Империя Цин в XVIII в. 5 страница

Движение «самоукрепления», как в среде промышлен­ности, так и образования, финансировалось за счет тамо­женных сборов, большая часть которых поступала из бурно развивавшихся открытых портов. Английский специалист Роберт Харт, нанятый правительством Цин, создал эффек­тивную таможенную службу, обеспечивавшую 21 процент доходов казны. Но на самом деле это движение «породило» лишь небольшое количество товаров и квалифицирован­ных специалистов, способных идти в ногу с приближаю­щейся модернизацией и индустриализацией экономики. Пекинский колледж иностранных языков подготовил не­сколько блестящих дипломатов, но западные специалисты и доброжелатели тщетно пропагандировали технические колледжи, телеграф и железную дорогу, механизацию труда в горной промышленности. В Китае отсутствовал процесс целенаправленного усвоения западных знаний и техноло­гий, наблюдавшийся в Японии, чему в немалой степени спо­собствовали торговцы страны Восходящего солнца — в Ки­тае этот класс всегда вызывал двойственное отношение в обществе.

Основным препятствием на пути прогресса стали консер­вативные — если точнее, реакционные — элементы в прави­тельстве Цин. Апеллируя к самому мощному императиву китайского политического мышления, то есть к традиции, они утверждали, что возвеличивать варваров, перенимая у них знания и навыки, значит впадать в ересь и унижаться.

4 80 На пороге XX века

Это приведет к утрате народной поддержки, что восприни­малось как первейшая потребность нации. Конфуцианские принципы были несовместимы с утилитаризмом, а конфу­цианский космологический миф все наводнения, засухи и землетрясения, случившиеся в те годы, объяснял тем, что западные инновации потревожили духов ветра и воды. Ра­циональные же доводы сводились к тому, что западная тех­нология, несмотря на все ее достоинства, потребляет огра­ниченные природные ресурсы, а также создает социальную несправедливость, когда богатый, используя машины, ста­новится еще богаче, а бедный, оставшись без работы, впада* ет в нищету. Кроме того, любые действия, мотивом которых является только прибыль, в конечном счете приводят к ра­зорению. Поэтому, несмотря на постоянные усилия талант­ливых министров-реформаторов и мыслителей, процесс рав­нения на Запад был очень осторожным и медленным.

Ни в одной области вторжение Запада не было таким яв­ным, как в распространении миссионерства, которое полу­чило свободу после опиумных войн, — мирные договоры с иностранными государствами гарантировали терпимость к христианству. На протяжении нескольких лет Франция, стремившаяся ослабить влияние Британии, создавала в Ки­тае католические миссии, и к концу столетия в них насчи­тывалось девятьсот священников. Протестантские миссио­неры всевозможных религиозных направлений — баптисты, методисты, пресвитерианцы — поддерживались многочис­ленными обществами, которые в конце XVIII века внесли свой вклад в «Евангелическое возрождение» в Великобри­тании и в «Великое пробуждение» в США (британские Лон­донское миссионерское общество и Церковное миссионер­ское общество, а также американское Международное биб­лейское общество). К концу столетия в Китае работали более трех тысяч протестантских миссионеров, девяносто процен-

Железная дорога и телега, приводимая в движение огнем.

Китайская народная картина из коллекции академика

В. М. Алексеева

тов которых были американцами и англичанами, причем половину из них составляли женщины.

Влияние этих людей, в большинстве своем отважных и преданных идее, было неоднозначным, но всегда значитель­ным. Как проповедники христианской веры они потерпели неудачу: за полвека упорной работы они сумели обратить в христианство лишь три четверти миллиона человек — кап­ля в море по сравнению с населением Китая. Однако резуль­таты их деятельности в миру впечатляют. Миссионеры от­крыли тысячи школ, приютов, центров обучения для слепых и глухих, центры реабилитации для курильщиков опия и пункты помощи голодающим. Они построили сотни боль­ниц и пунктов раздачи бесплатных лекарств, а также ме­дицинские школы, давшие образование сотням китайских врачей; они консультировали чиновников по вопросам здра­воохранения и санитарии, водоснабжения, содержания го­сударственных больниц и медицинского образования. Они активно защищали права женщин, которые традиционно на-

