Е) Пассионарная концепция Л.Н. Гумилева 5 страница

Подводя итог нашему краткому историческому обзору социально-политического и духовного развития российской государственности, мы можем выделить в качестве характерных особенностей российской нации следующие ее традиционные черты.

Во-первых, — традицию сильной исполнительной власти против традиции сильной парламентской власти в западном обществе. В России традиционно уважают более всего именно исполнительную власть, а к парламенту традиционно относятся несколько пренебрежительно, как к декоративной пустой «говорильне» (это и есть дословный перевод слова парламент — от общеевропейского parle — говорить).

Во-вторых, — традицию патриотически-мобилизационной организации всей политической системы общества, которая настраивается обычно на решение масштабных исторических и геополитических задач и ставит перед народом отдаленные стратегические цели. В рамках этой особенности хорошо объясняется как доминирование исполнительной власти над представительной, так и преобладание бюрократических, а не демократических методов отправления государственной власти вообще. Российское общество живет не столько в рамках законов, сколько в рамках осуществления неких программ и достижения неких целей. В то же время российскому обществу традиционно присущ достаточно сильный государственный патриотизм, не переходящий однако в шовинизм и национальное высокомерие.

В-третьих, — традицию равно уважительного отношения ко всем этническим и конфессиональным сообществам в рамках единой российской нации. На протяжении всей своей истории российское общество не знало масштабных межэтнических и религиозных войн. В отличие от западных стран, ни один этнос или конфессия, даже самые малочисленные, в России не были истреблены или дискриминированы. В то же время в российском обществе светское начало (царская и императорская власть) традиционно доминирует над властью идеологической (в том числе, и религиозно-духовной), что продолжает в нашем обществе традицию византийской государственности, противоположной в этом отношении традиции западноевропейской, в которой, наоборот, именно духовная власть (власть римского первосвященника, «папы») доминировала на светской властью. Последним обстоятельством и объясняется отсутствие в российской истории масштабных межконфессиональных и внутриконфессиональных конфликтов (характерных для средневековой Западной Европы).

В-четвертых, — традицию народности,а не аристократичностиверховной власти.Сформировавшись достаточно поздно, российское привилегированное сословие было, с одной стороны относительно малочисленным, а, с другой, — прожило по историческим меркам слишком краткую жизнь, чтобы оставить в общественных традициях России достаточно глубокий след. Гораздо большее влияние на менталитет российской нации оказали низовые демократические традиции крестьянской (мирской) и городской (ве­чевой) общины с ее эгалитарностью, уравнительством и коллективизмом.

В-пятых, — активистские традиции бунтарских и революционных методов разрешения социально-политических противоречий, явно преобладающие в России над традициями эволюционного и умеренного реформирования. Российские духовные и политические лидеры, равно как и низы российского общества, традиционно склонны к волюнтаризму, радикализму и экстремизму в своих идеологиях и программах, а в постепенное, стихийное и естественное движение к лучшему социальному устройству российское общество традиционно не верит.

Наконец, в-шестых, необходимо отметить, что из всех основных духовно-идеологических конфликтов — между религиозными и светскими идеологиями, между социалистскими, либералистскими и националистскими идеологиями — в российском обществе наибольшую остроту традиционно имеет социально-классовый конфликт (а не религиозный и не нацоналистический), в котором для российского традиционного сознания характерен именно социалистский («народный», демократический) характер его разрешения. Иначе говоря, для российского традиционного сознания наиболее значимой и характерной является именно социалистическая светская идеология, а не религиозная, не либералистская и не националистическая. Все масштабные социальные потрясения в России, начиная с бунтов Разина, Пугачева и продолжаясь в движении народников, в крестьянской и пролетарской революциях 1905 и 1917 годов, происходили именно под социальными лозунгами и в интересах «народа» (его низовых слоев). В отличие от западного общества, в котором возобладал к настоящему времени «культ (отдельной) личности» (культ «прав Человека»), для российского общества преобладающее значение имеет «культ Общества», «культ Народа» причем именно в низовой его, социалистической интерпретации, а не в элитарно-аристократической. Ни к германской «белокурой бестии», ни к англосаксонской предприимчивой «успешной личности» в российском обществе традиционно нет ни уважения, ни почтения. Если и почитается у нас какая-то личность, то только та, которая отдает себя служению обществу, борьбе за правду «народного дела». Александр Невский, Разин, Пугачев, Иван Грозный, Петр I, Ленин, Сталин и т.д., а не Столыпин, Витте, Морозов или Рябушинский — вот российские национальные герои (что и подтвердилось в ходе недавнего всероссийского выбора «Лица России», организованного Вторым национальным каналом).

