СУПЕРАНИМАЛ (СВЕРХЖИВОТНОЕ) 8 страница

Следовательно, рождение девочек при межвидовых связях переводит гибридизацию в рецессивное русло, и в зависимости от того, в какой конкретной форме проявляется у них неадекватность в фертильном возрасте (т.е. берут их в жёны, невзирая на их, скажем, малахольность, или не берут), это либо отодвигает на одно или несколько таких «женских колен» вымирание гибридных потомков, либо (если «не берут») пресекает гибридную ветвь «на корню». Кроме того, успехи современной медицины продлевают жизнь, придают «второе дыхание» подобным гибридным ветвям, в частности (как бы к этому ни относиться), борьба с детской смертностью.

Наиболее «просто» протекают процессы вырождения гибридных потомков суперанималов, прослеживаемые по доминантной, мужской ветви. Современный уровень понимания работы механизмов наследственности при совокупном воздействии на потомство большого числа генов ещё недостаточен, но всё же можно в общих своих чертах понять смысл этих явлений. Т.е. образование гетерозигот — всё это происходит «почти правильно» и при межвидовых скрещиваниях. Но уже у потомков (поколение F1) процессы образования гамет и, следовательно, оплодотворения будут проходить с серьёзными отклонениями от нормы, отсюда и вырождение только лишь в третьем колене и далее (в общем случае, можно сказать, что у человеческих гибридов вырождение чаще сдвинуто, как минимум, на одно поколение «вперёд, в будущее»: генерации F2, F3...). Такое вырождение в «классическом виде» проявляется лишь только в «чистом» случае: т.е. при контактах суперанималов с нехищными женщинами и последовательным рождением сыновей — относительно недолгим «продолжением династии». Но уже рождение девочек, как отмечалось чуть выше, либо затягивает эти процессы дегенерации, либо сразу же пресекает их стародевичеством.

Еще более «генетически живуча» нехищная доминантность: рождение мальчиков в семьях с женой-суперанималкой и диффузным мужем (вариант «Кабанихи»). Такая доминантность более цепко держится за жизнь в гибридных потомках, отодвигает итоговую агонию гибридной ветви, и «уходит в песок» лишь в поколениях F3, F4 через различные виды психопатии, шизофрении и т.д. Встречающиеся в таких случаях буйные помешательства, злобная маниакальность или абсолютная гомосексуальность всегда бывают лишь дополнительно спровоцированными либо потомственным алкоголизмом, либо наркоманией.

Самые же сложные и запутанные формы принимают процессы вырождения гибридных потомков в случаях видового смешения суггесторов с нехищными видами. Серьёзное отличие в этом случае состоит ещё и в том, что доминантный и рецессивный гибридные потоки примерно одинаковы по характеру своего протекания. Это объясняется тем, что суггесторы всё же генетически расположены ближе к диффузной нормативности из-за своего более позднего, в сравнении с суперанималами, видового выделения, точнее, отщепления от суггерендной, диффузной части популяции.

К таким явлениям вырождения гибридных потомков от смешения суггесторного вида с диффузным или неоантропическим видами, относятся, в частности, всем хорошо известные случаи откровенно неадекватных, и потому необъяснимых суицидов (самоубийств), с не таким уж и редким дополнительным полным уничтожением всей семьи, включая и детей. Это можно определить, как «социально-рассудочное» оформление процессов вымирания гибридных потомков смешения хищных и нехищных человеческих видов. Бывает, дело доходит и до трагикомичности.

В качестве такого «страшно-курьёзного» примера можно привести «случай в театре», — эпизод из театральной жизни XIX века, когда два молодых драматурга (не то французских, не то итальянских), на пару сочинивших какую-то пьесу, после её провала так же дружно, тоже в «соавторстве» покончили с собой. Не менее трагичен, и столь же страшен при всей своей курьёзности, «феномен» самоубийства еврейского физика Эренфеста, совершённого им в качестве патетического аргумента в ходе приятельской дискуссии о свободе воли. Чистокровные бы суггесторы на такое дело не пошли, они очень любят жизнь (биофилия) и в не меньшей степени трусливы.