482 На пороге XX века

ходились в полной зависимости от родителей или мужа, а также были лишены доступа к образованию и государствен­ной службе. Они открыли первые школы для девочек, а их решительная борьба против традиции бинтовать девочкам ноги привела к тому, что в начале XX столетия эта практика была запрещена. Их типографии выпускали огромное коли­чество книг и научных работ, а также труды по мировой ис­тории и международному праву. Таким образом, миссионе­ры сыграли важную роль в процессе модернизации. С ними дружили многие китайские реформаторы, и в 90-х годах XIX века новую волну реформ возглавили обращенные в* христианство уроженцы открытых портов, где влияние За­пада ощущалось сильнее всего.

Однако несмотря на все эти достижения, многие действия миссионеров вызывали враждебность местного населения. Во-первых, неприятие вызывала практика помещения детей в католические приюты, где их крестили и воспитывали — как правило, этим занимались монахини — в христианской атмосфере; иногда миссионеры даже предлагали деньги ро­дителям, чтобы те отказались от своих детей. Миссионеры использовали привилегию экстерриториальности, чтобы вмешиваться в дела местных властей, и обращали в христи­анство наименее законопослушных граждан, тем самым беря их под свою защиту. Церкви строились без учета принципов геомантии (фэн-шуй), и кроме того, миссионеры показали себя решительными противниками других древних верова­ний и ценностей, таких как поклонение предкам, внебрач­ное сожительство и участие в праздниках, в том числе посе­щение театра, а также с пренебрежением относились к Кон­фуцию.

Когда недовольство крестьян перерастало в бунты, мис­сионеры, пользуясь правами, предоставленными им мир­ными договорами, требовали возмещения ущерба, который производился за счет налогоплательщиков. Кроме того, до-

На пороге XX века 483

полнительные средства приходилось тратить на проведе­ние праздников, поскольку христианам запрещалось при­нимать в них участие. Сами новообращенные, находясь под покровительством миссионеров, вели себя высокомерно по отношению к соотечественникам. Страсти накалились еще больше после серии оскорбительных антихристианских публикаций, в которых демонизировались миссионеры, об­виненные в тяжких сексуальных преступлениях и садизме. На протяжении всего XIX века действия Запада не давали Китаю особого повода для любви к себе, и в конечном счете необычного вида белокожие люди с бородами, длинными носами и в облегающих одеждах — не говоря уже об их предполагаемом пристрастии к чаю и ревеню, без которых они якобы ослепнут, — стали объектом ненависти, причем миссионеры считались такими же «чужеземными дьявола­ми», как и все остальные.

Проповедническая деятельность миссионеров не имела успеха у низших слоев населения, а у аристократов и уче­ных просто не было на это времени. Такая ситуация корен­ным образом отличалась от той, что сложилась в Японии, где 30 процентов обращенных в христианство составляли самураи, а образованные христиане играли важную роль в интеллектуальной жизни нации. Христианский элемент в восстании тайпинов, к которому добавились подозрения о влиянии христианства на «Общество Белого лотоса», похо­же, убедили высшие классы китайского общества в опасно­сти христианской религии для общественной и политиче­ской жизни империи. Кроме того, под сомнение ставилась сама ценность христианской веры. Еще в 1640 году буддис­ты и приверженцы конфуцианства писали: «Если бог дей­ствительно добр и всемогущ, как утверждают христиане, то почему позволил Адаму и Еве совершить грех, такой тяж­кий, что он позорным пятном лег на все последующие по­коления?»

484 На пороге XX века

Как бы то ни было, но в одной сфере влияние миссионе­ров было, безусловно, благотворным. Это влияние осуще­ствлялось через книги и периодические издания реформист­ского толка, издававшиеся протестантами с начала 80-х го­дов XIX века. Пик издания этой литературы приходится на 90-е годы. Это был голос, «разбудивший» многих китайцев и заставивший их поверить в реформы — в идеи прогресса, пользы научных достижений и нового мирового порядка, предполагающего гармонию и мир. Даже если китайцы при­ходили к выводу, что можно отвергнуть христианского бога, но принять прогресс, этим они все равно были обязаны мис­сионерам.

