УДК 94(510) ББК 63.3(5Кит) 14 страница

В юго-западном царстве Шу плодородные поля пшеницы, а также деятельность купцов, поставлявших зерно горным племенам, торговавших товарами с Тибета и эксплуатировав­ших торговые пути через современную провинцию Юньнань в Индию, обеспечили экономическое благополучие, но неболь­шая численность населения затрудняла оборону царства от врагов. Агрессивно настроенные тибетские племена, занимав-

2НаньЯньчжоу ЗНаньСийчжоу 4№м»Юйчжоу 5Юэвдоу

Границы империи Сун к 424 г. Границы Северного Вэй к 475 г. Границы областей

|s4^s[ Территория Северного Вей к 424 г! _ф Шесть мятежных северных

 

Км

Китай в V-VI вв.

234 Раздел империи

шие горное плато к востоку от Шу, совершали жестокие набе­ги, и усмирить их удалось только в 263 году.

Царство У на юге бывшей империи имело большую чис­ленность населения, чем Шу, но было гораздо беднее. На­родность тай, которую вытеснили или подчинили китайские мигранты, выращивала рис на заболоченных равнинах и в узких долинах рек, а также разводила свиней и водяных буй­волов. Этими навыками пришлось овладевать китайцам, привыкшим выращивать пшеницу, разводить овец и коров. В столицу царства У, расположившуюся в устье Янцзы, на месте современного города Нанкин, приходили известия о растущей военной мощи Вэй. Подготовка к нападению за­няла семь лет и включала в себя строительство военных по­селений в сельской местности, которые должны были обес­печивать армию продовольствием. Были построены гигант­ские военные джонки - многопалубные, до шестисот футов длиной, способные перевозить каждая две тысячи человек с лошадьми. Предупрежденные плывущими вниз по течению обломками корабельных лесов, военачальники царства У со­орудили подводные преграды и перекрыли узкие протоки цепями, прикрепленными к скалам на противоположных берегах. План полководцев Вэй предусматривал следующий ответ: сначала спустить вниз по течению огромные плоты, которые сметут подводные препятствия, а затем при помо­щи длинных (до ста футов) факелов, пропитанных кунжут­ным маслом, расплавить большую часть цепей, чтобы те упа­ли в реку. После этого армада джонок Вэй спустилась вниз по течению Янцзы и весной 280 года вынудила капитулиро­вать царство У.

Однако еще до этих событий была свергнута династия Вэй, основанная Цао Пэем. После нескольких лет внутрен­них распрей с интригами и убийствами в 265 году на трон царства Вэй взошел представитель одного из влиятельных семейств, Сыма Янь, основавший новую династию Цзинь.

Раздел империи 235

После подчинения двух других царств династия Цзинь из своей столицы Лоян номинально правила всем Китаем, но это была лишь иллюзия. Во-первых, центральное правитель­ство почти не контролировало даже бывшее царство Вэй. Император издал указ о всеобщем разоружении, чтобы вос­становить экономику, пострадавшую в результате многолет­них войн, — металл из переплавленного оружия предпола­галось пустить на чеканку монет. Однако даже в имперской армии было собрано очень мало оружия, а многие местные князья не обеспечили исполнение императорского указа — их отряды в массовом порядке поставляли оружие сюнну в обмен на земли для себя и своих семей; нехватка металличе­ских денег ощущалась на протяжении шести столетий, и то­варообмен велся на основе бартера. Сюнну поощряли приток крестьян на свои земли, потому что те обеспечивали армию продовольствием, а также с готовностью покупали оружие.

Окрепнув в экономическом и военном отношении, сюн­ну были готовы к новым завоеваниям. И действительно, на протяжении двух следующих веков история северных райо­нов Китая — это история приграничных кочевых племен, а не китайцев. Эти так называемые варвары объединялись в разнообразные племенные союзы пестрого этнического соста­ва. Кроме союзов сюнну, или гуннов, на обширной террито­рии от северного Китая до Центральной Азии возникали кон­федерации монгольских, тюркских и тибетских народов.

