах благоустройства территории некоторые требования санитарно-эпидемиологического благополучия населения.

Во-вторых, в соответствии со ст. 1.3 КоАП РФ законодательством субъекта РФ не может быть предусмотрена административная ответственность за нарушение правил и норм, предусмотренных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации (Правила и нормы технической эксплуатации жилищного фонда, СНиПы, СанПиНы). Иначе говоря, дублируя требования санитарно-эпидемиологического благополучия в правилах благоустройства поселения (городского округа), они создают повод для установления субъектом РФ, в котором находятся эти поселения (городские округа), административной ответственности за нарушение тех требований, которые де-факто устанавливаются и РФ.

В-третьих, когда в нормах региональных административно-деликтных законов имеют место указания на нарушения правил благоустройства, то фактически они не отвечают принципу определенности, ясности и недвусмысленности, поскольку правила благоустройства, охватывающие организацию благоустроительных мероприятий различного рода и направленности, могут быть установлены в т.ч. нормативными правовыми актами РФ.

Вышеуказанные утверждения поддерживаются и Верховным Судом РФ, который в определении № 78-АПГ14-3 от 26 февраля 2014 г отменил решение Санкт-Петербургского городского суда от 19 ноября 2013 года. В этом решении суд Санкт-Петербурга отказался удовлетворять заявление о признании недействующими некоторых статей Закона Санкт-Петербурга от 31 мая 2010 г. № 273-70 «Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге», в которых устанавливалась административная ответственность за нарушение тех правил, которые были установлены нормативно-правовыми актами РФ и СССР (п.2 ст. 21 ФЗ от 30 марта 1999 г. № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», санитарные правила «СанПиН 42-128-4690-88. Санитарные правила содержания территорий населенных мест», утвержденные заместителем Министра здравоохранения СССР от 5 августа 1988 г. № 4690-88, п. 4 Указа Президента Российской Федерации от 29 января 1992 г. № 65 «О свободе торговли»).

Таким образом, можно прийти к тому выводу, что субъекты РФ вправе устанавливать административную ответственность в сфере благоустройства в тех случаях, когда правила благоустройства определены органами местного самоуправления правильно, то есть, они не совпадают с требованиями санитарно-эпидемиологического благополучия населения и иными правилами, которые устанавливаются законодательством РФ и иными нормативно-правовыми актами РФ, а также в случаях, когда соблюдены требования определенности, ясности и двусмысленности.

Колчева Екатерина Сергеевна

ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»

Научный руководитель: к.ю.н., доцент СмагинаТ.А.

ДОСТУП ДЕТЕЙ К ИНФОРМАЦИИ В СЕТИ «ИНТЕРНЕТ»: ВОПРОСЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации относит к национальным интересам объективно значимые потребности личности, в первую очередь, в обеспечении ее защищенности. Новые формы противоправной деятельности с использованием информационных, коммуникационных и высоких технологий, в том числе – размещение материалов различной направленности в сети Интернет: от суицидальных до экстремистских – бич нашего времени. На наш взгляд это можно отнести к особым факторам, провоцирующим нарушение развития психики у ребенка. Тем самым возникает вопрос: кто и как должен встать на защиту подрастающего поколения, которое проводит необоснованно длительное время в сети Интернет и уже не мыслит жизни без него? Интернет-зависимость еще не признана медицинским диагнозом, но специалисты-психологи склоняются к тому, что интернет-зависимость продолжает ряд алкогольной, наркотической, игровой зависимости.