Принцип действий, обусловленных строением нервной системы, первоначально не зависящих от воли и лишь до некоторой степени не зависящих от привычки

При сильном возбуждении сенсорной сферы нервная сила производится в избытке и либо распространяется в определенном направлении, зависящем от взаимной связи нервных клеток и отчасти от привычки, либо поток нервной силы может, как нам кажется, быть прерван. Возникающие при этом реакции носят с точки зрения нашего восприятия выразительный характер. Для краткости этот третий принцип можно назвать принципом прямого действия нервной системы.

1. Принцип полезных ассоциированных привычек

 Сила привычки крайне могущественна и важна. С помощью нее мы научаемся выполнять самые сложные действия. Всем известно, как трудно или даже невозможно, не прибегая к многократным упражнениям, совершать движения конечностями в заданных противоположных направлениях, до этого не практиковавшихся нами. Каждый из нас предохраняет себя при падении на землю простиранием рук вперед и немногие могут удержаться от этого движения, даже когда они намеренно падают на мягкую постель.

Глаза, как наиболее часто функционирующий орган, особенно расположены к тому, чтобы их движения ассоциировались с различными душевными состояниями, несмотря на то, что при этом никакие предметы не подвергаются разглядыванию. Человек, категорически отвергающий какое-либо предложение, почти обязательно закрывает глаза или отворачивает лицо; но в том случае, когда он соглашается с предложением, он в знак утверждения кивает головой и широко раскрывает глаза. В последнем случае человек поступает так, как будто он ясно увидел некий предмет, а в первом случае так, как будто он его не увидел или не хочет увидеть. Также человек, стараясь припомнить что-то, часто приподнимает брови, как бы для того, чтобы увидеть то, что им забыто. Дарвин наблюдал молодую даму, усиленно пытавшуюся припомнить имя одного художника; сначала она посмотрела в один угол потолка, а потом в противоположный, приподнимая каждый раз бровь с той же стороны, хотя на потолке, конечно, ничего нельзя было увидеть.

Существуют еще и такие действия, которые обыкновенно совершаются при определенных обстоятельствах/независимо от привычки, и которые обязаны своим происхождением подражанию или же относятся к категории содружественных движений. Например, случается видеть, что люди, режущие что-либо ножницами, двигают челюстями в такт движениям ножниц.

Рефлекторные действия зависят от возбуждения периферического нерва, который передает импульсы определенным нервным клеткам, а это, в свою очередь, приводит в действие определенные мышцы или железы; ни какие-либо ощущения, ни сознание в этом могут и не участвовать, хотя рефлекторные действия нередко сопровождаются и тем, и другим. Сознательное желание произвести рефлекторное движение иногда задерживает или прерывает его исполнение, даже в том случае, когда налицо необходимая стимуляция чувствительных нервов.

Вздрагивание от внезапного шума, влекущего за собой передачу возбуждения по слуховым нервам, всегда сопровождается у взрослых людей миганием. Дарвин помахал картонной коробкой прямо перед глазами одного из детей, когда ему было 114 дней, но он ни разу не моргнул; когда же, держа коробку в прежнем положении, он положил в нее несколько конфет и стал постукивать ими, то ребенок каждый раз сильно мигал и слегка вздрагивал. Невозможно было предположить, чтобы ребенок, пользовавшийся внимательным уходом, знал по опыту, что звук потрескивания, издаваемый около его глаз, означает опасность для них. Но такой опыт медленно приобретается в более позднем возрасте в продолжение длительного ряда поколений. Судя же по тому, что мы знаем о наследственности, нет ничего невероятного в том, что какие-либо привычки, приобретенные предками в более позднем возрасте, проявляются у потомков, наследующих эти привычки, в более раннем возрасте.

