Диагностика следов аффекта (Юнг, Лурия, Холодный...)

Карл Густав Юнг

ПОНЯТИЕ КОМПЛЕКСА

Комплекс – это совокупность ассоциаций, своего рода картина более или менее сложной психологической природы; порой за этим стоит психологическая травма, порой же просто болезненность и повышенная напряженность.

Всякий раз, когда мы имеем дело с повышенным тонусом, напряженность соответствующий комплекс как бы обретает собственное тело или находит свое место в нашем теле и становится неуправляемым

Комплекс расстраивает ваши лучшие намерения; вам просто мешают. состоянии шизофрении они настолько освобождаются из-под контроля сознания, что становятся видны и слышны (видения). В снах, например, наши комплексы часто появляются в персонифицированной форме.

А. Р. Лурия

ДИАГНОСТИКА СЛЕДОВ АФФЕКТА

Каждое сильное аффективное состояние сопровождается глубокими нарушениями функций в организме человека. максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервно-психических процессах: мышлении, скорости и правильности ответов организма, распределении и устойчивости его внимания, закреплении и сохранении его навыков и т. д.

Ряд психологов школы Юнга установили, что аффект, прежде всего, нарушает нормальное течение ассоциаций, что при сильном аффекте ассоциации обычно резко задерживаются.

Задачи экспериментальной диагностики причастности к преступлению сводятся к тому, чтобы уметь вызвать искомые аффективные следы и, с другой стороны, уметь их объективно проследить, зафиксировать.

В методе ассоциативного эксперимента: испытуемому предъявляется какое-нибудь слово, на которое он должен ответить первым словом, пришедшим ему в голову.

В обычных случаях, правда, испытуемый легко отвечает своим словом на предъявленное ему и не обнаруживает случайного характера. Дело резко меняется, когда мы предъявляем испытуемому слово, возбуждающее у него то или иное аффективное воспоминание, тот или иной аффективный комплекс. В этих случаях ассоциативный процесс сильно тормозится; испытуемому или приходит в голову сразу много ответных слов, которые путают его обычный ход ассоциаций, или же ничего не приходит в голову, и он долго не может дать требуемой от него ассоциативной реакции. Когда же он эту реакцию все же дает, то самый поверхностный взгляд на нее часто обнаруживает ее своеобразную нарушенность: она проходит с заметными признаками возбуждения, заминками, многословием, и самая ее форма нередко бывает более примитивной, чем обычно. Все это объясняется тем, что словесный раздражитель может провоцировать связанные с ним аффективные состояния, и эти аффективные моменты извращают дальнейший ход ассоциаций.

Каковы механизмы, которыми испытуемый доходит до ответа, насколько этот процесс является напряженным, аффективно возбужденным — все это выпадает из возможностей простого ассоциативного эксперимента.

Сопряженная или отраження методика: для того чтобы выявить скрытые при ассоциативном процессе механизмы, мы связываем словесный ответ с нажимом руки, регистрируемым очень точным способом. Оказывается, что состояние моторной сферы очень точно отражает нервно-психическое состояние испытуемого и дает объективную характеристику структуры протекающей реакции.

моторная реакция, сопряженная с нормальным ассоциативным процессом, протекает обычно совершенно правильно и представляет собой простой правильный нажим; моторика ее аффективного процесса всегда дает нам признаки резкого возбуждения: кривая нажима становится конфликтной, изломанной, покрытой резкими дрожательными движениями.

Является ли данная словесная реакция первой пришедшей в голову или же до нее были другие, задержанные, оттесненные звенья? Задача «нажимать пальцем» одновременно с речевым ответом так закрепляется у испытуемого, что даже с пришедшим в голову, хотя и невысказанным, ответом связывается легкий моторный нажим.

Становится возможным за выявленной словесной реакцией наблюдать лежащие в ее основе механизмы, оценивать степень напряженности, возбужденности, нарушенности, а, следовательно, и степень аффективности проходящего перед нами процесса.

Ю. И. Холодный, Ю. И. Савельев

ПРОБЛЕМА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИСПЫТАНИЙ НА ПОЛИГРАФЕ 

Полиграф — более известный как метод испытаний (часто неверно называемом «Детектор лжи») — в тех случаях, когда необходимо установить причастность конкретного лица к событиям, которую он пытается утаить.

История возникновения полиграфа.

В древнем Китае подозреваемый в преступлении подвергался, например, испытанию рисом: то есть он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Полагалось, что, если рис оставался во рту сухим (от страха разоблачения приостанавливалось слюноотделение), вина подозреваемого считалась доказанной. Аналогичным по своей сути являлось испытание, применявшееся в древней Индии, когда «подозреваемому называли нейтральные и критические слова, связанные с деталями преступления. Человек должен был отвечать первым пришедшим ему в голову словом и одновременно тихо ударять в гонг. Было отмечено, что ответ на критическое слово сопровождается более сильным ударом»

Используя «плетизмограф» (инструмент для измерения кровяного давления и изменений пульса), итальянский физиолог А. Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблюдал, как у пациентки внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации, когда она рассматривая отсутствующим взором книжную полку, остановила свой взгляд на черепе, и была напугана им.

