Модернистская культура и государственность: богоборческий цивилизационный проект

    Решительные изменения в отношения между Богом, государством и культурой внесла эпоха Возрождения – начало проекта модерна. Культура европейского Ренессанса решала ту же кардинальную для искусства проблему божественного и человеческого, однако решала её уже с гуманистической точки зрения, когда ценностную меру их соотношения определяет сам человек. Прямая (зрительная) перспектива Ренессанса — это именно стратегия превращения теоцентрической (верующей в Бога) культуры в антропоцентрическую (верующую в человека). Собор святого Петра в Риме — это титанический автопортрет победившего гуманизма, где безмерное определено мерным. Мистическая вертикаль «я — Ты» переведена в антропологическую горизонталь почти равных собеседников. Бог-художник в Барокко, художник-бог в Романтизме, чувственная ткань творения в реализме — все это псевдонимы конечного как ключа к бесконечному. Человек как мера вещей, к радости древнего софиста, утверждает себя и в картезианском «cogito», и в фаустовских играх с Мефистофелем, и в гегелевской абсолютной идее. Трактовка божественного как проекции человеческого (а потом уже «слишком человеческого») — такова субстанция новоевропейского века Разума, закономерно породившего в 1789 году кровавую буржуазную революцию, казнившую короля и осквернившую главный христианский храм Парижа – и превратившую тем самым государство в торговый дом по принципу «кто больше заплатит, того и власть». Масонский лозунг «свобода, равенство, братство» оказался символом всеобщей десакрализации государственности и культуры в Европе. Декоративные монархии вроде бельгийской или шведской только подтверждают это. Власть, как и искусство, превратились в «феномен компенсации», обретя своё коммерческое место (свой «шесток») в тотальной сети рынка. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» -- в этих условиях пришлось жить и Пушкину, и Достоевскому, а Лев Толстой принципиально отказался от гонораров за свои сочинения.

      Как тип цивилизации, постренессансный просветительский гуманизм является оборотной стороной или, лучше сказать, расплатой католичества за попытку государственного устроения христианства, за инквизицию и иезуитство, за светскую власть над миром. Первый шаг к человекобожеству (антропоцентризму) Запада был сделан тогда, когда римский князь церкви использовал образ Христа для достижения земных целей. Рим попытался навязать Христа миру, воинственно овладеть им в его собственном греховном бытии. Крест, превращенный в меч, — вот кредо Рима.

Однако действие вызывает противодействие. Ренессанс, Реформация, Просвещение — это ответные шаги человека, восставшего не только против папы как заместителя Христа на земле, но и бросающего вызов самому Богу — по крайней мере, на почве мистической, художественной, научной гениальности. Начальный толчок к подобному — прометеевско-фаустовскому, в конечном счете — самоопределению Запада дал опять-таки католицизм в своем догмате о Filiogue: принижение Святого Духа ведет к абсолютизации человека. Нет более христианской идеи, чем идея абсолютного достоинства человеческой личности (по образу и подобию Божию), но эта идея делается противохристианской, как только начинает утверждать божественное достоинство человека как такового, безотносительно к его Отцу и создателю. Как раз такого достоинства для себя и захотел демон.  Так была намечена дорога, по которой европейская цивилизация быстро пошла в сторону обмирщения (секуляризации).

Что изображает «Мона Лиза» Леонардо? Прекрасную даму с таинственной полуулыбкой на фоне космического пейзажа. Есть предположения, что это автопортрет её автора. В любом случае, это автопортрет человека, занявшего главное место в мироздании, и вытеснивший оттуда Христа. Почти икона человека – притом человека двойственного, грешного и смертного. Не случайно Тарковский стилизовал актрису Терехову под Джоконду в своём «Зеркале». Она там одновременно соблазнительна и прекрасна, как и её ренессансный прототип. Ставшему на место Бога возрожденческому человеку – ученику Гермеса Трисмегиста -- пришлось постоянно выбирать между ангелом и демоном. 

Каков этот выбор на деле, показал северный Ренессанс, прежде всего Брейгель и Босх. У первого цепочка незрячих уродов тянет друг друга прямо к обрыву («Слепые»), а у второго человек дан столь отвратным существом (какая-то человекоподобная саранча в очках и колпачках), что по справедливости одна из самых мрачных его картин названа «Сад наслаждений»…

Как религиозный и метафизический проект, Ренессанс не удался. Конечно, он создал великую живопись, архитектуру (один собор святого Петра в Риме каков!), попрощался с классическим Средневековьем в лице Данте и Джотто, положил начало опытной науке (Галилей) и многое чего ещё – но он не решил и не мог решить свой главной утопической задачи: соединить христианство с язычеством. Наоборот, в лице прекрасного самодостаточного творческого человека, в лице гения  он выдвинул фактическую альтернативу Христу. У Рабле на воротах Телемской обители повесили лозунг: «Делай, что хочешь!» («Гаргантюа и Пантагрюэль»). Телемиты выдали тайну Возрождения. Святой Августин говорил: «Люби Бога, и делай, что хочешь». Обитатели Телема убрали первую половину заповеди. В государственности и морали возрожденцы руководствовались правилами Макиавелли -- цель оправдывает средства (семья Борджиа: римский папа, женатый на собственной дочери/невестке, яд и кинжал, принципиальный гомосексуализм). В науку пришел принцип Бэкона: знание – сила. Эта сила позволила Европе покорить мир, но вот Христа она потеряла. Что толку, если человек приобретет весь мир, а душе своей повредит? Религиозно Ренессанс породил Реформацию, до основания расколовший западную церковь и сделавший веру частным мнением. И Сервантесу с Шекспиром не оставалось ничего иного, как показать осмеянного Христа (славный «Дон Кихот») или констатировать устами Гамлета, что порвалась связь времен.

