Константин Воробьев «Крик».

Повесть опубликована в 1962 году в альманахе «Советская Литва». Повествование ведётся от первого лица, главный герой — 20-летний младший лейтенант Сергей Воронов, несколько дней назад ставший командиром взвода.

В составе батальона взвод направляется на фронт в район Волоколамска. На окраине большого села батальон окапывается и занимает оборону. Воронов и его помощник, сержант Васюков, знакомятся с девушкой Маринкой из села, за которой Воронов начинает ухаживать (её фамилия также оказывается Воронова). Она живёт с матерью и младшим братом Колькой. Воронов хочет жениться на ней и приходит в гости к семье.

Когда наступили немецкие самолеты Сергей помогает Васюкову уничтожить ПТР, у них это получилось. Затем немцы захватывают соседнее село и начинают минометный обстрел по войску. Майор Калач посылает туда 14 комсомольцев, в число которых входят Сергей и его товарищ, на разведку обстановки. В момент их выступления, минометный обстрел повторяется. Сергей вдруг услышал крик Марины. Оглянувшись по сторонам, он увидел, как она упала от взрывной волны.

Во время операции, 14 комсомольцев попадают под обстрел врага, что влечет за собой смерть одного из них. Оставшиеся начинают отступать к батальону, а Сергей и Васюков попадают в плен. Некоторое время их держат в сарае, где "кубарь" Сергея был отобран одним немецким офицером. Когда Воронов встает на ноги, он и его друг Васюков были отправлены в лагерь военнопленных. Там они видят много заключенных и большую гору («поленницу», как пишет Воробьев) мертвых людей. Пленные настолько голодны, что когда к ним немцы заводят раненого коня, они его разрывают на кусочки.

Здесь также мы видим стандартные темы лейтенантской прозы: отказ от приукрашивания войны (большие потери наших войск), взросление молодого человека на войне.

Однако есть и отличия, например любовная линия, очень искренняя и запоминающаяся. Для описания отношений Воронова с Мариной используются лаконичные (напоминающие Хемингуэя, который, конечно, сильно повлиял на это поколение) диалоги. Для примера можно взять сцену, когда Воронов провожает Марину: «— Я вас провожу, хорошо?

Так я же не одна хожу, — песенно, как в первый раз, сказала кладовщица, пряча почему-то руку за спину.

А с кем? — спросил я.

С фонарем.

Я не хотел, чтобы она шла с фонарем. Он был лишний, как Васюков, и я сказал:

— С фонарем теперь нельзя. Село на военном положении...»

Также как особенность прозы Воробьева стоит упомянуть наличие подтекста, в частности, намек на лагерное прошлое некоторых героев. По этому отрывку можно увидеть, как этого достигает писатель: «Я клеил и видел, как из подъезда вышла женщина с курицей и ножом в руках. Следом за ней шел ее муж. Это были симпатичные люди — пожилые, молчаливые и опрятные: в свое время они вернулись с Севера, и в доме и во дворе не было их видно и слышно. Супруги оглядели двор, о чем-то пошептались, и я все понял и переместился, чтобы оказаться спиной к ним. Удивительное это дело: тот, кто вернулся оттуда, не в состоянии потом зарезать курицу».

Другое известное произведение Воробьева - повесть «Убиты под Москвой». В ней рассказывается о разгроме роты кремлевских курсантов в ноябре 1941 года. (ее я не читал, просто скопирую краткое, чтоб могли выделить что-то важное для ответа)

Рота кремлёвских курсантов идёт на фронт. Действие происходит в ноябре 1941 г.; фронт приближается к Москве. По пути курсанты встречают спецотряд войск НКВД; когда рота приходит в подчинение пехотного полка из московских ополченцев, выясняется, что пулемётов нет: у курсантов остаются только самозарядные винтовки, гранаты и бутылки с бензином. Нужно рыть окопы, и взвод лейтенанта Алексея Ястребова быстро выполнил задание. Появляются немецкие самолёты, но пока не бомбят. К позиции взвода подходят вышедшие из окружения бойцы, среди которых — генерал-майор, командир дивизии. Выясняется, что прорван фронт и соседняя деревня занята немцами.

Начинается обстрел, убиты шестеро курсантов и политрук. Капитан Рюмин, командир роты, получает приказ отступить, но пока он посылал связного в штаб полка, рота оказалась окружена немцами. Капитан решает идти в наступление. Рота окружает занятое немцами село и внезапным ударом занимает его. Алексей в первом близком бою испытывает страх и отвращение — ему приходится убить немца.