В этом отношении либералистская революция 1989-1992 гг., проходившая под лозунгами внедрения в России западных («общечеловеческих») духовно-политических и нравственных ценностей, резко нарушила российскую социально-политическую традицию и тем самым породила в нашем обществе глубочайший духовно-политический конфликт.

С учетом именно этих исторических обстоятельств и необходимо, на наш взгляд, рассматривать проявление современного политического экстремизма в сегодняшней России.

5.2. Политический экстремизм и терроризм современной в России:
общее и особенное

Особенности политического экстремизма в России связаны с переходным характером современного российского общества. Политический экстремизм наиболее ярко обнаруживает себя именно в переходные периоды. Распространение идеологии и практики экстремизма в современных российских политических процессах является во многом реакцией на избранный самостоятельный путь развития в условиях слабости вновь создаваемых социально-политических институтов, не способных пока в полной мере обеспечить эффективное и устойчивое развитие общества.

Если говорить о причинах экстремизма в современной России, то нужно, рассматривать их, во-первых, исторически, во-вторых, системно или комплексно. Историчность означает, что нужно установить последовательность событий, временную связь причин, породивших экстремизм в российском обществе во всех его разновидностях. Первичным истоком экстремизма в современной России является общий, системный кризис советской, социалистической системы, называемой чаще всего командно-административной системой. Этот кризис был усугублен кризисом системы межнациональных отношений и политической системы СССР. Он привел правящую партийно-административную верхушку советского общества к необходимости проведения коренных реформ.

Проведение реформ предполагает выбор вариантов и, главное, выбор источников их финансирования. К сожалению, российские реформы проводились бессистемно, по худшим образцам и за счет интересов большинства трудящегося населения страны. Они привели к резкому падению уровня жизни большинства населения России, критическому социальному расслоению, несправедливому, криминальному переделу собственности. Они привели также к катастрофическому падению промышленного и аграрного производства, падению научного и интеллектуального, а также военного потенциала России.

Разрушение СССР на почве экономического и политического кризиса в результате ошибочных действий руководителей бывших союзных республик стало еще одной усугубляющей этот кризис причиной. Все эти негативные последствия стали питательной почвой для целого набора острейших социальных конфликтов:

— между ограбленным и брошенным в беспросветную нищету населением страны и ее правящей верхушкой, состоящей из узкого слоя олигархов и чиновников,

— между различными группировками правящей чиновничье-олигархической элиты в борьбе за власть и прибыли,

— между бывшими союзными республиками в борьбе за передел союзного имущества,

— между этническими группами российского многонационального государства.

Вслед за другими исследователями мы можем указать целый комплекс причин, порождающих экстремизм в современной России. Это и социально-экономический кризис, и массовая безработица, и глубокое расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, и ослабление государственной власти, и дискредитацию ее институтов. На проявления экстремизма влияют и распад прежней системы ценностей, и правовой нигилизм, и политические амбиции религиозных лидеров, и стремление политиков использовать религию в борьбе за власть и привилегии. Вспышки экстремизма связаны и с нарушениями прав религиозных, этнических меньшинств, допускаемыми должностными лицами, и с деятельностью зарубежных религиозных и политических центров, нацеленной на разжигание в нашей стране политических, этнонациональных, межконфессиональных противоречий[335].

Другие авторы обращают внимание на многочисленные и разнообразные формы конфликтов, вызванные общим кризисом советского общества, распадом СССР и современными реформами, как на основной источник экстремизма в современной России. «На территории РФ в это время неоднократно происходили разного рода конфликты, обусловленные крушением прежней системы ценностей, резким снижением уровня жизни большей части населения страны, сменой форм собственности»[336].

