НА ПРИЁМЕ У ПСИХОЛОГА РАМИЛЯ ГАРИФУЛЛИНА ЮМОРИСТ СЕРГЕЙ ДРОБОТЕНКО

-  Я не хотел бы в начале беседы задавать вам вопросы, а просто вас предоставляю самому себе, и, поэтому говорите всё, что вам сейчас приходит в голову, свободно ассоциируйте. Вперёд!

 - Я бы посоветовал относиться к материалам в нашей прессе с известной долей юмора. Если верить всему, что пишут в современной прессе о знаменитостях, об известных людях, о тех или иных событиях, можно лишиться рассудка. Считаю, что наши читатели - люди довольно образованные.

(По-видимому, свободного ассоциирования не было, а была некая психологическая защита).

- Вы хорошо сказали о потере рассудка. У моих пациентов часто бывает выбор - либо потеря рассудка, либо юмор. Наша психика при встрече с каким–то парадоксом или бессмыслицей, либо начинает мучиться,   либо смеется, либо уходит в пустоту и суицид. Почему, на ваш взгляд,  некоторые мои пациенты выбирают либо суицид, либо в юмор.

(Задаю этот вопрос, предполагая, что как бы мой пациент не говорил о других, он будет говорить о себе).

 - Это зависит от каждого конкретного человека, от воспитания, поэтому одна и та же публикация вызывает полярные чувства.  (Защита интеллектуаллизацией). Кто–то вообще не воспримет никак, кто–то будет мучиться над каждой строчкой день и ночь.

- Практика показывает, что если у человека нет чувства юмора,  то вероятность наличия психопатологии в данной личности выше. Это известный психиатрический момент. Чувство  юмора – признак здорового человека. Не так ли?

(Задаю этот вопрос потому, что некоторые юмористы имеют чувство юмора для профессии, но не для собственной радости).

- Честно говоря, не задумывался над этой темой.  Психологам виднее. (Первый из моих пациентов, который уважительно отнёсся к моей профессии. На протяжении всего сеанса я буду чувствовать это уважение со стороны пациента. Именно поэтому я не устану после этого сеанса, что бывает не всегда).  Но ведь часто как еще бывает, здоровый человек убежден, что у него шикарное чувство юмора, но на самом деле это, мягко говоря, преувеличено. Чувство юмора – это тонкая штука. У каждого свое понятие, что смешно, а что плоско. Если твои остроты пользуются успехом хотя бы у небольшого количества людей, значит, есть чувство юмора.

- Если вы как профессионал выходите с установкой вызвать чувства юмора, но это не происходит, у вас  появляется невроз?

 - Дело в том, что все залы, аудитории очень разные. Есть залы легкие. С первых секунд они твои. Есть залы безумно тяжелые, долго раскачиваются. Конечно, бывает чувство, что сделал все, как мог, но не получилось. У каждого зала есть своя энергетика. Мой любимый пример - ДК «Алюминщик». Оказывается,  этот  ДК построен на месте бывшего кладбища, видимо энергетика плохая. Зал начинает давить. Каждый зал, аудитория – это конкретный клиент, мы с ним работаем индивидуально.

 - Вы сказали, что есть залы, которые нужно успокаивать. Это своего рода психологическая проблема у вас и у зала, и,  вы можете сбиться?

-  Бывает такая психологическая ситуация, когда я вижу, что  люди «пересмеялись».

(Мой пациент тяжело вздохнул, как бы окунувшись в прошлое).

 Дело в том, что в таких залах я даю больше лирических пауз, рассказываю самые убойные номера лишь через некоторое время, чтобы не «добить» зрителя до конца. Я в первый раз столкнулся с этим много лет тому назад, когда только начинал свою карьеру с афишных концертов. У меня был концерт в Павлово-Пассаде. Так вот там, после четвертого номера они хохотали так, как никогда не хохочут в конце двухчасового концерта. Тогда еще я не знал, что это плохо. Потом все резко прекратилось, и с этого номера было ощущение, как будто концерт только начался.  (Мой пациент вновь переживает вспоминая эту прошлую ситуацию). Я очень растерялся, но со временем освоился. Недаром говорят, разговорному жанру нельзя научить. Это сплошная практика, только на сцене. Ты падаешь, встаешь, идешь дальше.

