НА ПРИЁМЕ У ПСИХОЛОГА РАМИЛЯ ГАРИФУЛЛИНА СЦЕНАРИСТ И ДРАМАТУРГ ВИКТОР МЕРЕЖКО

- В начале сеанса я хотел бы предоставить вам возможность свободно высказаться о своих настоящих чувствах и переживаниях.

-   У меня двое детей. Это главная моя проблема. Это главный смысл моего существования. Работа, дети… дети, работа. (Улыбнулся). Это всегда в голове и ничего оригинального нет. Быстрее запустить работу, ну как быстрее… сроки просчитаны. И, чтобы дети были живы и здоровы. (Пауза. Мой пациент глубоко вздыхает и я понимаю, что этот вздох о прошлой жизненной утрате).

- По-видимому, это вздох о прошлой трагедии, утрате? Не так ли?

- Да. Моя супруга была очень красивой  женщиной. Умерла в пятьдесят лет с небольшим. (Говорит с поникшим голосом. Пауза).

- И всё-таки несмотря ни на что, вы взяли себя в руки? Как вам это удалось?

- Я жёстко себе сказал, что тот отрезок жизни закончился и если ты начнёшь сейчас раскисать, выпивать, умирать от горя, ездить на могилу, убиваться на могиле, то ты лишишь своих детей отцовской и родительской опоры, и, кроме того, ты сам приблизишься к концу. Очень жёстко и очень точно я сформулировал, что надо жить. Своим детям я сказал, когда закончились похороны я сказал: «У вас мачихи не будет». Вот и всё! Для меня началась новая жизнь. Я свою жизнь делю на четыре части. Первая, до женитьбы. Вторая, с Тамарой. Третья, после её ухода. Четвёртое, это когда я стал заниматься режиссурой. Сейчас живу на четвёртом отрезке жизни. Это была абсолютная собранность, абсолютное понимание, что любое расслабление будет идти во вред и тебе, и твоим детям. Ты несёшь ответственность за своих детей, причём гиперболизированную ответственность. Потому, что, когда она была жива Тамара моя, то быт семья были на ней, а я зарабатывал деньги. Я был самым успешным сценаристом Советского Союза, одним из самых богатых.

(Частотный анализ показал, что на протяжении всего сеанса мой пациент много и много раз выражал свою ответственность перед своими детьми после смерти супруги и я предположил наличие комплекса вины перед вдовой).

- Не страдаете ли вы сейчас комплексом вины перед своей ушедшей супругой, и теперь, как бы своими действиями и поступками «апосля» хотите оправдаться перед ней? Как говорится, что имеем - не храним, потерявши – плачем…

- Нет… нет. Наоборот, я вам скажу. Когда она была, то я её ценил. Она была красива, умна, очень мудра по-женски. Была великолепная мать. Когда её не стало, я понял, что дооценивать, убиваться, то это значит, я буду жить прошлой жизнью. Я знаю кем была для меня моя жена. Но господь распорядился так, что я остался один с детьми. И такой, даже своеобразный прагматизм. Так случилось, так сверху было сказано. И конечно, морально было тяжело.

- Тогда вы остро ощутили проблему нового смысла жизни, хотя проблемой смысла жизни и одиночества пропитано было всё ваше творчество и до смерти вашей супруги? Не так ли?

- Ну, она есть у любого творческого человека.

- В фильме «Полёты во сне и наяву» представлен мужчина, испытывающий возрастной кризис, который потерял себя. Я  всё время представлял, что это вы.

(Далее, я попытаюсь разобраться насколько неадекватными оказались эти  мои представления).

- Я хотел быть таким.

(Мой пациент частично прав. Анализ показал, что часть сценарных фантазмов и «полётов» моего пациента являлись результатом нереализованных желаний).

Я страдал за персонаж. Но персонаж – это не я. Я влез в шкуру этого персонажа, но это не я. Это скорее мой родной брат. Он когда был жив и посмотрел эту картину. Он расплакался и сказал мне, дескать, слушай, это – я. А я сказал ему «да, это ты».

- Помните ваш персонаж дрожит весь в сене, а потом встаёт бежит и орёт с детьми от безысходности. Сцену этого орания вы придумали?

