У величальных песен 8 композиционных форм.

Художественные средства величальных песен : используют «обращения», символику, эпитеты, сравнения , гиперболу, метафоры, метонимию, тавтологические и синонимические повторы, уменьшительно-ласкательные суффиксы.

2)Корильные песни: жанр древний, магический. Аникин: « корильная песня включалась в обряд на правах мнимого заклинания и проклятия тем, кто идет против воли мифических покровителей семьи» Акцент в песнях – не изображения человека, а те беды, которые призываются на его голову. Невеста и ее родственники величали «своих» и корили «чужих», так и семья жениха. Человек изображается с помощью гротеска. Рядом с образом тысяцкого возникает целая галерея портретов нищих, воров, обжор, пьяниц, дураков. Полная идентичность персонажей. Нет песен вдовцу и вдове. Очень трепетно относятся к горю. Присутствие характерной незаконченности, каламбурная, броская рифма. Использование антитез, отрицаний, оксюморонов, иронии, эпитетов, сравнений, гипербол.

3) Лирические песни: передает чувства, настроения людей. Предмет изображения – чувства, Нужны в обряде для того, чтобы комментировать его. Создавали обрядово-эмоциональный колорит свадьбы. По эмоциональному содержанию бывают «положительными» или «отрицательными». Свадебные события расположены в определенном порядке: они дают представление о взаимоотношении молодых до свадьбы, во время свадьбы и после нее. Пропп и Колпакова утверждают, что песня грустна лишь отчасти. НЕТ песен, построенных при помощи монолога. Использование психологической параллели (основная параллель – картина природы и картина человеческой жизни). Нет слов, показывающих авторское отношение. Всегда начинаются с непосредственного изображения какого-либо события им же и заканчиваются. Употребление обращений, символических и риторических, тавтологий, анафор, синонимов, эпитетов. Представляют собой своеобразный жанр народной лирики.

Вопрос 18. Русская сказочная проза: проблема происхождения, классификация, история изучения.

 

1. Старое название сказки — баснь — указывает на повествовательный характер жанра. В наше время название «сказка» и термин «сказка», который стал входить в оборот с XVII в., употребляются в народе и в научной литературе.

 

Сказка — весьма популярный жанр устного народного творчества, жанр эпический, прозаический, сюжетный. Она не поется, как песня, а рассказывается.

 

Предметом повествования в ней служат необычные, удивительные, а нередко таинственные и страшные события; действие же имеет приключенческий характер. Это в значительной степени предопределяет структуру сюжета. Он отличается многоэпизодностью, законченностью, драматической напряженностью, четкостью и динамичностью развития действия.

 

Положительный герой, преодолевая трудные препятствия, всегда достигает своих целей. Сказке свойствен счастливый конец. В произведениях этого жанра все сосредоточено вокруг основного персонажа и его судьбы.

 

Сказка отличается строгой формой, обязательностью определенных моментов, а также устойчивостью компонентов. В ней почти не дается картин природы и быта, действие как бы обнажено. Она не имеет таких замедляющих действие элементов, как былина, но ей присущи почти постоянные композиционные особенности: зачины и концовки, повторения эпизодов, трехступенчатое строение сюжета, введение персонажей, животных и предметов, обычно чудесных, которые помогают герою достигать цели. Сказка отличается более развитой эстетической стороной, что проявляется в установке на увлекательность, которая сочетается с известной поучительностью. Эстетическое начало проявляется в идеализации положительных героев, в ярком изображение «сказочного мира», удивительных существ, предметов, чудесных явлений, романтической окраске событий.

 

Сказка выполняет определённые функции: дидактическую, развлекательную и мировоззренческую.

 

В сказке изображаются вымышленные события и лица, представленные то в известной мере реалистически, то со значительным отступлением от правдоподобия.

 

2. Сказка – преимущественно прозаический рассказ волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел.

3. Главные признаки сказки, позволяющие выделить её как специфический жанр в общем пространстве народной прозы:

· повествовательный характер;

· целевая установка на развлечение слушателей;

· необычайность содержания;

· специфическая сюжетно-композиционная организация;

· сознательная установка на вымысел.