Аналогичные эксперименты, выполненные осенью 1877 г., навели Моссо на мысль о том, что «если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен». Эти идеи повлекли за собой проведение исследований с применением примитивных устройств, направленных на обнаружение скрываемой человеком информации, по психофизиологическим реакциям.

Известный итальянский криминалист Ч. Ломброзо первым поставил этот метод на службу полицейской практики, помогая устанавливать истину в ходе уголовных расследований

Дж. Ларсону, который сконструировал устройство, обеспечивавшее непрерывную и одновременную регистрацию кровяного давления, пульса и дыхания. С помощью этого аппарата проведено большое количество проверок лиц, подозревавшихся в реальных уголовных преступлениях, и зафиксирована высокая степень правильности результатов испытаний [41].

Однако решающий вклад в становление психофизиологического метода, бесспорно, внес криминалист Л. Килер, помощник и ученик Ларсона. Он впервые сконструировал полиграф, специально предназначенный для выявления у человека скрываемой им информации (1933 г.), разработал методику испытаний на полиграфе (1935 г.), основал специализированную фирму для серийного выпуска этих приборов и школу по подготовке операторов полиграфа (1938 г.).

Поиск возможности применения методов психологии в целях выявления скрываемой информации при расследовании преступлений начался в СССР в 20-е годы. Инициатор этих работ — А. Р. Лурия

«...Наш эксперимент состоял в следующем. Мой ассистент составлял рассказ, который прочитывался нескольким испытуемым. Один из рассказов, например, был о воре, залезшем через окно в церковь и укравшем золотой подсвечник, икону и распятие. Испытуемым давалось задание запомнить рассказ, но скрывать, что он им известен. Затем их и других испытуемых, которые не слышали рассказа, просили принять участие в экс-перименте, в ходе которого требовалось ответить на список примерно из семидесяти слов, десять из которых являлись „критическими“. Испытуемые должны были нажимать правой рукой на ключ, отвечая при этом любым словом. В мою задачу входило определить на основе комбинированной записи двигательных и словесных ответов, какие из слов являлись „критическими“, кто из испытуемых был знаком с рассказом и кто не знал его, и каков был сам рассказ. Впоследствии эта методика нашла применение в судебной практике»

Занимаясь исследованиями в этом направлении, ученый установил, что «состояние моторной сферы очень точно отражает нервно-психическое состояние испытуемого и дает объективную характеристику структуры протекающей реакции

Позднее он вспоминал, что «применяя эту процедуру сравнения реакций на различные типы слов у одного и того же испытуемого, мы часто обнаруживали действительного преступника среди других подозреваемых...

«единственная возможность изучить механику внутренних „скрытых” процессов сводится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосредственного наблюдения процессов... в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы свое отражение»

отечественная психологическая наука тех лет, используя «кимограф», «пнеймограф», «сфигмограф», «плетизмограф» и «струнный гальванометр» (т. е. все инструментальные компоненты, которые находчивый Килер объединил, создав полевой полиграф), изучала «отражение эмоций на соматических реакциях» и пришла к выводу, что «с помощью этих точных аппаратов можно зарегистрировать выражения наших эмоций и аффектов, связанные с изменениями дыхания, пульса и кровенаполнения»

Негативное отношение к испытаниям (проверкам) на полиграфе, сформировавшееся в предвоенные годы, не основывалось на каких-либо научных данных (скорее, наоборот, формировалось вопреки им) и было обусловлено всецело идеологическими мотивами.

Симонов занимаясь разработкой информационной теории эмоций, в конце 60-х — начале 70-х годов он провел значительный объем экспериментальных исследований по психофизиологии эмоций и, в частности, «метод обнаружения эмоциональных реакций на значимый для субъекта сигнал (так называемая лайдетекция, т. е. обнаружение лжи)». В результате этих работ, в интересующем нас аспекте, ученый пришел к выводу о том, что «эффективность современных способов выявления эмоционально значимых объектов не вызывает сомнений. Подобно медицинской экспертизе и следственному эксперименту, эти способы могут явиться вспомогательным приемом расследования, ускорить его и тем самым содействовать решению главной задачи социалистического правосудия: исключению безнаказанности правонарушений»

Отвергая все сделанное к концу XX в. за рубежом и в России в области психофизиологического метода детекции лжи, раздаются заявления о том, что «квалификация этих методов как варварских, средневековых имеет достаточное основание... Они направлены на то, чтобы получить от обвиняемого уличающую информацию вопреки его воле. А это и составляет суть средневеко-вого пыточного процесса»