- Нет. Это Балаян. У меня был другой финал.

- Если бы у брата вашего не было такой истории, то сценарий вообще бы не был написан?

- Там не была такая история. Его судьба складывалась так, что инфантилизм, неприспособленность к жизни, неумение строить личные и семейные отношения, даже дружественные.

 - Но там-то глубже снято по сравнению с тем, что вы говорите.

- Глубже. Я вам просто выразил схему.

- По-моему,  в фильме персонаж глубок и не инфантилен.

- Нет. Он абсолютно инфантилен. Абсолютное одиночество. Куда мне идти?

(Было произнесено с такой интонацией, что я почувствовал, что эта проблема близка моему пациенту).

Чем заниматься? Как жить? На что рассчитывать? И в этом смысле у меня 55 сценариев снято и я надеюсь будет 56-й. . Вот сейчас продаётся везде моя книга «Кандидат». Мне интересно, что происходит в стране. Какой президент новый, какой ушедший. Какие службы, МВД, администрация президента, олигархи, жулики.

(И всё-таки, я предположил, что   чувствительность моего пациента к вышеприведённой проблеме имеет место. Потому он эту проблему и узрел, что борется с ней в себе, так как она является скрытой неосознаваемой частью его психики – его психической неосознаваемой тенью. Мой пациент не приемлет эту проблему в себе и всячески выталкивает из своего сознания, утверждая противоположное. Ниже это моё предположение подтвердится).

- У вас, по-видимому, был такой же кризис. Вы же не всегда были известным драматургом. И всё, что пережил персонаж, который сыграл Янковский, всё это прошло и через вас.

- Нет. Здесь есть одна хитрость и особенность. Как только я начинаю писать себя и свои переживания, то у меня дерьмо получается. Я начинаю слишком сострадать, жалеть и любить себя. Получается дерьмо. Если я беру судьбу и её делаю, сочиняя, своей, то возникает третий результат, третий персонаж, то ли мужчина, то ли женщина. В тех же «полётах» есть сцена, когда герой едет к матери на поезде.

(На основании психоанализа я предположил, что часть сценарных «полётов» и фантазий моего пациента являются проявлением психики моего пациента, то есть проявлением  скрытых от моего пациента нереализованных желаний. Но почему эти фантазии носят порой  негативный и кризисный оттенок?)

 

Это моя история. Я из Одессы пытался доехать до мамы. Я никогда не имел право никогда расслабляться. Я не могу пить долго. Вечером я выпил, то утром нет. Я жалею, когда у меня пропадает день и я ничего не делал. Я не могу с друзьями поехать на рыбалку на три дня и с ума сойду от того, что мне хочется снимать, писать, сочинять или быть с моей семьёй.

- И всё-таки если вернуться к проблеме мужчины и его кризиса…  

 - У меня не было кризиса…

(Психологическая защита?)

- Вы сами не ощущали смысловой кризис, когда новых ценностей нет, а старые уже не радуют.

- Нет.

- Когда мужчина шарахается из одной крайности в другую…

- Нет…

- Помните сцену, когда персонаж Янковского сталкивается с режиссёром, который ему говорит, дескать, ты мужик-обыватель иди к себе домой, к жене, к телевизору, к своим примитивным ценностям, дескать, мы тут кино снимаем. У этого мужика глубокий кризис, а ему вежливо указали, что он есть ничтожество. Это всё вы ощущали когда-нибудь?

- Нет.

(Мой пациент три раза утвердительно произнёс «нет». По-видимому, я как психоаналитик, ещё не заслужил достаточного доверия ко мне со стороны моего талантливого пациента).

- Ну, вы же не всегда были известным драматургом и сценаристом. Неужели, у вас не было такого, когда вас оценивали как обывателя и быдло?

- Было. Но я после этого отряхивался и шёл дальше, шёл вперёд Жил три года после окончания ВГИКА без паспорта, без прописки, без денег, без работы. Три года в Москве без жилья. То есть одиночество полное. Легко можно было отдаться соблазну и уехать в другой город. Значит, бы Мережко в кино не было. Абсолютное звериное желание состояться. Это не то, что мрачно и хмуро, а шутя, весело, друзья, выпивки, всё, но главная цель – хрен вы меня положите на лопатки! Не лягу!... Не лягу! Вот это наверное главное качество, которое меня держит и по сегодняшний день.