Бойцы подходят к лесу — но тут начинается самолётный налёт, бомбардировка, а за самолётами в лес входят танки и пехота немцев. Упав на землю, в воронку, Алексей оказывается рядом с курсантом из третьего взвода, который, как понимает лейтенант, «трус и изменник», — ведь идёт бой и другие гибнут. Но курсант исступлённо шепчет Алексею: «Мы ничего не сможем... Нам надо остаться живыми... Мы их потом всех, как вчера ночью...» Он просит лейтенанта застрелить его, чтобы не попасть в плен к немцам. После боя они вдвоём идут из леса и выходят на то место, где им ранее встретился отряд НКВД. Там они встречают капитана Рюмина и ещё трёх бойцов, остаются ночевать в скирдах сена. Наутро Алексей и капитан видят в небе бой советских истребителей с немецкими «мессершмиттами»; наши «ястребки» погибают. Капитан Рюмин стреляется, и Алексей вместе с курсантами роют ему могилу. Тут появляются два немецких танка — один из них идёт на Алексея, тот бросает в танк бутылку с бензином, падает на дно могилы, — оказывается, ему удаётся подбить танк. Курсанты, спрятавшиеся в скирдах, погибли; Алексей выбирается наружу и идёт на восток.

Билет 19.2

«Семидесятые годы» как эпоха в истории искусства и общественного сознания.

С середины 1960-х годов стали все отчетливее ощутимы симптомы "отката" от демократических завоеваний "оттепели". В юбилейных статьях, посвященных видным деятелям страны, исчезали упоминания о причинах гибели почти каждого из них в 1937 - 1938 годах. Свержение Хрущева подавалось как защита демократических завоеваний. Упадок экономики: косыгинская реформа, пустые полки магазинов. Полная ясность наступила в августе 1968 года, когда танки стран Варшавского договора вошли в Прагу.
Власти прессуют диссидентов – не репрессии, но ссылки, высылка из страны, карательная психиатрия. Сахаров и Солженицын спорят в печати о путях выхода из кризиса. Сахаров – за конвергенцию, Солженицын – за «живучесть национального духа».

Альманах "МетрОполь" (1979), в котором были собраны произведения, не вписывавшиеся в соцреалистическую парадигму был обстрелян из всех видов критического оружия, и с каждым из авторов расправились - одним (Вик. Ерофееву, Е. Попову) отказали в приеме в Союз писателей, других "выдавили" из страны (Аксенова, например, лишили гражданства в то время, когда он находился в заграничной командировке с чтением лекций).

Кризисные процессы шли и в эстетике. Начавшееся в годы "оттепели" отторжение от догм социалистического реализма усиливалось. Это выражалось прежде всего в нарастающем интересе к модернистским художественным системам.

Конечно же, игнорировать шедевры, созданные в XX веке вовсе не по соцреалистическим лекалам, было уже невозможно. Но как этот неоспоримый факт можно было соотнести с теоретической догмой о преимуществах метода соцреализма перед всякими другими методами, которые признавались ущербными? Вот тогда и родилась очередная паллиативная теория, провозглашавшая социалистический реализм открытой художественной системой.

В семидесятые годы литература поднялась на новый качественный уровень - в ней уже стали обретать зрелость те художественные тенденции, которые только пускали робкие ростки в годы "оттепели". В этот период создали свои наиболее совершенные произведения Юрий Трифонов и Чингиз Айтматов, Василь Быков и Виктор Астафьев. В это время выросли и утвердились дарования Василия Шукшина, Александра Вампилова, Василия Белова, Валентина Распутина.

Углубляющийся с каждым годом тотальный духовный кризис определил одно общее качество художественного сознания семидесятых драматизм: драматизм как сознание того, что так дальше жить нельзя, драматизм как ситуация выбора, драматизм как мучительное состояние принятия решений.

Не случайно на 1970-е годы приходится явный подъем драматургии. (например, Шатров)

Оказались востребованными художественные системы, более тяготеющие к модернистской парадигме. Видимо, нарастающее осознание социального (и метафизического) хаоса находило в них более адекватные формы выражения. Как раз на семидесятые годы приходится рождение русского постмодернизма. Активизируются процессы взаимопроникновения разных художественных парадигм. В высшей степени показательны для этого времени "мовистские" эксперименты Валентина Катаева, соединяющего опыт реалистического проникновения в "диалектику души" с модернистским ощущением онтологического хаоса и постмодернистским скепсисом.

В 1970-е годы расшатывание соцреализма как историко-литературной системы приобретает лавинообразный характер. Особенно отчетливо эти изменения видны на примере "фирменных" жанров соцреализма, таких, как исторический и идеологический романы.

Также нужно кратко упомянуть:

1) проза сорокалетних (Маканин, например). Общность тематики: советский человек в быту. Осознание быта и истории советским человеком. Антитеза жизни, когда ты плывешь по течению, и свободы. Антитеза коллективного и индивидуального.

2) концептуализм (см. готовый билет)

3) драматургию Вампилова (см. готовый билет)

4) 76 год – Прощание с Матерой. Деревенская проза и «тихая лирика». (см. готовые билеты), возникающие как бы в противовес шестидесятникам.

Билет №23.