Ая неделя, воскресенье

В воскресенье на завтрак я вышла, зевая, потому что вчерашним вечером вернулась поздно и уставшей. Матушка посмотрела неодобрительно, а отец съязвил, что дочь Кульчицких пробовала себя в профессии землекопа. Ага, лакеи доложили, что мое платье безнадежно испачкано желтой глиной. Я начала было оправдываться, рассказывая о раскопках, но отец внезапно меня прервал и предложил зайти после завтрака к нему в кабинет с докладом.

После завтрака я явилась и в общих чертах осветила ход раскопок субботних и пятничных. Отец внезапно заинтересовался:

- Говоришь, нашли бронеход? И что решили?

Я пожала плечами:

- Не знаю. Г-н Черный руководит раскопками. Он решает, а студентов в известность не ставит.

Отец хмыкнул:

- Разумно. Толку от вас, студентов… Эти ваши раскопки, судя по твоему рассказу, на территории Советника Мауса находятся?

Я пожала плечами, потому что не знала, где проходит граница между столичным округом и округом Мауса.

Отец посмотрел на меня с сожалением:

- Тебе, дочка, еще учиться и учиться… Ладно, дальше я сам разберусь. Ваш г-н Черный в кампусе столуется?

- Да, папа, он там проживает.

- Телефон кампуса мне подскажет Четверка. Все, свободна. У тебя с матерью выезд на сегодня запланирован, так что иди, готовься.

Я поклонилась и вышла. Точно, у меня сегодня визит к портному, который готовит мне платье на Бал Совета.

К балу я готовилась уже две недели. Идею для платья почерпнула из книги эльфийских стихов, которую отец разрешил мне купить на поступление. Там, в книге, были иллюстрации, изображавшие эльфиек в традиционной одежде. Оттуда я взяла идею, адаптировала ее к нашему времени и послала модельеру. И на сегодня у меня была назначена первая примерка.

Собравшись, я отправилась поболтать с матушкой. Я рассказывала ей о нашей студенческой жизни, и попутно попыталась выяснить кое-что:

- Мама, а почему брата назвали не Георгием? Я читаю архив, и наблюдаю семейную традицию Кульчицких – Георгий, сын Севастьяна, и Севастьян, сын Георгия, - поколение за поколением.

Горничная укладывала матушке прическу, и мама ответила, задумчиво глядя в зеркало:

- Помнится дед твой, Георгий Севастьянович, сам выбрал имя. Он сказал тогда, что при его жизни двух Георгиев будет многовато.

Разбор архива

… Вечером я нашла в себе силы вернуться к разбору архива. В руки мне легла записная книжка деда, а точнее ворох листков, вложенных в обложку. Первый листок был датирован годом возвращения из северной экспедиции. Я читала заметки, написанные скупым дедовским слогом:

«Доволен ли я собой – нет. У меня есть долги. Долги перед семьей Императора – отдать в ближайшие 20 лет, долги перед собой – в 25 лет.

Планы на будущее: первое – деньги, второе – деньги, и третье – деньги. Говорят, что осел, груженый золотом берет города.

Что я должен сделать в ближайшее время:

Первое – жениться и завести сына.

Второе – помириться с отцом.

Третье – согласиться на отцовское предложение и занять место в Совете. Подождать смерти отца или сделать это раньше?

Четвертое – связаться с теми, кому я должен, но я не уверен, что все получится… Буду пробовать.

Если я хочу достичь своих целей, то мне нужны влияние, деньги и потомство. На сегодня я закрываю романтический период своей жизни. Отныне меня будет вести лишь расчет. Итак,

Первое – жениться…»

Далее в записях указано четыре женских имени, из которых одно – бабушки Луизы, и проставлена сумма денег «на соблазнение».

Далее под заголовком «Сменить отца в Совете» указаны увлечения Севастьяна - лошади и женщины, а вопрос «Несчастный случай на охоте?» жирно зачеркнут.

Далее под заголовком о связях дед писал: «Выстроить мою личную дружбу с Оаклифом, Терещенко, Дюбуа, Маусом. Рассчет по сто тысяч на каждого», и опять крупно: «Где взять денег?»