- И всё-таки, вам не удаётся отбрыкаться от роли кризисного мужчины и вас вгоняют в эти роли взрослого мужчины, который пытается молодиться.

- Да я играл роль такого в сериале «Провинциалы».

- На ваших персонажах всегда одет какой-то кризис, некая парадоксальность. Не так ли?

- Но в жизни я не ощущаю кризиса. Вот, что поразительно, опять-таки. Конечно, бывают смятения, но главным образом они бывают связаны страхом за своих детей. То, что я не смогу снять или написать. Это отсутствует. Я за три года снял шесть картин. Одна из них «Сонька - золотая ручка». У меня нет страха перед профессией. У меня бывает короткое беспокойство за своих детей. Но когда я остался папа-мамой, то чувство ответственности выросло за детей не вдвойне. А так то, что я играю такие персонажи… творческому человеку свойственно хотя бы на бумаге пострадать. Влезаю в эту шкуру. У меня такого никогда не было. Я стараюсь не допускать, чтобы у меня не возникали кризисные ситуации.

(Мне не удалось до конца через анализ творчества раскрыть личность моего пациента. Мой пациент всячески пытался противоречить фундаментальному психологическому факту, что о чём бы художник не рисовал, он, не осознавая рисует себя. Насколько это ему удалось узнаем ниже. Попробуем пойти по другому пути ).

- Я  хотел бы наше общение построить так, чтобы вы разоблачали меня в том, в чём я заблуждаюсь при выражении моих представлений о вас.

(Это мой провокационный вопрос).

- Вы во всём заблуждаетесь. Вы ничего…(Упущение).  Никто, кроме меня самого ничего не знает.

- Вот вы меня и будете разоблачать…

- В какой-то степени…Некоторые знают меня на процентов 50-60, хотя у нас абсолютно доверительные отношения, абсолютная дружба. Поэтому никто меня не знает, (Ярко улыбается и начинает смеяться ) совершенно. Я тот, кто никому не известен (Смеётся).

- Да, вы и сами, наверное, себя не знаете? Личность часто держится на тайне о себе? Не так ли?

- Знаю… знаю.

- Тайна о себе движет творчество?

- Вы знаете насколько я себя знаю и что во мне меня двигает. Я знаю, что мне когда и что сделать, как поступить. Я будучи человеком эмоциональным, при этом достаточно рационален. Я эмоционален в творчестве, но стараюсь быть рациональным в поступках, просчитываю всё-таки. И поэтому, иногда ошибаюсь. Потому, что сердце – это самый точный инструмент человека. Ум, анализ - это слабый компьютер.

- Вы пишите сценарий как наблюдатель, подсматривая за жизнью, или вы сами растворены в сценарных диалогах?      

- Чаще всего сам. Пишу эмоционально… Это я… понимаете.

(Наконец-то).

У меня 18 пьес поставлено. У меня 56 сценарий. С одной стороны, драматургия, это рациональный вид искусства, это всё-таки конструкция. Я пишу по наити. Но это наити строится так, что оно очень рационально. Я знаю, что этот эпизод я затянул, тут нестыковка, тут у меня провалились характеры, тут нет событий. Это фантазии. Моё состояние. Вот я сейчас закончил продолжение «Соньки золотая ручка». Трепетно отношусь к этой работе. И к образу. Меня там ругают. 

- А конечно же вы там тоже есть?

- Конечно. В самом персонаже.

- А где вас там можно найти?

- В авантюрности, хотя я не авантюрист…

(Я предположил, что это неосознаваемая психическая тень моего пациента с которой он борется и оказался прав. См. ниже).

- В этом сценарии есть ваша  тень, не так ли? Она в вас сидит. И распознаётся она благодаря вашим утверждениям. Чем больше часть нашей психики утверждает об одном, тем больше другая её часть утверждает об обратном.

- Конечно. Её жизнь, её страдания, хотя я этого не прожил, но ты берёшь и делаешь свою матрицу и пытаешься положить на неё образ. Благодаря этому получается и эмоционально, и чувственно, и сюжетно.

