Короткая история 2. История о зонтах. 3 страница

—Эй – твой телефон звонит. Тебе вообще сегодня вечером много звонят, хах...

Действительно, вплоть до текущего момента телефон то и дело разражался трелями, но по какой-то причине Киришима ни разу не проверил даже, кто звонит.

—Это просто сообщение; потом посмотрю.
—Если это просто сообщение, почему бы не прочитать сейчас? Что если кому-то из твоих подчиненных срочно нужна помощь с чем-нибудь?
—Я не работаю дома, это правило. Плюс – даже если это что-то срочное, до завтра я все равно ничего поделать не смогу.
—Я.. думаю, ты прав, но... – заговорил Ёкодзава – и тут запиликал уже его собственный телефон. – ... Это сообщение от Като – спрашивает, не знаю ли я, где ты. Какого черта – почему он спрашивает меня?!

Киришима усмехнулся раздражению Ёкодзавы:

—Может, потому, что он убежден, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще?
—Я не... знаю так уж много... – действительно, пусть он знал, например, любимые блюда Главного Редактора или его дату рождения, но в общем он знал намного меньше, чем не знал – он тут же пожалел о том, каким детским был его тон.

Он действительно вел себя по-детски этим вечером – а причиной всему было незрелое, эгоистичное желание монополизировать Главного Редактора.

—Да ладно? Я думаю, более чем достаточно, мы же знаем температуру тела друг друга.
—Чт – ты, прекрати это! И ответь уже Като!

Ёкодзава потянулся к телефону, который Киришима упорно отказывался даже тронуть, и в тот момент, когда его пальцы коснулись экрана, он увидел подозрительно знакомую картинку.

На экране была фотография, на которой присутствовали Киришима и Хиёри в крайне приподнятом настроении, три медведя – символа тематического парка – и очень угрюмый на вид Ёкодзава. Это фото было сделано во время недавней прогулки.

—... Сколько раз я должен тебе сказать – прекрати ставить такие фото на заставку!
—Да брось, не выходи из себя – это всего лишь семейный портрет.
—Я чертовски уверен, что имею право «выходить из себя» из-за такого!

Он не мог оставаться спокойным, неизвестно, кто и когда мог бы это увидеть.

—Тебе не кажется, что это лучше, чем прятаться ото всех и заставлять их любопытствовать?
—Люди уже интересуются! И кстати – ты же удалил те фото, ранние, верно?

У Киришимы была неприятная привычка светить где ни попадя личными фото Ёкодзавы, разумеется, желающие поглазеть находились. Когда Хиёри упросила Ёкодзаву купить ей кольцо в том парке, Ёкодзава это сделал – даже больше того, он купил кольцо и Киришиме, зная, что тот будет дуться, если он этого не сделает. После того, как каким-то невообразимым образом он оказался на фото вместе с Киришимой в этих одинаковых кольцах, он прекрасно знал, назавтра это фото облетит всю компанию.

—А что означает это вот «ранние»? Когда Сората сидела у тебя на груди, и ты ворчал во сне? Или ту, с одинаковыми кольцами?
—С кольцами... стоп. Погоди-ка минутку – что там первое было?

Он впервые слышал об этой ситуации с Соратой, и хоть не очень хорошо умел обращаться с чужим телефоном, довольно быстро нашел папку с фотографиями. Открыв фото с датой создания примерно тогда, когда Хиёри уезжала, он обнаружил картинку, на которой Сората, растянувшись, лежала на его груди, а сам он спал, сильно хмурясь.

Лишившийся дара речи, он стоял и слегка дрожал – затем Киришима забрал у него телефон.

—Так-так – это было прямо перед возвращением Хиёри, я полагаю? Я проснулся где-то около рассвета, пошел в туалет – а когда заглянул к тебе, увидел, что Сората спит у тебя на груди. Это было до того прекрасно, я ничего не смог с собой поделать.