Ниже пометка: «Купить гхолу-аналитика и считать».

Ниже: «Надо запланировать экспедицию на восток. Там я надеюсь найти помнящих».

И опять большими буквами: «НУЖНЫ ДЕНЬГИ!»

… Я представила себе молодого капитана, вернувшегося из трехлетнего полярного плавания. Там, среди снегов и льдов главное было – выжить. Нужны были терпение, труд и смелость, а еще – удача. Капитан Жорж Кульчицкий был удачлив – его корабль вернулся в порт. Наверное, его славили как героя… или боялись… Я вспомнила черный альбом и зябко повела плечами. Писал ли он свой дневник в Тавриде? Вряд ли. С отцом еще только предстоит помириться. Значит, - в столице, в дешевой гостинице или съемных комнатах, через две недели после возвращения, когда ветреное светское общество легко забыло о нем, увлекшись свежим скандалом, а порог его жилища продолжают осаждать кредиторы. Если судить по записям, то экспедиция не принесла Жоржу Кульчицкому богатства. Но когда дед пишет о своих долгах, я уверена, речь идет не о счетах от зеленщика или бакалейщика, и даже не о долгах за ремонт корабля… С первых же слов дед пишет о долге перед семьей Императора, родовом долге Кульчицких. Все-таки дед Жорж был человеком чести!

Я взялась читать дальше. Следующая запись называлась «Богатство через женитьбу»:

«Я – молодой, из хорошей семьи, в меру загадочный, умный, циничный – отцу Луизы должно понравиться. Задача: влюбить без магии, и любить всю жизнь. Включить этот пункт в ежедневную медитацию.»

Я споткнулась о слова «влюбить без магии». Вот как! Как честный человек! А мог, значит, и с магией. Стоп! Из этого следует, что мой дед был волшебником? Детские сказки перевернулись с ног на голову. А я, значит, из семьи злого волшебника потому, что добрых волшебников не бывает? Я слегка запаниковала. Вспомнилось мне и мое видение у моряков, и мысленные разговоры с Гвадьяватой, - все объясняла моя порченая кровь, старая кровь, кровь Старых Домов, считающих поколения предков от древней истории. Судя по писаниям леди Крапивы, в те далекие времена магия не была ни запретной, ни редкой. Ей обучались также как умению читать и писать, и также пользовались. Это трудно себе представить, но в этом не усматривали зла. Раньше магия была обыденностью, теперь – нет. Она ушла как вода в песок, впиталась в прошлое, и на поверхности остались лишь воспоминания о ней, и редкие капли, сохраненные старой кровью.

 

Следующая записка отстояла от предыдущей на несколько лет:

«Глупцы, глупцы! Их дергают за нитки, и они играют как марионетки в кукольном театре. Но то, что они хотят забрать себе, я могу повернуть в свою сторону. Говорят, что не было счастья, да несчастье помогло. Соберись, Жорж, такая удача выпадает раз в сто лет. Если я все построю правильно, то смогу достичь своей цели. Итак, слабое место противника то, что между Югом и Севером всего две линии коммуникаций – это река Великая, и железнодорожная ветка вдоль нее. Ключевое место – пороги реки Великой. Если остановить там, то Юг останется полностью в моей власти.

За восток я не беспокоюсь. Восток мне поможет, если я пошлю туда весточку.

С Западом договорюсь.

Но есть еще фактор столицы, и без него я не достигну своей цели. Обмануть? Купить? Нет, убедить!» – последние слова подчеркнуты трижды.

Я смотрела на дату – 150 год от Декларации – круглая дата, год, в котором начался «Конфликт казуса большинства», как выразился барон Эккерт на лекции, год начала противостояния между Севером и Югом. Жорж Кульчицкий – лидер партии Юга. Имена союзников и противников не названы в этой краткой записке. Впрочем, в союзниках наверняка был Дом Терещенко – традиционный союзник Кульчицких, и их земли соседствуют с нашими. Об остальных надо спросить у профессора Эккерта, или у отца – вдруг ему дед рассказывал.