- А может быть всё это ваши переживания по поводу современных реальных аферистов, которые у вас вызывают беспокойства? Вы реагируете таким образом своей «Сонькой»?

- Понимаете, мне с одной стороны, жалко аферистов, авантюристов и воров… жалко.

- Давайте продолжим  и поищем где в ваших сценариях можно найти именно вас.

- В полётах во сне и наяву, хотя это и не я. (Пауза).  Да нигде больше.  

(Опять - двадцать пять).

- Ну, постарайтесь уж. Неужели ?

- Нигде, я сейчас перебираю свои сценарии. Нет.

- А помните, персонаж Янковского в «Полётах во сне и наяву», который разыграл своих коллег своим мнимым утоплением? Такого не было близко?

- Нет, это мои фантазии.

(Истоки любых фантазий художника свидетельствуют о скрытых желаниях).

- Я вам тогда могу позавидовать, что у вас не было мужского возрастного кризиса.

(Это психологический ход).

- Я  никогда не допускал… Я не знаю что такое климакс. Я абсолютно психически сильный человек. Я старше вас, но у меня такой проблемы нет. Как только вы теряете уверенность в себе, то это сказывается на походке, на лице, на выражении глаз, на руках. А когда ты идёшь… боец… уверенный, не надо, а уверенный это разные понятия, то на вас будут обращать внимание. От мужчины, также как от женщины должна идти энергия уверенности.

(Согласно психоанализу, с кем бы мужчина не общался и не переживал в течении всей жизни, в конце концов он находится в диалоге с Женщиной, и, многие невротические и кризисные проблемы завязаны именно на том, как протекает этот диалог. Попробуем поработать в этом направлении).

- Вы себя идентифицируете не только как драматург, но вы ещё и мужчина.

- Не буду хвастаться. Тут проблем в этом никаких нет. В большинстве случаев, что хочу, то и делаю.

- Мужчинам свойственно бояться потерять голову благодаря женщинам и благодаря этому карьеру, свою суть, своё самолюбие. В животном мире есть такое животное богомол. Самка отламывает голову у самца и он поэтому её энергичнее и дольше совокупляет до потери пульса, без головы.

 - Хороший образ. (Улыбается).

- У нас у мужчин есть страх любви и женщины часто говорят на этот счёт своим избранникам: «трус». Что вы об этом скажите?

- То, что я сказал вам, что я являюсь слишком рациональным, но это так. Дело в том, что когда я был женат и жена была жива, то безусловно были романы. Даже не романы, а секс на стороне, но я абсолютно жёстко понимал, что у меня есть жена и двое детей. Жена любимая. Двое детей любимых. Я понимал, что я никогда от них не уйду. Я  это понимал, хоть четвертуй меня. Я не позволял заводить себе романы.

 - Были внебрачные контакты, но не связи? Не так ли?

- Да. Когда умерла Тамара, то у меня случился роман. Он длился два с половиной года. (Пауза.)   Мучительный, изматывающий, доводящий до обморока и одну и другую сторону. Я от детей ничего не скрываю. Даже случайные контакты… И дети знали об этом контакте. И может быть впервые в жизни я почти потерял голову, что мне не свойственно совершенно. Я не допускал ни в одних связях с женщинами того, чтобы я терял голову. Я потерял, в своё время голову от своей жены. А тут я устал от нервотрёпки. И когда мне было сказано самое страшное слово, дескать у тебя дети взрослые и ты можешь жить от них отдельно, то я окатился холодным  душем. (Пауза). Я сказал: «Нет» (Переживает и вздыхает). Меня как обрубило. Тяжело было обрубать. Впервые в моей практике я увлёкся до такой степени, что едва ли не совершил такую трагическую ошибку. А мог совершить и моя бы жизнь покатилась бы…

 - А то безумство бы ушло. В семье это безумство уходит.

- Конечно… И вот результат. Я опять в творчестве.

(И согласно психоанализу, часть энергии либидо моего пациента  сублимировалось в творчестве).

 Я освободился. Это было мучительно тяжело.

 - А как же удаётся некоторым делать иной выбор. Например, Михаилу Казакову.

