Исполнение песни «До, ре, ми, фа, соль»

(стихи З. Петровой)

Однажды всей ватагой ребята отправились в центр города. Не успели они выбраться из проулков и тупиков, как где-то в дальнем конце Большой улицы загудела труба, и вслед за ней раздался мощный всплеск
громкой, неслыханной му­зыки. Ребята в изумлении остановились. А потом, придя в себя, бросились навстречу невиданному зрелищу. 

По всей ширине мостовой, сверкая медью, шел духовой оркестр. Солнечные зайчики от блестящих инструментов вместе со звуками разлетались во все стороны.

Аркаша был потрясен. Такого он еще никогда не видел. Какие красивые трубы, какой прекрасный большой барабан! Аркаша остановился, но затем вновь бросился за оркестром, вглядываясь в каждый инструмент. Он и представить себе не мог, что столько людей и столько разных инструментов могут играть одновременно.

Эта встреча решила судьбу дворовой команды. Отныне все ребята во главе с Аркашей играли только в духовой оркестр. Визг, вой, стук, гром целыми днями сотрясали все вокруг. Взрослые негодовали, а «музыканты» не унимались. Но в начале лета, все игры сразу прекратились. Главный зачинщик с папой, мамой и братом Ромкой уехал на отдых в деревню.

Осенью к школьным занятиям прибавились уроки музыки. Илья Ильич решил пригласить к старшему сыну учительницу музыки.

Уроки музыки сами по себе ему нравились. Только вот не любил он бесконечные гаммы, упражнения, этюды и при первом удобном случае играл то, что взбредет в голову. То изображал в звуках танцующую на пальчиках балерину, то ему хотелось передать в музыке пенье птиц, шум ветра или стук дождевых капель. А то и слышанный когда-то духовой оркестр. Получалось почти по-настоящему: воображаемые инструменты тревожно гудели, пищали на разные лады. Рояль вздрагивал от напряжения, Аркаша и сам гудел и притопывал, все дрожало, звенело, шумело.

Прошло несколько лет.

Теплым погожим днем по Невскому проспекту Ленинграда шагал стройный четырнадцатилетний паренек. Обойдя громаду Исаакиевского собора, он присоединился к шумной группе учеников ФЗУ или «фабзайцев», как их все называли, и с ними подошел к памятнику Петру I.

«Вот, ребята, знаменитый «Медный всадник», – начал экскурсовод. Вы видите всадника на вздыбленном коне, который поднялся на полном скаку по крутой скале и остановился у края обрыва. Двенадцать лет трудились над памятником французский скульптор Этьен Фальконе и его помощница. А теперь идемте дальше».

– И ты айда с нами, не бойся, сойдешь за нашего – за «электросиловца» –обратился к пареньку один из «фабзайцев». И они пошли вместе.

– Тебя как зовут?

– Аркадием.

– А меня Степаном.

– А что такое «электросиловец»? – спросил Аркадий. Степан усмехнулся: «Сразу видно, что не питерский. Мы делаем машины для всех электростанций нашей страны. Приходи завтра. Устроим тебя в ФЗУ. Советую тебе на кузнеца идти – работа интересная. Да и парень ты крепкий, вытянешь. Ну, бывай, до завтра».

На другой день Аркадий Островский впервые в жизни вошел под своды громадного завода. Грохотом и звоном, гарью и дымом встретил Аркашу кузнечный цех. Степан встретил Аркадия у входа и повел по цеху, объясняя назначение различных станков. К концу дня у Аркадия разболелась голова, и Степан, спросив разрешения у мастера, увел Аркашу с завода.

– Ничего, Аркадий, пообвыкнешь, – успокаивал он новичка. – Через месяц этот шум и гам тебе музыкой покажется.

Аркадий молчал. Разве можно быть и кузнецом и музыкантом? А вдруг что-нибудь с руками? Ведь с молотом шутки плохи. Аркадий отогнал грустные мысли. Все будет хорошо. Так часто говорит отец.

Как-то весной устроили молодежный вечер. Большие яркие афиши приглашали всех желающих принять участие в диспуте и в концерте самодеятельности.

Начало вечера затягивалось, и ребята от нечего делать забрались в дальний конец фойе. Там стоял потрепанный рояль, на котором юноша играл одним пальцем вальс «Осенний сон».

Увидев рояль, Аркадий заволновался. До сих пор никто на заводе не знал о его занятиях музыкой. Он боялся, что все сочтут его неженкой и засмеют.

Юноша кончил играть, встал и спросил: «А может, кто из вас хочет попробовать? Все молчали.

И тут вдруг Аркаша шагнул к инструменту, бросив на ходу:

– Дай-ка я попробую.