Сокращение зрачка при раздражении сетчатки ярким светом служит еще одним примером движения, которое, по-видимому, никак не могло сначала выполняться произвольно, а затем закрепляться благодаря привычке; мы не знаем случая, когда зрачок находился бы под сознательным контролем воли у какого бы то ни было животного рефлекторные движения, однажды приобретенные для одной какой-нибудь цели, могли впоследствии, независимо от воли или привычки, изменяться в таком направлении, чтобы служить какой-нибудь совершенно другой цели.

Ассоциированные привычные движения у низших животных. Некоторые движения первоначально производились с определенной целью, и что они все еще упорно производятся по привычке при тех же, примерно, обстоятельствах, хотя уже не приносят ни малейшей пользы. Собаки, желая улечься спать на ковре или на какой-нибудь жесткой поверхности, обыкновенно бессмысленно кружатся и скребут пол передними лапами, как будто они намереваются умять траву и вырыть углубление, что, без сомнения, делали их дикие предки, когда жили на открытых, поросших травой равнинах или в лесах. Многие плотоядные животные, подкрадываясь ползком к своей добыче и готовясь броситься или прыгнуть на нее, опускают голову и прижимаются к земле, отчасти, по-видимому, с целью спрятаться, а отчасти, чтобы быть наготове к прыжку. Кроме того, когда собаки любой породы напряженно следят за своей добычей и медленно приближаются к ней, они часто подолгу держат одну из передних лап подогнутой, приготовив ее к следующему осторожному шагу.

Маленькая собака, которая смотрит на кошку, сидящую на столе

Собаки и шакалы очень любят кататься по падали и тереться об нее шеей и спиной. Запах падали кажется им восхитительным, хотя собаки (по крайней мере, хорошо кормленные) не едят падали. Если терьеру дают кусок черного сухаря в момент, когда он не голоден, то он сначала швыряет его и треплет, точно это добыча; потом он несколько раз катается по сухарю, как по падали, и, наконец, съедает его. Похоже на то, что ему нужно придать куску воображаемый вкус; чтобы добиться этого, собака действует по привычке так, как будто сухарь - живое существо или имеет запах падали, хотя она лучше нас знает, что это не так.

Когда лошадь горит нетерпением отправиться в путь, она делает движения, наиболее близко воспроизводящие шаг вперед: она бьет копытом о землю. Когда приближается время задать корм стоящим в стойлах лошадям, они выражают свое нетерпение тем, что бьют копытами о каменный пол или о солому.

Подводя итог, если какое-либо ощущение, желание, неудовольствие и т.п. приводило в течение длинного ряда поколений к какому-нибудь произвольному движению, то почти наверное возникает тенденция производить подобные же движения всякий раз, когда будут испытываться те же самые или аналогичные им, или ассоциированные с ними ощущения и т.п., хотя бы они были чрезвычайно слабыми, а сами движения были бы совершенно бесполезными. Такие привычные движения часто или всегда бывают наследственными и иногда они мало отличаются от рефлекторных.

2. Принцип антитезы

Приближаясь к чужой собаке или к незнакомому человеку в свирепом или враждебном настроении, собака выпрямляется во весь рост и держится очень напряженно; ее голова может быть слегка приподнята, либо не очень опущена; хвост поднят кверху и совершенно несгибаем; шерсть становится дыбом, особенно вдоль шеи и спины; навостренные уши обращены вперед, а глаза смотрят застывшим взглядом. Эти движения вытекают из намерения собаки напасть на врага, и поэтому они в значительной мере понятны нам. Когда собака готовится броситься на врага с яростным рычанием, ее клыки оскаливаются, а уши плотно прижимаются назад к голове. Предположим теперь, что в человеке, к которому собака приближается, она внезапно обнаруживает не чужака, а своего хозяина; примечательно, какое полное мгновенное превращение наблюдается во всем ее поведении. Вместо того, чтобы идти выпрямившись, она опускает туловище или даже прижимается к земле и изгибается всем телом; хвост уже не поднимается в напряженном состоянии кверху, а опускается и начинает вилять из стороны в сторону; шерсть мгновенно становится гладкой, уши опускаются и оттягиваются назад, но не плотно прилегают к голове; губы становятся отвисшими. В следствие оттягивания ушей назад веки удлиняются и глаза и перестают казаться круглыми и застывшими.