(Я почувствовал в своём физически хрупком пациенте способность падать и вставать – волю и терпение).

Концерт в Павлово-Пассаде научил меня этому. Кроме того, в 2000 году я целый год выступал с М. Задорновым. Мы с ним проехались не только по всей России, но и по Украине, Прибалтике. Я из–за кулис подсмотрел практически все его концерты – это проблема существует у всех артистов, в том числе и у Задорнова. Он первый по этой части. У Задорнова я учился тактике владения залом. Он гениальный шоумен. Он знает, как вести себя в зале на 300 мест и в Кремлевском Дворце на пять тысяч мест. Описать это невозможно.

 - Вы рассказали о психологическом перегорании  вашей аудитории. А вы сами не «перегораете? Бывало такое, когда вы  уже были пусты, а  вам надо ещё  вести концерт  в течении часа?

 - Конечно, бывает. Во-первых, каждый раз ты выходишь на сцену в разном состоянии. Я обычный человек.  Я могу себя не очень хорошо чувствовать, может быть, ужасное настроение. Это прозвучит банально, но публика лечит. Я раньше думал, что это какая – то бравада, но потом стал замечать, к примеру, нет настроения, выходишь на сцену, и видишь всех этих людей, которые пришли ради тебя. В этот момент я забываю обо всех своих проблемах. Я окружен вот этой человеческой любовью и мне там легко. А потом уходишь со сцены и опять вспоминаешь, что у тебя, например спина болит.

(Выход на сцену в прямом смысле для многих артистов является наркотическим процессом - это хорошая зависимость, но до поры, до времени. Если артиста лишают выхода на сцену, то возникают депрессии, а у некоторых компенсация алкоголем. Поэтому попытаюсь ниже разобраться и в этом вопросе).

Это действительно так, поэтому я иногда даже жду этих концертов, это как терапия, которая помогает. Бывают неприятные моменты, когда ты в студии, тебя просквозило, возникают проблемы с голосом. Это самое страшное для меня. Пока, слава Богу, таких случаев было два.

 - Вы сказали давление. Надеюсь, у вас нет хронической гипертонии? Чисто внешне вы не курите и не пьете. Это так?

 - Курить - не курю. Могу позволить себе бокал вина за ужином.

(Дальнейший психоанализ показал, что у моего пациента нет алкогольной зависимости).

 - Вы говорите, есть такой прием – можно вылечиться благодаря аудитории,          как наш Ян Арлазоров – спускается в зал и трогает зрителей. Вы трогаете зрителей?

 - Дело в том, что общение с залом, было придумано еще до Яна Арлазорова.

(Я почувствовал в моём пациенте проявление подсознательного конкурентного инстинкта). Я считаю, должен быть номер живого общения. У меня есть такой номер.  Называется он -  «Анна Каренина». Выбираю женщину из зала, приглашаю на сцену, и мы вместе с ней разыгрываем последнюю сцену из «Анны Карениной». Этот номер проходит на «ура», особенно в небольших городах. Интересно наблюдать, как человек из зала ведет себя на сцене. Зрители видят, что это не подставная утка.

И вообще, я потихоньку прихожу к общению именно с залом, так как монолог в чистом виде начинает устаревать. Количество экспромтов должно расти. Появилась новая модель – «стенд ап камеди», когда юморист общается с публикой, задает вопросы, тут же реагирует на ответы.

 -Есть такой психопатологический феномен как  клоуномания. У меня в практике встречались такие пациенты, которым обязательно нужно увидеть радостную реакцию и смех от своего действия или речи, и,  только тогда они забываются, т. е.  имеет место зависимость и хроническая потребность  смешить окружающих. Был один такой молодой человек, который любил смешить в троллейбусе.  Он садился на переднее сидение, лицом ко всем и начинал смешить. Ему утром обязательно надо было рассмешить кого-то, в противном случае у него начинался психоз. Вы  сами по жизни испытываете установку, чтобы постоянно смешить, или вы не хотите смешить по жизни, а смешите только на сцене?

