УДК 94(510) ББК 63.3(5Кит) 13 страница

Успех Чжан Цзюэ был так велик, что к 184 году у него насчитывалось несколько сотен тысяч сторонников, среди которых были состоятельные люди, бедные крестьяне и даже значительная часть местных чиновников и провинциальной элиты. Восстание планировалось на 3 апреля того же года, но когда предатель сообщил о планах мятежников правитель­ству, Чжан Цзюэ нанес удар в марте. Его сторонники бес­чинствовали в течение десяти месяцев, громя правитель­ственные отряды, захватывая города и похищая местных правителей. Для подавления мятежа потребовалась огром­ная армия, оставившая после себя полмиллиона убитых, в том числе трех братьев, возглавлявших движение «желтых повязок».

Мятежи возникали и в других районах страны, и их лиде­ры иногда называли себя Сынами Неба. Для того чтобы взять ситуацию под контроль, двор назначил специальных уполномоченных в каждую из областей империи. Эти вое­начальники имели ранг министра и обладали относитель­ной самостоятельностью. Один из них, по имени Дун Чжо, вел наступление на мятежников с запада и зашел гораздо дальше, чем ему было приказано, остановившись лишь в восьмидесяти милях от Лояна.

Такова была обстановка в стране в день смерти — 13 мая 189 года — императора Лин-ди. Вместе с ним пришла к кон­цу и династия Хань, хотя поначалу ничто не предвещало ее заката. Трон занял старший сын умершего императора Лю Бянь, которому было всего тринадцать лет. Мать нового пра­вителя стала вдовствующей императрицей и регентом. Вме­сте со своим сводным братом Хэ Цзинем, главой знатного клана Юань, который был командующим армией и настав­ником императора, она вошла в состав правящего триумви­рата. У Лю Бяня был восьмилетний единокровный брат Лю Се, который носил титул принца, пользовался поддержкой бабушки и находился на попечении главного евнуха Цзянь

«Беседка Феникса». Иллюстрация к роману «Троецарствие».

Китайская народная картина из коллекции академика

В. М. Алексеева.

Слева - Дун Чжо, справа его приемный сын военачальник Люй Бу, в

центре наложница Дун Чжо певичка Дяочань, в которую влюблен

ЛюйБу

Ши. Именно эти люди стали главными участниками драмы, разыгравшейся в 189 году.

Цзянь Ши попытался объединить евнухов против Хэ Цзиня и организовать заговор с целью замены императора Лю Бяня его сводным братом Лю Се. Заговор был раскрыт, в результате чего Цзянь Ши казнили, а его союзницу, бабуш­ку императора, изгнали из дворца; она умерла несколько месяцев спустя — как говорят, от горя и страха.

На сцене появилось еще одно действующее лицо — вое­начальник Юань Шао, тоже принадлежавший к знатному роду Юань. Он убеждал Хэ Цзиня уничтожить евнухов, но вдовствующая императрица не решилась на такой шаг. То-

216 Реставрация династии Хань

гда Юань Шао заставил нескольких военачальников, в том числе своенравного Дун Чжо, расположившегося в восьми­десяти милях от Лояна, направить императорскому двору доклады с обвинениями против евнухов.

В один из сентябрьских дней Хэ Цзинь неожиданно по­явился на утреннем приеме у вдовствующей императрицы. Это взволновало евнухов, поскольку раньше полководец объявил о своей болезни. Они видели, как он беседовал с императрицей, а затем с ужасом узнали от своего информа­тора, подслушавшего разговор, что Хэ Цзинь просил у им­ператрицы разрешения уничтожить их всех. Евнухи действо­вали без промедления. Когда Хэ Цзинь покинул дворец, его позвали назад — под тем предлогом, что императрица хочет ему что-то сообщить. Одновременно евнухи собрали воору­женных людей рядом с прихожей императрицы. Когда Хэ Цзинь уселся на полу, ожидая, когда его пригласят войти, главный евнух встал прямо перед ним и отвлек внимание напыщенной речью; в это время удар, нанесенный сзади, снес Хэ Цзиню голову.