Ёкодзава чувствовал, что у него начинает кружиться голова, он потер лоб.

—... Знаешь, твоих «ничего не мог с собой поделать» уже как-то многовато.

Необдуманные действия этого парня провоцировали подозрения, Ёкодзава содрогнулся от страха перед наихудшим сценарием развития событий. Киришима любил называть Ёкодзаву паникером, но тот просто считал, что они должны быть как можно более осторожны, чтобы худшее никогда не произошло.

—Брось, не волнуйся ты так – если кто-то серьезно что-то заподозрит, даже тот отдел не будет поголовно безмерно рад.
—Они другое дело...

Учитывая, что в «Марукава» был целый отдел, посвященный BL, не один и не два сотрудника компании придерживались нетрадиционных взглядов. Новичков часто вводило в заблуждение необоснованное внимание большого количества женщин, а причина проста – популярность.

—Это прекрасное прикрытие – плюс, в случае чего, они смогут нам помочь, поэтому пусть развлекаются.

Тут у Ёкодзавы кончились аргументы.

—Ладно – но это будет твоя вина, если что-то пойдет не так.
—Я буду рад до конца жизни нести за это ответственность.
—...

Пусть даже что-то в этом роде имело шанс быть высказанным, все же это было далековато от того, что Ёкодзава ожидал услышать, и пока он пытался скрыть свою реакцию, Киришима перевел внимание на свой ежедневник, пролистав календарь.

—Хватит об этом – нам действительно нужно решить, когда мы поедем в путешествие. Мы, наверное, будем ограничены в выборе отелей, но я уверен, что все в любом случае разрешится.
—Не меняй так тему! И я все еще не решил, поеду я или нет!
—Это означает, что ты скоро решишь, верно?
—Прекрати делать из всего свои выводы. И вообще – не думаешь, что для меня странно ехать с вами двоими?

У него были похожие мысли еще в парке, ведь двое мужчин и маленькая девочка определенно выделялись из толпы и не в хорошем смысле этого слова. Плюс – это было не «нормально» еще и потому, что они даже не родственники.

Люди из персонала в кафе и подобных заведениях часто спрашивали, не кровные ли они родственники, и пусть он отвечал расплывчато и неоднозначно, он мысленно не сомневался, что со стороны его отношения с семьей Киришима выглядят подозрительно.

Не то, чтобы он делал что-то неправильное, напомнил он себе, поэтому не было смысла обращать внимание на взгляды вокруг больше, чем необходимо, но тем не менее – каждый раз, когда он думал, что может случиться, если сплетни затронут Хиёри, он не мог не становиться еще бдительнее.

—Ты слишком много думаешь об этом; Хиё сказала, что хочет, чтобы ты поехал с нами, так в чем проблема? Ты переживаешь, и от этого все кажется подозрительным. Уж тут-то веди себя как хочешь.
—...
—И вообще, ты разобьешь Хиё сердце, если не поедешь. Если кто-то спросит, просто скажи, что ты всего лишь подневольный подчиненный, в точности следующий словам своего начальника. А теперь – дай свой ежедневник.

Не дожидаясь разрешения, Киришима перегнулся через подлокотник, подхватил сумку Ёкодзавы и выудил оттуда ежедневник.

—Не трогай, не спрашивая!
—Да-да~ Очень извиняюсь.

Учитывая, как легко он смог вернуть ежедневник, похоже, Киришима не был намерен всерьез его пролистать – вероятно, он просто получал удовольствие от того, что сердил Ёкодзаву. Каждый раз, когда Ёкодзава выходил из себя из-за его дразнения, это лишь развлекало этого парня. Лучшим было бы вообще не реагировать.

Вероятно, догадываясь, что именно это Ёкодзава повторял мысленно раз за разом, Киришима хитро на него посмотрел и серьезно добавил:

—Что, только не говори мне, что отмечаешь маленькими цветными наклеечками дни, когда мы спали или что-то подобное?
—Кто, черт возьми, стал бы...!