В значительной степени в рождении современного экстремизма и терроризма в России виновна сама власть, которая оказалась неспособной эффективно противостоять не только терроризму, но и более «традиционным» уголовным преступлениям. Слабая политика привела российское общество в состояние неуправляемости, дезориентации. Российское государство, особенно в период правления Б.Н. Ельцина, вопреки конституционным декларациям не являлось ни демократическим, ни правовым, ни социальным. Анализ этого периода приводит многих исследователей к критическим выводам. «Использование военной силы для антиконституционных действий, шантаж принципиальных политиков, отстаивающих государственные интересы России, физическое устранение несговорчивых, разжигание межнациональной розни, захват и обращение некогда государственной собственности в личную, завладение сбережениями населения посредством финансовых пирамид, многократная девальвация рубля, значительное снижение уровня жизни и т.д. в совокупности должны рассматриваться как экономический террор»[337].

В условиях социальной нестабильности возникает особенно острая политическая борьба за власть. В российских условиях эта борьба протекала во многом с использованием криминальных и экстремистских методов. Определенные финансовые и политические группировки использовали экстремистские действия для реализации своих корыстных политических целей. Для этого они организовали, финансировали и управляли деятельностью различных экстремистских организаций. Этот источник экстремизма в современной России нельзя недооценивать и сегодня.

Наиболее активными и общественно опасными видами политического экстремизма в современной России являются русский этнический национализм и радикальный религиозный фундаментализм в национальных, в основном мусульманских, регионах страны.

Рост этнического самосознания народа, особенно такого крупного как русский народ, сам по себе является положительным фактором. Русский народ — это государствообразующий народ России, и восприятие этой государственности как своей собственной, безусловно, невозможно без развитого этнического сознания. Проблемы начинаются лишь тогда, когда возбужденное массовое сознание начинает окрашивать в этнические тона любые общественные проблемы. А общая ситуация в крупных российских городах и во многих центральных регионах сегодня именно такая. Такое этническое самосознание не способствует и не будет способствовать рациональному самоопределению русского народа. В таком виде русский этнический национализм — это, по своей сути, попытка подмены культурной идентичности народов России русской этнической идентичностью. То есть русская этническая идентичность возводится им в ранг национальной идентичности России тем самым, перечеркивая этническая идентичность других народов России.

Русская этническая идентичность и русская национальная идентичность не вполне совпадают. Носителями русской национальной идентичности в отличие от этнической русской идентичности являются не только этнические русские, но и все другие этносы России. При этом мы исходим из того, что наряду с традиционным упором при нациестроительстве на два вида национальной идентичности — гражданской (идентичность по стране) и этнической (идентичность по группе), необходимо делать особый упор на третьем виде национальной идентичности — идентичность по культуре. На этот третий вид идентичности не обращалось внимания по причине того, что в большинстве современных государств культурная идентичность совпадает с этнической. В России такого совпадения нет. Поэтому необходимо разобраться, каким же образом здесь этническая идентичность разных групп переводится в общую гражданскую идентичность этих групп. Полагаем, что этот перевод осуществляется, благодаря третьему виду идентичности — общей культурной идентичности, которой обладают представители всех этносов России.

Общую культурную идентичность народов России мы определяем как русскость, которая реально и должна лежать в основе российской гражданской идентичности. Русскость — это некий стандарт, связывающий воедино народы России. Русскость включает в себя не только тех, кто относит себя к этническим русским, но и русский язык, которым владеет практически все население страны, и русская культура и культура народов России, во многом сформировавшаяся именно на основе русского языка. Русскость — это отражение двойственной природы этнической идентичности нерусского населения России. С одной стороны, они являются русскими как носители русского языка и культуры, а с другой — представителями отдельного народа как носители языка и культуры этого народа. Русскость — это форма, в которую облечена российская национальная культура, впитавшая в себя как собственно русскую культуру, так и культуру всех народов России в лице их наиболее ярких представителей. Русскость, на наш взгляд, — это главный культурный фактор, препятствующий формированию в России так называемого андеркласса (носителя альтернативных культурных ценностей) из мигрантов из ближнего зарубежья, наподобие того, который уже сформировался в западных обществах и превратился в один главных дестабилизирующих факторов для этих обществ.