Дед Жорж заранее планировал битву в ключевом месте – на порогах реки Великой, и вроде бы у него все получилось. Битвы не было, но после восьмимесячного противостояния дружин Советников на порогах война закончилась, а владения Кульчицких приросли новыми землями вплоть до тех самых порогов. То есть, дед выиграл войну?

Я взялась читать дальше:

153 год от Декларации. «Завести на имя Дюбуа счет, анонимно перевести 1 миллион. Жаль, но дело кажется безнадежным.»

Четыре письма с вызовом на дуэль Жоржа Кульчицкого, с пометкой - вызов принят.

Список из тридцати фамилий с приложением счетов о переводе денег на предъявителя, в четырех случаях у фамилии стоит приписка «вместе с семьей» и сумма больше. Я некоторое время тупо смотрела на этот список, еще не понимая, но уже догадываясь, а потом захлопнула дневник и вцепилась себе в волосы: «Дед, дед, как ты мог? Вместе с семьей? Там были женщины и дети? Великолепный Жорж, гордость клана Кульчицких, что мне делать теперь, когда я знаю о тебе такое? Что делать твоей внучке, твоей потомице? И где теперь моя честь, и честь нашего клана?»

Я неделя, понедельник

Поль и его сон

В понедельник у нас была практическая история, на которой мы обсуждали результаты раскопок. Дагда Брюсович начертил на доске карту и предложил по нашим наблюдениям восстановить диспозицию воюющих сторон. Мы, студенты, впали в затруднение, способные без проблем разве что поставить крестик на карте в местах раскопок.

- Давайте я попробую – вышел к доске Поль

Мы начали с раскопок капонира, то есть стационарной позиции, которая характерна для обороны. Капониров было как минимум два – он показал на карте. Но могло быть и больше. Следует их поискать вдоль гряды холмов. Линия поиска и расстояние между ними нам известны.

Дальше. Форма бойцов арт-войск несет в девизе служение императору, а в сочетание с цветком шиповника в эмблеме, это указывает на принадлежность обороняющихся к армии эльфийского императора Шиповника.

Я заметила, что Катц быстро приложил руку ко лбу и к сердцу. Оборотень слушал Поля очень внимательно, и даже напряженно. Его кошачьи уши были плотно прижаты к голове, что показывало крайнюю степень волнения.

- Как нас предупреждали, при обнаружении объектов иррациональной культуры – продолжал говорить Поль, - - мы сталкиваемся с высокими технологиями, и с загадочными явлениями, которые не можем отнести к технологиям. Таковым в нашем случае является уникальной холод раскопанного Морозного холма. Ни первое, ни второе мы объяснить не можем. Если говорить о картине боя, то я бы предположил следующее… С восточной стороны в сторону столицы двигалась колонна, которую судя по находкам, следует обозначить как армию русских. Думаю, что бронеходы обороны первыми открыли огонь. Под обстрелом колонна рассыпалась. Основную массу погибших надо искать дальше к востоку. В ответ на обстрел русские выдвинули вперед и по сторонам дороги несколько мобильных групп, вооруженных минометами. Позицию одной из них мы раскопали в субботу.

О результатах битвы судить сложно. Тот капонир, который мы исследовали в пятницу был уничтожен – вероятно, заморожен в процессе боя. Странно… либо это была диверсия, либо на стороне русских тоже были представители иррациональной культуры.

Мы не нашли следов погребения павших ни с той, ни с другой стороны. Все же более вероятно, что русские прорвались и быстро наступали дальше… Не взяли себе оружие противника так как не смогли его освоить. Оставили своих павших в ходе быстрого наступления. Вероятно, были связаны длительными боями в столице – недели, может быть месяцы….

Теперь о времени боев. Очевидно, что это время смешения культур. Материальная культура русских относится к рациональному типу, а имперцев – к иррациональному. Таким образом, эта битва произошла в эпоху Смутных войн.

- Какими материалами Вы пользовались, чтобы составить такую логичную схему? – поинтересовался г-н Черный.

Поль замялся.

- Это – умозрительная схема. У меня нет ни доказательств, ни других материалов. Просто я много думал об этих находках. Прикидывал и так, и сяк… Ну и мне все это приснилось… и так встало по местам, что получилась версия…

Дагда Брюсович одобрительно покивал головой:

- Делает честь вашей фантазии. Садитесь, г-н Дюбуа.