Он тут же пожалел о том, что повысил голос на очевидную провокацию Киришимы, мысленно обругал себя за то, что так легко позволил Киришиме манипулировать собой.

Большая часть записанного в его ежедневнике была связана с работой, так что, если бы Киришима это увидел, вряд ли это стало бы проблемой, но он совершенно точно не хотел, чтобы Киришима видел, что Ёкодзава отметил день его рождения, чтобы не забыть в следующем году.

—Да брось, я просто шучу. Тут, наверное, нет ничего кроме работы, да? Открой на августе – шурх-шурх!
—... Ладно.

Это всего лишь август, не должно быть особой проблемы, и с облегчением внутри он неохотно открыл ежедневник на соответствующей странице. Планы на каждый месяц были четко записаны, на этот в том числе, практически на каждый день. Ежедневник Киришимы особенно не отличался.

Положив их рядом и сравнив даты, Киришима обозначил несколько дней в середине месяца.

—Ты, наверное, сможешь выкроить время где-то вот тут, правда?
—Что – на следующей неделе? Да нихрена я не успею разобраться со всем.
—Нет ничего невозможного, если ты попросишь о помощи окружающих. Ты и так работаешь больше, чем кто-либо в твоем отделе, так что имеешь право загрузить их, а сам отдохнуть несколько дней.
—...
—Если все-таки никак, как думаешь, пятницу и понедельник вот у этих выходных ты мог бы освободить? Тогда мы сможем что-нибудь устроить.

С таким предложенным компромиссом продолжать возражать было бы уж совсем по-детски. Можно же, по крайней мере, посмотреть, может ли он разгрести дела, нельзя же даже не попытаться. Но если все-таки окажется невозможно, у Киришимы не будет другого выбора, кроме как сдаться.

—... Ладно, я спрошу завтра у своего начальника.
—Хочешь, я замолвлю за тебя словечко?
—Спасибо, но не надо.

Пусть это в любом случае всплывет, он надеялся сохранить в тайне от всей компании то, что собирается взять несколько выходных, как можно дольше.

—Мы с Хиё позаботимся о том, чтобы найти, куда же мы поедем.

Переубедить этого парня в намерении ехать втроем требовало сил, да и не стоило оно того, поэтому Ёкодзава лишь вздохнул про себя.

Часть 5.

Наверное, он обращает слишком много внимания на всякие мелочи. То же самое с той женщиной – если он собирался продолжать переживать, лучше бы просто спросил. Разумеется, есть вероятность, что Киришима рассмеется ему в лицо, но, в общем-то, такое сейчас и так происходило чуть ли не каждый день.

—Эй–

Но когда он уже дошел до края, надеясь разрешить все как можно скорее, телефон Киришимы снова их потревожил.

—...

Когда Киришима взглянул на экран, он, казалось, на мгновение зло поморщился.

—Что не так?
—Ничего, просто...

Ёкодзава на миг подумал было, что Киришима вышел из себя из-за того, что Като в очередной раз попытался с ним связаться, но Киришима никогда не будет с таким лицом видеть звонки от подчиненных. Ёкодзава думал, что может спросить, кто звонил, после того, как Киришима договорит, но звонок оборвался, прежде чем Киришима ответил бы.

—... Почему ты не ответил?
—Номер был скрыт, так что я не уверен, что должен был. Но раз уж больше не звонят, наверное, кто-то ошибся номером? И хватит об этом – что ты хотел спросить?
—Хах? Оу – ничего. Это неважно. Я... пойду в душ.

Он колебался, когда Киришима вернул разговор в прежнее русло – он вряд ли мог бы снова заговорить. И в итоге, упустив подходящий момент, он отговорился тем, что пойдет в ванную, будто поджал хвост и сбежал.

—... Черт, - прошипел он, проклиная себя и свою неуверенность.