Русский этнический национализм стремится через игнорирование культурного посредника в лице русскости утвердить гражданскую идентичность этносов России на основе русской этнической культуры. Такая гражданская идентичность ведет, безусловно, к превращению России в этнократическое государство, где неизбежен рост этнического национализма нерусских народов, крайним выражением которого станет политический сепаратизм.

Попытки консолидации общества через повышение статуса православной церкви и религии в жизни российского общества в ущерб другим конфессиям также контрпродуктивны. Это имеет своим следствием также неизбежный рост этнического национализма нехристианских народов России на иной религиозной основе.

Одновременно с этим в мусульманских регионах страны резко возросло влияние радикального исламского фундаментализма, часто сращивающегося с идеологией этнического национализма, как это было в Чеченской Республике. Сегодня в России много споров о том, какой фактор более существенен для национальной идентичности — этнический или религиозный. Процессы, происходящие в исламском мире, как бы выдвигают на передний план религиозный фактор. Действительно, можно быть получеченцем и полурусским, но полумусульманином и полукатоликом быть нельзя. Но если на этом пути на передний план не будут выдвигаться культурные факторы, культурные традиции, то лаврами себя никто не увенчает. Ведь, по сути, стремительный рост сегодня обращений к религии не является в большей части следствием духовных исканий личности. Это, скорее акт самоидентификации в глобализационных процессах. Общая культурная идентификация, накладываясь на разную религиозную идентичность, вполне способна нивелировать межконфессиональные противоречия. Ведь религиозные различия сами по себе не являются конфликтогенными, но базой для конфликта идентичностей они могут стать и часто становятся, как это было в Югославии (Босния и Герцеговина, Косово) и в Чеченской Республике. Происходит это, если в многоконфессиональных обществах на передний план выдвигается в ущерб культурному религиозный фактор для укрепления через него гражданской (государственной) идентичности.

Радикальный религиозный фундаментализм — это попытка поставить на место культурной идентичности религиозную идентичность. Радикальный исламский фундаментализм, выдвигая на передний план религиозную идентичность, подменяя им культурного посредника между этнической и гражданской идентичностью, ведет к усилению этнического национализма мусульманских народов России, что, безусловно, также служит катализатором политического сепаратизма в России.

Важнейшим фактором роста протестных настроений в российском обществе является и отсутствие институциальной и устойчивой обратной связи между обществом и властью. Отсутствие такого диалога приводит к тому, что социальный протест начинает принимать внеправовые формы. Диалог ни в коем случае не означает, что все должны прийти к какому-то единому мнению. Диалог есть следствие и отражение согласия всех сторон в том, что и власть, и оппозиция должны играть на политическом поле по единым правилам. Всякие исключения из правил приводят к тому, что формируется внесистемная оппозиция со всеми вытекающими отсюда социально-политическими издержками.

Диалог с обществом, о котором так часто говорит власть, носит в России во многом пока имитационный характер, на имитацию способности власти решать существующие огромные проблемы в российском обществе нацелены и структуры, обязанные обеспечивать этот диалог, — от подконтрольных СМИ до государственных и полугосударственных структур. Переход от имитации диалога власти с обществом к реальному диалогу способен, в конечном итоге, сформировать в обществе целостную систему духовной безопасности, невосприимчивую к идеологии экстремизма. Духовность нашего общества сегодня реально исковеркана. Столкновение традиционалистского сознания, цепко держащегося за прошлое, и нового модернистского сознания рождает духовные катаклизмы, стимулирующие деструктивное поведение. Очевидно, что проблема духовной безопасности не может быть решена без реформирования существующих общественно-политических институтов и формирования культуры, открытой к бесконфликтному восприятию иных ценностей. Диалог о формировании системы духовной безопасности должен идти о характере институциональных реформ и их пределах, о культурно-ценностных основаниях духовной безопасности. Истиной никто не обладает, в том числе религиозное духовенство. Истин всегда несколько, и все они относительны. Лишь диалог носителей разных истин способен убедить каждого в относительности собственной истины. В процессе диалога рушится легитимационная легенда власти, власть начинает приобретать реальную легитимность, а общество — стабильность. Ведь в конечном итоге в существовании экстремизма виноваты не экстремисты, а общество, в котором этот экстремизм формируется, и власть, которая своим некомпетентным руководством дестабилизирует общество.