 

…Я была очень заинтригована. В обеденный перерыв я выманила Поля на приватный разговор в парк. Парк был большим и пустынным, и в отдаленных своих пределах переходил в пустоши.

- Поль, я хочу увидеть твой сон.

- Разве такое бывает? – удивился он.

- Иногда может быть. Здесь нужен талант. Ты увидел пророческий сон, значит, у тебя есть талант. Я же немного умею разговаривать мысленно. Считают, что это невозможно, но на самом деле это не так. Давай попробуем.

- Давай, - пожал плечами Поль, - А что нужно делать?

- Помнишь, в начале семестра ты видел меня во сне? Вспомни свои ощущения. Я позову тебя мысленно, а ты будешь вспоминать свой сон для меня.

- Но ведь мне надо заснуть? – спросил Поль.

- Засыпать необязательно, - заверила я, - Давай попробуем смотреть друг другу в глаза. Так, наверное, будет легче.

Мы уставились друг на друга.

- Нет, - сказала я через минуту, - не то. Давай сядем на скамейку, и ты закроешь глаза, и будешь вспоминать сон.

- Да уж, - буркнул Поль, усаживаясь, - когда я смотрю на тебя, мне в голову лезут совсем другие мысли.

Я тихонько хихикнула, а Поль фыркнул.

- Все, все, - голосом классной дамы заявила я, - сосредоточься.

- Ладно, - покладисто согласился Поль, закрывая глаза.

Я тоже прикрыла глаза и попыталась найти его мысленно.

Ощущения ворвались в меня как весенняя вода в половодье. Ночь, темная летняя ночь, полная запахов листвы и трав, а еще – железа, кожи и пота. За спиной – город, впереди – дорога, источающая угрозу. Мы ждем неприятеля, и с каждой минутой враг все ближе. Огонек сигареты не освещает лица. Курильщик спрашивает хрипловатым напряженным голосом:

- Где же танки Дюбуа?

И я, а точнее тот, от чьего лица я вижу этот сон, отвечает:

- Они придут, когда смогут. А наша задача – продержаться до их прихода. Все ясно, боец?

Кашель и поскрипывание кобуры в ответ:

- Все ясно, г-н Кульчицкий. Будем стоять.

И ответ того:

- Будем!

 

…Я вздрогнула и распахнула веки. Вряд ли прошло много времени. Солнце светило в том же месте небосклона, и тени не сдвинулись. Но рядом со мной обеспокоенно навис Михаил Кантария:

- Пани, Вы в порядке?

Поль сидел рядом с очень бледным лицом. От носа к подбородку протянулась красная лаковая дорожка – сочилась кровь.

- Поль! – позвала я. Его тело обмякло и завалилось на скамью, голова ударилась о сиденье с деревянным стуком. Красные капли побежали быстрее.

- Поль! – всполошилась я, пытаясь его поднять, - проснись, пожалуйста!

- Обморок? – с сомнением произнес Михаил, помогая поднять Поля.

- Да, морок, - невнятно пробормотал Поль, приоткрывая глаза, - Голова болит.

- Идти можешь? – спросил Михаил, т ко мне:

- Надо бы отвести его к врачу.

И опять Полю:

- Держись за меня, попробуй встать.

Поль повис на нас – Михаил с одной стороны, я с другой, - и невнятно ругался, а мы тащили его к Университету. На подходе нам встретился Дагда Брюсович:

- Что у вас? – деловито поинтересовался он.

- Поль ударился головой. Наверное, сотрясение.

Г-н Черный хмыкнул, положил руку на затылок Полю, подержал минуту и сбросил:

- До свадьбы заживет. Обращаю ваше внимание, г-да студенты, что вы опаздываете на лекцию.

И ушел.

Поль вздохнул:

- Спасибо, Дагда Брюсович, - ему в уходящую спину, - и нам:

- Голова прояснилась и не болит. И держать меня не надо, я сам могу идти.

Поль провел рукой по лицу и с недоумением уставился на окровавленную ладонь. Я быстро сунула ему в руку платок.

