УДК 94(510) ББК 63.3(5Кит) 15 страница

продукции, а также приток налогов в виде зерна и текстиля. Система продовольственных запасов включала в себя пять главных зернохранилищ, в которых скопилось до пяти мил­лионов бушелей зерна, собранных государством в виде на­логов.

Со временем Вэй-ди и его супруга поддались паранойе — совершенно необоснованной — относительно готовивших­ся против них заговоров. В число подозреваемых вошли и их дети, и император нашел поводы, чтобы лишить наслед­ства, казнить или каким-либо другим способом отстранить от власти пятерых сыновей. Исключение составлял лишь вто­рой сын, любимец императора Ян Гуан. Именно он в 604 году после смерти отца — мать умерла на два года рацыне — стал вторым императором династии Суй, взяв себе тронное имя Ян-ди.

На посту наместника Юга, который пожаловал ему отец, он уже многое сделал, чтобы искоренить враждебность юж­ных провинций по отношению к северным, которая нако­пилась в результате многовекового конфликта, а также умерить презрительное отношение южан к северным «вар­варам». Снижение налогов, казнь притеснявших простой народ чиновников, великодушие к потерпевшим пораже­ние полководцам, поддержка и буддизма, и даосизма — все это приносило плоды. Кроме того, он женился на южанке, образованной и тонко чувствующей девушке, обладавшей литературным талантом; уважение и любовь к ней он про­нес через всю жизнь.

Тем не менее женитьба не спасла его — если верить ки­тайским историкам — от распутства. Поскольку мандат Неба был отобран у Ян-ди и за ним закрепилось унизительное прозвище «губитель династии», историки не брезговали под­логом и подтасовкой фактов, чтобы его очернить. Что бы ни говорили о похотливости императора, он был тонким поэтом и прозаиком, ценителем прекрасного и поклонником эсте-

истории Китая привлекали к принудительным работам жен­щин. Уклонявшимся от мобилизации отрубали голову, а нерадивых работников ждали суровые наказания. Такие грандиозные проекты, как прокладка Великого Император­ского канала и строительство Великой Китайской стены, не имеют себе равных в человеческой истории. Вдоль берегов канала были проложены дороги, обрамленные вязами и ива­ми, а между почтовыми станциями появились император­ские домики — на участке, соединяющем Янцзы с Хуанхэ, их насчитывалось сорок. Именно по этой ветке канала по за­вершении строительства проплыла пышная императорская процессия: сам Ян-ди располагался на четырехпалубной джонке в форме дракона, длиной двести пятнадцать футов, с двумя просторными залами для приемов, его сопровожда­ло несметное число судов, вытянувшихся непрерывной це­почкой на шестьдесят миль. Вдоль всего маршрута чинов­ники были обязаны снабжать караван судов продовольстви­ем, и один из историков так описывает ситуацию: «Те, кто устраивал обильные подношения, награждались должностью или титулом, скупых же ждало наказание — вплоть до смерт­ной казни».

Связи с Японией, поддерживавшиеся (в основном через Корею) на протяжении четырех столетий, еще со времен цар­ства Вэй, увенчались прибытием первого полноценного по­сольства. Гораздо большую тревогу вызывали тюрки, осно­вавшие могущественную империю, протянувшуюся от север­ного Китая до границ Византии и впоследствии распавшуюся на восточную и западную. Западная империя тюрков распо­лагалась на северо-восточной границе Китая, и мир в этом районе удавалось поддерживать лишь с помощью искусной дипломатии. Более серьезную опасность представляли вос­точные тюрки, оккупировавшие территорию современной Монголии, и именно для защиты от них отец Ян-ди прика­зал продолжить Великую Китайскую стену. Однако этих мер

Суй 261

оказалось недостаточно, и пришлось прибегнуть к традици­онным средствам — подкупу, династическим бракам, залож­никам, дани и демонстрации силы. Так, например, во время одного из церемониальных путешествий на север страны Ян-ди принимал в своем роскошном передвижном дворце вож­дя восточных тюрков, великого хана; они обменялись подар­ками — три тысячи лошадей от хана и тринадцать тысяч лок­тей шелка от императора.

Однако в отношениях с одним из соседей не помогали ни дипломатия, ни угрозы. На территории современной Мань­чжурии и на севере Корейского полуострова окрепло цар­ство Когурё. Отец Ян-ди уже предпринимал неудачную по­пытку его подчинить, а сам Ян-ди, империя которого про­стиралась на три тысячи миль с востока на запад и на пять тысяч миль с севера на юг, считал это маленькое царство ча­стью империи Хань; кроме того, он хотел помешать возмож­ному союзу Когурё с тюрками. В период с612по614 год были предприняты три дорогостоящих военных похода, и все они закончились поражением. Ян-ди не отступил и приказал го­товиться к четвертой кампании, но его планам помешали бунты, охватившие всю страну. Это была расплата за огром­ные людские и финансовые потери, связанные с прокладкой канала и войнами против Когурё, с расточительством импе­ратора, а также слабостью центрального правительства, обус­ловленной постоянными переездами. За два года число вос­станий достигло двух сотен, и аристократия стала отворачи­ваться от императора, выдвигая своих претендентов на трон. Льстецы, окружавшие Ян-ди, продолжали скрывать от него истинное положение дел — один человек, попытавшийся рассказать правду, был забит до смерти прямо в зале для приемов. Когда приближающуюся катастрофу скрывать ста­ло уже невозможно, император бежал в южную столицу.

