Устроить Поля на работу

Через несколько часов я уже вещала отцу в кабинете:

- Батюшка, мы перестали покупать книги, потому что у нас нет хорошего специалиста. Позвольте отрекомендовать Вам Поля Дюбуа. Как историка его весьма ценит барон Эккерт. Поль прекрасно знаком с очень закрытым сообществом столичных антикваров. И, если я правильно помню... Поль, Вы помогали брату в библиотеке Дома Мисхеевых?

Поль кивнул. Отец разглядывал его с задумчивым выражением лица:

- И сколько юноша желает получать на этой должности?

- Десять тысяч монет в месяц, пан Кульчицкий, и трехпроцентная премия за успешные покупки. Моя работа этого стоит. И покупки обойдутся Вам дешевле, чем если Вы воспользуетесь услугами другого посредника.

Отец усмехнулся:

- Хех, какой самоуверенный молодой человек. Светлана, выйди. Я сам с ним поговорю.

Я вышла, но недалеко. Устроилась в соседней гостиной с книжкой в руках, наказав лакею сразу же привести ко мне Поля, когда он выйдет. Времени прошло довольно много. Один раз мне показалось, что сквозь закрытую дверь я слышу гневный голос отца, и даже какой-то звон. Потом долго было тихо. А затем слуга позвал меня к отцу в кабинет.

Батюшка стоял у открытого окна, а Поль - все там же при входе. Но оба выглядели слегка, скажем так, взволнованными.

- Ладно, дочь, - буркнул Севастьян Георгиевич, - я беру твоего протеже на работу. Г-н Дюбуа, в течении часа Вы получите инструкции. Ступайте. Вам выделят комнату на этаже для слуг.

Последние слова прилетели в спину выходящему Полю.

- Вот упертый старикан! - брякнул в сердцах Поль, - Лана, мне срочно нужно что-нибудь выпить!

- Это несложно в особняке Кульчицких, - меланхолично ответила я, - Но давай скроемся в библиотеке, чтобы нас не нашли раньше времени.

Я распорядилась подать кофе, коньяк и бутерброды.

- Ну, как прошел разговор? Удачно?

Поль выпил рюмку, откинулся в кресле, и прикрыл глаза:

- Судя по результату - успешно, но удачным я бы его не назвал. Твой отец бросил в меня пепельницей!

- Ой! - ужаснулась я, - Попал?

- Я не манекен! - возмутился Поль, - Нет, я подвинулся.

- А ты?

- А я бросил пепельницу в него.

- И что, - слабо спросила я, - Попал?

- Я не дурак, - хмыкнул Поль, - я целил в стену.

- А он?

- А он сказал, что давно не встречал таких наглецов.

- А ты?

- А я сказал, что я - потомственный дворянин, и готов продавать свои услуги, но не свою честь. А последнее, что он сказал, ты слышала. Комната для слуг!

Поль покрути в руках рюмку с намерением бахнуть ее об пол, раздумал, и налил себе еще коньяка.

- Поль, - умиротворяюще заворковала я, - ты мог бы сегодня побеседовать с Гвадьяватой о библиотеке, и переночевать у нас. Уверяю, что на третьем этаже у нас вполне приличные гостевые комнаты. А завтра мы вместе поехали бы на занятия.

Поль потихоньку смягчался.

 

Я пригласила Гвадьявату:

- Г-н Поль Дюбуа теперь работает у нас. А мне нужно писать реферат по архивному делу, и я собралась разобрать бумаги со шхуны "Елена". Поль мог бы мне в этом помочь.

Мое предложение не вызвало восторга. Гвадьявата нахмурился:

- Как известил меня хозяин, г-н Дюбуа будет заниматься внешними закупками. О его работе в библиотеке у меня нет инструкций, тем более о секретных материалах. Все, что находится в сейфе, - не для посторонних.

- В сейфе лежит неразобранный архив. Может быть, ничего секретного в нем нет. Мы же не знаем, - попыталась возразить я.

Гвадьявата был непреклонен:

- Если Георгий Севастьянович поместил эти документы в сейф, значит они секретные. В любом случае Вам нужно разрешение Вашего отца.

- Это - "приказ хозяина"? - шепнула я Гвадьявате. Тот кивнул.

- Тогда либо я получу разрешение, либо не буду привлекать Поля к разбору архива.

Тем временем Поль с интересом разглядывал переданный ему лист, где почерком Севастьяна Георгиевича было выписано три пункта, по которым следовало искать книги: «Актуально все по истории каперства и все по экономике войны. В штатном режиме присматривайте все по категории "до смуты", даже если это считается фантастикой. А также для пани Юдифи подберите что-нибудь из современной прозы».