На пороге XX века Китай оставался преимущественно крестьянской страной — около четырехсот миллионов чело­век в большинстве своем жили за пределами крупных горо­дов в небольших сельских общинах, сосредоточенных вок­руг деревень, среди которых были разбросаны немногочис­ленные поместья чиновников, аристократов и состоятельных торговцев. Последние покупали землю с помощью предста­вителей местной элиты, которые жили, как правило, в со­седних городах и использовали свое влияние на чиновни­ков, чтобы повысить арендную плату.

Крестьяне занимались в основном выращиванием пше­ницы и риса; кроме того, существенным подспорьем для них было прядение и ткачество. Они продавали изготовленные вручную хлопчатобумажные ткани на одном из 63 тысяч местных рынков и из них шили одежду, которую носили аб­солютно все, за исключением представителей высших клас­сов китайского общества. Импорт и машинное производство еще не оказывали такого влияния на экономику, как в сле­дующем веке, и ручное производство текстиля процветало. Важным источником дохода было производство чая, пока в 80-х годах XIX века на мировом рынке не появился серьез­ный конкурент китайскому продукту — чай из Индии и Цей-

На пороге XX века 485

лона (Шри-Ланки). Шелковые ткани ручной работы из цент­ральных и южных районов страны по-прежнему пользова­лись спросом. В то же время расположенные в городах кус­тарные предприятия производили соевое масло для Европы и Японии, а также фейерверки, веера, мебель из бамбука и препараты народной китайской медицины.

К концу XIX века империя, несмотря на противодействие консервативной оппозиции, медленно двигалась по пути индустриализации. Однако внешний долг страны рос гораз­до быстрее. Были построены первые железнодорожные ли­нии и телеграф, но все эти проекты финансировались при помощи иностранных займов — попытка размещения внут­реннего займа провалилась. Таким образом, проблемы в меж­дународных отношениях сопровождались ухудшением фи­нансового положения империи.

В 1866 году Томас Уэйд, британский посланник в Пеки­не, указывал китайскому правительству на преимущества не только индустриальной модернизации, но и открытия дип­ломатических представительств за границей — чтобы «уста­новить теплые отношения между правительствами». В ре­зультате по поручению принца Гуна в Европу была отправ­лена специальная комиссия. Ее с почетом принимали в нескольких европейских столицах, и по возвращении был со­ставлен доклад, в котором подробно рассказывалось об обы­чаях Запада, о высоких зданиях, газовых фонарях, лифтах и машинах, но почти ничего не говорилось о политических институтах. Еще одна дипломатическая миссия отправилась за море в 1868 году, а возглавлял ее бывший американский посланник в Пекине, с помощью которого принц Гун хотел убедить Америку и Европу, чтобы те не форсировали пере­мены; в результате удалось завязать дружеские связи между политиками двух стран.

Увы, это был последний шанс для Востока и Запада до­биться взаимопонимания и сотрудничества. Все усилия в

486 На пороге XX века

этом направлении были сведены на нет антихристианским движением 70-х годов XIX века. В городе Тяньцзинь непо­далеку от Пекина католический приют выплачивал деньги тем, кто приводил сирот, в результате чего участились слу­чаи похищения детей. Это обстоятельство, а также высокая смертность детей (монахини стремились непременно крес­тить заболевших), вызвали недовольство местного населе­ния, взбудораженного слухами о том, что в приюте несчаст­ных сирот заколдовывают и убивают, их тела расчленяют, а глаза и сердца используют для изготовления снадобий. Офи­циальная комиссия не обнаружила никаких нарушений, но у ворот приюта собралась толпа, и французский консул за­стрелил слугу одного из чиновников. Разъяренная толпа ра­стерзала консула и его помощника, после чего сожгла приют и церковь. Этот инцидент вызвал напряженность в отноше­ниях с другими странами, но французы, занятые войной с Германией, согласились замять дело, приняв предложение одного из влиятельных сановников: компенсация в полмил­лиона долларов, казнь восемнадцати бунтовщиков и письмо с извинениями от императора.

