Как отнеслись Маркс и Энгельс к утопическому социализму Сен-Симона, Фурье, Оуэна и их последователей, когда они еще только приступили к изучению их идей?

«Rheinische Zeitung», – писал Маркс, – которая не признаёт даже теоретической реальности за коммунистическими идеями в их теперешней форме, а следовательно, еще менее может желать их практического осуществления или же хотя бы считать его возможным , – «Rheinische Zeitung» подвергнет эти идеи основательной критике. Но что такие произведения, как труды Леру, Консидерана, и, в особенности, остроумную книгу Прудона нельзя критиковать на основании поверхностной минутной фантазии, а только после упорного и углублённого изучения, – это признала бы и аугсбургская кумушка («Allgemeine zeitung» – ПТ.), если бы она хотела чего-либо большего и была способна на большее, чем салонные фразы… Мы твёрдо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, – это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им» (Маркс К. Коммунизм и аугсбургская «Allgemeine zeitung» Т.1, с.117-118).

Маркс и Энгельс поняли, что для массового распространения идей утопических социалистов имеется какое-то объективное основание, а значит эти идеи появились не на пустом месте. Читаем: «что неверно в формально-экономическом смысле (например, Прудон в своей книге «Что такое собственность?» объявил собственность кражей. – ПТ.), может быть верно во всемирно-историческом смысле. Если нравственное сознание массы объявляет какой-либо экономический факт несправедливым, как в своё время рабство или барщину, то это есть доказательство того, что этот факт сам пережил себя, что появились другие экономические факты, в силу которых он стал невыносимым и несохранимым. Позади формальной экономической неправды может быть, следовательно, скрыто истинное экономическое содержание» (Энгельс Ф. Маркс и Родбертус. Т.21, с.184).

К каким выводам пришли Маркс и Энгельс в результате критического осмысления французского утопического социализма (а также классической немецкой философии и английской политической экономии)?

Известно к каким, к открытию материалистического понимания истории, к пониманию того, что «азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства есть прогрессивные эпохи экономической общественной формации; что буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» (Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие. Т.13, с.7-8).

Правильно ли перевел и истолковал Ленин это место из Предисловия «К критике политической экономии» Маркса: «Рассматриваемые в общих чертах азиатские, античные, феодальные и новейшие буржуазные, производственные порядки могут быть рассматриваемы как прогрессивные эпохи в истории экономических формаций общества» (Ленин В.И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? Т.1, с.136)?

Нет, не правильно. В ленинском переводе одна (большая) «экономическая общественная формация», прогрессивными эпохами которой являются «азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства» превратилась в целый ряд экономических формаций, из чего напрашивается вывод, что как родоплеменной строй, так и коммунизм также являются экономическими формациями общества. Но Маркс указал в своем Предисловии только одну экономическую общественную формацию, не включив в нее ни первобытно-общинный строй, ни коммунизм, из чего следует вывод, что они являются общественными, но не экономическими формациями.

Как выглядел общественный прогресс с точки зрения нового, материалистического понимания истории?

Если согласно идеалисту Гегелю «всемирная история есть прогресс в сознании свободы, – прогресс, который мы должны познать в его необходимости» (Гегель. Философия истории. СПб., «Наука», 1993, с.72), то согласно материалисту Марксу всемирная история есть процесс выделения человека из природы, в ходе которого он преодолевает свою животную зависимость от природы и развивает свою человеческую природу посредством развития производительных сил. Но этот прогресс, как и всякий прогресс, внутренне противоречив. По мере преодоления естественной необходимости человек попадает в царство экономической необходимости, что, безусловно, есть не только прогресс, но и регресс.