- Не хочу я вникать. Есть разные породы мужчин. Есть мужчины жёсткие, вот как я, помнящие свой долг перед своими детьми, перед семьёй. А есть мужчины, которые живут по принципу «где хорошо, там хорошо».

- Ну, это же особый талант, идти менять жён, везде строгать детей и радоваться этому.

(Психологический ход в форме провокационного вопроса).

- Я так не могу. Я абсолютный самец. Но самец, который является отцом-матерью. У меня колоссальный материнский инстинкт. Это может быть во вред моей детворе, хотя они уже оба взрослые.

 - Вот этот архетип отец-мама вы ощутили, что он взял своё.

- С тех пор, как мы уже расстались. Прошло уже семь лет. С тех пор я не завожу глубоких романов. Только для контакта.

- По Достоевскому, самые страшные муки в жизни заключаются в невозможности любить.  

 - Самые страшные муки – это любить.  Видимо я не очень полноценен, но если у меня появился интерес к объекту, то я реализовываю его всегда, до сих пор. Но так, чтобы я страдал мучился, не мог запрещать себе. У меня такого не было никогда

(Но было же в романе, о котором рассказал).

Наверное, за счёт того, что я много работаю как драматург, как сценарист и режиссёр театра и кино. Я там свои чувства оставляю. (Сублимация). Вот «Сонечку» написал и там я так испереживался, так любил вместо неё и слёзы ронял вместо неё. (Смеётся). Поэтому на мои страдания у меня нет сил и желаний (Сублимация).   

- У вас произошла сублимация сил.

- Да. Для меня снимать кино - это высший  секс. Хотя я полноценный мужчина, поверьте мне. Это колоссальное наслаждение.

 - А что бы вы посоветовали читателям-мужчинам нашей рубрики «психоанализ»? Пусть они теряют голову?

- Я считаю, что мужчина не должен терять голову потому, что это главный орган его жизни. У женщины главный орган – это сердце.

- Тем более, потому, что когда женщина видит, что мужчина потерял голову, то для неё ценность мужчины падает. Голова у богомола оторвана      и на что теперь он ей нужен.

- Женщины тоже разные. Я с большим уважением, благодарностью и интересом отношусь к женщинам. К мужчинам отношение у меня холодное и незаинтересованное. Женщина – это сердце. Она более глубока, более эмоциональна, более беспощадна.

- Меньше мыслит, чем мы.

 - Да. Она ещё способна на такие мужественные поступки, на которые мужчина не способен. Он трусоват.

 - Я с этого, как раз и начал нашу беседу.

- Мужчина анализирует чего можно, чего нельзя, а сердце оно говорит – я болею и чтобы успокоиться хочу вот этого. С женщинами и в сюжете легче работать. Потому, что женщина в сюжете непредсказуема. Она может поступить по сюжету так, что ни один мужской персонаж себя так не поведёт. Мужчина рационален. Он прагматичен. Он просчитывает, пусть даже он бездарен и талантлив. На один ход или на сто ходов вперёд. Женщина чувствует. Чувства они всегда выше любого разума.

- Кто рядом вас слушает во время творчества. Перед кем вы отчитываетесь.

- Для  меня самая главная тема – это тема одиночества, абсолютного одиночества. Кто меня слушает? Я сам себя слушаю.

- Это диалог вас с самим собой.

- Ты  видишь, что вот тут он много болтает.

- Каких бы диалогов в вашем сценарии не было, согласно психоанализу, все персонажи это вы, части вас. Вот два героя бегают по сцене – это вы бегаете.

- Конечно и там и там.

- Вы смотрите на сцену. Вы там разложены. Ваши психические внутренности там разложены, размазаны по сцене.

- Нет. Я живу каждым персонажем. И не размазан. Допустим пишу три-четыре персонажа в сцене. Я в каждом сижу. Я не размазан.

- Вот вы сидите в зале, видите свои внутренности психические на сцене. И думаете, ох, как хорошо-то известные актёры разыграли мои психические внутренности.

- Нет. Сейчас я скажу страшную вещь. У меня нет внутреннего мира. У меня есть внутренний мир, касающийся только моих детей и моей работы. Мой внутренний мир, он каждый раз другой и реализуется в сочинительстве.