Ещё более жуткие и страшные (особенно своей масштабностью) случаи подобных неадекватных самоубийств — это многочисленные факты групповых религиозных самоуничтожений с огромным числом жертв. Конечно же, прямые виновники — это главари (пророки, лжемессии и т.п.) всех этих «Звёзд Давида» и «Аум синрикё». Но надо учитывать, что нормальный в видовом плане индивид, «без пунктиков», вряд ли войдёт в состав подобных, откровенно параноидных «религиозных» сект. Хотя нельзя отрицать и сильного суггестивного воздействия таких организаций, способного повлиять на сознание и нормальных людей, но — с тем или иным невыносимым для них психологическим грузом, и потому всячески ищущих облегчения.

К проблеме человеческого вырождения, дегенерации очень близко подошёл Григорий Климов — автор многотиражных книг: «Протоколы красных мудрецов», «Красная каббала», «Князь мира сего», «Имя моё легион», «Божий народ» и т.д., и т.п., и всё о том же. Но при всей своей правильности в констатации существования процессов вырождения, дегенерации в человеческой среде, концепция Климова [29] не имеет каких-либо вразумительных оснований и объяснений, за исключением необычайно обильных отсылок к якобы зашифрованным смыслам библии. (Кстати, столь ныне модная, идея о «зашифрованности библии» стоит в одном ряду с другими такого же рода домыслами; «точнее», где-то посередине между «кофейной гущей» и «каналами Марса».) Кроме того, написаны все творения Климова как-то лихорадочно, почти кликушески. Так обычно пишут о России заангажированные - свои и заезжие - авторы, типа создателей таких книжных политических фальшивок, как «Слепящая тьма», «Кремлёвский волк» и т.п. Поэтому невольно возникает подозрение в том, что книги эти написаны с одной-единственной целью: дискредитировать принципиально правильные идеи. И написаны они именно по заказу тех самых дегенератов, о которых и идёт речь во всех этих книгах...

А затронутые Климовым проблемы сложны и необычайно важны для человечества. К сожалению, «теоретическое» обоснование автором процессов дегенерации среди человечества - постоянные тавтологические ссылки на козни дьявола, «князя мира сего» (дьявол у него — опять-таки та же самая дегенерация!) - является откровенно бредовым, что и профанирует весь имеющийся позитивный, фактуально богатый материал этих книг.

Случаи же явного генотипического несоответствия, приводящие к летальным, смертельным /суб/хромосомным аномалиям (а число таковых огромно!) никак не отмечаются и не фиксируются из-за отсутствия генетического анализа выкидышей, тем более — в видовом контексте; но в будущем подобные исследования могут (и должны бы!) войти в практику патопсихологии.

Но гораздо чаще результатом межвидовых связей является рождение девочек, что можно считать относительно благополучным исходом, — это как бы самое лёгкое «одёргивание» Природой неразборчивого в видовом плане поведения человека. Повышенная рождаемость девочек является следствием большей выживаемости в среде вагины другого вида сперматозоидов, несущих Х-хромосомы, и большей жизнестойкостью зигот с симметричным (женским) набором хромосом: ХХ. Отсюда же проистекает и б;льшая живучесть женщин вообще; здесь, правда, необходимо также учитывать и то, что сердечная мышца у женщин такая же, как и у мужчин, ибо она рассчитана «на двоих»: ещё и на вынашиваемого ребёнка.

Именно этот факт преимущественного рождения девочек при межвидовых контактах объясняет повышенную численность женщин с хищным поведением, а также — «со странностями». Внутри видов является закономерностью преимущественное рождение мальчиков: ~ 53 % (но одновременно среди мальчиков — и повышенная смертность). Конечно же, основную количественную долю женщин с хищной поведенческой ориентацией составляют представительницы диффузного вида, но это есть опять-таки следствие воздействия на них со стороны повышенно многочисленной части женского - хищного генетически - контингента.