- Естественно не испытываю таких установок, иначе давно был бы в психушке. Кто-то, верно, подметил, что юмористы - люди в жизни мрачные и угрюмые.

(Мой пациент видимо говорит о себе. Он прав, действительно согласно Глену Вильсону – психологу артистической деятельности, значительный процент клоунов и комиков мира кончали самоубийством или спивались).

 Это, конечно, не совсем так, но от части - правда.

(Мой пациент опять говорит о себе и я понимаю, что он бывает разный. И всё-таки мне захотелось разобрать в том, есть ли в моём пациенте хроническая депрессия).

 Поэтому я, как раз, в жизни экономлю силы для сцены. Если хочется шутить, то только в определенной компании, для определенных людей. Как часто бывает, например, зовут в гости или закончился, к примеру, концерт, организаторы приглашают тебя в ресторан на ужин. И там сидит целая куча его родственников и все ждут от тебя, что сейчас будет продолжение концерта, буду рассказывать анекдоты. Мне все это не надо!

(Мой пациент немного возмутился).

 Во–первых, я устал, во – вторых, я стесняюсь незнакомых людей. В моем случае, я уж точно не страдаю этой формой психологического расстройства. Я шучу вне сцены только там, где мне хочется.

 - Серьезная вещь – постоянная потребность смешить. Не дай Бог не рассмешить собеседника. Я знаю таких людей -  это своего рода вампиры. Они не получают допинга, не услышав  смеха. Питаются смехом, который сами и вызывают. Вы сказали о том, что юмористы – люди мрачные.  Всё-таки имеет место немалый процент самоубийств среди юмористов всего мира. Понятно, что порой бывает опустошение после концерта. Что это за состояние, долго ли оно длится, и как вы из него выходите?

 - Я бы не назвал это опустошением. Если концерт хороший, и ты собой доволен, то это приятная усталость, не более того. Но такого полного опустошения, чтобы после концерта придти в гримерку, руки опускаются, и нашла депрессия, у меня не было.

(Практика показывает, что депрессия начинается не сразу же после прекращения потребления наркотика-сцены).

 - Есть такое явление, как   идиотский смех. Поговорим о так называемом неадекватном смехе, который иногда бывает у наркоманов, которые заморачиваются, или у молодежи, смеющейся не по сути. Иногда просто смотришь и удивляешься. Какова ваша реакция на это? Расскажите об этом феномене. Вы как к этому относитесь?

 - Да, к сожалению, очень часто бывает, что в зале находятся 2–3 неадекватных товарища, которые либо начинают орать что–то с места, либо хохочут поперек. Но как показывает практика, если ты ему ответишь остро, это конечно публика воспримет, но уже на второй, на третий раз приходится потихонечку зажиматься, вроде как назревает конфликт. Это такое инородное тело, как заноза в пальце, которая мешает нам. И вот уже зрители не могут слушать дальше. Тоже самое происходит с мобильными телефонами – стоит тишина, или вдруг не с того не с сего, заплачет ребенок – это полностью сбивает суть. Поэтому мы просим отключать мобильные телефоны. Это не только мешает мне, но и зрителям. А с неадекватными товарищами способ борьбы только один. Так, например Михаил Задорнов, особо с ними не церемонится. Он говорит: «Встаньте, выйдите из зала, я вам верну деньги за концерт. Я вам не только двойную цену дам, вы лучше зайдите за кулисы, мы вам там нальем, вам это необходимо, и потом отпустим вас».

 - И этот человек понимал ситуацию и подчинялся просьбе?