Узнав об ужасной новости, Юань Шао повел свое войско к Северному дворцу, а его единокровный брат двинулся к Южному дворцу. Ворота Южного дворца были освещены, и из него по мощеной улице в Северный дворец шла процес­сия евнухов с императором, принцем и вдовствующей импе­ратрицей, которой, однако, в суматохе удалось ускользнуть. Через несколько дней войска Юань Шао ворвались в Север­ный дворец и убили всех евнухов, которых только смогли найти — более двух тысяч человек. Главный евнух сумел бе­жать; вместе с императором и принцем он двигался по на­правлению к Хуанхэ, но здесь его настигли; он прыгнул в воду и утонул. Возмездие настигло евнухов.

Наблюдавший издалека за пылающей столицей Дун Чжо повел свою армию на город, чтобы не опоздать к разделу до­бычи. Затем он пустился на поиски императора. После того

Реставрация династии Хань 217

как главный евнух утонул в реке, юный правитель и его свод­ный брат долго брели среди ночи, пока не нашли открытую повозку; в этой повозке их и обнаружил Дун Чжо. Полково­дец сопроводил братьев в Лоян, где довольно быстро упро­чил свое положение. Первым делом он угрозами вынудил Юань Шао покинуть столицу и оправиться на восток стра­ны, а затем заставил вдовствующую императрицу сменить императора, к которому он испытывал неприязнь, малолет­ним принцем Лю Се. После этого по его приказу была убита сама вдовствующая императрица.

Разгневанные этими действиями Дун Чжо, Юань Шао, его единокровный брат и еще один полководец (и превос­ходный поэт) по имени Цао Цао образовали коалицию на востоке страны, чтобы противостоять Дун Чжо. Готовясь к отражению их атаки, Дун Чжо отправил нового императора и его двор в бывшую столицу Чаньань. Многотысячные тол­пы последовали за ним, разоряя сельскую местность, а вслед двигались войска Дун Чжо. В 191 году атаки войск восточ­ной коалиции вынудили самого Дун Чжо покинуть Лоян, причем перед уходом он сжег город. Дун Чжо также отпра­вился в Чаньань, где через год был убит.

Теперь правление Лю Се стало откровенно номинальным. Империя погрузилась в хаос. Почти везде местные воена­чальники, мятежники и чиновники соперничали в борьбе за власть, и ни в одном регионе спокойствие не сохранялось дольше нескольких месяцев. Постепенно в стране сформи­ровалось несколько центров власти.

Самым необычным из них некоторое время оставался небольшой анклав к юго-западу от Чаньани. Им управляла религиозная секта, сходная с движением «желтых повязок». Основой идеологии секты, как и ее предшественницы, был даосизм; ее члены называли себя Небесными наставниками или Школой пяти ковшей риса и мечтали о всеобщем мире. Последователи учения должны были отдавать пять ковшей

218 Реставрация династии Хань

риса в качестве вступительного взноса и якобы могли изле­читься от любой болезни, публично признавшись в своих грехах. Политическая идеология движения основывалась на общинной собственности, а внутри анклава существовала эффективная система управления. Движение было разгром­лено в 215 году, но еще на протяжении двух веков продол­жало привлекать немногочисленных сторонников.

Этот анклав усмирил Цао Цао, один из руководителей восточной коалиции, противостоящей Дун Чжо. В самой коалиции произошел раскол, и Цао Цао довольно быстро добился главенствующего положения. В 196 году импера­тор, за год до этого женившийся, решил покинуть Чаньань, где ему было трудно поддерживать видимость существова­ния двора, и после тяжелого и опасного путешествия до­брался до Лояна. Уговорами и угрозами Цао Цао вынудил Лю Се переселиться в город, служивший ему опорным пун­ктом. Распространяя свое влияние на северо-восток, Цао Цао в 200 году разгромил армию Юань Шао, расправа которого над евнухами положила начало многолетним беспорядкам. Затем Цао Цао подчинил себе и северо-запад, и теперь под его влиянием оказался весь северный Китай, за исключени­ем небольшого региона на западе. Там правил прославлен­ный воин Лю Бэй, состоявший в дальнем родстве с правя­щей династией Хань. Тем временем области к югу от Янцзы оказались под контролем сначала талантливого двадцатипя­тилетнего полководца, а затем (после его смерти) его брата по имени Сюнь Цюань.