Пиком подобного превалирования хищных женщин (после периода первобытного промискуитета и доминирования хищных мужчин «на всех фронтах», в том числе и сексуальном) явился матриархат во всей своей «красе» немыслимо чудовищной жестокости. Но одним из позитивных его последствий явилось значительное ущемление сексуального доминирования хищных мужчин, и привлечение к этому «занимательному процессу» воспроизводства в более широких масштабах представителей диффузного вида, с удовольствием шедших «под каблук», уходя при этом «от кулака» хищных мужчин, и обеспечивших при этом нужную «послушную численность» для поддержания владычества женщин. Здесь впервые «политические интересы» и «вопросы власти» непосредственно повлияли на «человеческую природу» (а также и на «породу»). И хотя в дальнейшем и произошла «реставрация» патриархата, но диффузный вид уже был подавляюще многочислен, т.е. ушёл от биологического контроля своей численности хищными видами. Если это происходило именно так, то получается, что женщины однажды уже спасли человечество.

Отголоски «реставрационного» хищного сексуального доминирования — это, например, феодальное «право первой ночи», когда зачастую первенец бывал от барина (сеньора, барона, графа...), а остальной приплод — уже, собственно, крестьянские дети, т.е. диффузный вид. Кстати, вот эти-то «папенькины сыночки» и бывали, как правило, возмутителями спокойствия, руководящим ядром крестьянских бунтов — их «закопёрщиками», «заводчиками». Да и внешне они выделялись в деревнях: бывали, что называется, «первыми парнями»: красивее, здоровее, наглее, хитрее, нахрапистее, в общем, «породистее», но вот полноценного потомства (к счастью?) оставить они не смогли — из-за указанного выше вырождения собственных потомков в последующих поколениях (F2, F3...).

Дополнительными факторами, ограничивающими межвидовые контакты, являлись и ещё кое-где являются династические браки, а также равно — влияние на выбор партнёров по браку родительской воли, зачастую — безоговорочной. Примеры подобных ограничений являют Япония, исламские страны, а также Индия, в которой такую запретительную роль играет наличие многочисленных (более 4000) каст.

Все эти запретительные механизмы и ограничивающие межвидовое скрещивание факторы необычайно важны и ещё по одной причине. Женщины представляют собой хищную составляющую человеческого семейства (с учётом, понятно, хищно-ориентированного большинства женского контингента), а при рассмотрении их вкупе с хищными мужчинами, они даже вплотную примыкают к этой откровенно нелюдской части человечества, и потому отдают сексуальное предпочтение именно суперанималам и суггесторам, ошибочно считая этих хищников, и только их, «настоящими мужчинами». (Счастье лишь в том, что это предпочтение остаётся, по большей части, невостребованным, т.к. хищных мужчин маловато, их на всех женщин не хватает.)

Подобное преимущество и на самом деле подтверждается гораздо большими возможностями хищных мужчин в плане предоставления жизненных благ и достижения более завидного «места под солнцем». Но и без того, смелость и геройство суперанималов, их психическое, магнетизирующее давление, так же, как вызывающая, яркая наглость суггесторов, присущая им артистичность, нередко — музыкальность и «голосистость» (или, на худой конец, речистость), — всё это привлекает к себе женщин точно так же, как и самок других животных высших видов.

Да и вообще, несмотря на кажущуюся профанацию, нужно отметить, что такие виды творческой деятельности (затрагивающие средние слои психики), как поэзия и музыка, являются не только специфической сублимацией либидо, и полностью ею определяются, но они попросту есть производные от биологических средств для привлечения самок. Т.е. это — суть человеческие аналоги лягушачьих «концертов», соловьиных «колен-трелей» и т.д. Именно поэтому все творческие сферы буквально нашпигованы суггесторами и гибридными особями (полусумасшедшими, извращенцами), именуемыми в психологической литературе демонстрационными, или акцентуированными личностями. Поэтому понятно, что может твориться (и всегда творилось) в театральных кругах (как равно некогда и в трубадурских, скоморошьих и т.п.). Лишь появление кинематографа оттянуло на себя значительную (если и не б;льшую) часть таких «выставляющихся напоказ» особей, после чего киностудии стали представлять собой прямо-таки «к;бла», осиные гнёзда суггесторов с гибридным, /полу/помешанным обрамлением, и Десятая Муза полностью перешла в их безраздельное ведение.