 

4. Народная пословица противопоставляет сказку песне: «Сказка — складка, песня —быль». В этой пословице указывается, что сказка не быль, а вымысел, но вместе с тем отмечается ее складность, что еще более ясно из пословицы «Красна песня ладом, а сказка складом». Вымысел в сказке может напоминать действительность, но может иметь и фантастический характер.

 

От других прозаических жанров (преданий и легенд) сказка отличается более развитой эстетической стороной, что проявляется, мы бы сказали, в установке на увлекательность, которая сочетается с известной поучительностью. Эстетическое начало, кроме того, проявляется и в идеализации положительных героев, ярком изображении «сказочного мира», удивительных существ и предметов, чудесных явлений, романтической окраске событий.

 

Сказка, несмотря на значительную роль фантастики, имеет жизненные основания: в ней в особой форме отражается действительность и раскрываются, как говорил В. И. Ленин, чаяния и ожидания народные. М. Горький обращал внимание на выражение в сказках народных мечтаний о лучшей жизни. Мечтали об ускорении движения по земле — сказка о «сапогах-скороходах...».

 

5. Первые научные исследования, посвященные проблеме волшебных сказок, относятся к XVIII веку. Речь идет не только о целенаправленном собирательстве фольклорных сказок, предпринятом братьями Якобом и Вильгельмом Гримм, но и о попытках интерпретаций их содержания. Первоначально сказка понимается и определяется через какой-нибудь другой, родственный ей жанр, ее отождествляли часто с литературной повестью, с рыцарским авантюрным романом.

 

Одним из первых ученых в России, кто понял ценность сказок, был историк В. Н. Татищев, который увидел в них отражение истории и быта русского народа.

 

Интерес к сказкам проявили многие писатели XVIII в., но только в начале XIX в. увидели в них выражение «души русского народа», как говорил декабрист А. А. Бестужев-Марлинский. Он не только находил в них отголоски старины, но и понимал их жизненное значение. По его словам, сказочники и скоморохи «умели уколоть шуткою и князя, и боярина, и попа».

 

Белинский оценил историческое значение сказок. Особенно высоко он ставил сатирические сказки. По его мнению, сказки весьма важны для изучения народных понятий, взглядов и языка.

В 1821 году появляется «Словарь древней и новой поэзии» Н. Остолопова — здесь содержится статья и о сказке. В ней впервые делается попытка отграничить сказку от других жанров: от романа, поэмы и притчи, т. е. именно от тех жанров, с которыми ее объединяли. Остолопов дает уже и определение сказки, где на первый план выдвигается неправдоподобие.

К 40-м годам достигнуто некоторое понимание характера народной сказки. Сказку уже не отождествляют с романом, повестью, притчей, былиной. Понят народный характер сказки, намечен один из основных признаков ее, а именно «необычайность» предмета повествования, понят характер сказки как вымысла, не выдающего себя за действительность. Наконец, сделаны первые, еще совершенно фантастические попытки понять прошлое сказки. Правда, все эти высказывания разрознены, не приведены в систему. Но тем не менее создана база, на которую могло бы опираться собственно научное изучение сказки.

40-е — 60-е годы XIX века. С 40-х годов центр тяжести изучения сказки (с разных позиций и разными методами) переносится на изучение ее прошлого. Стремление к познанию старины было в духе той эпохи. Им определяются как славянофильские устремления, так и родственные им стремления мифологов, а также дилетантов из лагеря так называемой «официальной народности».

 

К представителям направления так называемой «официальной народности» относятся И. П. Сахаров, Д. О. Шеппинг, П. А. Бессонов. Так, взгляды Сахарова сводятся к тому, что сказками вызывается любовь ко всему старинному и истинно русскому, в противоположность всему новому и иноземному, чему объявляется война и что Сахаров ненавидит. Взгляды Сахарова не имеют научного значения.

 

Так называемая мифологическая школа именно в сказках видела необходимый материал для изучения мифов, прямым продолжением которых она считала сказки. Эта точка зрения наиболее полно выражена в трехтомном исследовании А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» (1866—1869). Миф возникает из «первозданного» слова, в основе которого обычно лежит метафора; поэтому как метафору обычно трактовали и сказку. Основной недостаток мифологической школы в подходе к сказке состоял в отрыве ее от русской жизни.