Сановника звали Ли Хун-Чан, и его, наряду с принцем Гуном, считают самым выдающимся государственным дея­телем Китая XIX века. Сыграв важную роль в подавлении восстаний тайпинов и Ньен, он стал ведущим выразителем идеи «самоукрепления». Его пятидесятилетняя карьера до­стигла пика в 1896 году, когда во время триумфального пу­тешествия по миру его принимали кайзер Вильгельм, Бис­марк, королева Виктория и президент Кливленд.

Иностранные дипломаты, которые, согласно мирным до­говорам, завершившим опиумные войны, поселились в Пе­кине в 1861 году, годами не могли добиться аудиенции у императора. Поначалу им отказывали под тем предлогом, что император еще мальчик, но после того как он достиг совер­шеннолетия и в 1873 году официально принял бразды прав-

На пороге XX века 487

Вид города Тяньцзинь до 1900 г. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева

ления — хотя и находился в полном подчинении у вдовству­ющей императрицы, — игнорировать требования послов ста­ло невозможно. Длительные переговоры относительно со­блюдения ритуалов привели к соглашению, что посланники иностранных держав не обязаны падать ниц перед импера­тором, а могут просто поклониться. Их пригласили прибыть на аудиенцию в Павильон пурпурного света (хитрый ход традиционалистов, поскольку именно в этом помещении принимали иноземных послов, которые привозили дань) в 5:30 утра, но Сын Неба появился лишь в 9 часов, и раздра­женные послы Британии, Америки, Японии, России, Фран­ции и Голландии получили наконец возможность вручить верительные грамоты. Этот эпизод послужил дурным пред­знаменованием.

В 1874 году лорд Солсбери, глава индийского департа­мента в кабинете Дизраэли, выдвинул идею создания комис­сии, которая должна была оценить возможность проникнуть в Китай «с черного хода», соединив железной дорогой Бир­му и провинцию Юньнань. Китай дал согласие, и молодой британский вице-консул по фамилии Маргери отправился на границу с Бирмой встречать комиссию. Он пренебрег пре-

488 На пороге XX века

дупреждениями об опасности и был убит одной из бирман­ских банд, которые вели партизанскую войну против ино­странцев. Не считаясь с международным правом, Британия потребовала компенсации. Когда посол Уэйд не получил от китайского правительства желаемого ответа, он перенес свое посольство из Пекина в Шанхай, и по стране тут же пополз­ли слухи о войне. Чтобы избежать дипломатического раз­рыва, Китай согласился выплатить компенсацию семье уби­того, открыть для иностранцев новые порты, а также пошел на другие уступки, в число которых входило письмо с изви­нениями от императора к королеве Виктории. Дипломат, прибывший в Лондон с этим письмом, в 1877 году основал первое посольство. Затем открылись дипломатические пред­ставительства в Париже, Берлине, Испании, Мадриде, Ва­шингтоне, Токио и Санкт-Петербурге. Китай присоединил­ся к остальному миру.

Однако такой поворот событий не устраивал китайских ученых и консервативную аристократию. Они заявляли, что на протяжении всей истории Поднебесной именно китайская цивилизация ассимилировала варваров, а не наоборот, что введение западных норм и установление дипломатических отношений с иностранцами — это позор, что служба дипло­матов за границей подобна ссылке и что ни один доброде­тельный человек не согласится заниматься внешней поли­тикой. Но независимо от их желания внешняя политика пре­вращалась для Китая в вопрос жизни и смерти.

Промышленная революция привела к появлению ве­ликих держав с их имперскими амбициями, которые под-питывались национализмом и стремлением распространить евангельское учение — им требовались новообращенные и новые рынки. Такие события, как окончание гражданской войны в Америке, «реставрация Мэйдзи» в Японии, объеди­нение Италии, объединение Германии и открытие Суэцкого канала (1869), расширили возможности для экспансии, ко-

На пороге XX века 489

торой способствовало и появление новых видов оружия. Китай с деградирующей династией Цин, в которой ведущую роль играла вдовствующая императрица Цыси, с разрастав­шейся коррупцией, с отсутствием реального прогресса на пути «самоукрепления», с огромными долгами и слабой ар­мией выглядел большой созревшей сливой, которая ждала, чтобы ее сорвали. Единственным препятствием к этому ста­ло соперничество между великими державами, которые при­нялись захватывать приграничные области и зависимые от Китая государства.