Князья царства Вэй соперничали друг с другом, нередко заключая союзы с варварами, и это привело к быстрому кру­шению власти Цзинь. В период с 300 по 306 год были убиты шесть претендентов на трон. Беспорядки в столице и ее ок­рестностях вызвали новую волну миграции. Некоторые кре­стьяне бежали на северо-восток, в современную провинцию Ганьсу, где дееспособное правительство проводило взвешен­ную экономическую и административную политику, добив­шись независимости как княжество Лян. Другие крестьяне

236 Раздел империи

и многие мелкопоместные дворяне двинулись на юг, в быв­шее царство У. Здесь в 317 году беглый князь из дома Цзинь, обосновавшийся в Нанкине, основал первую династию юж­ного Китая, получившую название Восточная Цзинь. Тре­тий поток крестьян и ремесленников двигался на север, объ­единившись с мелкопоместным дворянством, которое утра­тило влияние и страдало от непрерывных войн.

Эти мелкопоместные дворяне находили особенно радуш­ный прием у гуннов, вождь которых Лю Юань, подобно мно­гим вождям гуннов, получил образование в Китае. Он ввел при своем дворе китайский церемониал и рассчитывал, что кочевники начнут по примеру китайцев возделывать землю. Совпадение названия его рода с фамилией правителей из династии Хань, а также многочисленные браки вождей сюн-ну с китайскими принцессами дали ему право объявить себя законным наследником Ханьской династии и «восстановить» империю Хань; его честолюбивые планы простирались еще дальше — стать императором всего Китая.

Лю Юань напал на ослабленное царство Цзинь, а уже пос­ле его смерти гунны захватили Лоян и Чаньань, свергнув императора Цзинь. Это произошло в 316 году, через четыре года после того, как римский император Константин принял христианство, что оказало огромное влияние на весь запад­ный мир. Сюннская династия Хань затем была переимено­вана в династию Младшая Чжао, и ее власть распространя­лась на западную часть северного Китая, за исключением анклава Ганьсу (княжество Лян). Восточная часть страны оказалась под властью бывшего сторонника Лю Юаня, не­коего Ши Лэ, который бежал из Китая, спасаясь от рабства. Этот человек, возглавивший гуннов, которые придержива­лись традиционного образа жизни воинов-кочевников, воз­главил поход на юг и уничтожил около ста тысяч китайцев, в том числе сорок восемь китайских князей. В 329 году он захватил всю территорию Младшей Чжао, основал собствен-

Раздел империи 237

ную династию Старшая Чжао и подчинил себе весь север Китая за исключением княжества Лян в Ганьсу, которое со­храняло независимость еще пятьдесят лет.

Теперь Китай состоял из северной империи, расположен­ной к северу от Хуанхэ и управлявшейся династией Стар­шая Чжао, а также южной империи в бассейне реки Янцзы и южнее, находившейся под властью династии Восточная Цзинь. Режим Ши Лэ в северной империи был нестабилен. Пытаясь утвердить свою власть, он уничтожил всю семью Лю, но бывший раб не мог завоевать уважение в жестком иерархическом обществе гуннов, а также среди тюркских союзников. Многие уходили в небольшое царство Тоба, на­селенное тюркскими и монгольскими племенами, мигриро­вавшими с северо-востока, с земель, расположенных между современной Монголией и Маньчжурией. Тоба находилась к северу от современной провинции Шанси, и о ней было хорошо известно. Другие подданные Ши Лэ продолжали кочевать вместе со стадами вдали от двора, который при на­следнике Ши Лэ, Ши Ху, сохранял свою пышность. При дво­ре было полно иностранцев, особенно буддийских монахов, которые играли важную роль в управлении государством. Однако после смерти Ши Ху его сыновья перессорились друг с другом, и в 352 году династия Старшая Чжао была сверг­нута монголами.

Монголы возродили государство Янь на севере Мань­чжурии (покоренное царством Вэй за сто лет до того) и за­воевали Корею, разбогатевшую на торговле с Японией. Од­нако в центральных и западных районах северного Китая их власть была непрочной. Им угрожали постоянные вторже­ния тибетских племен, которые в конечном счете вытесни­ли монголов и основали свою династию, получившую назва­ние Младшая Цинь.