 

Крупный ученый середины XIX в. Ф. И. Буслаев также начинал с увлечения мифологическими построениями, однако скоро стал на позиции нового научного направления — теории заимствования. В работе «Перехожие повести» (1874) он отмечает, что наука, рассматривая творчество многих народов во многие века, «усмотрела целые ряды одинаковых сюжетов и мотивов, рассыпавшихся по всему миру в необозримом множестве разнообразных вариаций на общие темы», что «факт литературной взаимности между европейскими народами не подлежит сомнению». 

 

Революционеры-демократы отрицательно отнеслись и к мифологической школе, и к теории заимствования. Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, М. Е. Салтыков-Щедрин в статьях и рецензиях на сборники народных произведений резко критиковали их прежде всего за отрыв от русской почвы того, что выросло на ней.

 

После «мифологов» долгое время не происходит сдвига в понимании сказки. Изучение сказки несколько замирает, уступая место изучению былин.

 

Для изучения сказок весьма большое значение имела система исторической поэтики, которую пытался построить А. Н. Веселовский. Веселовский от мифологических воззрений перешел к теории заимствования, а от нее—к теории самозарождения сюжетов, взяв все то ценное, что было и у мифологической школы, и у школы заимствования. Не отрицая перехода сюжетов или произведений от народа к народу, он стремился объяснить это широким культурным обменом между народами, естественным явлением истории. Гениальная простота мысли Веселовского состоит в том, что «форма» и «идея» (или «содержание») им никогда не разъединяются и не противопоставляются. Наоборот, сама форма есть выражение идеи. Для Веселовского мотив первичнее сюжета, с точки зрения генетической. Сказка не только состоит из мотивов, но и создается из них.

 

На фольклористику конца XIX в. большое влияние оказала статья В. Ф. Миллера «Всемирная сказка в культурно-историческом отношении» (1893). Под ее воздействием широко проявился интерес фольклористов к бытованию сказки, творческой манере сказочников, отражению в сказках особенностей быта определенных местностей.

 

Среди научных работ о сказке начала XIX в. следует назвать большую статью В. Боброва «Русские народные сказки о животных» (1906—1908), в которой дана обстоятельная характеристика этого типа сказок.

 

А. М. Смирнов составил «Систематический указатель тем и вариантов русских народных сказок» (1911—1914). Очень важна книга С. В. Савченко «Русская народная сказка» (1914), в которой довольно обстоятельно изложена история собирания и изучения русских сказок.

 

Для развития советской фольклористики, и в частности изучения сказок, большое значение имели суждения М. Горького об этом жанре. Он подчеркивал их связь с жизнью. Фантастика сказок рождена действительностью, отмечал Горький. Вымысел сказки о ковре-самолете он объяснял мечтой людей о возможности летать по воздуху. Он утверждал, что мышление людей, которые стали создавать сказки, возбуждалось процессами труда, и условиями жизни: они хотели освободиться от тяжести труда, от болезней, от стихийных сил природы, во власти которых они тогда находились.

 

Для развития исследования сказок важное значение имела работа известного советского фольклориста Ю. М. Соколова. В ряде статей и в учебнике «Русский фольклор» (1938) он подробно рассмотрел сказки, их идейно-художественное значение. Ю. М. Соколов в сборнике «Сказки и песни Белозерского края» (1915) и затем М. К. Азадовский в книге «Сказки Верхнеленского края» (1924) особое внимание уделяли творчеству отдельных сказочников, их манере исполнения, личному вкладу в традиционную сказку. Мысли Ю. М. Соколова и М. К. Азадовского об индивидуальном творчестве сказочника были подхвачены фольклористами, многие долгое время занимались лишь этой проблемой.

 

Первой работой обобщающего характера была книга Р. М. Волкова «Сказка» (1924), посвященная сюжетосложению восточнославянских сказок. В книге рассматривались приемы сказочного стиля и давался обзор мотивов.