Ни одно из вышеописанных движений, так ясно выражающих привязанность собаки, не приносит ей ни малейшей непосредственной пользы. Движения эти могут быть объяснены только тем, что они представляют полную противоположность, или антитезу, тем движениям и позе, которые свойственны собаке, намеревающейся вступить в драку, и которые, следовательно, служат для выражения злости.

Собака, приближающаяся к другой с враждебными намерениями

Та же собака в смирном и ласковом настроении

Обратимся теперь к кошке. Это животное удивительным образом выгибает спину, ощетинивается, раскрывает рот и фыркает всякий раз, когда ему грозит нападение собаки. Животное прижимается к земле, вытягивая тело, а хвост или только кончик его бьет подобно плети или извивается из стороны в сторону. Ощетинивания при этом совсем не наблюдается. У кошки, готовящейся к драке, наблюдаются еще и другие движения: уши отводятся назад и плотно прижимаются, рот несколько открывается, обнажая зубы, передние лапы с выпущенными когтями иногда вытягиваются вперед, и животное время от времени издает свирепое рычание

Посмотрим теперь на кошку в совершенно противоположном настроении, когда она чувствует привязанность к хозяину и ласкается к нему. Она стоит теперь прямо, слегка выгнув спину, отчего ее шерсть кажется несколько косматой, но совсем не ощетиненной; хвост ее уже не напряжен и не бьет, подобно плети, из стороны в сторону, а в совершенно неподвижном состоянии поднят кверху; ее уши также подняты и навострены, рот закрыт, и она трется о своего хозяина, издавая мурлыканье вместо рычания. Заметим, какое огромное различие существует между всеми повадками нежно ласкающейся кошки и собаки. Этот контраст в позе и движениях этих плотоядных животных, находящихся в одинаково приятном расположении духа, может быть объясним только тем, что их движения представляют полную антитезу тем движениям, которые естественным образом производят эти животные, когда они испытывают ярость и готовятся вступить в драку или схватить добычу.

Обращаясь к рассмотрению врожденных и свойственных всем особям одного и того же вида жестов, подчиняющихся принципу антитезы, мы вправе весьма усомниться в том, что какие-нибудь из этих жестов были первоначально преднамеренно изобретены и производились сознательно. Лучшим примером человеческого жеста, имеющего прямо противоположный характер по сравнению с естественным жестом, соответствующим противоположному состоянию духа, служит пожимание плечами. Оно выражает бессилие или извинение в том, что невозможно что-то сделать или чего-то избежать. Этот жест иногда употребляется сознательно и произвольно; но крайне невероятно, чтобы он первоначально был преднамеренно изобретен, а впоследствии закреплен привычками: ведь не только маленькие дети пожимают иногда плечами при настроениях, о которых шла речь, но это движение сопровождается различными соподчиненными движениями, в которых не отдает себе отчета даже один человек из тысячи, разве только он обратит на них особое внимание.

Итак, развитие движений определялось не волей и сознанием, а каким-либо иным принципом. Этот принцип состоит в том, что всякое движение, которое мы делали в течение всей нашей жизни произвольно, требовало участия определенных мышц; когда же мы производили прямо противоположные движения, то обыкновенно начинали действовать противоположные мышцы. Например, поворот вправо сменялся поворотом влево, отталкивание предмета сменялось его притягиванием к себе, поднимание тяжестей сменялось их опусканием. Наши намерения и наши движения так тесно ассоциированы друг с другом, что всякий раз, когда мы страстно желаем, чтобы какой-нибудь предмет передвинулся в том или ином направлении, мы едва можем удержаться от того, чтобы не двигать своим телом в том же направлении, хотя бы мы при этом вполне сознавали, что эти движения не могут иметь никакого эффекта.