 - Понимал, но только в более приличных залах, таких как в Петербурге, Москве. У нас как правило, есть два, три дежурных, которые неприметно находятся в зале и очень четко реагируют на это дело. Если они видят пьяного человека, несколько секунд и они находятся рядом, могут выставить из зала. К сожалению, так бывает только в хороших столичных залах.  В провинции, увы,  такого нет. Но в провинции есть директор, организатор, который дежурит за кулисами. Я даю какой-то незаметный знак, не прерывая концерт, они тут же спускаются и что-то решают с нарушителем. Я поразился профессионализму охранников театра эстрады в Москве. Я был на шоу Полунина, за мной сидела женщина и вдруг в какой-то момент она начала неестественно смеяться, оборачиваюсь, вроде как смеется. Но я - то понимаю, что что-то, не то. Оказывается у нее приступ эпилепсии.

(Мой пациент прав. Действительно смех, как некий приступ, как фрагментарный психоз, после которого обратно включается сознание, может вызывать иные приступы, например, эпилепсию. Есть в психиатрической практике случаи, когда некоторые личности в процессе длительного смеха впадали в безумство и безвозвратно. Именно поэтому смеющиеся идиоты вызывают двойственное чувство у нормальных людей, с одной стороны жалость, а с другой зависть, которая часто приводит к искусственному погружение в безумство с помощью алкоголя.)

Поднимаю руку охранникам, и, пять секунд – они были на месте .Аккуратно, особо ни кому не мешая ее, вынесли из зала и дальше продолжили концерт. Поэтому зал, особенно большой – это непредсказуемый организм, может произойти все. К сожалению не все организаторы это учитывают.

- В психотерапии есть такой метод, как смехотерапия. Человеку просто дают установку смеяться во время гипноза, и он беспричинно начинает смеяться. Это своего рода психоз. Неизвестно о чем он смеется, но все же он смеется над чем-то, не правда ли?

- У меня был такой случай в практике. Я выступал на так называемом заказном концерте в зале Россия. На мой вопрос кто в зале? Ответили, какая-то компания празднует день рождения. Слышу, за кулисами там просто рев какой-то стоит в зале. Когда объявляли какого-то артиста, зал вставал, скандировал. Я не могу даже это описать. Так же бурно встретили и меня. После каждой шутки вскакивали, хлопали над головой. А потом я понял, это, скорее всего какая-то финансовая пирамида. Люди как будто находились под гипнозом. Это было похоже на выступление американских проповедников, когда зал неистовствует. Конечно, было приятно, но с другой стороны немного страшновато, потому что я понимал публика немного неуправляемая. Вот такой случай.

(И всё-таки, я не сдержался и решил посоветовать своему пациенту, хотя делаю это редко. Пациент должен всегда сам выбрать линию своего поведения, но на основании работы, проведённой психологом).

- Вам нужно быть объективным к аудитории. В любой большой аудитории, в вашей аудитории наверняка есть процент таких, которые особенно склонны к различным внушениям. Это и есть проблема. Нужно всегда это учитывать.

- Это понятно. В среднем у меня в зале сидит семьсот, восемьсот человек. Если вдуматься семьсот, восемьсот человек - они же очень разные. Есть зрители, которые совсем не улыбаются. Поэтому я не очень люблю, когда в зале относительно светло и ты видишь лица зрителей. Для меня, лучше, когда совсем темно, тогда возникает такое чувство, что ты общаешься с каким-то одним человеком, вот он такой полный, сидит где-то там, в темноте, у него семьсот голов, и в каждой голове свой мозг, и он реагирует на шутки. А когда видишь, прямо перед собой в дорогом портере сидит товарищ в пиджаке с лицом чиновника, и вообще никак не реагирует, зал ухохатывается, а он сидит молча, с томным лицом и смотрит тебе в глаза, сами понимаете приятного мало. Я стараюсь просто не обращать на него внимание. Хотя есть артисты, которые начинают работать только на него, пытаются его достать. Если человек по жизни не смеется, ну что теперь сделаешь, я считаю, это его проблема.

Все знают писателя-сатирика Семена Альтова. Так вот, мы, как-то с ним ехали в поезде, и я ему рассказывал анекдоты. Я думал, в конце концов, выкинусь из окна рассмешить его просто невозможно. Люди разные. В тоже время рассмешить Леона Измаилова, Михаила Задорнова очень легко. Так, что у всех по-разному.