Так, например. Япония предъявила претензии на остро­ва Рюкю к северу от Тайваня (Формозы), подкрепив эти претензии вторжением на принадлежавший Китаю Тайвань. Когда китайцы обнаружили, что не могут защититься — их пушки, отлитые одним из собственных оружейных заводов, годились лишь для салютов и взрывались при использова­нии боевых снарядов, — они инициировали переговоры, ко­торые закончились официальной передачей Японии остро­вов Рюкю.

Примеру Японии последовала Россия. Во время мусуль­манского восстания в Синьцзяне (Китайском Туркестане) русские захватили северо-западную часть этой провинции, которая называлась Или — как и протекающая в этой мест­ности река. В 1877 году восстание было подавлено, вслед за чем последовали четыре года переговоров, посредством ко­торых Китай рассчитывал вернуть себе район Или. Это были непростые годы, поскольку Россия угрожала войной, демон­стративно отправив эскадру из тридцати трех военных ко­раблей к берегам Китая, и планировала нанести удар через Маньчжурию в направлении Пекина. Правительство Под­небесной обратилось за помощью к Чарльзу («Китайцу») Гордону, и тот настоял на переговорах вместо войны, за ко­торую выступала одна из фракций императорского двора. Его аргументы оказались убедительнее, и Санкт-Петербургский

490 На пороге XX века

договор 1881 года вернул Китаю большую часть Или. Одна­ко Россия не отказалась от политики экспансионизма.

Следующей была Франция. Государство Вьетнам (китай­цы называли его Аннам), правители которого были пылки­ми сторонниками конфуцианства, являлось данником Ки­тая, но французы уже давно присутствовали в стране — че­рез миссионеров-иезуитов. Вооруженная агрессия Франции вынудила вьетнамцев подписать договор (1874 год), соглас­но которому страна становилась французским протектора­том, а ее южная часть под названием Кохинхина передава­лась Франции. Китай отказался признавать этот договор. Партия «ястребов» при дворе императора настаивала на вой­не, но по совету Ли Хун-Чана были начаты переговоры, ко­торые длились десять лет и периодическими прерывались франко-китайскими военными конфликтами, где удача со­путствовала то одной, то другой стороне. В конечном счете Ли Хун-Чан заключил с Францией соглашение, закрепляв­шее условия договора 1874 года.

Через год Бирма, еще один данник Китая, стала англий­ским протекторатом, и бирманцам разрешили выплачивать дань Китаю один раз в десять лет. Вслед за этим начала са­моутверждаться Япония, которой показалось мало островов Рюкю.

Приступив под влиянием Запада к ускоренной модерни­зации, Япония стремилась создать вокруг себя защитный кордон из захваченных территорий — крайности этой поли­тики через много десятилетий привели к трагедии Хироси­мы. Целью Японии стала Корея, крупнейший данник Ки­тая. Это в значительной степени китаизированное царство уже привлекало внимание Франции и США, но француз­ская эскадра, отправленная наказать убийц католических священников, получила отпор, а американцы, подвергшие обстрелу виновных в сожжении предпринимателя, безус­пешно пытавшегося наладить торговые связи, тоже были

На пороге XX века 491

вынуждены отступить. Японцы оказались более настойчи­выми. Масштабной демонстрацией силы, в том числе об­стрелами из корабельных орудий, они добились ряда усту­пок, в число которых входило признание Кореи независи­мым государством. Императорский двор был вынужден согласиться на эти требования, что нашло отражение в Канх-васком договоре 1876 года.