Власть лидера тибетцев Фу Цзяня основывалась не на племенных, а на военных союзах. Он собрал не только кон-

238 Раздел империи

ницу, но и огромную армию пехотинцев, в которую рекрути­ровал большое количество китайцев, имевших опыт в осаде городов на равнине. Он завоевал государство Янь, затем тюрк­ское царство Тоба и наконец западное китайское царство Ранняя Лян, подчинив себе весь северный Китай, в том чис­ле древние столицы Лоян и Чаньань. Получивший образо­вание в Китае, Фу Цзянь пригласил ко двору многих китай­цев и стремился сделать китайскую культуру доминирую­щей во всей стране. Подобно гунну Лю Юаню, за полвека до него он мечтал сделать свою династию Младшая Цинь влас­тительницей всего Китая и в 383 году отправил миллион­ную армию на завоевание южной империи. Получив отпор, он в панике бежал. По возвращении сам Фу Цзянь и боль­шинство членов его семьи были убиты.

После смерти Фу Цзяня северная империя быстро рас­палась на несколько мелких государств, и этот период ки­тайские историки называют эпохой шестнадцати царств. За небольшим исключением все они просуществовали недолго и не оставили заметного следа в истории. Некоторые из них, особенно на востоке, жили войной, тогда как западные цар­ства специализировались на торговле с Центральной Азией. Гунны, монголы и тибетцы под предводительством много­численных вождей грабили северные равнины. Они объеди­нялись в пестрые по своему составу племенные союзы, ко­торые так же быстро распадались; тибетцы как этническая группа исчезли совсем, а гунны деградировали в не имев­ших своей государственности пастухов, населяющих район плато Ордос. И наоборот, повинуясь приливам и отливам в исторической судьбе народов, маленькое тюркско-монголь-ское царство Тоба возродилось после поражения, нанесен­ного ему тибетцем Фу Цзянем, и постепенно начало расши­рять свою территорию.

Китай переживал период «темного средневековья», ког­да его северная часть стонала под пятой сменявших друг дру-

Раздел империи 239

га иноземных захватчиков, а исповедовавшая конфуциан­ские принципы аристократия, а также поэты, художники и ремесленники находились в опале. Некоторые служили при том или ином иноземном правителе, но большинство сторо­нилось государственной службы. Торговцы, известные сво­им умением приспосабливаться к обстоятельствам, изо всех сил боролись с обрушившимися на них трудностями, а кре­стьяне — те, кто смог избежать рабства и принудительной военной службы, — продолжали дело своих предков, терпе­ливо возделывая землю. В северной империи этот период не отмечен особыми достижениями китайской культуры и ци­вилизации, но для него характерно широкое наступление буддизма.

Для представителей высших классов китайского обще­ства, в большинстве своем исповедовавших конфуцианство, буддизм был непривлекателен. Он имел явную антисемей­ную направленность — в том смысле, что истинным буддис­том считался монах, который покинул семью ради жизни в монастыре, что противоречило традиции сыновнего послу­шания. Истинный буддист должен был отказаться от плот­ской любви, которая служила основой продолжения рода. Изображения Будды, сделанные по индусским канонам кра­соты, изложенным в священных текстах, считались проти­воестественными и уродливыми, а одежда буддистов, остав­лявшая оголенным одно плечо, нескромной. Что касается буддийских концепций, то самым странным считалось пред­ставление о том, что мир — порождение нашего воображе­ния, и также понятия греха и наказания за грехи.

Тем не менее для большинства простых людей буддизм имел много привлекательных черт. Так, например, из буд­дийского учения следовало, что притеснявшие бедняка на­чальники в будущей жизни займут низшее положение, а сам терпевший несправедливость человек в своей следующей инкарнации будет иметь высокий ранг и насладится благо-

240 Раздел империи

действием. Торговцы тоже благоволили буддизму — полу­чив разрешение использовать буддийские монастыри в ка­честве банков и складов, они дарили монахам деньги и зем­ли, а от них узнавали о разнообразных финансовых инстру­ментах, практиковавшихся в Индии, таких как ссуда под обеспечение, аккумулирование капитала при помощи акци­онерных обществ, аукционы и даже лотереи.