 

В 1928 г., вышла книга В. Я. Проппа «Морфология сказки». Книга Проппа и статьи А. И. Никифорова, особенно «К вопросу о морфологическом изучении народной сказки» (1928), положили начало структуралистскому подходу к этому жанру. В основе была мысль об изучении функций (действий) персонажей, высказанная А. И. Никифоровым. В. Я. Пропп развил эту мысль. Он рассмотрел функции действующих лиц, вспомогательные элементы сказки, способы включения новых лиц в действие и проч. С его точки зрения, важно, что делают персонажи. В. Я. Пропп показал особенности структуры волшебных сказок, но не раскрыл общественных функций самой сказки. В 1946 г. В.Я. Пропп выпустил книгу «Исторические корни волшебной сказки», где пытался показать возникновение волшебной сказки и обосновать появление определенных функций персонажей.

 

Идеи Никифорова и Проппа развивают на более широком материале другие фольклористы, особенно Е.М. Мелетинский. В своих работах, прежде всего в книге «Герой волшебной сказки» (1958), он высказывает предположение, которое сам принимает как аксиому: возникновение мифа и слова неразрывно связано (в этом он близок мифологизму первой половины XIX в.). Их развитие впоследствии дает волшебную сказку.

 

Важное значение для развития изучения сказки в сравнительно-историческом плане имели труды В.М. Жирмунского, особенно его статья «К вопросу о международных сказочных сюжетах» (1967), а также его работы, посвященные эпосу. Он признавал существование в фольклоре (в частности, в сказке) заимствований, но показывал, что на национальной почве воспринимающей страны сюжеты перерабатываются и приобретают особые черты, характерные для истории, культуры, фольклора и языка страны. Идеи Жирмунского значительно обогатили советское сказковедение.

 

Большой интерес представляют работы Э. В. Померанцевой, посвященные русской сказке. От увлечений индивидуальными особенностями сказочников она обратилась к общим вопросам сказок. В 1963 г. была издана книга Э. В. Померанцевой «Русская народная сказка», в 1965 г. — «Судьбы русской сказки». Во второй из них обстоятельно рассмотрен исторический путь русских на- 99 родных сказок.

 

Ценным исследованием о сказке является книга Н.В. Новикова. «Образы восточнославянской волшебной сказки» (1974). Она посвящена рассмотрению четырех основных типов сказочных героев: героев-богатырей, иронических неудачников, помощников героя, противников героя. Исследование носит сравнительный характер: автор сопоставляет сказки русские, украинские и белорусские, что дает возможность выделить в них общее и установить национальные отличия в языке и стиле, деталях быта и особенностях изображения природы.

 

6. Классификация сказок.

 

Попытки выделения типов русских сказок и построения их классификации начались еще в первой половине XIX в., когда И. П. Сахаров разделил их по характерам героев (богатыри, удалые люди, дурачки, умники, чудовища и проч.). Но так как персонажи этого типа действовали в разного вида сказках, а кроме того, Сахаров не учел сказки о животных, то предложенная им классификация не привилась в науке.

 

В сборнике А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» (т. 1—3) выделены три раздела: сказки о животных, сказки волшебные и сказки бытовые. О классификации А.Н. Афанасьева В.Я Пропп говорил: «деление А.Н. Афанасьева правильно, но нужен более точный анализ».

 

В конце XIX в. П. В. Владимиров в книге «Введение в историю русской словесности» (1896) выделил в сказках животный эпос, мифы и бытовые произведения. Под мифом он разумел волшебные сказки. Но мифы это не сказки; кроме того, не во всех волшебных сказках действуют мифические существа; наконец, нельзя всякий фантастический образ считать мифическим, например жар-птицу. И эта классификация не вошла в научный оборот.

 

В.Я. Пропп в середине 20 века предложил иной подход к классификации сказок:

· сказки о животных;

· сказки о людях (волшебные, новеллистические).

 

 

Э.В. Померанцева делит сказки на:

· сказки о животных;

· новеллистические;

· докучные;

· сатирические;

· сказки-небылицы и др., которые отличаются друг от друга по своему генезису, системе образов, характеру и составу сюжетов, по языку.

 

В фантастической прозе Э.В. Померанцева делит сказки на:

· сказки о животных;

· волшебные;

· авантюрные;

· бытовые.