Разумеется, лучше всего было бы прекратить волноваться и жить дальше, но чем больше он позволял сомнениям завладеть собой, тем больше их становилось. Он надеялся, что сможет собрать мысли в кучу, когда останется один, но беспокойство лишь выросло. Почему он не может легко справиться с такого рода вещами? Он прекрасно знал, что именно не дает ему покоя, только вот эмоции и действия совсем ему не подчинялись.

Тихо вздохнув, он принялся раздеваться – когда чувство беспокойства завладело им.

—Ох – черт, я забыл.

Он только сейчас вспомнил о той упаковке, что ему дали на станции, она все еще лежала в кармане. Он собирался отдать это Хиёри, но совсем забыл. Подумав, что завтра надо будет отдать, мужчина услышал стук в дверь.

—Не возражаешь, если я кое-что спрошу, прежде чем ты пойдешь в душ?
—Что теперь?

Может быть, потому, что он так старался, чтобы голос прозвучал прохладно и невозмутимо, получилось излишне раздраженно, и, хоть радуясь, что голос не сорвался, мужчина понимал, прозвучало несколько холоднее, чем он действительно себя чувствовал.

Киришима вошел, закрыл дверь и долго и прямо смотрел на Ёкодзаву.

—Ладно, ч-чего ты хочешь?

Киришима скрестил руки на груди и заговорил:

—Ты же... что-то хочешь у меня спросить, верно?

Это был даже не вопрос, а констатация факта.

—Не особенно. Откуда, черт возьми, у тебя эта идея–
—Человеческая интуиция.
—Черт, интуиция...

Этот парень говорил с полной уверенностью, не имея при этом ни единого доказательства – и в ответ на раздраженное бурчание Ёкодзавы Киришима посмотрел на него с недовольством:

—Не доверяешь моей интуиции, да? Должен тебя заверить, она меня крайне редко подводила.
—К сожалению, сейчас одно из таких «редко» - прости, я действительно хочу принять сейчас душ, не возражаешь? Или ты можешь идти первым, тогда я выйду.

Ёкодзава попытался было сменить тему, вроде отвязавшись от Киришимы – но Главный Редактор, кажется, не собирался так легко сдаваться.

—Имеет ли это какое-нибудь отношение к тому, что у тебя в руке?
—Хах? А – оу, это просто образец, который мне сунули на станции. Я думал, что отдам это Хиёри, но забыл, вот и все.

Может, этот парень подумал, что Ёкодзава получил эту упаковку от кого-то, кто питал к нему чувства? Киришима, в конце концов, был склонен к таким мелким проявлениям ревности – но Ёкодзава был уверен, он куда более ревнив, чем Киришима. Он прилагал огромные усилия, чтобы не показывать этого, но ненавидел себя, когда обнаруживал, что слишком обращает внимание даже на то, как Киришима взаимодействует с другими редакторами отдела «Дзяпун».

—... Ты действительно больше ничего не хочешь мне сказать, Ёкодзава?
—...

Чем больше Киришима настаивал, тем сложнее было высказать свои чувства, хотелось лишь воскликнуть: «А как ты думаешь, по чьей вине я переживаю из-за всякой фигни?» - но гордость связывала руки.

В груди что-то сжалось от стыда, когда он моментально приготовился оттолкнуть, когда Киришима шагнул к нему чуть ближе – физически больно было осознавать, что такие реакции, такое поведение беспокоят Киришиму.
Что, черт возьми, он должен сделать, чтобы полностью выразить себя? Как в такие времена могла послужить гордость?

Он стоял молча, поджав губы, а Киришима глубоко вздохнул:

—... Ты же знаешь, ты иногда чертовски упрямый? Но что я могу сказать – я и это в тебе люблю. Если захочешь поговорить об этом всем, ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать тебя.
—...!

Рука Ёкодзавы бессознательно дернулась, когда Киришима отвернулся, но, прежде чем он успел бы схватить чужое плечо, он замер, сжав руку в кулак.