Однако междоусобная борьба в Корее, в которую были втянуты сторонники Китая и Японии, привела к убийству в Китае лидера прояпонской партии, тело которого отправи­ли в Корею и расчленили — для устрашения изменников. Япония посчитала это оскорблением и послала в Корею войска. Усилия Ли Хун-Чана, который пытался убедить Россию и Британию вмешаться в конфликт, ни к чему не привели, как, впрочем, и призывы американцев к миру. 1 ав­густа 1894 года, когда японцы потопили китайское судно с резервистами, в результате чего погибли 950 солдат, Китай и Япония объявили друг другу войну. За семь месяцев японские войска пересекли весь Корейский полуостров с юга на север и вторглись сначала в Маньчжурию, а затем на полуостров Шаньдун, разгромив китайскую сухопутную армию и флот. Японская военная машина, которой помога­ли английские и германские советники, оказалась слишком сильной, организованной и хорошо вооруженной для слабе­ющей Поднебесной.

После самоубийства командующего китайским флотом и перед лицом прямой угрозы японского наступления на Пе­кин Ли Хун-Чан получил полномочия начать мирные пере­говоры. В Симоносеки, на японском острове Кюсю, он под­писал мирный договор, согласно которому Китай признавал Корею независимым государством, не обязанным платить дань, соглашался на огромную контрибуцию, открывал свои порты для торговли с Японией и уступал Японии остров Тайвань. Кроме того, Китай отдавал Ляодунский полуост-

492 На пороге XX века

Предводитель японцев, поплевав на руки, захватывает остров

Тайвань. Китайская народная картина из коллекции академика

В. М. Алексеева

ров, южную часть Маньчжурии, отделенную от Тяньцзиня водами залива. Эта уступка далась Пекину нелегко, но пра­вительство все же подписало соглашение.

В дальнейшем под давлением России, Франции и Герма­нии Японии пришлось вернуть Ляодунский полуостров. Однако всего через два года Россия оккупировала Порт-Ар­тур на самом краю полуострова, навязала Китаю договор о двадцатипятилетней аренде города и добилась разрешения строить железную дорогу в Маньчжурии. Свои действия Россия объясняла необходимостью защиты Китая от нем­цев, которые в ответ на убийство нескольких миссионеров захватили область Цзяочжоу на севере провинции Шаньдун, после чего Германия взяла эту территорию в аренду на девя­носто девять лет с правом строительства железных дорог на полуострове.

Британия, не желавшая отставать от других, захватила Гонконг, а также Кантон и Шанхай с широкой полосой зем­ли между ними, получила в аренду на двадцать пять лет порт на северной оконечности полуострова Шаньдун и на девя-

На пороге XX века 493

носто девять лет Новые территории напротив Гонконга. Кро­ме того, Япония получила контроль над южным портом Амой, а Франция оформила 99-летнюю аренду залива Гуан­чжоу к югу от Макао, а также права на обширную террито­рию, прилегающую к заливу. Китай уподобился лежащему дракону, от которого окружившие его хищники отщипыва­ют кусочки плоти. Тем не менее иностранные державы ин­тересовала не столько территория, сколько торговые концес­сии в пределах «сфер влияния».

Бьем японцев из пушек. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева

Америка на первом этапе не участвовала в дележе, заня­тая войной с Испанией и революцией на Филиппинах, но после окончания этих конфликтов США приняли британ­ские предложения относительно так называемой политики «открытых дверей». Целью этого плана являлось сохране­ние системы открытых портов при уважении суверенитета и территориальной целостности Китая. Принятая в той или иной степени всеми великими державами, политика «от­крытых дверей» в сочетании с конкуренцией, характерной для расцвета империализма, несколько ослабила накал

494 На пороге XX века

борьбы за концессии (которую часто называли разделом Китая).

Избежав разгрома, династия Цин продолжала править страной. В правительстве громко звучали воинственные го­лоса тех, кто ратовал за энергичный отпор Западу и Японии, но их заставила умолкнуть последняя из череды выдающих­ся женщин в истории Китая — вдовствующая императрица Цыси. Реальная власть принадлежала ей уже на протяже­нии тридцати лет, и теперь императрица перешагнула шес­тидесятилетний рубеж. Она была одним из двух регентов во время краткого правления ее малолетнего сына Тун-чжи, а после восшествия на престол его преемника Гуансюя в 1881 году и после смерти своего напарника стала единствен­ным регентом, а после официальной отставки в 1889 году, последовавшей за коронацией Гуансюя, продолжала опре­делять политику государства.