- А вас рассмешить легко?

- Да, я тоже смешливый человек.

-НЕ были ли у вас ситуации конкуренции двух смехов. Например, какой-нибудь зритель, смеется очень смешно, и его смех вызывает смех на много круче чем смех от выступающего на сцене, т.е. происходит конкуренция двух смехов. У вас такие ситуации были?

- Да, были. Это еще придумали японцы, когда изложили свою методику смеха. Все реагируют по разному, кто-то поддается этому и начинает хохотать. Кто-то сидит рядом и со странным лицом говорит, что за ерунда, вообще ничего смешного. Это опять таки, клоунский ход, когда клоун начинает хохотать на манеже. Как правило, это смешно. Они знают, как усилить реакцию смеха. В принципе на концертах это не так часто происходит.

- Известно, что, если ведущий-юморист смеется сам, это не всегда  весело. Но часто бывает наоборот, например Альтов очень серьезен и это вызывает смех. Были такие случаи, когда юморист смеялся  сам, и это вызывало смех?

- Конечно. Здесь существует несколько приемов. Каменное лицо, трубка, говорит остроумные вещи - это одна ситуация. Был такой прием, когда Евгений Петросян читал монолог сантехника, это безумно смешной монолог, поэтому он решил себя немножко обезопасить. Читал монолог с листа и хохотал над теми или иными репризами вместе с залом. Как будто бы они вместе читают этот номер и реагируют на него, т.е. он себя в этот момент не отделял от зала. Ему тоже, смешно, как и им. И тогда, мы вроде как вместе, вот ребята смотрите, что нам принесли, сейчас вместе почитаем. 

Если бы он сам это читал, ну не факт может, обвинили бы в чем-то, поэтому иногда артисты действительно сами подыгрывают зрителю. Задорнов тоже любит такой прием, т.е. например, говорит, говорит, и перед самой репризой говорит, ой я не знаю, что с вами сейчас будет. Все это нагревает финал, и публика реагирует еще больше после этой фразы. Это, артистические приёмчики, не более того.

- Да, магию смеха, лучше не раскрывать. А вообще, в целом у меня складывается впечатление, что человек, который по жизни может вызывать смех - это добрый человек. Это так?

- Не знаю. Я вам так скажу, среди юмористов есть всякие, и хорошие, и плохие. Тем не менее, выходя, на сцену и те и другие имеют успех.

- Все мы просто разные. В нас есть многоголосие. Смехотерапия помогает, и, по сути, является психотерапией. Зачем ходить к психотерапевту -  сходи на Дроботенко и  получишь ответы на все вопросы и изменишь отношение ко многим проблемам. Правильно?

(Задаю этот вопрос с пожеланиями читателям, чтобы ваши психические проблемы были такого уровня, что снимались бы одним сеансом юмориста, но, увы, это бывает не часто и невротическая личность перестаёт реагировать на излучаемый извне юмор).

- Не могу сказать, что человек получит ответы на все вопросы. Дело в том, что особенно в последнее время, наш жанр перестает быть социально значимым. Он стал обыкновенным жанром развлечений. Мы не воспитываем публику. Люди, приходят, чтобы отдохнуть, отвлечься от своих проблем. Они уходят с отличным настроением. Вот все, чего мы добиваемся. Не обязательно поднимать какие-то проблемы связанные с пьянством плохой работой транспорта.   Это же можно сделать все не навязчиво, в шутливой форме. Все и так все знают. Сейчас море информации, зачем еще и нам, об этом толдычить. Поэтому мы развлекаем.

- У вас есть установка обязательно развеселить?

(Задаю этот вопрос, хотя уже задавал его в начале беседы, дабы поймать своего пациента на противоречии).

- Нет, у меня нет такой установки. Во-первых, у меня нет вообще установки веселить, потому что я называю это не весельем, а общением. Когда вы собираетесь компанией за столом у вас же нет установки веселиться, вы хотите пообщаться, вы вспоминаете какие-то общие смешные моменты.