Что он собирался сейчас сказать, если бы остановил Киришиму? Но как только он опустил взгляд, ругая себя за такую импульсивность, Киришима обернулся к нему:

—И в твоей броне есть трещины!

Так неожиданно, что Ёкодзава не успел отреагировать, он рефлекторно поднял голову – лишь затем, чтобы обнаружить, что его губы захвачены Киришимой.

—...!

В отличие от взгляда расширенных глаз Ёкодзавы, во взгляде Киришимы скользила прохлада и дерзость. Ёкодзава почувствовал, как кровь прилила к голове от ощущения настойчивых губ, а в миг, когда его языка коснулся чужой, пульсирующая дрожь быстро пробежала по его спине.

Пусть и не привыкший к таким действиям, он, наконец, оставил любые попытки сопротивления. Когда силы уже покинули было его ноги, он обнаружил, что Киришима поддерживает его за бедра, притиснув его к себе, а сердце екнуло от того тепла, что чувствовалось сквозь тонкую летнюю одежду.

—Нгх...!

Его язык, быстро оккупированный, чувствовался странно, будто подтаявшим – Ёкодзава знал, почему так, от каждого соприкосновения языков точки касания, казалось, оплавлялись, все вокруг теряло свою суть.

Разум тоже плавился, оставалось лишь ощущение, что он тонет в каком-то всепоглощающем, опьяняющем чувстве, но некое чувство реальности еще сохранилось, мужчина запустил пальцы в волосы Киришиме и отстранил его.

 

—Я сказал – хватит!
—Я только начал...

Пораженный взглядом, которым одарил его Киришима, Ёкодзава замешкался на миг, и, воспользовавшись шансом, Киришима шевельнулся, чтобы вновь захватить его губы.

—Да ты – никогда не слушаешь!

Он практически утратил чувства приличия и собственного достоинства, но Киришима продолжал настаивать, не обращая внимания на тревогу Ёкодзавы.

—Давай... Еще немножко...

Ёкодзава уперся ладонями в лоб и подбородок Киришимы и посмотрел на него:

—Нет. Хиё здесь.

Киришима, однако, не собирался останавливаться и возразил:

—Она уже спит; что тут такого?
—Да все, черт возьми, тут «такого» - поэтому нет.

В этом он был тверд. Главное не быть обнаруженными – он боялся, что, дав себе крохотное послабление, не заметит, как все перерастет в огромное.

Наверное, убежденность Ёкодзавы достигла Киришимы, он, наконец, чуть поумерил пыл:

—... Блин, ты такой зануда. Сколько еще времени пройдет, прежде чем ты добровольно обнимешь меня...?
—Да ты никогда не думаешь, что делаешь!

Если Хиёри когда-нибудь узнает о них двоих, он больше не посмеет еще раз появиться в этой квартире. Их положение и так было ненормальным; он не хотел его ухудшать.

—Ладно... Думаю, я потерплю; хотя бы до того вечера, когда мы уедем в путешествие. Но тогда... - он поднял палец и коснулся носа Ёкодзавы, - ... тебе лучше быть готовым.

Потрясенный, Ёкодзава проговорил срывающимся голосом:

—Го-готовым... к чему?
—К чему-то, что ты даже вообразить не можешь. Хотя не стесняйся, обдумай все, что твоей душе угодно.
—Что...?!

И с понимающей улыбкой и такими возмутительными словами на прощание Киришима немедленно покинул ванную.

Ёкодзава был уверен, что в его реакции не было ничего неправильного, но... от зловещего чувства он избавиться не мог. Какого черта имел в виду этот парень, говоря «что-то, что ты даже вообразить не можешь»?

Ни у одного из них не было особых фетишей, он был уверен – и хоть он самую малость знал о чем-то подобном, он никогда не испытывал особого желания попробовать что-то из ряда вон выходящее.