Еще в 615 году прорицатель предупреждал Ян-ди, что вскоре императором станет человек по имени Ли. О том же

262 Суй

рассказывала популярная народная баллада. Ян-ди казнил одного из видных полководцев по фамилии Ли — вместе с тридцатью двумя членами его семьи, — а дальние родствен­ники были отправлены в ссылку. Однако один Ли, извест­ный своей преданностью императору, избежал подозрений. Это был Ли Юань, князь Тан, в котором текла кровь несколь­ких царских родов древних северных империй. Храбрый воин, умелый руководитель и хитрый стратег, он быстро продвигался по службе и зарекомендовал себя решительны­ми действиями против мятежников и бандитов.

Однако в 617 году, наблюдая за бессилием правительства и, возможно, не без влияния баллады о неизбежном воцаре­нии Ли, он уступил уговорам своих сторонников и сам стал главным мятежником. Опираясь на помощь великого хана тюрков, он собрал 200-тысячную армию и захватил столицу империи Суй Дасин. После этого он низложил Ян-ди, пре­дававшегося унынию в южной столице, и объявил импера­тором его шестилетнего внука. Однако бедный ребенок не­долго продержался на троне — в 618 году Ли Юань захватил Лоян и объявил себя императором. Со смертью Ян-ди, уби­того в домике для купаний собственной стражей, с истори­ческой сцены исчезла и династия Суй.

Несмотря на краткий сорокалетний период правления, эта династия, состоявшая из отца и сына, не только вновь объ­единила Китай, но и путем культурной унификации, а также через созданные ею политические, военные, юридические и экономические институты проложила дорогу «китайскому средневековью» и стала одной из самых известных динас­тий этого периода. За три десятилетия были заложены осно­вы следующей династии, просуществовавшей три столетия.

ГЛАВА 16

Тан

(618-907 гг.)

Китайская история постоянно повторяется, будто подчиня­ясь величественному ритму времени. Из хаоса и руин воз­никает талантливый правитель, который основывает динас­тию, возрождающую страну. Государство процветает. Затем начинается период упадка. Страна погружается в хаос, и вновь становится слышен ритм барабанов истории. Так про­исходило и с династией Тан.

Именно такое имя дал династии Ли Юань, основавший ее в 618 году. Он взял себе тронное имя У-ди, но в истории остался под своим посмертным храмовым именем Гао-цзун. Ему исполнилось пятьдесят три года, и он был искусным наездником и лучником, любителем охоты и пышных музы­кальных представлений. Рассказывали, что он выиграл свою прекрасную жену, состязаясь в стрельбе из лука; мишень была изготовлена в виде павлина, и его стрелы поразили оба глаза нарисованной птицы.

Он объявил столицей империи Дасин и переименовал город в Чаньань — в честь расположенной неподалеку древ­ней столицы страны. Главной своей задачей он считал до­стижение мира, и на это у него ушло десять лет. Он добился своей цели не только с помощью силы, выиграв несколько

264 Тан

крупных сражений, но и умелой политикой. Гао-цзун отда­вал префектуры под управление добровольно сложивших оружие лидеров мятежников и амнистировал их войска, включал разбитые отряды противника в состав своей армии, казня их полководцев, восстанавливал на должностях мест­ных чиновников, сохранивших верность Ян-ди, и сумел уго­ворить многих мятежников перейти на свою сторону. По­степенно он восстановил жесткий контроль центрального правительства над местными властями, гражданскими и во­енными, причем последние были заменены местным опол­чением, призываемым на службу на короткие периоды вре­мени.

Он сохранил систему распределения земли, установлен­ную империями Тоба и Суй, ввел подушный налог в разме­ре двухсот мер зерна, двадцатифутового рулона шелка и два­дцати рабочих дней трудовой повинности, а также начал че­канить унифицированные монеты (при династии Суй было восстановлено денежное обращение). Он жестко контроли­ровал торговлю, назначая управляющих каждого рынка в столице и провинции, которые должны были поддерживать порядок, регистрировать все лавки, проверять гири и весы, следить за ценами и качеством товара. Он продолжил вос­становление системы экзаменов, начатое в период правле­ния династии Суй, — сначала в ограниченных масштабах и при сохранении привилегий знати. И наконец он назначил комиссию для разработки нового единого свода админист­ративных и уголовных законов.

В этом знаменитом своде законов Тан количество статей уменьшилось с 1735 (свод законов Суй) до 502-х. Древние верования настолько прочно укоренились в китайском мыш­лении, что новые законы основывались на классическом принципе инь-ян, а также представляли собой компромисс между философией конфуцианства и представлениями ле-гистов. В соответствии с принципом инь-ян и теорией пяти

ВОСТОЧНЫЕ ТЮРКИ