 

 

В международное употребление вошла классификация финского ученого А. Аарне, который разделил сказки на три группы: сказки о животных, собственно сказки и анекдоты. Однако анекдоты нельзя отнести к сказкам — это другой жанр фольклора, а собственно сказки нельзя сводить только к волшебным. Несмотря на недостатки, классификация Аарне помогает разысканию сходных сюжетов и мотивов в сказках разных народов.

 

 

Вопрос 19. Русские сказки о животных: идейно-художественное своеобразие.

 

Сказки о животных – 1)развлекательные смешные истории; 2)поучительные аллегорические басни в природе.

 

В сказках о животных отражались попытки человека постичь законы животного мира с опорой на жизненный опыт.

Важнейшие черты: анимизм, антропоморфизм, тотемизм.

Антропоморфизм — наделение человеческими качествами животных, предметов, явлений, мифологических созданий.

Антропоморфизм в сказках выражаемся в том, что животные говорят и действуют, как люди. С развитием представлений человека о природе, с накоплением наблюдений в сказки входят сюжеты о победе человека над животными и о домашних животных, что было результатом их приручения.

Анимизм (от лат. anima, animus — «душа» и «дух» соответственно) — вера в существование души и духов, вера в одушевлённость всей природы.

Примером анимизма может быть сказка «Жадная старуха» — вариант сказки золотой рыбке, где одушевляется дерево. Анимизм проявляется и в мотиве чудесных деревьев, вырастающих на могилах невинно убитых.

Тотемизм - ветвь анимизма, в основании которой лежит вера в то, что существует мистическая связь между человеком и некоторым классом объектов окружающей человека природы.

 

В изображении животных намечено стремление к типизации: лиса всегда серая, заяц трусливый и т.д. – все это результат антропоморфизма в объяснении природы.

Основная цель сказок о животных – объяснительная и воспитательная. (В них может объясняться, почему домашние животные одомашнены или почему заяц меняет шкурку, например.)

Сказка интересовала людей потому, что в речь в ней шла и о человеческой жизни. Мир животных – иносказательное изображение человеческого.

Структура сказок о животных довольно проста. Основой композиции служит строение сюжета. В зависимости от хода действия распределяется и весь повествовательный материал.

Критическому началу сопутствуют разнообразные приемы сатирического и юмористического изображения реальности.

В сказках о животных важна условность, а не фантастика. В них нет волшебства (в противном случае они переходят в разряд волшебных). В сказках о животных нет басенного аллегоризма. Иносказания лишены абстрактности. Нередка в сказках трехкратность ситуаций: три раза лиса обращается к петуху. Началу сказок свойственна конструкция «жили-были».

Сказкам о животных свойственна несложная композиция. Для неё большое значение имеет контаминация. Контаминацией называют комбинацию эпизодов разных произведений и введение в рассказ событий из другого литературного произведения. Лишь в небольшой своей части эти сказки представляют устойчивые сюжеты, в основном же в указателе отражены не сюжеты, а только мотивы.

Важнейшей композиционной чертой СОЖ является нанизывание эпизодов в них – все встречи и действия повторяются многократно – эти сказки комулятивны, т.е. имеют цепочную структуру («Колобок», «Теремок») - («Бежала лисица по лесу, увидела на дереве тетерева»). Действие характеризуется нарастающим напряжением и усложнением. Повторение главного эпизода делает мысль ясной: сходство ситуаций оттеняет контраст следствий.  

Большинство сказок не прибегает к приему ритмического повествования, а использует богатства образности, скрытые в разговорной речи. Образность – основа словесной ткани сказки. Язык персонажей воспроизводит бытовую речь людей разных сословий и разного индивидуального облика. Речевые реплики многообразны и характерны. Некоторые сказки сплошь состоят из диалогов («Лиса и тетерев», «кочеток и курочка», «бобовое зернышко» (или «смерть петушка») да и в других часто диалоги преобладают над повествованием).

Передача диалогов сопровождается исполнительной игрой. Сильнее, чем в волшебной сказке выражены диалоги – различные песенки, присказки и т.д.

Резкое разграничение положительного и отрицательного – в природе сказок о животных. В сказках о животных не только высмеиваются отрицательные качества (глупость, лень, болтливость), но и осуждаются угнетение слабых, жадность, обман в целях наживы. Это не примитивность подачи жизненного материала, а та ясность оценок, которые должны быть прежде всего усвоены.