Очевидно, что полностью искоренить политический экстремизм из жизни современных обществ невозможно. Но стабильные общества давно научились противодействовать экстремистской практике и минимизировать его проявления. Главное на этом пути не только утверждение на практике принципов социальной справедливости через преодоление разрыва между бедными и богатыми, но и формирование легитимной политической системы, воспринимаемой как справедливой не только властью, но и населением.

5.3. Современные экстремистские организации и движения в России
и странах СНГ

Деятельность экстремистских движений и организаций в современной России имеет как внешнюю, так и внутреннюю основу. Одной из современных практик межгосударственного экстремизма является политика разжигания межэтнической вражды в полиэтнических государствах, проводимая некоторыми странами, как входящими, так и не входящими в ядро стран «золотого миллиарда». К таким действиям относится, например, усиление деятельности ряда зарубежных, главным образом околоправительственных структур и неправительственных организаций, по «оживлению» чувства общеэтнической солидарности, родственности между угро-финскими и тюркскими группами населения в России и соответствующими слоями населения и странами за рубежом. Уже в течение ряда лет значительную активность в этом плане проявляют различные зарубежные круги и организации. Исторический характер нахождения этих народов на значительной части территории России, а также наличие большой по численности группы населения, принадлежащего к указанным этническим сообществам, за рубежами Российской Федерации, по большей части в качестве коренного населения иностранных государств (Финляндия, Эстония, Венгрия, Турция и др.), является обстоятельством, которое в различной мере и масштабах способствует спонтанным и организованным процессам активизации самоидентификации соответствующих групп населения России, культурному сближению их с представителями родственных этнических групп за границей, возникновению иных по содержанию интеграционных интересов, чем внутрироссийские, а также зарождению сепаратистских тенденций[338].

Указанные действия зарубежных организаций, хотя и не выливаются в современных условиях в значительные по масштабам процессы этнонациональной радикализации, и тем более этнонационального экстремизма, при определенных условиях могут создать новые очаги сепаратизма и экстремизма.

Однако не менее серьезными основаниями для деятельности экстремистских движений и организаций в современной России являются ее собственные, внутренние проблемы и конфликты.

Современный экстремизм и терроризм в России только по своим масштабам представляют реальную угрозу развитию нормальных общественных отношений. Криминологический анализ показывает, что в России динамика преступности террористической направленности продолжает носить неблагоприятный характер. Отчасти это подтверждается данными уголовной статистики. По данным ГИЦ МВД РФ, в 2000-2002 годах общее число зарегистрированных преступлений в России продолжало нарастать, в том числе увеличилось число зарегистрированных фактов терроризма: со 135 до 360. Причем указанные данные не включают преступления, уголовные дела о которых расследовались органами ФСБ.

В «Белой книге российских спецслужб» выделяются следующие направления в современном терроризме: 1) социальный терроризм, преследующий цель коренного или частичного изменения экономического или политического строя собственной страны; 2) националистический терроризм, включающий в себя организации этносепаратистского толка и организации, поставившие своей целью борьбу против экономического или политического диктата инонациональных государств и монополий; 3) терроризм религиозный, связанный либо с борьбой приверженцев одной религии (или секты) в рамках общего государства с приверженцами другой, либо с попыткой подорвать и низвергнуть светскую власть и утвердить власть религиозную, либо с тем и другим одновременно.

Большая часть фактов терроризма в 2006 году имели место в Южном федеральном округе: из 112 выявленных фактов — 101 совершен на территории ЮФО, из них 39 — на территории Чеченской республики, 30 — в Ингушетии. Организованная преступность, будучи заинтересованной в дестабилизации власти, оперативно-розыскной, следственной и судебной деятельности, начинает ориентироваться в ряде республик Северного Кавказа на силовые методы противоборства с органами власти и управления, в том числе путем проведения акций устрашения в отношении определенных социальных и национальных групп и общества в целом.

Сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб террористическая опасность оценивается как высокая в условиях и международной напряженности и неразрешенности многих проблемных вопросов в России. Продолжается формирование глобальных террористических сетей, осуществляющих подготовку террористических акций; отмечается проникновение террористов и их пособников в государственные и общественные структуры; создаются инфраструктуры террористических группировок, в том числе по финансированию террористической деятельности; отмечается тенденция подготовки более редких, но все более масштабных акций.

На территории современной России осуществляют противоправную деятельность до 80 международных экстремистских групп, пропагандирующих крайне радикальную исламскую идеологию. Воинствующий радикальный ислам проникает в Россию главным образом через лиц, прошедших обучение в отдельных арабских странах, где ваххабизм и другие ортодоксальные течения в религии получили и получают государственную поддержку. Наиболее остро эти проблемы проявились на Северном Кавказе, самом сложном в этническом и конфессиональном отношении регионе Российской Федерации.

Еще одно из форморганизацииэкстремизма в России — этнополитические экстремистские организации, в том числе и русских этнонационалистов. В России сегодня существуют сотни организаций и печатных изданий, занимающихся пропагандой русского этнонационализма в его классической «черносотенной» или «коммуно-патриотической» интерпретациях. Часть подобных организаций публично или в прессе декларирует экстремистские лозунги.

За время существования современной России (с 1991 года) этот экстремизм претерпел существенные изменения. В 1991-1996 годах радикалы-националисты питали надежду на перехват власти в стране у слабого, как им казалось, правительства Бориса Ельцина, и с этой целью ими предпринимались целенаправленные подготовительные действия. Например, шло формирование и обучение военизированных отрядов, которые, в частности, приняли участие в неудачной попытке путча в октябре 1993 года. Основными врагами в этот период считались евреи и демократы. Однако после выборов 1996 года, когда стало очевидно, что «антинародный режим» остается у власти надолго, и власть успешно перенимает некоторые лозунги русских националистов, организации правых пережили внутренний кризис. Характерным примером стал распад самой крупной и известной организации «черносотенного» типа — Русского национального единства (РНЕ), произошедший в 1999-2000 годах. В настоящее время РНЕ, некогда насчитывавшее до 15 тысяч членов, объединяет не более 4 тысяч, разделенных на несколько конкурирующих организаций.

В период после 1996 года основными врагами нового поколения националистических экстремистов стали лица неславянской внешности (например, трудовые мигранты и иностранные студенты), которых националисты различными методами начали выживать из «традиционно русских» городов. Уровень прямого насилия при этом резко вырос. Погромы и серийные убийства на почве расовой ненависти стали абсолютно новым явлением для городов России, но быстро получили распространение.

Кроме большого количества групп скинхедови тесно связанного с нимидвижения «фанатов» (болельщиков спортивных команд, прежде всего футбольных), заметными категориями этих экстремистов являются организации казаков и небольшие террористические группы, состоящие из ветеранов «славянских» войн первой половины 1990-х (Приднестровья, Абхазии, Сербии) и участников путча в Москве в октябре 1993 года, а также их последователей. Среди самых заметных акций последних: обстрелы из гранатометов американского посольства в Москве в 1995 и 1999 годах, покушение на бывшего главу администрации президента, а ныне руководителя государственной энергетической компании РАО «ЕЭС» Анатолия Чубайса и подрыв поезда Грозный-Москва на территории Московской области в 2005 году.

Активисты казачьего движения, декларировавшие в течение 1990-х годов экстремистские воззрения и участвовавшие в насильственных акциях, в настоящее время, в целом, отошли от дел. Само движение расколото на множество групп. Для сохранения полученных от правительства или региональных властей льгот они предпочитают воздерживаться от экстремистских заявлений, вроде обещаний пороть плохих журналистов, которые озвучивались, например, в 1992 году. В то же время они во многом сохраняют ксенофобские воззрения, особенно в отношении мигрантов. Однако реализация экстремистских взглядов, присутствующая у части казачьих организаций, в настоящее время вероятна скорее по согласованию с местными властями и на сельском уровне. Характерный в этом отношении пример — Краснодарский край, где действия казачьих организаций дополняют прессинг в отношении турок-месхетинцев и кавказцев со стороны местной милиции.