Цао Цао продемонстрировал свою власть над несчастным императором, добившись отставки императрицы и убив двух ее сыновей — так он расчищал путь собственной дочери. Если его смерть в 220 году и принесла облегчение императору Лю Се, то ненадолго. Сын Цао Цао по имени Цао Пэй унаследо­вал многочисленные титулы и звания, которыми наградил себя отец, а затем — под влиянием предсказателей, которые

Хуа Синь беседует с Цао Цао. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева

пророчили неизбежную смену мандата Неба, — стал оказы­вать давление на императора, дабы тот отрекся от престола.

11 декабря 220 года Лю Се отрекся в пользу Цао Пэя, ко­торый провозгласил себя первым императором династии Вэй. Четырехсотлетняя эпоха династии Хань закончилась. Ханьская империя раскололась на три части — север во гла­ве с Цао Пэем, юго-запад во главе с Лю Бэем, который пре­тендовал на наследие Хань, и юг под контролем Сюнь Цюа-ня. Так начался шестидесятилетний период в истории Ки­тая, получивший название Троецарствия; иногда его еще именуют китайским средневековьем.

Могущество династии Хань, поставившей Китай в один ряд с Римской империей, не подлежит сомнению. Два вели­ких изобретения, сделанных в эту эпоху, превосходят все достижения римлян. Это компас и бумага.

Компас явился побочным продуктом геомантии. Из всех многочисленных видов гадания, на которые опирались ки­тайцы в своих делах, геомантия имела самые древние корни. В ее основе лежала идея космического дыхания, видимого и невидимого, которое в форме ветра и воды пронизывает все­ленную. Среди порожденных ею теорий наиболее известной является фэн-шуй — учение о правильном размещении зда-

220 Реставрация династии Хань

ний и предметов в жизненном пространстве человека для гармонизации с инь-ян и другими силами природы, а также для защиты от неблагоприятных воздействий. Именно этим объясняется пристальное внимание, уделявшееся в китай­ской живописи ландшафту и топографическим объектам.

Компас был изобретен как средство для ориентировки зданий, а также использовался вместе с гадальными доска­ми, игравшими важную роль в искусстве предсказаний эпо­хи Хань, особенно в годы войны. Гадальная доска состояла из диска, вращавшегося на квадратном поле с астрологиче­скими и другими символами; в центре располагался магнит. Магнит имел форму ковша с ручкой — повторяя очертания созвездия Большой Медведицы — и балансировал на чаше ковша. Таким образом, гадальная доска и магнитный ковш стали прообразом всех приборов с лимбом и стрелкой. На­учившись намагничивать железо трением, китайцы замени­ли ковш на намагниченную иголку в форме рыбы или голо­вастика, которая плавала в воде или подвешивалась на шел­ковой нити. Европа познакомилась с этим прибором лишь через тысячу лет. Правда, несмотря на то что китайцы на­учились определять направление на страны света еще в эпо­ху династии Хань, в мореплавании этот прибор стал приме­няться только несколько веков спустя. Возможно, причина заключается в отсутствии у китайцев интереса к дальним морским путешествиям — китайские моряки стали пользо­ваться компасом всего на сто лет раньше, чем их европей­ские и арабские коллеги.