Со временем сказки приобрели иносказательный смысл: под животными стали разуметь людей определенных характеров. Образы животных стали средством морального поучения, а затем и социальной сатиры.

В сказках о животных диалогизм развит значительно более, он движет действие, раскрывает ситуации, показывает состояние персонажей. Широко вводятся в сказки песенки.

Сказки о животных — своеобразная разновидность сказочного жанра. Возникнув в глубокой древности, они отразили наблюдения над животными человека первобытного общества — охотника и зверолова, а затем и скотовода. Смысл этих сказок в те времена состоял прежде всего в передаче молодым людям жизненного опыта и знаний о животном мире. В.Я. Пропп в указателе, приложенном к третьему тому народных русских сказок А. Н. Афанасьева (1957), выделяет шесть групп сказок этого вида:

1) сказки о диких животных (включает в себя сказки о лисе, которая крадет рыбу из саней, и о волке у проруби);

2) сказки о диких и домашних животных (волк в гостях у собаки);

3) сказки о человеке и диких животных (мужик обманывает медведя при дележе урожая);

4) сказки о домашних животных (сказки о козе лупленой, о лошади);

5) сказки о птицах, рыбах и др. (о журавле и цапле (несостоявшемся сватанье) о разбитом золотом яичке, о смерти петушка, подавившего зернышком);

6) сказки о прочих животных, растениях и др. (о лисе и раке, пустившимся вперегонки о тереме мухи, о колобке и животных, о войне грибов, наконец о морозе, солнце и ветре).

 

Вопрос 20. Идейно-художественное своеобразие русских социально-бытовых сказок.

1. Социально-бытовые сказки - сказка, в которой описывается обыденная ситуация (неволшебная, действующие персонажи - обычные люди, а основная задача - обыграть эту самую житейскую ситуацию и показать выход из нее.

 

2. Социально-бытовые сказки возникли, по мнению исследователей, в два этапа: бытовые — ранее, с формированием семьи и семейного быта во время разложения родового строя, а социальные — с возникновением классового общества и обострением общественных противоречий в период раннего феодализма, особенно во время разложения крепостного строя и в период капитализма. Возрастающее бесправие и нищета народных масс вызывали недовольство и протест, были почвой социальной критики. Положительный герой социально-бытовых сказок — социально активный критически настроенный человек.

 

 

3. Социально-бытовые сказки отличаются острой идейной направленностью. Это сказывается прежде всего в том, что сюжеты имеют в основе две важных общественных темы: социальную несправедливость и социальное наказание.

 

Первая тема реализуется в сюжетах, где барин, купец или поп обирают и угнетают крестьянина, унижают его личность. В сказках речь идет о барщине, о бедности крестьян. Вторая тема реализуется в сюжетах, где умный и сообразительный мужик находит средство наказать своих угнетателей за вековое бесправие, выставляет их в смешном виде.

Пример: в сказке «Барин и плотник» барин приказал слугам избить встречного плотника за то, что сам ехал из деревни Адковой, а плотник шел из деревни Райковой. Плотник узнал, где живет барин, нанялся к нему строить дом (барин не узнал его), позвал в лес выбирать нужные бревна и там с ним расправился. Сюжет о том, как мужик одурачил барина, в разных формах и вариациях весьма популярен в сказках. Так, в одной сказке Горшеня заставляет барина везти себя на спине. В другой мужик дурачит глупую барыню, обманывает барина. Барин в сказках представлен как глупый, не знающий жизни, не умеющий ни в чем разобраться человек, жадный, жестокий, спесивый; мужик умнее его, толковее, честнее. Поэтому такого рода сказки звучали в крепостной деревне как беспощадное обличение бар, как отрицание их права распоряжаться судьбою крепостных.

 

Вторая тема. В сказках есть сюжеты, в которых барин, а чаще барыня попадают в иную жизненную обстановку, например барыня во сне переносится в избу сапожника, пробует и там распоряжаться, но получает хороший урок.