Но... может быть, с Киришимой дело обстояло иначе. Если он сдерживал какие-то абсурдные, невообразимые сексуальные желания...

—... Какого черта мои мысли занимает подобная хрень?

Единственной причиной, по которой он мог так заявить, заключалась в том, что он хотел, чтобы Ёкодзава чуть ли с ума не сошел, представляя худший сценарий развития событий. Чем больше он волновался, тем больше чувствовал, что лишь играет по установленным Киришимой правилам, но, не намеренный больше быть игрушкой, Ёкодзава с усилием выбросил эти мысли из головы.

Часть 6.

—Черт, ну и жара… – рассеянно пробормотал Ёкодзава себе под нос, поднимаясь по холму к издательству, по пути не было ни малейшего намека на тень.

Он даже не мог набраться сил, чтобы вздохнуть поглубже, буквально жарящие солнечные лучи окутывали его, мужчина чувствовал, как его обувь нагревается от соприкосновения с раскаленным асфальтом.

Он запоздало осознал, что с начала августа дождь шел ровно один раз – и пусть он уже почти привык к жаре, все равно, постоянное хождение по улицам под палящим солнцем медленно, но верно подкашивало его силы.

Ему действительно необходимо стать выносливее, но больше, чем усталость, его тревожило отсутствие аппетита.

—Что б такого сегодня съесть…

Промокнув лоб платком, что ему привезла Хиёри из своей последней поездки, мужчина продолжал свой путь к издательству. На платке были вышиты его инициалы – разумеется, собственноручно Хиёри.

Похоже, ее бабушка по материнской линии научила Хиёри некоторым видам рукоделия, когда девочка ездила к ним недавно, Хиёри, очевидно, сшила еще один платок – другого цвета, для Киришимы – и сплела ошейник для Сораты.

Изначально Ёкодзава хотел прятать платок ото всех, но, учитывая, что не пользоваться им было бы глупо, носил с собой на случай вроде этого.

Когда он вошел в здание, в лицо ему пахнуло потоком холодного воздуха, мужчина резко вдохнул, чувствуя, как ощущение жары спадает. Он подцепил уголок воротника рубашки и принялся обмахивать им шею, шагая к лифту – когда заметил, что в холле первого этажа было необычно много людей.

—Что происходит?

Он не мог сказать, в чем причина суматохи, но все, очевидно, были в приподнятом расположении духа, выглядели будто группка школьников, благополучно прогуливающих уроки.

—Какого хрена вы все делаете? Как насчет поработать?
—О, Ёкодзава-сан! Гляньте на это! – это был Като из редакторского отдела «Дзяпун», видимо, идейный вдохновитель всей суеты, он, взволнованный, обернулся к Ёкодзаве.
—Глянуть на что? – он искоса посмотрел на стол, вокруг которого все и столпились, заметил несколько разложенных на нем фотографий. Сказать точно, что на них, он со своего места не мог, но, похоже, фотографии были профессиональными, такие печатают в журналах.
—Это!

Одну из фотографий быстро сунули ему в лицо, на таком близком расстоянии глаза Ёкодзавы не могли сфокусироваться, отчего еще на одно мгновение он не мог знать, что же на этой фотографии.

Нахмурив лоб, мужчина взял снимок за уголок и чуть отвел от лица.

—Что… это, черт побери?

Слова, сорвавшиеся с его губ, произнесены были шокировано и вполголоса – потому что это была фотография Киришимы.

Главный Редактор вольготно сидел на определенно недешевом диване, нога на ногу, выглядел как модель – и это была не единственная такая фотография; еще несколько лежали на столе, на каждой был запечатлен Киришима в схожей позе. Похоже, это было снято в фойе отеля.