Применение бумаги прошло такой же долгий эволюци­онный путь. Бумага состоит из растительных волокон, ко­торые смешивали, толкли, варили, разливали в формы, промывали водой на сетке, напоминающей сито, а затем высушивали для получения конечного продукта. По всей вероятности, основой этого изобретения послужила древ­няя китайская традиция вымачивать циновки в воде, чтобы

м.жш ш ж, тж

Благоприятная местность. Гравюра из древнего руководства по фэн-шуй

222 Реставрация династии Хань

их поверхность стала мягче. Бумагу изобрели в 105 году в императорских мастерских, и объявил об этом их началь­ник, евнух по имени Цай Лунь, который ранее был личным секретарем императора Хо-ди. Поначалу бумагу применя­ли не для письма, а для украшения и в изобразительном ис­кусстве, а также во время церемоний и праздников, для кредитовых операций в торговле, в гигиенических и меди­цинских целях, для изготовления одежды и предметов ме­бели, для игр и т. д. Далеко не сразу бумага вытеснила бам­буковые и деревянные дощечки, из которых состояли кни­ги. Однако со временем ее применение для письма стало в Китае повсеместным, хотя секрет производства бумаги от­крылся остальному миру лишь через полторы тысячи лет (в Европе начали изготавливать бумагу в XII веке). Бумага стала необходимым предвестником другого великого изоб­ретения китайцев и благодаря ему сыграла такую важную роль в делах человека. Это книгопечатание, изобретенное пять или шесть столетий спустя.

В эпоху династии Поздняя Хань появились и другие за­мечательные изобретения, такие как сейсмограф, водяная мельница и тачка. Больших успехов достигла астрономия, были заложены основы систематики в ботанике и зоологии; появилась глазурованная керамика и предшественник фар­фора, а технология производства тканей в Китае на несколь­ко веков опережала европейскую и персидскую. В этот пе­риод началось составление библиографий, когда в одном списке приводилось до семисот работ специалистов в таких областях, как магия, медицина, военная наука, история, фи­лософия, гадания и астрономия.

Подобные работы, а также поэзия составляли литерату­ру того времени. Легкий жанр существовал лишь в форме рассказов, притч или шуток, многие из которых были извест­ны с незапамятных времен. Роман в Китае появится лишь много веков спустя; подобно драме, получившей такое раз-

Реставрация династии Хань 223

витие в Европе, этот вид искусства был неизвестен в Китае в эпоху песен и танцев. Поэтому круг чтения образованного человека составляли поэзия и специальная литература; пер­вый словарь китайского языка «Шо Вэнь» появился во II ве­ке н. э.

Многочисленные достижения китайцев вносили свой вклад в величие династии Хань, однако одна из инноваций представляется удивительно негуманной. Это практика бин­тования ног у женщин. Традиция, зародившаяся в аристо­кратических семьях в самом конце эпохи Хань, получила широкое распространение и просуществовала до XIX века. В четырехлетнем возрасте девочке ломали пальцы ног и за­гибали их вниз, к подошве стопы, которую затем перевязы­вали несколькими метрами бинта, чтобы остановить крово­обращение. В течение нескольких месяцев девочка не могла ходить, а по прошествии года передвигалась лишь в портше­зе. Когда она начинала передвигаться самостоятельно, сдав­ливание и атрофия пальцев ног усиливались, и к пятнадца­ти годам процесс завершался, в результате чего получалась ступня длиной всего лишь несколько дюймов. Такая ступня называлась золотой или ароматной лилией, и один из жив­ших в ту эпоху писателей описывал ее как «высшее прояв­ление китайского чувственного воображения». Маленькая ступня, размеренный шаг и неуверенная, раскачивающаяся походка считались необходимыми условиями для удачного замужества и ассоциировались с защищенностью и высоким положением.

С этим жестоким и примитивным обычаем резко контра­стируют высочайшие художественные достижения эпохи Хань. В каждой из областей империи имелись мастерские по производству и украшению ритуальных сосудов, халатов, изделий из лакированного дерева и нефрита, а также ору­жия и доспехов для армии. Больших высот достигло искус­ство ландшафтной архитектуры, о чем свидетельствует парк

224 Реставрация династии Хань

с искусственными озерами и холмами, разбитый позади им­ператорского дворца в Лояне. Общественные здания той эпохи почти не сохранились, потому что дворцы, дома и ча­совни для поклонения предкам строились в основном из де­рева (хотя и с черепичными крышами). О великолепии двор­цов дают представление письменные источники, в том чис­ле многочисленные оды фу ханьского периода.