Отсюда-то, из «соловьиных рощ» и проистекает любовь наивных и глупых девчушек к музыкантам и певцам. Глупых вдвойне — ещё и потому, что их кумиры, как правило, ущербны или аномальны именно в сексуальном плане, что продиктовано всё той же спецификой их собственной либидоносной ориентации, делающей их заодно ещё и «заливистыми», в дополнение к сексуальному уродству. Так что при объективном рассмотрении, до некоторой степени образном, такие классические буколические герои, как Дафнис или Лель, должны оказаться, как минимум, зоофилистами, да и то, это в лучшем, «амбулаторном» случае. Выяснить же то, что реально представляют из себя все эти «поющие кумиры» молодёжи не представляет уже труда: достаточно примеров из скандальной хроники извращённой жизни всех этих поп-рок-чок-звёзд.

Но на всех женщин не хватает хищных «принцев», и им «воленс-ноленс» приходится довольствоваться всякого рода «неудачниками» и «скромниками», многие из которых в период своего ухаживания всё же смогли как-то, с грехом пополам, корчить из себя (обычно в состоянии того или иного опьянения) нечто, якобы, похожее на «настоящего мужчину» — на хищника, и тем самым ввести в заблуждение на некоторое время невесту, угодив её жестоким грёзам. В дальнейшем такие вымороченные избранники становятся безропотными объектами для подкаблучных издевательств и обвинений с «неопровержимыми» аргументами типа: «У других всё, у нас ничего!», «Тряпка, а не мужчина!» и другими подобными жемчужинами внутрисемейных диалогов. Но остаются дети, представители нехищных - диффузного и неоантропического - видов, и таким вот образом в Мир входит Человек Разумный.

Об этом убедительно свидетельствует демографический взрыв, а также значительное снижение кровожадности человечества: какая-либо аргументированная апологетика насилия, войн (кроме оборонительных) уже невозможна. Именно поэтому пропаганда насилия и жестокости ведётся исключительно в опосредованной форме, хотя и плохо замаскированной. Для этого используются средства искусства и литературы хищной направленности, выполняющих функцию зазывных рупоров нелюдей, выплескивающих на человечество всю эту духовную отраву: боевики, триллеры, «ужастики», патологически вздорную фантастику и т.п.

Демографический же взрыв довёл, в свою очередь, численность диффузного вида, по самым скромным оценкам, до 75 %. К тому же правильнее будет считать оба нехищных вида единым, с учётом неоантропов, что составит уже все 85 % ! Это устанавливает статистический барьер, создаёт порог для межвидовых связей: на фоне такой многочисленной однородности угроза ощутимой гибридизации нереальна, в худшем случае, возможно лишь размывание границ вида.

К сожалению, сам этот факт — увеличение численности человечества является негативным явлением: Земле «не вынести», по-видимому, такого огромного количества людей, достаточно было бы и одного, максимум — двух миллиардов. Но ситуация эта парадоксальна, и однозначного решения здесь нет, так что выход из неё («прополка человечества») будет, скорее всего, страшным и трагическим. Тем более, что эту задачу собираются решить глобалисты, во что это выльется — совершенно ясно.

Считать процессы гибридизации незначительными и несущественными тоже нельзя, уже хотя бы из-за «хищного крена» в женскую сторону, т.е. наличия во многих сообществах ощутимого численного превосходства хищных женских особей, в сравнении с количеством в них же хищных мужчин (некая «гаремность»). К тому же имеется достаточно много свидетельств того, что суггесторный вид имеет достаточно сложную, неоднозначную структуру.

Во всяком случае, существует достаточно определённое количество индивидов как бы с «переходными» признаками — со свойствами как суггесторного, так и диффузного видов, которых невозможно идентифицировать и откровенно хищным образом, и, в то же самое время, их никак нельзя причислить и к межвидовым гибридам. Это — незлые по внешним поведенческим признакам индивидуумы, но обладающие пресловутой «хитринкой», «лукавинкой», подверженные, как правило, неуёмной страсти ко всяческого рода розыгрышам и мистификациям.

В частности, это т.н. «хохмачи», «весельчаки» (или «дурашливый тип» — по типологии Теодора Адорно), будоражащие своим непредсказуемым поведением и всяческими выходками окружающих их людей: соседей, коллег по работе. Таков был, например, знаменитый советский композитор Никита Богословский, доводивший своих приятелей и знакомых почти до инфаркта жуткими розыгрышами. Или бывший депутат Марычев — эпатажный «массовик-затейник» в Государственной Думе России первого созыва, сошедший с ума после своего неудавшегося переизбрания, и олицетворивший собой всю вздорность попыток построения русской демократии парламентского типа по западному образцу. Для России естественна и единственно спасительна общинность, которая равно бескомпромиссно выкорчует из «мира» и Марычевых и гайдарычевых.