Дочь маньчжурского аристократа, ростом всего около пяти футов, она сохранила свою красоту, благодаря которой в юности попала в императорский гарем. Императрица так­же не утратила присущего ей очарования и утонченных ма­нер, хотя при необходимости умела быть жесткой и властной. Один из иностранцев описывал ее характер как «сложный, запутанный, обескураживающий, загадочный и несносный». На портретах ее изображали во всем величии — сидящей на троне в платье с роскошной вышивкой, с паутиной из нитей жемчуга на плечах и груди, с девятидюймовыми ярко накра­шенными ногтями и шляпкой, украшенной драгоценными камнями, среди которых выделялась большая императорская жемчужина.

В Татарском городе (с севера примыкавшем к Китайско­му городу) Пекина располагался Императорский город, а внутри него находился Пурпурный, или Запретный, город, где жила вдовствующая императрица. За огромными воро­тами здесь прятались золоченые дворцы, павильоны, храмы

На пороге XX века 495

Вечной жизни — десять тысяч лет. Китайская народная картина

из коллекции академика В. М. Алексеева. Гуляния в пекинском парке Ихэюань на день рождения императри­цы Цыси, сопровождаемые пожеланиями «вечной жизни — десять

тысяч лет»

и башни с пышными названиями — Ворота всемогущих ду­хов, Башня драгоценного лунного света, Павильон сохране­ния гармонии, Палата вечной весны. Между ними были раз­бросаны дворики с ярко-красными колоннами, портики с мраморными ступенями и карнизами в виде драконов, ве­ранды с лакированными ширмами, нависавшие над пруда­ми с лотосом или клумбами, и просторные галереи, которые вели в пропахшие благовониями покои. Сюда не долетал дьявольский грохот фабрик, построенных по западному об­разцу, здесь не было слышно залпов морских орудий, не было видно работающих в поле крестьян — ничто из внешнего мира не могло проникнуть за тридцатифутовые стены За­претного города и нарушить уединение ее величества. Вмес­те с вдовствующей императрицей жил племянник, номиналь­ный владелец украшенного драконами трона, его жена, на­ложницы и многочисленные принцессы со штатом евнухов, которые должны были быть китайцами, и служанок, обяза-

496 На пороге XX века

тельно маньчжурок. Загадочная, скрытая от посторонних глаз — только в последние несколько лет европейцам было позволено ее лицезреть — и окруженная таким ореолом свя­тости, что критика Цыси была равносильна смерти, вдовству­ющая императрица правила огромной империей от имени послушного ее воле племянника.

Она была окружена коррумпированными евнухами, воз­родившееся влияние которых свидетельствовало о дальней­шем разложении правительства, и советниками, дававшими прямо противоположные рекомендации; в нации не было единства, поскольку в высших слоях общества усиливались антиманьчжурские настроения, а армия оставалась плохо организованной, оснащенной устаревшим вооружением и настолько необученной, что основными предметами на эк­заменах по военной подготовке по-прежнему были стрельба из лука и фехтование. Вдовствующая императрица плохо представляла себе реальное состояние дел в стране. Напри­мер, несмотря на сложное финансовое положение страны, вынуждавшее правительство брать займы у России, Брита­нии и Франции, Цыси тратила миллионы на строительство роскошного дворца в нескольких часах езды от Пекина.

Не стоит удивляться, что она не уделяла внимания ин­теллектуальным дискуссиям, охватившим Китай в 90-е годы XIX века. Движение «самоукрепления» получило новый импульс благодаря унизительному поражению от японцев, которых привыкли презирать как варваров. У истоков этого процесса стояла группа молодых ученых из Кантона под ру­ководством Кан Ю-вэя. Обладавший глубокими познания­ми в области литературы, изучавший конфуцианство и буд­дизм Кан Ю-вэй адресовал правительству несколько доклад­ных записок, настаивая на модернизации — по западному образцу — во всех сферах. Он предлагал сформировать сеть конфуцианских церквей по всей стране и заменить традици­онную систему летосчисления — в соответствии с династи-