Отказ аристократии от государственной службы привел к тому, что ко двору стали приглашать других образованных людей, буддистов из Индии и Центральной Азии. Они ис­пользовали свое влияние для религиозной пропаганды и перевели многие буддийские тексты на китайский язык. Для передачи новых индийских понятий была использована зна­комая терминология даосизма, что делало эти две религии похожими для непосвященных и способствовало лучшему усвоению буддизма. По странному совпадению именно в тот период, когда буддизм проникал во все уголки Китая, хрис­тианство завоевывало Европу.

Вернемся, однако, к царству Тоба — больше тюркскому, чем монгольскому, — продолжавшему расширять свои вла­дения от большой излучины Хуанхэ, которая несла свои воды на юг, а затем резко сворачивала на восток. К нему присо­единились многие племена гуннов и еще больше монголь­ских племен, и к 409 году возникла необходимость в покоре­нии Поздней Янь, чтобы захватить плодородные равнины на востоке. На протяжении следующих трех десятилетий царство Тоба укреплялось, завоевывая государства на севе­ре и западе, а также захватив часть южных провинций и раз­рушив древнюю столицу Лоян. К 440 году под властью ко­чевников из Тобы находился весь северный Китай, и это была самая мощная держава на всем Дальнем Востоке. Что каса­ется самого царства Тоба, оно просуществовало еще сто лет под именем Северная Вэй, став предшественницей Оттоман­ской империи, которую основали ее далекие потомки много

Раздел империи 241

столетий спустя. Этот же век стал свидетелем крушения Рим­ской империи, когда гунн Аттила — до него вестготы разгра­били Рим — обрушился на Балканы, Галлию и Италию.

Поначалу наибольшим влиянием в Тобе пользовались буддисты — чужеземные монахи при дворе императора Тобы относились к правителю как к воплощению Будды, что при­равнивало его к китайским императорам, почитавшимся как Сыны Неба. Он назначал одного из буддийских монахов гла­вой официальной церкви, которой делались богатые пожерт­вования. Кроме того, правитель выделял государственных рабов — преступников и членов их семей — для работы в храмах и на монастырских землях, что еще больше укрепля­ло экономические позиции буддистов.

У всех тюркских народов есть миф о том, что их предки пришли в этот мир из священной пещеры. При помощи по­лученных от императора денег буддисты решили восполь­зоваться этим мифом и приступили к осуществлению гран­диозного проекта — созданию гигантского комплекса храмов в трех местах неподалеку от столицы Тобы Пинченга на се­вере провинции Шаньси. В этих местах плоская равнина сменяется зеленой долиной реки, по берегам которой взды­маются крутые утесы из песчаника. Монахи вырезали в мяг­ком камне маленькие кельи и молились Будде — с течением времени здесь накопились десятки тысяч его изображений в виде каменных бюстов и барельефов, а также росписей на потолках келий. Одни изображения не превышали несколь­ких дюймов в длину, а у других только размер ушей дости­гал девяти футов.

Тем не менее буддизм не смог прочно закрепиться при дворе императора Тобы. Китайское влияние постепенно ста­ло преобладающим. Стычки на южных границах практиче­ски не прекращались, но окончание военных кампаний, обес­печивших гегемонию Тобы, привело к прекращению потока военной добычи, обеспечивавшего роскошную жизнь правя-

242 Раздел империи

щему классу. Более того, в Тобе сократилось поголовье ско­та — так, например, в военных действиях против южных со­седей почти не использовалась конница. Многие племенные вожди и знатные семьи погибли во время войн. По мере того как редел и беднел высший класс Тобы, китайская аристок­ратия из сельских поместий богатела и приобретала все боль­шее влияние при дворе и даже в военном деле, поскольку они были специалистами по строительству укреплений и по использованию пехоты. Знать Тобы, постепенно терявшая могущество и ассимилировавшаяся в результате браков с наследниками богатых китайских семей, окончательно ут­ратила влияние после того, как китайцы при дворе импера­тора уговорили правителя перенести столицу на юг, в древ­ний Лоян. Ради защиты Лояна был предпринят военный поход против империи Восточная Цзинь, в результате чего южная граница Тобы отодвинулась до реки Янцзы. В итоге стада Тобы утратили свое значение, поскольку находились слишком далеко от рынков сбыта, а племенная знать, пере­селившаяся в Лоян, оказалась ненужной, так как все глав­ные посты в государстве были заняты китайцами.