- Есть профессиональные заболевания и каждая профессия вносит свою лепту в него. Вы сценарист и живёте в мире диалогов, вы не страдаете от того, что часто видите не живых людей, а лишь хорошие диалоги?

- Нет. Более того, я делал несколько попыток. Всё-таки ты фантазируешь на основании своего жизненного опыта. Своих убогих или не очень убогих фантазий.       

- Есть ли у вас внутри нечто такое, что вы не желаете говорить, но это могло бы стать сенсацией?

- Есть у меня одна тема, но она не будет сенсацией. Потому, что в мире, в России сенсаций уже в принципе быть не может. Общество коррумпировано.

- Вот я как-то на страницах «Аргументов недели» консультировал Алана Чумака. Он сказал, что не он написал свою книгу, а ему какой-то голос надиктовал.

- Всё моё. Почему?

- А у вас нет комплекса неполноценности за то, что вы только пишущий, а не действующий.

- Почему? Я действую на площадке. Я же кино снимаю. Не читаю, где меня за фильм хвалят или ругают. Я не хочу разрушать свою психику. Как только я начну читать о том, что меня какой-то мудак поругал, то я превращусь в психического больного.

- Вы чувствуете при написании ответственность перед зрителями?

- Нет. Нет ответственности перед зрителем. Есть ответственность перед собой. Я не несу никакой ответственности перед зрителями. И наплевали они на меня. Завтра не дай бог что случиться, они сразу забудут меня. Останется только моё наследие.

- А у вас психологические проблемы бывают с вашей новой актёрской профессией?

- Нет. Дело в том, что одно из моих главных качеств – это уверенность в себе. С уходом моей жены я был абсолютно уверен, что не запью, что не брошу детей, что не перестану работать. (Может быть кто-то упрекал моего пациента в этом?)

 - Я вижу на вашем столе фото молодой девушки…  что молодые девушки хотят от вас?

- Дело в том, что современная женщина подвергнута такому заболеванию как одиночество и невостребованность. Мужчины стали проще, более потребительнее. Менее приспособленные к жизни. Я буду защищать женщин.    В нас они хотят увидеть если не защиту, то хотя бы гарантированность какую-то. Она хочет просто чтобы её любили. Есть такая категория молодых девочек. Хотя это племя становится более прагматичным, более жестоким и жёстким. Современные девушки до тридцати лет, до двадцати пяти – это хищницы, абсолютно. Девочки хотят урвать. Пока у неё длинные ноги, пока крутая задница, пока сиськи стоят. Хочу урвать. Посмотри какая я хорошенькая. Возьми меня. Сделай меня королевой.

- И мужчина эту игру иногда принимает?

- Очень часто.

- А кто не принимает?

- Чемпион мира по прыжкам от страха в сторону  - это мужчина.  Его чуть-чуть напугаешь и  он  (свистит)  скачит в сторону. Я не из таких. Я просто когда вижу, что меня начинают… (пауза) я либо пользуюсь, а потом ухожу, либо с юмором к этому отношусь. Я не пугаюсь совершенно. Конечно, сразу видно, кто пришёл, зачем пришла? Вот пришла, например, очаровательная девочка, молодая актриса (показывает фото). Посмотрите на её глаза. Разорвёт на части. И возьмёт всё, что захочет взять.

- Стервология сейчас процветает. Они прагматичны и технологичны.

- Да. Потому, что она самка. Она должна выжить вопреки развала общества. Самка умеет драться так, как ни один самец не умеет драться. Самка достойно защищает себя, свою семью или будущую семью.

- Расскажите о каком-либо своём сновидении.

- Мне часто снится красивый розовый, алый рассвет и мы трое, я, сын и дочь плывём к рассвету по воде и счастливы.

(Анализ сновидения показал, что это сон о  хроническом переживании моего пациента за успехи своих детей, а также собственные успехи).

 

 

На протяжении сеанса я постоянно испытывал желание самому стать пациентом перед этим своим пациентом. Послушать его советы. Я почувствовал, что у меня возник на него психологический перенос как на заботящегося и ответственного отца, который когда-то так и не договорил мне о своих проблемах с женщинами.   Именно это не позволило мне до конца раскрыть личность моего пациента.