Однако до наших дней сохранились гробницы — китай­цы эпохи Хань были искусными строителями мавзолеев для императоров и аристократов. Они использовали камень, кир­пич и плитку для сооружения куполов, цилиндрических сво­дов, колонн, камер и ходов под землей, а также часовен и башен перед высокими могильными курганами. Гробницы, достигавшие семидесяти футов в длину, были облицованы камнем и кирпичом, украшены барельефами и резьбой. На них изображались различные сцены, например большой де­ревенский дом с двумя внутренними двориками, двуствор­чатыми дверьми с ручками в форме масок и двумя цилинд­рическими бункерами для хранения зерна, или двухэтажный дом, где в кухнях на первом этаже готовится еда для много­численных гостей, обедающих в комнате наверху.

Скульптурные изображения, особенно изображения че­ловека, которыми славилась греко-римская цивилизация, не получили широкого распространения в Китае — за исклю­чением жанра миниатюры. Их место заняли барельефы, сю­жеты которых отличались необыкновенным разнообрази­ем — исторические события, легенды, мифы и сцены из по­вседневной жизни. Кроме того, на барельефах изображался сбор урожая, молотьба; мы видим также соляные копи сре­ди поросших лесом холмов с копрами и бамбуковыми тру­бами, по которым рассол течет к испарительным чанам, трех­мерные ландшафты, изображенные с применением законов воздушной перспективы.

Реставрация династии Хань 225

Еще более яркими и живыми выглядели огромные фрес­ки, украшавшие залы и стены дворцов. На росписях изобра­жались все живые существа, живущие на земле и в морских водах, боги и души умерших людей.

Однако наивысшее достижение живописи эпохи Хань — свитки шелка, где рисунки чередовались с текстом. До на­ших дней не сохранился ни один свиток, и исследователи по крупицам собирают информацию о том, как они могли вы­глядеть. Среди их сюжетов были иллюстрации к классиче­ским произведениям, а пейзажи включали оды в жанре фу с описанием императорских дворцов, охотничьих угодий и чудес столицы. Кроме того, на свитки наносились живопис­ные карты огромных размеров, использовавшиеся в военных целях и для управления весенними паводками.

Больших успехов достигло также искусство лаковой миниатюры, которая пользовалась таким спросом, что автор трактата «Спор о соли и железе» возмущался тем, что бога­чи ежегодно тратят на их приобретение огромные суммы. Изображения получались необыкновенно яркими и живы­ми — например, девяносто четыре фигуры в богатых одеж­дах всего на одной шкатулке, извлеченной из гробницы. Сыновья, добродетельные и несправедливые правители, древние герои — все сидят, повернувшись в разные сторо­ны, жестикулируя и оживленно беседуя. Другие сохранив­шиеся до наших дней предметы, например чаши и подносы, тоже являют образцы высокого искусства: вьющиеся ленты взрываются языками пламени, превращающегося в летящих фениксов, которые трансформируются в облака, и все это окружено тиграми, оленями и охотниками, исчезающими среди холмов. Их непрестанное движение отражает ритмы самой природы.

Бронзовые изделия времен династии Хань обычно гораз­до проще, чем изумительная бронза эпохи Шан, но многие

226 Реставрация династии Хань

из них необыкновенно изящны, а инкрустация украшает даже предметы прикладного назначения, такие как спуско­вой механизм лука. Исключение составляют пышные укра­шения на обратной стороне зеркал. Там нередко изобража­лись небесные и другие символы, а также надписи с описа­нием изделий и добрыми пожеланиями:

Императорское зеркало из императорских мастерских безупречной работы... Дракон слева и тигр справа отго­няют зло; Красная птица и Черный воин соответствуют силам инь и ян. Да будут твои сыновья и внуки здоровы и благополучны. Да будет дарована долгая жизнь твоим родителям, да посетят тебя счастье и богатство, а жизнь твоя будет дольше, чем у металла и камня; и станешь ты как князь или царь.