И действительно, после 490 года на севере Китая запре­тили использовать кочевые языки, одежду и обычаи. Китай­ский язык стал государственным, а император Вэй-ди (467-499 гг.) считал себя китайцем. Он объявил себя императором всего Китая, а южную империю Восточная Цзинь рассмат­ривал как мятежную провинцию, против которой сражалась его армия — правда, без особого успеха.

Переезд в Лоян явился свидетельством заката аристо­кратии Тобы и возрождения китайской знати, вместе с ко­торой вернулось конфуцианство, сменившее буддизм в ка­честве официальной религии. Восстановление города стало самой яркой страницей в столетней истории Тобы. За де­вять лет столица поднялась из руин и засияла во всем вели­колепии.

Раздел империи 243

На площади в пятьдесят квадратных миль были выстро­ены многочисленные государственные учреждения, гости­ницы, монастыри, зернохранилища, рынки и мастерские, дворцы, жилые дома и другие здания для жителей столицы, численность которых превышала шестьсот тысяч человек. Беспрецедентная планировка города привела к появлению регулярной сети улиц как внутри древних городских стен — отстроенные заново, они поднимались на высоту двадцати футов, а их толщина достигала ста футов, — так и снаружи. Весь город был поделен на двести обнесенных стенами рай­онов. Многие из этих районов населяли люди определенной профессии, например мясники, торговцы, музыканты, пев­цы, пивовары, гробовщики (они утверждали, что из поту­стороннего мира пришел призрак знатного рода и предупре­дил о незавидной судьбе тех, кого похоронят в дешевом де­ревянном гробу). Питьевую воду добывали из колодцев, но в императорских парках и озерах были проложены подзем­ные каналы, облицованные каменной плиткой и подводив­шие воду к дворцам. Разнообразные продукты поступали из окрестных деревень, причем зерно мололи на водяных мель­ницах. Город процветал. Многие из его дворцов отличались необыкновенной роскошью, и в них жили очень богатые люди — так, например, один из принцев царского рода имел шесть тысяч рабов, а в его гареме жили пятьсот наложниц. Самым впечатляющим сооружением в городе была пагода — вклад буддизма в китайскую архитектуру. Пагода Юн-мин достигала почти четырехсот футов в высоту и была увенча­на девяностофутовым шпилем. Самую широкую улицу го­рода с двух сторон обрамляли каналы с водой, и она носила название Улицы бронзовых страусов, потому что на всем протяжении ее украшали бронзовые фигурки страусов и дру­гих животных. По любым меркам превращение руин в ог­ромный цветущий город в течение одного десятилетия — поразительное достижение.

244 Раздел империи

Заслуживают внимания еще два достижения китайской культуры за столетний период правления тюркской динас­тии. Во-первых, это введение уравнительной системы рас­пределения земли: формально вся земля принадлежала го­сударству, но каждый мужчина и каждая женщина имели право на пожизненное пользование определенным наделом, а после смерти хозяев земля перераспределялась; исключе­ние составляла лишь земля, предназначенная для посадки тутовых деревьев, необходимых в производстве шелка. Этот закон просуществовал — чаще нарушаясь, чем соблюдаясь — целых три столетия и явился воплощением непрекращаю­щихся попыток справедливого раздела земли между кресть­янами, характерных для всей китайской истории.

Второе достижение империи Тоба — формальное призна­ние традиционного разделения общества на два класса, сво­бодных граждан (знать и свободные крестьяне) и простолю­динов. Класс простолюдинов состоял в первую очередь из семей, фамилии которых отражали род их занятий — могиль­щики, пастухи, почтальоны, гончары, прорицатели, лекари, музыканты и так далее. Во-вторых, к простолюдинам при­числялись семьи крепостных, которые по наследству пере­ходили к представителям аристократии, слуги, которые обычно были потомками рабов и три месяца в году работали на государство, и, наконец, государственные и частные рабы, считавшиеся собственностью и принуждаемые вступать в брак для получения потомства. Жизнь всех этих категорий простолюдинов регулировалась специальными законами, и они не имели права вступать в брак между собой или усы­новлять детей. Что касается высшего класса, то каждая се­мья принадлежала к определенному рангу, в соответствии с которым ее члены могли занимать государственные долж­ности, также разделенные на девять рангов, — непрекраща­ющиеся войны давно разрушили систему экзаменов, и счи­талось, что чем выше ранг человека, тем лучше его образова-

Раздел империи 245

ние. Представители высшего класса старательно записывали свою генеалогию, чтобы надежно обосновать претензии на высокие посты, и предпочитали вступать в брак с представи­телями — по меньшей мере — того же ранга. (Эта система ран­гов была позаимствована у империи Тоба японцами.)