Достоверных данных об их стерильности или вырождении в литературе не имеется, отмечена лишь присущая им, и достаточно выраженная, шизоидность, а степень их агрессивности нередко всё же имеет «перехлёсты»: от иных подстроенных ими «хохм» действительно можно остаться калеками или получить разрыв сердца. Скорее всего, — это потомки смешения с диффузным видом недалёких суггесторов, по-видимому, «самых поздних», т.е. отделившихся от поедаемых суггерендов в числе самых последних. Они — как бы некие «дворняжки», но с незначительной примесью «породы» — охотничьих собак.

Кроме того, по-видимому, сюда же следует отнести и таких достаточно необычных суггесторов, которые вполне осознают свою, если не подлость, то по крайней мере, бессовестность, бессердечность, иногда даже мучаются из-за этого, но изменить себя они не в силах. Чаще всего такие индивиды находят для себя выход в той или иной творческой, либо деловой сублимации. Из них получаются хорошие, хотя и болезненно тщеславные, рационализаторы и изобретатели, подчёркнуто (аж нарочито) «честные» общественные деятели, а также «строгие, но справедливые» производственные руководители. (В далёком прошлом в сознании именно таких людей – «самобичевателей» могла возникнуть откровенно мазохистская химера о «первородном грехе человека». Выгнать людей из Рая из-за какого-то огрызка яблока.) К сожалению, при удачной карьере они всё-таки теряют все свои прежние зачатки самокритичности.

В общем же случае, суггесторы занимают промежуточную, но ещё и отстранённую позицию по отношению к суперанималам и к диффузному виду и неоантропам, хотя и находятся они всё ж таки ближе к этим последним. В масштабах генетических дистанций всё это для большей ясности можно выразить следующим, понятно, весьма приблизительным образом. Виды (обозначенные: Сп — суперанималы, Сг — суггесторы, Дф — диффузники, Нн — неоантропы) соотносятся между собой так:

Сп * * * * * * * Дф * Нн

Вид Нелюди * Виды Люди1)

*

*

Сг

Вид Псевдолюди

1) Виды Люди включают: Homo sapiens и Homo sapiens sapiens

Сп . . . . . . . . Дф . . Нн

.

.

.

Сг .

Отсюда видно, что гибридизация двух хищных видов между собой («волко-шакализация») является наименее перспективной. Но всё же такое гибридное потомство суггесторного и суперанимального видов встречается. Это — самые жуткие выродки, отмеченные, обычно в гиперболической форме, в фольклоре и истории. Синяя Борода, Носферату, Дракула (точнее, их реальные прототипы), многие «великие гангстеры Америки» и т.п. Им часто свойственны и соматические (телесные) уродства, в дополнение к психологической чудовищности и в усиление её, или какие-нибудь необычные и сильные девиации (отклонения); кроме того они либо стерильны, либо абсолютно - стопроцентно - гомосексуальны. Всех их отличает как коварство, так и чудовищная жестокость. Именно они «ставят личные рекорды» в жестокости, «побивая» в этой области все «достижения» женщин-суггесторов. Плюс ко всему, их характеризует бесстрашие, презрение к жизни как к чужой, так и к своей.

Реальным примером может послужить «Крошка Билли» (настоящее имя Уильям Г.Бонней, 1859 г.р.) — абсолютно не ведающий страха гангстер-убийца — герой американского фольклора. Память о нём внедрена в общественное сознание американцев в виде образа явно положительного героя: вот так и происходит хищная деформация общества! Этой же цели служат и средства «массовой культуры» — от художественных фильмов с множеством «хороших» гангстеров, и вплоть до грандиозно массового выпуска детских комиксов на эту же «животрепещущую» тему.

Теперь и у нас творится то же самое. Так, например, вышел на экраны, в дополнение к прочей «чернухе», и фильм, созданный по мотивам упомянутого ранее «тюремного романа» — о «высокой» любви женщины-следователя к убийце-рецидивисту. Тот же артист (ныне покойный А.Абдулов) сыграл в другом фильме («Гений») роль «гениального» проходимца. Не застопорилось дело и за комиксами.