Изобретение сверл и железных режущих дисков дало импульс развитию резьбы по нефриту. Ученый муж той эпо­хи наслаждался единством эстетической и этической красо­ты трехмерных фигурок и изображений животных, шкату­лок для туалетных принадлежностей и маленьких чашечек, кулонов и крючков для одежды, печатей и безделушек на его столе.

Сочетание этих двух качеств отражало доминирование в китайском искусстве конфуцианства и даосизма. Класс об­разованных людей, из которых состояла администрация им­перии, составляли одновременно чиновники, занимавшие­ся практической деятельностью, и затворники, сидевшие в своих тихих садах и беседовавшие с друзьями или практи­ковавшиеся в таких искусствах, как каллиграфия, музыка, поэзия и литература, и поднявшие живопись от ремесла до высокого искусства. Нередко, пребывая под влиянием им­ператора, который сам сочинял стихи, они отличались глу­боким уважением к воспитанию интеллекта и духа, и о них

Гражданский чиновник — дух дверей. Собрание Г. Лю-Кандарели

228 Реставрация династии Хань

говорят как о самом многочисленном классе покровителей искусства за всю историю человеческой цивилизации.

Сдержанность китайского искусства, и особенно живопи­си, объясняется конфуцианской концепцией ли, то есть хо­роших манер, благоразумия и соответствия принятым нор­мам поведения. Так, например, сильные эмоции изобража­лись крайне редко, а чувственность допускалась лишь при передаче природных объектов, таких как цветы и птицы, но никогда в человеческой жизни; очевидное избегалось, и ху­дожник всегда оставался сдержанным. Тем не менее даосизм, который во многих отношениях был несовместим с конфу­цианством, тоже оказывал сильное влияние на искусство. Его тенденция к затворничеству и слиянию с природой лежала в основе великих школ пейзажной живописи.

В эпоху династии Хань проявился еще один мощный фак­тор, который оказывал на искусство не меньшее влияние, чем религия. Несмотря на то, что купцы уже открыли юго-запад­ный путь в Индию через территорию Бирмы, основные до­роги, связывавшие Китай с внешним миром, пролегали вдоль «шелковых путей», протянувшихся через Центральную Азию на восток к Персии и на юг к Индии. По ним изделия из Китая попадали на обширные территории от Сибири до Афгани­стана, а шелк отправлялся еще дальше — через Крым в бас­сейн Средиземного моря, в Египет и Рим, где на него был большой спрос. В обратном направлении по этим путям в Китай шел самый известный — если не считать опия, кото­рый принесет столько бед много столетий спустя, — индий­ский продукт. Это был буддизм.

По всей вероятности, буддийские монахи посещали Ки­тай и раньше, но начало массового проникновения в страну этого учения в I веке н. э. было обусловлено распростране­нием даосизма, в котором многое перекликалось с практи­кой буддизма. Существует легенда — возможно, недостовер­ная — о том, что император Мин-ди видел вещий сон, после

Реставрация династии Хань 229

которого отправил послов в Центральную Азию, чтобы они получили подробные сведения о буддизме. Миссия верну­лась с двумя монахами-индусами, которые на спине белой лошади привезли священные буддийские тексты, — этот факт был увековечен основанием монастыря Белой Лоша­ди. В следующем столетии два парфянина перевели буддий­ские тексты на китайский язык, а постоянный рост числа при­верженцев этой религии последовал после жертвоприноше­ния, которое совершил император Хуань-ди в своем дворце в Лояне в честь основателя даосизма Лао-цзы, которого отож­дествляли с Буддой. За этой церемонией последовало офи­циальное представление культа Будды при дворе и в столи­це. К концу периода правления династии Хань на востоке страны был построен огромный буддийский храм: много­этажный, со шпилем, украшенным девятью дисками, и брон­зовой позолоченной статуей Будды, вмещавший более трех тысяч верующих.