Выполнение обыкновенных движений противоположного характера под влиянием противоположных волевых импульсов стало привычным и для нас, и для животных; вот почему, если какие-либо действия тесно ассоциировались с каким-нибудь ощущением или эмоцией, то естественно, что под влиянием прямо противоположного ощущения или эмоции бессознательно, в силу привычки и ассоциации, выполняются действия прямо противоположные, хотя и бесполезные. Только на основании этого принципа становится понятным, как возникли жесты и выражения, отнесенные к антитезе.

3. Принцип действий, обусловленных строением нервной системы, первоначально не зависящих от воли и лишь до некоторой степени не зависящих от привычки

Некоторые движения, считающиеся выразительными для определенных душевных состояний, представляют собой прямой результат строения нервной системы; движения эти с самого начала не зависели от воли и в значительной степени и от привычки.

В качестве примера прямого влияния сильно возбужденной нервной системы на тело можно привести весьма поразительное и в то же время редкое и аномальное явление, наблюдающееся после сильно пережитого ужаса или горя. Имеется запись одного достоверного случая, происшедшего с человеком, которого приговорили в Индии к смерти и у которого на месте казни цвет волос изменялся так быстро, что это можно было заметить.

Другим хорошим примером может служить дрожание мышц, наблюдающееся у человека и у большинства животных. Дрожание не приносит никакой пользы. Более того, оно часто очень вредит; оно не могло быть первоначально приобретено волевым путем, чтобы затем стать привычным в связи с какой бы то ни было эмоцией. Дрожание возникает у различных лиц в очень различной степени и зависит от самых разнообразных причин: от озноба перед приступами лихорадки, хотя температура в это время выше нормальной, при белой горячке и при других заболеваниях, а также при общем упадке сил в старости, при истощении, после чрезмерного утомления; местная дрожь бывает при тяжелых ранениях, как например, при ожогах; в особой форме дрожание проявляется при введении катетера. Из всех эмоций страх, как известно, более всего способен вызвать дрожание. Но дрожание иногда возникает и под влиянием сильного гнева и радости. Из того, что дрожание иногда бывает вызвано яростью гораздо раньше, чем наступает упадок сил, и что оно иногда сопровождает большую радость, можно заключить, что всякое сильное возбуждение нервной системы прерывает постоянный приток нервной силы к мышцам.

Влияние сильных эмоций на выделения кишечника и некоторых желез, на печень, почки или молочные железы может служить примером прямого воздействия сенсорной сферы на эти органы независимо от воли или какой-либо полезной привычки. Существует огромное различие между людьми как в отношении органов, которые подвержены такому воздействию, так и в отношении степени подверженности ему.

Сердце с его поразительной способностью биться день и ночь без передышки чрезвычайно чувствительно к внешним стимулам. Великий физиолог Клод Бернар показал, как малейшее возбуждение чувствительного нерва действует на сердце; оно реагирует на столь слабые прикосновения к нерву, что животное, подвергающееся опыту, может и не почувствовать ни малейшей боли. Поэтому мы всегда можем ожидать, что сильное душевное возбуждение мгновенно и непосредственно отразится на сердце; это всем хорошо известно и каждый чувствует, что это именно так. Сосудодвигательная система, регулирующая просвет мелких артерий, находится под прямым влиянием сенсорной сферы, что обнаруживается, например, когда человек краснеет от стыда; однако в этом случае задержка в передаче нервной силы сосудам лица может быть частично объяснена своеобразным влиянием привычки.

Как бы ни была сильна эмоция, если она обыкновенно не влекла за собой никаких произвольных движений, являющихся средством ее облегчения или удовлетворения, то и в дальнейшем она также не будет иметь тенденции вызвать какого бы то ни было рода движения; но в тех случаях, когда эмоция возбуждает движения, они по своему характеру в большей степени будут приближаться к тем движениям, которые часто и произвольно выполнялись под влиянием той же эмоции для достижения определенной цели. Сильная боль заставляет и сейчас всех животных, как это имело место в течение бесчисленных поколений, прилагать самые разнообразные усилия, чтобы избавиться от причины страдания.