Другой остросатирический образ сказок — поп. Поп изображается в сказках как жадный, сластолюбивый невежда, лицемер, который не верит тому, чему учит других. Обличение попа — одновременно критика религиозных догм и морали, проповедуемой церковью. Поп обычно нарушал все заповеди и оставался безнаказанным, что приводило к мысли о ложности религиозного учения. К тому же в сказках нередко пародируется церковная служба. Поп за деньги может и козла похоронить по церковному обряду. В сказке «Похороны козла» архиерей хотел было наказать такого попа за кощунство, но, получив «мзду», лишь обругал за то, что поп «не соборовал козла». Поп нередко выступает как лентяй и невежда (сказки «Безграмотная деревня», «О попе в мешке»).

 Весьма популярны сказки о любовных похождениях попа. Поп ходит и к купчихе, и к барыне. Но если тут все кончается для него благополучно, то попытки ходить к жене мужика или плотника приносят ему много огорчений. Сатиричен и образ попадьи.

 

4. Идейный смысл социально-бытовых сказок состоит не только в том, что в них критикуются жизненные «порядки», угнетатели и обиратели народа, но и в том, что в них гораздо яснее выражаются чаяния и ожидания народные, мечта о социальной справедливости, счастливой и спокойной жизни. В ряде сказок этого типа мужик побеждает барина, купца и попа, но в мечтах. Тем не менее подобные сюжеты рождали веру в победу, в освобождение от гнета; человек труда добивается торжества справедливости и обретает некоторую независимость. В отличие от волшебных сказок, где борьба добра и зла, а затем и победа добра происходит в сказочном мире, здесь все совершается в реальной жизненной обстановке, в определенных социальных и бытовых условиях.

 

5. Идейная задача социально-бытовых сказок определяет и их структуру: основой ее служит социальная антитеза, противопоставление мужика барину, купцу, попу, бедного богатому («Марко Богатый и Василий Бесчастный»). Такого рода антитеза раскрывала общественные противоречия и выполняла важную роль в повышении классового сознания трудовых масс, вызывала ненависть к богачам, находила положительный отклик у слушателей. Идейная сторона социально-бытовых сказок проявляется и в оценке действительности, и в оценке поведения персонажей.

 

6. Два вида этих сказок — сказки с более развитыми социальными и бытовыми мотивами —разнятся между собой в том, что в первых ярче проявляется сатира, а во вторых — юмор. Несправедливые социальные порядки обличаются с едкостью и беспощадностью, бытовые неурядицы осмеиваются в тоне незлобливой и остроумной шутки. Две названные разновидности сказок различаются и тем, что в первых обычно нет моралистических выводов — сатира их не требует, для нее необходим не морализм, а разоблачение; для бытовых сказок характерна поучительность, особенно для сказок на семейные темы. Конфликты бытовых сказок, как и конфликты социальных, связаны с особым составом персонажей.   

 

7. Если в социальных сказках представлены барин, купец, мужик, то в бытовых типизированы образы мужа, жены, старика, старухи, солдата.

 

В бытовых сказках выделяются две группы произведений:

· одни посвящены осмеянию общечеловеческих пороков, их героями выступают глупец (дурак), лгун, лентяй, хитрец, вор;

· другие изображают семейные конфликты, их герои —глупый и ленивый муж, злая и строптивая жена, бывалый солдат, доверчивые старики.

 

8. Обличение общечеловеческих пороков обычно использует гиперболизацию. Особенно преувеличивается глупость. В сказках осмеивается глупость жителей некоторых областей, сел и отдельных персонажей. Известны сказки о пошехонцах, которые тащили на крышу корову, чтобы она могла съесть выросшую там траву; носили из погреба ложкой кислое молоко, вместо того, чтобы принести сразу горшок; плыли по реке в дырявой лодке, а когда в нее стала набираться вода, чтобы не замочить ног, выпрыгнули из лодки в реку.