—Фото с интервью Киришимы-сана пару дней назад, наконец, прислали на электронную почту. Предполагается, что мы должны отсеять неудачные фотографии, они все выглядят потрясающе, хах! Это несправедливо, что для статьи возьмут только две…

Ёкодзава был шокирован тем, как много фотографий лежало на столе – и все доказывали очевидное, а пока Като расхваливал достижения Киришимы, будто они были его собственными, Ёкодзава уцепился за слово «интервью».

—Интервью? Когда он его дал? Я об этом ни слова не слышал.
—Может, он забыл упомянуть? Или слишком стеснялся сказать об этом Вам?
—Если бы он стеснялся, он бы приложил все чертовы усилия, чтобы вы не светили снимками направо и налево.
—Хмм… вообще – изначально планировалось, что интервью проведут здесь, в издательстве, но потом планы изменились, потому что он беспокоился, что вокруг будут ходить люди. Может, он просто не хотел, чтобы мы из-за этого напрягались!

Может, и не было ничего удивительного для остальных в том, что Киришима скрыл это от Ёкодзавы – но для самого Ёкодзавы чувство, что кто-то другой рассказал ему нечто о Киришиме, чего он не знал, было определенно не лучшим в мире.

Это смешно, ревновать к его подчиненным – но ревность совершенно точно не была тем чувством, что он мог контролировать. Он мог лишь совершенствоваться день за днем в скрывании своих истинных чувств.

—И все же – почему ты показываешь эти фото всем?
—Мы просто смотрим на них! Он так здорово выглядит, не могли же мы всем отделом их скрывать! Он такой классный на этих фото, наш Главный Редактор!

Люди из редакторского отдела «Дзяпун» практически поклонялись Киришиме, и пусть иногда жаловались на него, это было еще одним поводом похвастаться своим умелым-одаренным-расчудесным начальником. Прекрасная демонстрация хороших отношений между Киришимой и его подчиненными.

Киришиму, смотрящего с фотографий, Ёкодзава легко мог поставить в один ряд с любым популярным актером или моделью, в плане сексуальной привлекательности, а, учитывая, что фото были сделаны профессионально, это действительно были удивительные снимки.

Нельзя сказать, чтобы его поза была специально подобранной, но, глядя на его скрещенные ноги и лениво-усталый взгляд из-под полуопущенных ресниц, никто бы и не подумал, что он совсем не модель.

—Признаю… он действительно выглядит хорошо.

Хоть он никогда не говорил этого лично Киришиме, он почувствовал, что отмолчаться не выйдет, как и избежать всех уставившихся на него взглядов.

—Правда?? Если бы у нас был журнал мод, они бы обязательно наняли его в качестве модели, хах! Оу – а почему бы нам не распечатать одну из этих фото в виде постера??
—О-ох, и приложить как бонус к следующему выпуску «Дзяпуна»??
—Эй – вы вообще помните, что выпускаете журнал сёнэн-манги?
—Как насчет того, чтобы этим привлечь и читателей-женщин? Мы их сразим наповал!
—Сразите, да…

Ёкодзава несколько изумился этому комментарию – и, не обращая внимания на Ёкодзаву и его утомление, женщины вокруг принялись болтать еще более взволнованно.

—О боже, я бы обязательно купила его! Но вообще-то – я реально хочу копии этих фото…
—Я тоже!
—О-ох, тогда я тоже! – с этими словами руки почти всех окружающих взметнулись в воздух.
—Какого черта вы собираетесь делать с этими фотографиями?
—Радоваться и радовать взгляд свой, разумеется! О-ох, но было бы еще лучше, если бы с ним был Идзюин-сенсей…
—Простите, что? – но мужчина быстро замолчал, осознав, что лучше не задавать слишком много вопросов, даже если слова возбуждают любопытство.
—Или о-ох – следует выпустить сборник фотографий издательства «Марукава»! Киришима-сан и мужчины из отдела «Изумруд» – преступление скрывать ото всех их привлекательность!
—Полностью согласна! Я предложу это на следующем же совещании!