Таким образом, в итоге всё же получается, что человек - этакое «самое сексуальное животное», - хотя и охватывает обширнейший диапазон проявлений сексуальности (от платонической любви и до сексуальных действий с животными), тем не менее, именно в видовом плане он проявляет исключительную избирательность, разборчивость, по большей части — неосознанную. Следует также отметить, что видовая неразборчивость в половых связях — это, в основном, бич больших городов (с населением за 200 тысяч, т.е. там, где возможна достаточная анонимность), и она является одной из главных причин семейных неурядиц, ведущих к распаду таких семей, разводам, и она же наиболее значима по своим последствиям: остаётся гибридное потомство.

Значительная часть этого гибридного потомства в первых поколениях, как уже указывалось, не достигает яркой симптоматики (степени клинической выраженности), достаточной бы для их изоляции в лечебных заведениях. Это — вся та, весьма многочисленная публика «с пунктиками», «со странностями», с признаками шизоидности, «малахольности» и т.п. Явные же процессы вырождения приходятся чаще всего на 2-е, 3-е и 4-е поколения. Первое же поколение гибридов нередко являет собой т.н. гетерозис: демонстрирует повышенную жизненную энергию и необычайную активность. Это, в частности, т.н. гиперактивные, неуправляемые дети; часть из них (забавно неадекватных) стали именовать «дети индиго», полагая, что это якобы «дети Будущего». И судя по всему, именно такие вот «недосумасшедшие» (к величайшему сожалению, не изолированные) несут в мир, как и несли в прежние времена, наибольшее количество социального зла и общественного хаоса.

Но вместе с тем, они же придают и наибольшую динамику общественным движениям, проявляя социальную сверхэнергичность. Это — именно то, что Лев Гумилёв определил как «пассионарность» [43]. Дисбаланс сознания пассионариев просто-напросто не даёт им возможности остановиться и подумать, что же это они такое вытворяют. Они неспособны «присесть и поразмышлять» над своим жутким поведением, их в таких случаях поджидает страшная депрессия, им необходимо постоянно отвлекаться каким-либо «общественным делом», обязательно «быть на людях». Это о них пишет в книге «Окаянные дни» Иван Бунин: «Какие же они все неутомимые, дьявольски двужильные — все эти Ленины, Троцкие, фюреры, дуче!»

Чистокровные же представители хищных видов всё же более психически стабильны и спокойны. Они, в частности, могут годами вынашивать месть, или «для дела» способны затаиваться на длительное время, тщательно готовиться (иллюстративна здесь вендетта, кровная месть). И в итоге, любое такое дело они всегда стараются довести до своего страшного конца. Гибриды же совмещают в себе несовместимое. И этот трагический саморазлад приводит к самым неожиданным и непредсказуемым последствиям. Его можно было бы определить, как «синдром Достоевского», ибо и Раскольников, и многие другие герои его произведений, отражают именно эту двойственную гибридную позицию, в первую очередь, присущую самому Фёдору Михайловичу, страдавшему, как известно, эпилепсией.

Справедливости ради, нужно отметить, что именно от таких вот «недопроявленных сумасшедших» гибридов исходит и значительная часть достижений во многих областях духовной жизни человечества. Именно этот аспект выхватил и осветил знаменитый психиатр Чезаре Ломброзо в своём труде «Гениальность и помешательство». Но они же - эти «помешанные гении» - привносят повсюду и гибельные тенденции, наиболее «лёгкая форма» которых — это «маразматизация» художественного творчества и литературы: весь тот шизофренический сумбур и глупый выпендрёж большинства «манифестов», «перформансов» и прочих «шедевров» декаданса, /пост/модернизма, авангардизма, андерграунда и т.п.

Ломброзо [30] также вплотную подбирался и к идентификации «преступного типа» — т.е. суперанимала и одного из подвидов суггесторов (тех манипуляторов, которые в силу подходящих своих внешних, «устрашающих» данных способны длительное время успешно имитировать суперанимала — как правило, до столкновения с истинным сверхживотным, способным парой фраз довести подобного талантливого имитатора до полного недержания и прострации). Но всё дело в том, что внешние физиологические характеристики оказываются здесь неоднозначными, что и не позволяет дать такое конкретное описание. Сущностные характеристики видовых различий лежат в коре головного мозга, и проявление их во внешнем облике, имеет лишь опосредованный, вторичный характер, трудно определимый.