 

Наиболее популярен образ Иванушки-дурачка, обычно третьего сына в семье. Он, как говорится в сказке, «набитый дурак» и совершает нелепые поступки; едучи с ярмарки с горшками, накрывает ими пни или верстовые столбы, чтобы тем не было холодно; галушками кормит свою тень. К числу популярных сказок о дураках относятся также сказки, в которых дурак невпопад говорит, за что его бьют. Очень широко были распространены сказки и песни о Фоме и Ереме, которые неумело пахали, торговали, охотились и ловили рыбу. Своеобразны сказки о Лутонюшке, который, будучи недоволен глупостью своих родных, решил отправиться по свету, поискать, есть ли такие глупые люди в других местах, и нашел еще более глупых, которые дерево растягивали, свет решетом носили, кур доили, с разбегу кафтаны надевали. Менее широко, но не менее ярко развиты темы лжи и хитрости. Известны сказки с названием «Лгала и Полыгала». Их герои дурачат людей, рассказывая им небылицы; о петухе, склевавшем половину месяца и т. п. Наконец, существует серия сказок, которые принято называть новеллистическими и которые чаще всего разрабатывают сюжеты о споре мужа и жены, об испытании верности жены, о лености жены и глупости мужа, о спрятанном и наказанном любовнике. Обычно муж при содействии кума отучает жену командовать собой.

 

Комизм особенно ярок в рассказах о старике и старухе, которые ревнуют друг друга. Широко популярен сюжет о Николе Дупленском. Муж путем хитроумных уловок изобличает любовника, избивает его и наказывает жену.

 

Во многих типах социально-бытовых сказок важную роль играет солдат. Его образ весьма оригинален. Это «бывалый» солдат, который умеет и мастерить, и рассказывать сказку, и перехитрить, когда надо. Образ его важен тем, что солдат часто как бы выносит приговор в спорах, дает оценку поведению людей, обличает пороки, потешается над суевериями («Суп из топора»). Солдат способен обмануть чертей, барина и глупую старуху. Оригинальна сказка о том, как солдат продал барину шинель, расхвалив ее за то, что ее можно под себя подстелить, «в голова положить» и укрыться ею. Когда барин пожаловался командиру, тот наградил солдата за то, что ловко показал, как это надо делать. Сказка заканчивается моралью: «Вот как поработаешь да долго не спишь, так и на камне заснешь; а кто ничего не делает, тот и на перине не уснет».

 

9. Социально-бытовые сказки лишены ужасов. Они веселы, остроумны, иногда кончаются присказкой. В. Г. Белинский говорил, что в них видны «быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия, и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве». Все в них сосредоточено на действии и особенностях повествования, которые раскрывают образы героев; но в этом типе сказок есть и особые средства краткого выражения душевных состояний персонажей в отдельные моменты, что передается в прямом определении, в действии и а. речи героев. Это оживляет их образы, которые представляют собой «готовые», т. е. неизменяющиеся, характеры.

Вопрос 21. Идейно-художественное своеобразие русских волшебных сказок.

1. Ни одна волшебная сказка не обходится без чудесного действия, без вмешательства в жизнь человека то злой, то доброй сверхъестественной силы. Важная черта волшебной сказки – фантастика. Сказка осваивает мир через фантастический образ. Сказка – очень дидактический и поучительный жанр, так же играет и развлекательную функцию. В сказке всё справедливо, правильно.

 

2. Предшественником волшебной сказки был рассказ, который учил соблюдать разные бытовые запреты, табу. Запрещения накладывались на отдельные действия человека, на прикосновения его к отдельным предметам и пр. Нарушение запрета влекло за собой, по мнению первобытных людей, опасные последствия: человек становится жертвой сверхъестественных сил. 

 

В.Я. Пропп считает, что сказка произошла из мифа, который перерождается в сказку.

 

3. Окончательное оформление волшебной сказки как жанра относится к феодальной эпохе, т.к. черты феодального мира прочно в ней держатся. К волшебной сказке можно отнести и богатырские сказки.

 

В XX веке в волшебной сказке встречается яркие реалистические эпизоды – описание тягот, бедности крестьянской жизни.

4. Волшебная сказка в позднем своем виде позволяет реконструировать свое древнейшее состояние. Простейшая «схема» ее предшественницы была предположительно вот такой:

 

· исходное существование запрета;

· нарушение запрета кем-либо из людей;

· сообразное с характеров мифологических представлений следствие нарушений,

· повествование о практиковании магии;

· ее положительный результат и возвращение героя к благополучию.

 

Весьма популярны были сказки о Терешечке, которого баба-яга, людоедка и ведьма, хотела изжарить в печи и съе