Приблизительно с 20-х годов VI века империя Тоба на­чала рушиться. Обедневшие остатки кочевых племен под­нимали восстания в районе плато Ордос и Шаньси, причем во время одного из мятежей они захватили столицу, убив несколько тысяч китайцев и их сторонников из числа кочев­ников, а затем отступили. Группировки внутри племен, во­енные клики и военачальники вели кровавые битвы между собой, многие императоры были убиты, а величественный Лоян постепенно превращался в руины. Перед последним набегом тысяча солдат не смогла потушить охваченную ог­нем пагоду Юн-мин, и за ее гибелью со слезами наблюдало все население города. Два монаха не вынесли этого зралища и бросились в огонь, пожертвовав жизнью.

К 550 году империя раскололась на два враждующих го­сударства, восточное и западное, известные под названием Северная Ци и Северная Чжоу. Император Северной Чжоу запретил и буддизм, и даосизм, закрыв все храмы этих рели­гий. Около сорока лет царства сражались друг с другом, а также с кочевавшими в степях гуннами, монголами и тюр­ками. В конечном счете Северная Чжоу не только победила Северную Ци, но и при помощи интриг подчинила себе юж­ную империю, завладев большей частью ее территории. Не­смотря на то что Чжоу являлась наследницей империи Тоба, в 581 году представитель китайской знати Ян Цзянь унич­тожил всю царскую семью и объявил себя императором, став первым правителем династии Суй. После этого он обратил свой взор на юг, к тому, что осталось от южного царства.

Прошло больше двух с половиной веков после того, как в 317 году на юг бежал принц из гибнущей династии Цинь,

246 Раздел империи

которая сменила династию Вэй в период Троецарствия, на­ступивший после эпохи Хань. Все это время на севере Китая владычествовали чужаки — или варвары, как выразились бы китайцы, — но юг продолжал ханьские традиции и сыграл важную роль в сохранении китайской цивилизации. Имен­но здесь сформировалась самая утонченная на Дальнем Во­стоке культура.

Беглый принц объявил себя императором Юань-ди, пер­вым из династии Восточная Цинь. Многочисленные ари­стократы и чиновники, бежавшие вместе с принцем, быстро завладели землей и, как все иммигранты до них, богатели благодаря плодородию долины Янцзы и развитию торговли в столице империи Нанкине, куда стали стекаться купцы и посланники со всего мира. На рисовых полях в громадных поместьях работали китайские иммигранты и ассимилиро­вавшиеся местные жители. Здесь были громадные фрукто­вые сады и роскошные здания; жилища знати нередко обо­рудовались водяным охлаждением и были окружены искус­ственными прудами для развлечений и разведения рыбы, искусственными каналами и горами, бамбуковыми рощами и парками, изобиловавшими попугаями, утками и разнооб­разными животными.

Во дворцах и при дворе императора собирались ученые, художники и поэты. В элитных «салонах» отшлифовывалось искусство утонченной беседы — в традициях даосизма отто­ченная мысль должна была выражаться совершенным язы­ком в наиболее лаконичной форме, — получившей название «чистой беседы». Многие аристократы владели большими коллекциями произведений искусства, и огромное внимание уделялось ландшафтной архитектуре. В культурной жизни господствовала эстетика.