Постепенно под влияние буддизма попала китайская ар­хитектура — монастыри, храмы и пагоды. Он проник также в китайскую философию, литературу, язык и изобразитель­ное искусство. Следует, однако, отметить, что, несмотря на взаимное влияние буддизма и даосизма, между ними суще­ствовали и фундаментальные различия. Буддизм видел до­стижение блаженства в освобождении от телесного сущест­вования, тогда как практика даосизма была направлена на продление земной жизни. Не менее глубокими были проти­воречия между буддизмом и конфуцианством. Буддисты ве­рили, что совершенствование человека и спасение души до­стигаются без взаимодействия с другими людьми, а при­верженцы даосизма настаивали, что ценность личности определяется ее взаимоотношениями с семьей и обществом. Эта концепция, доказавшая свою эффективность в ханьскую эпоху, сохраняла влияние на протяжении всей последующей истории Китая.

230 Реставрация династии Хань

И действительно, к концу правления династии Хань ха­рактерные особенности Китая — культура, политические и духовные идеалы, традиции, уровень цивилизации, терри­ториальные границы и сама нация — укоренились настоль­ко, что в почти неизменном виде сохранились до наших дней. Если Макиавелли был прав, и история всегда повторяется, но каждый раз по-новому, то всю последующую историю Китая можно считать повторением прошлого — только с новыми элементами.

ГЛАВА 14

Раздел империи

(220-589 гг.)

После падения династии Хань в 220 году раздел Китая на три царства определялся в значительной степени системами водоснабжения и ирригации регионов, в результате чего каж­дое царство стало самостоятельным в сельскохозяйственном отношении — а значит, и экономически. Так, например, цар­ство Вэй на севере и северо-востоке располагалось в основ­ном в долине Хуанхэ, царство У на юге и юго-востоке зани­мало бассейн Янцзы, а царство Шу на юго-западе включало в себя котловину Сычуань.

Царства постоянно воевали друг с другом и плели инт­риги. Этот период, получивший название Троецарствия, чем-то напоминает эпоху Борющихся Царств, но если преж­де существовало — по крайней мере, номинально — цент­ральное правительство Чжоу, то теперь все три царства за­являли о своей абсолютной самостоятельности. Самым мо­гущественным правителем был Цао Пэй из царства Вэй. Получив царские печати из рук последнего императора ди­настии Хань, он объявил себя наследником мандата Неба на управление всем Китаем. Он взял себе храмовое имя Вэнь-ди и содержал пышный двор в Лояне. Его царство было самым богатым, и в нем жили около тридцати милли-

232 Раздел империи

онов человек — в полтора раза больше, чем в двух других царствах вместе взятых.

Интересный аспект истории царства Вэй — его отноше­ния с Японией, которая в ту пору была раздробленной на отдельные княжества и только расставалась с каменным ве­ком. В результате контактов с царством Вэй в 30-х годах III ве­ка в Японию проникли многие элементы китайской циви­лизации. Эти элементы, а также переселенцы из Китая из­менили древнюю японскую культуру.

Расширялись и горизонты самого Китая. Крепнущие свя­зи с Ближним Востоком и южной Азией, а также постоян­ный приток буддийских идей привели к осознанию того, что Китай, возможно, не единственная цивилизованная страна на планете и что не все другие народы являются варварами. Нельзя сказать, что варвары перестали беспокоить северные районы страны — девятнадцать племен сюнну периодически совершали набеги на приграничные территории, а часть орд двинулись на запад, где объединились с другими кочевника­ми и в конечном счете появились в Азии и Европе как вну­шавшие ужас гунны. Кроме того, новые силы, оказавшие существенное влияние на историю Китая, пришли из мест, которые впоследствии получили название Маньчжурии. Племенной союз янь из южной Маньчжурии грозил присо­единиться к южному сопернику царства Вэй, царству У, и взять в «клещи» армию Вэй. Поэтому в 237 году войско Вэй напало на янь и уничтожило этот союз.