- Вот незадача… и рубашку испачкал, - сообщил он рассеяно, - Я до сих пор никогда в обмороки не падал… А тут – хлоп, и отрубился, не помню ничего… Я тебе платок потом верну.

- Да выброси его, - брякнула я, - Давай поторопимся на лекцию, а потом я расскажу тебе, что видела.

После занятий я честно рассказала Полю свои видения. Тот недоуменно нахмурил брови:

- Но это совсем не мой сон! Я видел другое.

Я пожала плечами:

- В моем видении все казалось таким реальным: звуки, запахи, всякие мелочи – что это должно иметь смысл. Да, я увидела не твой, а свой сон о прошлом. И в этом сне Дюбуа и Кульчицкий сражались на одной стороне.

Я неделя, вторник

Поль и его предок

Во вторник на занятиях Поль был мрачен, не шутил и не смеялся, что обычно у него выходило легко. Он выглядел подавленным и неуверенным, смотрел сумрачно. Я забеспокоилась:

- Поль, ты себя плохо чувствуешь после вчерашнего?

Тот поморщился:

- О чем ты? А, извини, Лана, мне вечером такое выпало, что я все забыл…

- Что случилось?

Было видно, что Поль колеблется. Потом, видимо, махнул рукой, решился:

- Если тебе не расскажу, то и некому… Только давай где-нибудь не в толпе.

Мы опять ушли в университетский парк.

Поль сел на скамейку, запустил пальцы в свою шевелюру и начал говорить. Он не смотрел на меня, а это плохой признак. 

- Лана, ты меня спросила о моих предках, а я спросил у отца… Он отказался рассказывать, может быть и сам не знал, но я же упрямый, и я знаю кое-какие архивы… И вот, нашел…

Поль вымученно улыбнулся и протянул мне ветхую газетную вырезку:

- Похоже, мой прадед был большим негодяем…

Я приняла из его рук газетный листок начала читать: «…Дюбуа, отъявленный преступник, уличенный во множестве злодеяний… на его руках – кровь сотен людей… безумный маньяк, упивающийся смертями… растлитель малолетних… позор нации… бесноватый палач… жестокий зверь в человеческом облике… виновен в многочисленных убийствах… приговорен к смерти. Наш долг – казнить преступника и избавить общество от этого выродка.» Я тихо ахнула:

- Не может быть! Здесь какая-то ошибка!

- Никакой ошибки! – Поль говорил, мучительно морщась, - здесь ясно сказано «Дюбуа, комендант столицы», и нет сомнения, что это мой прадед…

Мы некоторое время помолчали. Я собиралась с мыслями, а Поль грустил, повесив голову.

- Поль, - заговорила я, старательно подбирая слова, - я верю в то, что мой дед Георгий Кульчицкий был человеком чести, а твоего прадеда, судя по письмам, он считал своим другом. Из этого следует, что твой прадед тоже был человеком чести, а не сумасшедшим убийцей, как здесь написано. Я думаю, что это хуже, чем ошибка, это – клевета! У наших предков были враги, и они оклеветали твоего прадеда. Да, именно так!

Поль с сомнением посмотрел на меня:

- Почему ты так решила? У тебя есть доказательства?

- Немного, всего две строчки из того, что я успела прочитать в архиве. Первое, дед, вернувшись из Северной экспедиции, планирует завести дружбу с Дюбуа. И второе, более важное: после «стояния на порогах» - помнишь, Эккерт на лекции рассказывал – дед пишет «предложить помощь Дюбуа». Дед оформил перевод на фамилию Дюбуа в размере миллиона.

- И что? – заинтересовался Поль.

- Не знаю, - я пожала плечами, - наверное, надо запросить банк. Но дело не в миллионе. Дело в том, что дед Жорж продолжал считать Дюбуа своим другом. И… - я перешла на шепот, - мстить за него. Я нашла несколько расписок. Дед, вернувшись в столицу, не только сам дрался на дуэлях, но еще и нанимал бретеров.

Поль оживал прямо на глазах.

То есть ты думаешь, - он тряхнул газетной заметкой, - что это – клевета?