     Что касается протестантов, те поступили проще: отказались по фактуотсамой идеи греха. На словах, разумеется, признавая его, они учили о предопределении и рабстве человеческой воли. Вопреки мистицизму раннего Лютера, они устами (и делами) Кальвина, Цвингли и их последователей-пуритан (а также квакеров, мормонов, и множества других сект) основали капитализм. Богатство стало знаком богоизбранности, Государство превратилось в сторожа при капитале, был снят церковный запрет на ссудный процент, По сути, протестанты – и особенно американские протестанты – вернулись из христианства в иудаизм. Но это случилось уже позднее.

    Принц Гамлет не прав: в датском королевстве порвалось не только время. Надломилось само западное христианство. Европа из теоцентрической части света превратилась в антропоцентрическую. Её раздирали религиозные противоречия и войны. Одна Тридцатилетняя война унесла около 8 миллионов жизней, а ведьм инквизиция жгла на кострах тысячами вплоть до начала 18 века. Но победителем из этих катаклизмов вышел новый европеец -- свободный самодовлеющий грешный человек.

  С указанной точки зрения, авангард начала ХХ века не внес ничего принципиально нового в культурную практику Европы. Собственно модернистский проект антропоцентрической цивилизации уже был представлен гением Возрождения и Романтизма во всех видах творчества и мышления — авангарду осталось лишь довести эту установку до атеистического финала. Проблематика авангарда в искусстве — это именно проблематика смертного гения-«бога», занятого абсолютным монологом – строительством личного космоса. Режущий себе ухо Ван Гог, пишущий «субъективный эпос» в темной комнате Марсель Пруст, созерцающий «Закат Европы» Освальд Шпеглер -- таковы некоторые характерные фигуры духовного ландшафта Старого света рубежа Х1Х -- ХХ веков. Зрелый модерн — это удел человекобога, погруженного в свое отражение. Отсюда тоска великих модернистов, от Бодлера и Мунка до Бунюэля и Бергмана. Предельно расширив рамки культурного горизонта, поздний модерн включил в культуру всё — и землю, и небо, но именно по причине своей абсолютной власти над миром получил искомое право и землю и небо отвергнуть («сбросить с парохода современности»). Европейский «бог» умер -- его место занял самодостаточный человек, символическим знаменем которого явился черный квадрат – эмблема войн и революций ХХ века.

Рис. 2. Строение модернистской цивилизации

1. Духовное ядро: вера в человека, человекобог

2. Культура: личный или групповой этико-эстетический проект

3. Общество: социальное соревнование партийных проектов

4. Технология: рыночная конкуренция товарных знаков

      К началу ХХ века энергетика модерна в Европе достигла пика. Царственная личность (нация, класс), утвержденная на самой себе – вот идея европейского модерна XX века. Ситуация творца-авангардиста предельно серьезна: для него продолжает существовать идеальный (классический) космос с его верхом в низом, правдой и кривдой, но только в центре его модернистский гений видит Себя. Вокруг такого космогонического “Я” (художника, мыслителя, вождя) может возникать гигантская система иерархических смысловых колец, эта система может быть жестко репрессивна (футуризм, сюрреализм и соцреализм в искусстве, деспотия любого рода в политике), но онтологическим ядром ее в любом случае остается обожествивший себя человек (группа, класс, партия). Язычески-нордические или псевдоклассические — вообще всякие – социально-культурные структуры суть в этом случае только одежки, натянутые на сверхчеловека (человекобога). Сильный, одинокий и абсолютно самодостаточный Заратустра исполняет свой модернистский танец в любом костюме и обуви, или даже совсем без нее, как Айседора Дункан. «Сверхчеловек» -- это тот самый последний человек Ницше, который нашел свое счастье. Ему кажется, что он Бог, что он всё может, что всё позволено.

      Когда модерн почти целиком овладел сознанием и культурой Европы, началась Великая мировая война. Первая мировая война -- ключевое событие ХХ века.  На религиозно-метафизическом уровне эта трагическая тема связана с противоборством основных действующих лиц мироздания, которые под лозунгами справедливости и прогресса готовили столкновение наиболее цивилизованных народов в истории. Как феномен цивилизации,  Первая мировая явилось саморазоблачением модерна и переходом в постмодерн, то есть началом конца евро-американского мира.

     Духовно-политический смысл Первой мировой войны заключался в том, что она ликвидировала остатки христианской государственности в Европе. Были уничтожены крупнейшие континентальные империи – Российская, Германская, Австро-Венгерская, а заодно и мусульманская Османская. По сути, их спровоцировали убить друг друга. К власти в старой Европе пришли в основном масонские ложи – «буржуазные республиканцы, рядящиеся в мистические одежды» (Т.Манн). Официальный масонский титул Керенского, например, звучал как «Генеральный секретарь Верховного совета» ложи Великого Востока народов России».  Даже младотурки руководились теми же идеями. Остались, конечно, декоративные монархии вроде голландской или шведской, но реальной сверхдержавой в результате Первой мировой явился глобальный финансовый интернационал в государственной  оболочке США.

     Выражаясь словами Ницше, европейский модерн убил Бога. Отсюда оставался один шаг до постмодерна – убийства человека.

Вопросы к & 1.3.

1. Антропоцентризм как ключевой принцип модерна.

2. Строение модернистского художественного образа

3. Эпоха Ренессанса – начало осуществления проекта модерна

4. Реформация и истоки буржуазной  культуры  в Европе

5. Творчество Ф.Ницше как высшая точка европейского модерна

6. Две мировые войны и «закат Европы».