Итак, мы видим, что тенденция к бурным и почти судорожным движениям при очень сильном страдании обусловливается, во-первых, потоком нервной силы, устремляющимся без определенного направления из нервных клеток, которые первыми испытывают возбуждение; во-вторых, долговременной привычкой пытаться избавиться от причины страданий посредством борьбы; в-третьих, сознанием, что произвольная мышечная деятельность облегчает боль; все эти движения, в том числе и движения голосовых органов, как это всеми признано, в высшей степени выразительны для состояния страдания.

У всех или почти у всех животных, или даже у птиц, ужас вызывает дрожь тела. Кожа бледнеет, выступает пот и волосы становятся дыбом. Выделения пищеварительного канала и почек усиливаются, и опорожнение происходит непроизвольно вследствие ослабления сфинктеров, что, как известно, бывает и у человека и что мне случалось наблюдать у рогатого скота, собак, кошек и обезьян. Дыхание учащается, сердце бьется ускоренно, бурно и сильно; однако можно сомневаться в том, гонит ли сердце кровь через тело с большим напором, ибо поверхность тела выглядит бескровной, а сила мышц вскоре заметно падает.

Эмоции и ощущения часто разделяли на возбуждающие и угнетающие. Когда все органы тела и духа, органы произвольных и непроизвольных движений, восприятия, ощущений, мыслей и т.д. отправляют свои функции энергичнее и быстрее обыкновенного, то о человеке или животном можно сказать, что они возбуждены; при противоположном же состоянии мы говорим, что они угнетены. Гнев и радость - это, прежде всего, возбуждающие эмоции, и они - особенно гнев - естественным образом влекут за собой энергичные движения, которые действуют на сердце, а оно в свою очередь - на мозг.

Жестокая боль очень быстро приводит к крайне депрессивному состоянию и к резкому упадку сил; но вначале она тоже действует возбуждающим образом и побуждает к действию; лошадь, которую для поощрения бьют кнутом, может служить иллюстрацией этого положения. Страх - наиболее угнетающая из всех видов эмоций; страх очень скоро влечет за собой полную беспомощность и прострацию, весьма близкие к тому состоянию, которое наблюдается при продолжительных и упорных усилиях спастись от опасности и как бы возникающее по ассоциации с ним, хотя в действительности таких усилий сделано не было. Тем не менее даже крайняя степень страха часто действует первое время, как могучее возбуждающее средство. Человек или животное, доведенные в состоянии ужаса до полного отчаяния, приобретают удивительную силу и, как известно, в высшей степени опасны.

В целом, мы можем заключить, что принцип прямого действия сенсорной сферы на тело, вытекающий из строения нервной системы и совершенно не зависимый от воли, оказал весьма заметное определяющее влияние на многие выражения. Хорошим примером этого служат такие явления, как дрожание мышц, потоотделение, изменение выделений пищеварительного канала и желез при различных эмоциях и ощущениях. Но все эти явления нередко комбинируются с другими, вытекающими из нашего первого принципа, который состоит в том, что движения, часто приносившие прямую или косвенную пользу при определенных душевных состояниях, удовлетворяя или облегчая известные ощущения, желания и т.д., сохраняются при аналогичных обстоятельствах просто по привычке, хотя уже и не приносят никакой пользы.

Опираясь на три рассмотренных принципа, возможно объяснить так много выразительных движений, что можно надеяться впоследствии найти объяснение для всех выразительных движений с помощью сходных принципов. Однако часто бывает невозможно решить, какое значение следует приписывать в каждом отдельном случае каждому из трех принципов; очень многие моменты в теории выражения эмоций остаются все еще необъяснимыми.