Он сел за рояль, потрогал клавиатуру и, подумав, заиграл тот же вальс «Осенний сон». Собственно, это был уже не «тот» вальс, который пытался наигрывать юноша. Это был другой – задушевный старинный вальс, нежный, задумчивый, в красивом наряде сопровождения.

Аркашины друзья опешили. Уже где-то на середине вальса они пришли немного в себя и стали радостно перешептываться, кивая на Аркашу.

По фойе разнесся звонок, и все поспешили в зал. Вечер начался.

Островскому неожиданно пришлось «спасать» концерт. Музыкант, которого пригласили аккомпанировать на вечере, почему-то не пришел, и Аркадий теперь должен был его заменить... Он играл самую разнообразную музыку. Куплетисты и певцы, танцоры и акробаты просили его подобрать нужные им мелодии, и он с готовностью выполнял их просьбу.

На другой день в цехе только и было разговоров, что об Аркашином успехе. А директор клуба попросил Аркадия играть иногда по вечерам под немые кинофильмы. Нужно было сидеть в темном зале и, глядя на экран, играть музыку, подходящую к действию. Если на экране происходили какие-нибудь стремительные события, Аркадий играл быструю музыку, в драматических местах он придумывал лирические мелодии. Ему нравилась эта вечерняя работа.

Однажды после окончания сеанса к Аркадию подошел пожилой мужчина и спросил:

– Скажите, пожалуйста, молодой человек, где вы занимаетесь музыкой?

– Сейчас нигде, только сам играю, а раньше, года два назад, занимался с преподавателем — Иваном Михайловичем Белоземцевым.

– Очень жаль, что вы бросили ваши уроки, – сказал мужчина. – У вас, молодой человек, блестящие способности.

Поговорив дома с отцом, Аркадий ре­шил вернуться к Белоземцеву.

Педагог предложил Аркадию, подготовившись, держать экзамен в Центральный музыкальный техникум. Начались усиленные занятия. Днем – завод. Вечерами – рояль, этюды, трудней­шие пьесы.

В один из сентябрьских дней 1930 года Аркадий Островский, уже студент Музыкального техникума, прощался со своими заводскими друзьями.

Во дворе собиралось много детворы. Все они хорошо знали Аркадия Ильича. А с недавнего времени, когда Островский купил себе маленький «Москвич» и частенько стал задерживаться во дворе у машины, ребята и вовсе сдружились с ним.

Вовка Завельский, сосед Аркадия Ильича по квартире, и его друзья опекали машину Аркадия Ильича и строго следили за справедливой очерёдностью среди ребят, желающих покататься на «Москвиче» вместе с Островским. И как бы ни был занят Аркадий Ильич, как бы ни торопился, ритуал катания соблюдался неукоснительно. Дружба – превыше всего!

В этот день мальчишки и девчонки были расстроены. Вовка Завельский без обычных шуток вынес из дома чемодан.

– Что стоите? Помогли бы. Сколько ещё вещей надо выносить.

Мальчишки бросились в дом.

– Что это случилось? – полюбопытствовала старушка.

– Композитор вон переезжает на новую квартиру.

– А-а, а я думала пожар…

Когда грузовик был нагружен и все расселись по машинам, Аркадий Ильич подошёл к ребятам.

– Ну, друзья, прощайте, спасибо вам за всё.

В новом доме у Аркадия Ильича появился свой кабинет для работы. Теперь он мог, никому не мешая, писать музыку даже ночью. Сочиняя песни к новому детскому спектаклю, Аркадий Ильич всё время вспоминал ребят. Им-то он и посвятил мужественную, серьёзную песню «Мальчишки» и лёгкую, мечтательную «Девчонки и мальчишки».

Исполнение песни «Мальчишки» (стихи И. Шаферана)

«Девчонки и мальчишки» (стихи И. Дика)

В 1955 году Аркадий Ильич познакомился с детской поэтессой Зоей Петровой. На стихи её он написал многие свои песни.

Исполнение песен на стихи Зои Петровой:

«Тик - так», «Кролик», «Песенка про лень», «Азбука», «Про осу», «Песенка про носы», «Песенка о морковке»

Хотите узнать, как появилась песня «Алёшины галоши»?

Как-то Аркадий Ильич, возвращаясь домой с прогулки, сильно промок. В это время к ним пришла поэтесса Зоя Петрова.

– Вот вам, Зоя, сюжет для песни, – предложил он. – Бедная собачонка бродит по лужам в сильный дождь. Ей очень холодно ступать в ледяную воду, ведь галош-то у собаки нет.

Спустя несколько дней Зоя Петрова принесла композитору стихи про галоши. Только вместо собаки в них говорилось о кошке. Аркадий Ильич быстро написал музыку. Получился настоящий рассказ: отправился Алёша на улицу и увидел, как по лужам бродит несчастная кошка. Не долго думая, Алёша отдал ей одну галошу.