Направление развития указывала каллиграфия. Офици­альный угловатый шрифт, просуществовавший до конца династии Хань, сменился округлым стилем, что пышно рас-

Военный чиновник — дух дверей. Собрание Г. Лю-Кандарели

248 Раздел империи

цвел за очень короткое время, породив технические приемы и стандарты, которые оказывали влияние на живопись на протяжении многих столетий. Этот стиль был подсказан да­осизмом, предлагавшим уход от превалирующей в мире не­стабильности при помощи понятия вечности. В изобрази­тельном искусстве и литературе строгие конфуцианские по­нятия морали уступили место реализации эстетического воображения. Появились книги о загадочном поэтическом вдохновении, пропагандировавшие не связанные с моралью принципы, по которым следует оценивать живопись. Одна из самых известных работ, излагавших подобные взгляды, носит название «Шесть принципов» и предлагает критерии оценки живописных произведений: отражение художником космической энергии, визуализирующей все вещи, изяще­ство мазка, точность передачи формы, цвета и соотношения частей, уважение традиций. Новых высот достигла пейзаж­ная живопись — впервые в мире — на свитках и ширмах, а также портрет. Почти все эти произведения не сохранились, но лежащие в их основе идеи, и особенно первый из шести принципов, вдохновляют и современных китайских худож­ников.

В литературе наибольшего уважения последующих поко­лений добился Тао Юань-мин. Он происходил из мелкопо­местного дворянства и занимал различные должности на государственной службе, а в свободное время занимался сво­ими садами и полями, куда в конечном счете и удалился, уволившись со службы. К этому решению он постоянно воз­вращается в своих поэмах, пытаясь оправдаться, рассказы­вая, какое удовлетворение принес ему этот шаг, и восхваляя аристократов прежних дней, которые поступали точно так же. Он славил частную жизнь, противопоставляя ее требо­ваниям общества. Его работы служат образцом простоты — пример тому стихотворение «Возвратился к садам и полям», где он рассказывает:

Раздел империи 249

С самой юности чужды мне созвучия шумного мира, От рожденья люблю я этих гор и холмов простоту.

Я попал по ошибке

в пылью жизни покрытые сети,

В суету их мирскую —

мне исполнилось тридцать тогда.

Даже птица в неволе затоскует по старому лесу, Даже рыба в запруде не забудет родного ручья¹.

Его перу также приписывают сборник рассказов о чудес­ных или необычных явлениях. Такие сборники получили широкое распространение. Многие из них имели буддийскую окраску, поскольку буддийские монахи привезли рассказы о животных из Индии. Со временем из них исчезли сцены, где животные разговаривают друг с другом, потому что ки­тайцы полагали, что животные не владеют речью, а детей обманывать нельзя — исключение составляют лишь случаи обращения животных к человеку, причем это животное яв­ляется духом, который, по убеждению китайцев, может го­ворить на человеческом языке.

Знать исповедовала конфуцианство, но была очарована буддизмом, который получил широкое распространение. Особой популярностью пользовались школы медитации, по своей идеологии близкие к даосизму и впоследствии назван­ные японцами дзэн. Активно переводились священные тек­сты из Индии и Центральной Азии, которые привозили мо-

¹ Перевод Л. Эйдлина.

250 Раздел империи

нахи, с начала V века отправлявшиеся в паломничество по святым местам. В некоторых трактатах излагались индий­ские системы логики и филологии; переводились также кни­ги по математике, астрологии, астрономии и медицине.

Тем не менее высочайшие достижения южного Китая в интеллектуальной и художественной сферах в период с IV по VI век н. э. резко контрастируют с событиями политиче­ской истории, которая представляла собой непрерывную борьбу за власть среди высших слоев общества. В политике сталкивались семьи аристократов, заключавшие между со­бой союзы посредством браков. Враждующие партии стре­мились захватить власть в государстве, вводя в состав пра­вительства как можно больше сыновей, двоюродных брать­ев, племянников и приемных детей, а также отдавая в гарем императора дочь — а в отсутствии дочери девушку незнат­ного рода, полностью зависимую от них. Эти девушки при­водили во дворец своих слуг, которые играли роль шпионов, а также пытались повлиять на императора. Незнатные чле­ны той или иной партии, к которым относились крепостные, советники и учителя, объединялись с людьми аналогичного статуса из других семей партии и выполняли тайные пору­чения — подкупали чиновников, а иногда и убивали врагов. Чем многочисленнее была партия, тем лучше она была за­щищена, поскольку при неудаче в политике удавалось со­хранить жизнь и собственность большей части ее членов. В те времена — да и сегодня тоже — в политике имела значение не идеология, а персональный состав той или иной партии, а также близость к руководству.