       Ко мне на концерт приходят незнакомые мне люди, я обсуждаю с ними те моменты, которые знакомы всем, которые происходили в нашей стране или в мире. Какие-то ситуации опять таки знакомые всем, например ситуация в транспорте, в наших семьях. Вот поэтому это та же самая компания, только она больше той, которая за столом. Поэтому мы не веселимся мы общаемся и нам от этого весело.

- Могли бы вы рассказать какой-нибудь сон, сновидение с сюжетом.

- Конечно, мне снятся сны с сюжетами, но я их не помню. Да что-то снится, иногда даже бывает очень интересно.

- Не обязательно самый последний сон.

- Да,  я согласен. Я так думаю, что природа сна пока еще не изучена, потому что там столько всего. Не удается как-то людям запоминать.

(Защита интеллектуализацией).

- На сеансе психоанализа иллюзионист Амаяк Акопян рассказал мне свой  чисто профессиональный сон, как - будто он выходит на сцену, не заряжен фокусами, ему же нужно заранее все заталкивать в карманы, что бы все это потом вылетало.

- Практически всем такие сны снятся. Например, грядет какое-то ответственное выступление. У меня были бенефисы в зале Россия. Конечно это очень напряженное дело, к которому нужно тщательно подготовиться, и естественно на кануне я засыпал с тревожной мыслью все ли получиться. Естественно мне снились сны только на эту тему и то же самое, что вот у меня отрубается микрофон во время съемки, я начинаю бегать, искать микрофон. Потом вдруг не срабатывает какой-то механизм и все летит на смарку, конечно это есть. Плохо спишь, просыпаешься по несколько раз.

(Психоанализ показал, что это сновидение об аккуратности и собранности моего пациента).

- Бывало во сне, что зрители не смеялись?

- Нет, то, что не смеются, нет. Поскольку меня это не волнует в жизни, поэтому мне не сниться. Меня это волнует только на сцене. Если тяжелый зал как сделать так чтобы он начал реагировать, а в жизни нет. Если я буду думать об этом постоянно, можно с ума сойти. Я думаю, сон - это проекция того, что было за день, т.е. переживаний и вот они в какой-то форме начинают существовать. Если, например, утром я улетаю в другой город, иногда снится, что я опаздываю на поезд или на самолет, это совершенно нормально. Иногда конечно снятся страшные сны, что этот самолет падает, и такое было. Особенно когда насмотришься всяких новостей. Но понимаете, я их действительно не помню, вот так чтобы описать их от и до.

- Есть неадекватные  установки обывателя  при встрече с вами? Например, видя вас  улыбаются, смотрят и уже вы должны на эти установки и  улыбки как-то реагировать. Вы же не идете на поводу?  Как обычно  реагируете?

- Во всяком случае, я могу также реагировать на это как обыватель. Бывает по разному - улыбаются мне, и я улыбаюсь в ответ, если проходят мимо, и я прохожу мимо. Я не из тех людей, которым нравится их известность и они делают все, чтобы это подчеркнуть. В самолете время от времени без нужды просто ходят по проходу и смотрят, как на них реагируют. В ресторане специально громко заказывают, подзывают официанта, чтобы обратить на себя внимание. Нет, если бы можно было ходить по улице полностью не узнанным, я был бы только счастлив.

(Защита отрицанием или обратным чувством?)

 - Понятно, вообще вы не из тех, наверно потому, что уже адаптировались. Был момент, когда это было ценностью, а сейчас это не так, вы адаптировались к славе. Не так ли?

- В принципе, да.

Мне не удалось справиться с психологическим переносом на моего пациента, как на того самого Сергея  Дроботенко, который смешит по телевизору. Я часто был в плену этого переноса. Поэтому, мне не совсем удалось до конца почувствовать личность моего пациента, вне его профессии. Позднее я осознал для себя почему мне не захотелось лезть и углубляться в данную личность. Мне просто было интереснее разобраться в структуре магии юмора, которую излучает со сцены мой пациент. Кроме того, на протяжении всего сеанса я почему-то всё время чувствовал, что разговариваю со своим коллегой.