Разговор принял странный оборот. Если Ёкодзава останется слушать эту нелепую идею, будет печально – и, прежде чем что-нибудь бы произошло, он попытался придумать оправдание, чтобы быстро уйти, но замер, услышав случайный вопрос, что задала одна из женщин.

—Кстати, я вот вспомнила – я где-то слышала, что Киришима-сан давал брачное интервью… кто-нибудь знает, правда это или…?

Группка людей взорвалась возбужденной болтовней.

—Стоп – что?! Я вообще ничего об этом не слышала!
—И я! Ёкодзава-сан, Вы что-нибудь об этом знаете?

На вопрос Като он покачал головой:

—Н-нет, ничего…

Да даже если бы и знал, определенно не стал обсуждать со всеми этими сплетниками.

—А я тоже слышала что-то такое! Вроде как кто-то там из начальства или клиентов на него глаз положил.
—Но – у Киришимы-сана же есть дочь?
—Ну, может, в этом и причина? Давая брачное интервью, он может быть уверен, что о его ситуации будут осведомлены, и вообще, я лично думаю, что для мужчины непросто воспитывать дочь в одиночку, разве не так?
—…

Слова женщины, каждое прямо в точку, задели Ёкодзаву за живое. У него с Киришимой когда-то был подобный (хоть и не продуманный) разговор, который кончился лишь злостью и обидой. Хотя Ёкодзава уже признал, что тот разговор был необдуманным, услышав тему снова, он в полной мере осознал, насколько бездумными были тогда его слова.

Родители, разумеется, поддерживали Киришиму и помогали ему, но он и сам был хорошим отцом. Хиёри равнялась на него, и не важно, где бы вы ни встретили девочку, вела бы она себя безупречно.

Она, казалось, была иногда даже слишком внимательной к своему постоянно занятому отцу, нечасто просила внимания или чтобы с ней провели время, но в последнее время, наконец, начала позволять себе побыть чуть-чуть очаровательно эгоистичной.

Вряд ли было странным для подчиненных обсуждать брачное интервью такого начальника, как Киришима – особенно если учесть последние сплетни о том, что он снял обручальное кольцо. Наверное, многие видели в этом хороший знак и возможность для себя.

И от всех этих мыслей картинка недавних событий всплыла перед внутренним взором: может, та женщина… была второй в том брачном интервью?

—… Нихрена на свете, – быстро оборвал он себя, выбрасывая эти мысли из головы. Скажем так, необдуманно считать, что любая женщина, оказавшаяся рядом с Киришимой, обязательно потенциальная невеста.
—Вы что-то сказали? – спросил Като, возвращая Ёкодзаву в реальность, но тот не ответил на вопрос.
—Я ухожу. И вам всем советую не бездельничать тут, а заняться делом.

И с этими словами он покинул холл, размышляя, что слишком много времени слушал женские сплетни, а теперь из-за этого в голове плавают какие-то неудобные мысли.

Он сердито нажал кнопку в лифте и отправился на этаж отдела продаж.

И правда – допустим, что Киришима действительно дал брачное интервью, это же не означает, что Главный Редактор обманывает его. Вряд ли он мог бы пойти против воли своего начальника, ведь он тоже лишь подчиненный, поэтому вполне ожидаемо, что он мог встретиться с той женщиной хотя бы раз. И это же Киришима: он не стал бы скрывать того факта, что ему предложили брачное интервью, даже наоборот, объявил бы об этом во всеуслышание. А со стороны Ёкодзавы было странно бояться того, чему еще даже подтверждения нет.

Но причиной, почему его сердце продолжало колебаться, пусть он все понимал… была его неуверенность в себе. Вообще говоря, молодой мужчина мало подходил на роль партнера для отца-одиночки.

Два взрослых самостоятельных мужчины могли делать все, что им заблагорассудится, принимая ответственность за свои действия и решения, и если бы они столкнулись с негативной реакцией окружающих, это была бы только их проблема.