 

За ужином отец внезапно поинтересовался, ознакомилась ли я с флотским хозяйством Дома Кульчицких. Я ответила утвердительно и даже начала пересказывать в подробностях, но тут отец замахал рукой:

- Достаточно того, что ты знаешь.

- Вот кстати, батюшка, у Вас в библиотеке стоят до сих пор неразобранные архивы шхуны "Елена". Позвольте мне их разобрать. Мне как раз надо писать реферат по архивному делу. А Поль мог бы мне помочь.

Отец слегка поиграл бровями:

- Ну что ж... Разрешаю тебе разобрать этот архив. Найдешь что-то важное - сообщи мне лично. Дюбуа может тебе помогать под подписку о неразглашении. Все.

 

После ужина мы вернулись в библиотеку. Гвадьявата вместе с Полем достали из секретного шкафа большой морской сундук и водрузили его на стол. К чести стола - тот не пошатнулся. Сундук был обит промасленной кожей, укреплен железными полосами и уголками, оборудован коваными рукоятями для переноски и двумя защелками на месте замков. На крышке можно было разглядеть отчетливую запись мелом "Шхуна "Елена" №1", и еще что-то полустертое.

Поль диктовал, а я записывала в тетрадь: порядковый номер - первый, название объекта - сундук, размеры, материал, цвет, надписи.

- Ведение реестра на истфаке проходят сразу и на фиксации, и на архивном деле, - пояснил Поль, - и, таким образом, правила разбора архива вбивают в голову крепче, чем гвозди. Только когда мы описали все снаружи, можно открыть ящик. Открываем. Первым сверху лежит... Записывай, Лана... портфель коричневой кожи с металлической пластинкой и гравировкой на ней: "Георгию от Севастьяна. Учись хорошо, сынок."

- Это, наверное, от прадедушки, - я ощутила неловкость от того, что посторонний человек держит в руках личные вещи дедушки Жоржа. Смутное ощущение беспокойства поднялось во мне настолько, что даже во рту пересохло:

- Поль, подожди… Давай остановимся на сегодня... Я себя нехорошо чувствую, устала, наверное....

Поль растерянно посмотрел на меня:

- Мы же только начали... - он пожал плечами, - ну ладно, если ты не хочешь...

Уф! Паника отступила, мне стало легче:

- Давай сядем и поговорим. Мне нужно рассказать тебе кое-что…

- Как удачно, - пробормотал Поль, - я тоже хотел бы тебе кое-в-чем признаться.

Я не обратила внимания на его слова, захваченная смущением:

- Мне, право, неловко, но, надеюсь, ты мне сможешь помочь, и для меня это очень важно… В общем, мне надо найти в столице Русскую церковь. Она как-то связана с морем, это религия моряков.

Поль, который начинал слушать меня с живейшем вниманием, при упоминании Русской церкви удивленно вскинул брови, а потом нахмурился:

- Конечно, Лана, - сказал он, вставая, - Я сам не знаю такой церкви, но ее, наверное, знает адмирал Грейсман, или еще кое-кто из моих знакомых. Но чтобы с ними договориться, мне потребуется время. Ты сказала, что это важно. В таком случае, я, пожалуй, вернусь в кампус. Провожать не надо.

Я думаю, он обиделся.

Ая неделя, вторник

Верховая езда

На следующем занятии по физкультуре у нас была верховая езда. Я очень обрадовалась потому, что соскучилась по лошадям. Катц фыркнул, рассказал что-то Дагде Брюсовичу шепотом, и тот его отпустил. Для нас, сокурсников, тан Лоуренс изрек, что его отношение к верховой езде сложно объяснить потому, что он «недостаточно хорошо знает наш язык». Хитрый Катц всегда так говорил, когда впадал с затруднение, мало понятное нам. Даже за недолгое время я успела заметить, что когда он спокоен, то говорит свободно и почти без акцента.

- Кто умеет ездить верхом? – спросил старший конюх. Вызвались я, Салман и Яна. Мы с Салманом из Тавриды, а Яночка – девушка из знатной семьи.

Салману достался жеребец, красивый как картинка, и такой же злой и нравный. Но Салман с ним договорился. Мне досталась кобылка из «клиперов», невысокая, но резвая, и опять же с норовом. «Клипера» вообще нервные, за ними глаз нужен.