- Иначе быть не может, - подтвердила я, - У меня в голове складывается такая картина. Вот в 150 году началась Война Советников. Георгий Кульчицкий держал юг. Но есть еще «фактор столицы», который он считал важным. Предположим, что твой прадед – друг и союзник Кульчицкого. Но армия Кульчицкого на юге, и его войска связаны «стоянием на порогах». Предположим, что Северные захватили столицу. Комендант Дюбуа им мешал, его оклеветали и казнили. Жорж Кульчицкий появляется в столице лишь через два года. А у коменданта Дюбуа остался сын – твой дед.

- В это время ему было лет четырнадцать, - задумчиво пробормотал Поль, - Представляю, что он думал о Кульчицком, и о всей партии Юга.

- Вот, - продолжила я, - дед пытался предложить деньги, но пишет «дело безнадежное». А потом – дуэли, и… наемные убийцы. Вчера я пожалела, что узнала об этом. Но сегодня, когда ты принес эту гадость – я обвиняюще ткнула пальцем в ветхую газетку, - за то, что они сделали с твоей семьей, я бы сама убивала. И Георгий Кульчицкий оправдан в моих глазах. Впрочем, - я пожала плечами, - это лишь мои догадки. Многое нам неизвестно и непонятно, но мы можем и должны узнать правду.

 

… После занятий мы подошли к барону Эккерту:

- Юрий Казимирович, мы хотели бы узнать больше о «стоянии на порогах».

Барон перевел взгляд с меня на Поля, и тяжело вздохнул:

- Узнал все-таки. Вы знаете, Поль, я всегда считал, что дети не отвечают за грехи отцов.

Поль вскинулся:

- Мне не нужна жалость, г-н Эккерт, а только правда.

Я поспешила вступить в разговор:

- У меня есть основания предполагать, что коменданта Дюбуа оклеветали. Мы хотели бы разобраться в этой истории, Юрий Казимирович.

- Оклеветали, - хмыкнул барон, - Да, такое возможно. История смутная. Если бы был жив Ваш дед, Светлана, то он мог бы рассказать правду, или, хотя бы то, что он считал правдой. А сейчас нам остались лишь следы от этих событий. Так постоянно происходит в нашей науке. Умер человек, и считай, что свидетельств не осталось. Боюсь, что я немногое вам открою. Да, на лекции я умолчал о коменданте столицы по фамилии Дюбуа, который был смещен и казнен…

- Нас интересует, кто входил в партию Юга и Севера, г-н профессор.

- Видите ли, Светлана, я был знаком с Вашим дедом, но об этих событиях я его не расспрашивал, а сам он не говорил. Из некоторых бесед у меня сложилось впечатление, что Советники Терещенко и Маус были на стороне Вашего деда, то есть партии Юга, которую он возглавлял. Также мне показалось, что южане были не многочисленны, а то, что мы сейчас называем партией Севера, состояла из всех остальных Советников. Я не назову вам лидера, я его не знаю. Есть свидетельства, что ряд Советников держали нейтралитет, но имен, опять же, не скажу. Впрочем, светские сплетни бывают информативны. Говорили, что г-на Георгия Севастьяновича Кульчицкого не следует расспрашивать, и даже упоминать в его присутствии Войну Советников. Впрочем, сам я был свидетелем одного инцидента, который, пожалуй, подтверждает ваши догадки.

Эккерт задумчиво нахмурил брови:

- Да, точно. На каком-то из светских раутов нынешнего коменданта столицы… И вы можете представить, что в большинстве туда собрались представители столичной службы… Так вот, один из офицеров, не помню его имени, за бокалом коньяка, с горячностью, достойной лучшего применения, выразился в том смысле, что раньше, при коменданте Дюбуа, столичные войска были серьезной силой, а не видимостью, как теперь. И хотя упомянутый комендант Дюбуа был, извините Поль, я лишь цитирую – «сволочью, психом и предателем», - все же столичный округ он держал твердой рукой. Сказано было в присутствии Советника Кульчицкого. При мне Георгий промолчал. Но утром из газет я узнал, что была дуэль, и офицера списали в инвалидную команду.

Я неделя, среда