Четыре вида женщин, в общих чертах описанных выше, представляют, собственно, весь гетеросексуальный нормативный «ассортимент» предлагаемый мужчинам Природой. Хотя здесь, вроде бы, считается, что гибридные женщины — явление так или иначе патологическое, сгодятся разве что «на любителя», чаще на такого же малахольного, но тем не менее, даже и при таких полностью гибридных связях возможны случаи видового генетического восстановления потомства, как бы непроизвольная селекция; причём чаще происходит восстановление хищного генотипа, как более простого.

К тому же женщины имеют в своём характере множество неприятных черт, свойственных также и педерастам — пассивным гомосексуалистам. Правильнее будет говорить, что «ничто педерастическое женщинам не чуждо». Это - неимоверно важное - обстоятельство, обычно абсолютно не замечаемое или игнорируемое большинством мужчин, разбивает вдребезги основную эротическую иллюзию мужчин: встретить когда-нибудь совершенно необычную - прекрасную и душевную, как бы даже и неземную - незнакомку. Эта иллюзия сама по себе достаточно безобидна и мало кем принимается за чистую монету, за исключением, возможно, только искренних поэтов — этих, как правило, полубезумцев, грезящих наяву и кончающих жизнь в обязательном порядке довольно рано: ввиду явной своей бытовой неадекватности. Тема «незнакомки», идеальной таинственной женщины без прошлого (к тому же ещё и одинокой, «всегда без спутников, одна») — одна из сквозных тем поэзии, в то время как проза «снизила, опустила» её до сюжетной незнакомки с весьма богатым, но «простительным» прошлым.

Но самым главным во всём этом «иллюзорном деле» является то, что базируется указанная иллюзия на вполне реальном, расхожем (и именно поэтому-то и страшном!) допущении, что женщина якобы является хранительницей и гарантом нравственности. Здесь наличествует явно неправомерное смешение консерватизма женщин и вынужденности их позиции в отношении морали, позиции — в подавляющем большинстве случаев ханжеской. Объективности ради, всё же нужно отметить, что так или иначе, но внешние функции обережения и охранения моральных норм в обществе многие женщины исполняют рьяно, исправно и неутомимо.

Максимум, на что может реально рассчитывать мужчина, и таких случаев превеликое множество, так это на то, что судьба всё-таки подарит ему когда-нибудь (лучше бы к старости, дабы успеть и погулять) очень хорошую, надёжную спутницу жизни. Психологически совместимую, бескорыстную, из числа тех, которые с удовольствием «поднесут стакан воды», и будут принимать его таким, какой он есть, без претензий и попыток (всё равно бесплодных) исправить. Такие женщины есть, особенно в России, «в русских селеньях». Не зря же на Западе появилась мода на «русских жён», там таких Душечек нет и быть не может. Кстати чеховская Душечка — это и есть реальный и одновременно идеальный образ идеальной же, т.е. самой лучшей для мужчины женщины. Но подлые, охищненные западоиды недостойны русской женщины.

Если упомянутые сволочные черты характера у мужчин сразу же берутся «на заметку» и становятся объектом той или иной негации, типа высмеивания, конфронтации и т.п., то у женщин они же признаются простительными и, мало того, — даже необходимыми и желательными, вплоть до того, что они получают психологические псевдообъяснения и разноплановые оправдания: дескать, «настоящая женщина» должна быть обязательно малость «стервозной», вредной, капризной и т.п. — явная параллель с «критериями» для «настоящих мужчин».

Точно такая же двойственная картина наблюдается и в подходе к интеллектуальным способностям обоих полов. Если очевидные глупости говорит или делает мужчина, то он заведомо признаётся дураком, если же что-либо сморозила или отчудила женщина, то это уже всего лишь проявление пресловутой и столь же знаменитой «женской логики» и ничего больше. Конечно, в этой снисходительности, возможно, есть и нечто благородное, если даже не рыцарское, но так же равно можно посчитать и унизительным такое отношение к женщинам — прямо, как к дефективным детям.