Дагда Брюсович присматривал за студентами, пока они под руководством конюхов седлали лошадей. Мы с Салманом справились раньше других. Таврида - лошадиный край, и у нас благородное искусство верховой езды в почете, наравне с морским делом. Потому нам пришлось ожидать остальных, городских. Я помогла Полю, а Салман – Ларисе, которую, как я заметила он обхаживает еще с прошлой недели. Кони фыркали, вздыхали, но, видно, что привыкли к неумехам-студентам, и вели себя смирно. Девочки шушукались, ойкали. Гранде седлала лошадь как в атаку шла. Франтишек коня седлал медленно и обстоятельно, с конем разговаривал, все ему подробно объяснял. Я тихонько хихикнула. Будь у коня человечий ум, он бы многое узнал из объяснений Франитишека.

Однако, рано или поздно, но все лошади были готовы. Дагда Брюсович погнал нас на круг:

- Шагом, рысью… шагом, рысью… Держать дистанцию! Остановиться. Да остановиться же!

Получилась свалка. Кони сгрудились, терлись боками. Девочки охали и ахали. Парни совершали характерные жесты: дергали узду, и подпрыгивали в седле, пытаясь развернуть своего скакуна.

Мы с Салманом успели улизнуть из свалки раньше, и теперь любовались на нее со стороны.

- Вы двое! – гаркнул Черный, - Нечего глазеть! Отправляйтесь на соседнее поле, там барьеры. Вам – свободная программа, старший конюх присмотрит.

Конюх помахал рукой, направляя нас к воротам. Проезжая мимо входа в конюшню, я с удивлением узрела Франтишека, который так и стоял здесь, держа под уздцы своего коня.

- Франтишек, а ты почему не на круге? – вопросила я.

- Так животинку жалко, - смущенно ответил он, - Если я на него сяду, у него может хребет переломиться.

Я окинула взглядом эту парочку. Пожилой крупный мерин, из битюгов, рядом с Франтишеком смотрелся… сообразно. Хребет может и не переломится, но верхом садиться Франтишеку толку нет. Стати сходные. Одинаково получится, что Франтишек на коня влезет, или что его на руках понесет.

- Студент Грымза, почему простаиваете? – зоркий глаз преподавателя углядел Франтишека.

- Уже идем! – Франтишек присоединился к студентам, которым удалось наконец выстроится.

- Рысью!

Движение по кругу возобновилось. И Франтишек рысцой, держа коня в поводу, встроился в круг.

У адмирала

Если Поль и обиделся на меня прошлым вечером, то на следующий день он ни словом о том не обмолвился. Напротив, в ответ на мою просьбу договорился о визите к адмиралу Грейсману, чтобы узнать о Русской церкви.

Таким образом, вечером мы сидели за столом и пили адмиральский чай. Я передала поклон от Иосифа, адмирал покивал:

- Да, тяжело тебе, девонька.

Я даже усомнилась, что он помнит, кто я такая, но продолжила рассказывать:

- Иосиф сказал, что если молиться за ушедших в плаванье, то это поможет, и наказал найти Русскую церковь.

- Церковь - она в душе, девонька, - заметил адмирал, и глаза его хитро блеснули, - ну может еще немного снаружи. Знаешь ли ты, что пока моряк в море, то он ни жив, ни мертв? Море вечно-изменчиво. Море может изменить все. Оно необъятно и неподвластно. Море может забрать, но может и вернуть... Да... Однако, грех не помолиться за мореплавателей! - адмирал резко перешел от слов к делу, - Пойдемте! - и повел нас за собой узкими переходами.

Щелкнул выключатель. Свет озарил овальную комнату, где напротив входа располагался большой алтарь. Светильники разгорались все ярче, и над алтарем проявлялось большое изображение двуглавого орла в венке из колосьев. Правой лапой орел держал скипетр в виде заостренного серебристого цилиндра с крыльями, изрыгающего огонь из тройчатого сопла. Левой лапой орел сжимал державу в виде золотого шара с торчащими в сторону четырьмя иглами. На груди у геральдической птицы красовалось изображение восьмиконечного креста.

Адмирал прошел вперед и начал зажигать множество маленьких свечек перед алтарем, бормоча что-то себе под нос. Воздух наполнился запахом горячего воска.

- Это - священный символ Русской церкви, - произнес Грейсман, показывая на орла, - А это, - он обвел рукой горящие свечи, - моление. Но так можно молиться только под небом, а не под водой, потому что под водой нет воздуха.

Мы с Полем переглянулись при этих не очень понятных словах.

- Г-н адмирал, - осторожно начал Поль, - это Ваша домовая церковь. Но ведь, наверное, есть и общая?

Старичок пожал плечами:

- Конечно есть, только мне там делать нечего. Если тебе надо - поищи в порту. Там покажут.

 

Ая неделя, среда