Империя Цин в XVIII в. 1 страница

Изоляция гарема была такой строгой, что даже письмо к постороннему человеку каралось смертной казнью. Если женщина заболевала, то ее лечили согласно указаниям вра­ча, но самому врачу не разрешалось входить на территорию гарема. Обитательницы гарема часто его покидали: одни пре­подносились в качестве подарка отличившимся сановникам и становились их наложницами, другие после долгой служ­бы, заработав пенсию, возвращались домой, а третьи после шести лет верной службы получали право выйти замуж.

Евнухи, которые изначально были лишь смотрителями в гареме, стали влиятельной политической силой, занимая высшие гражданские и военные должности. Пагубность та­кого положения была столь очевидна, что основатель дина­стии Мин приказал развесить во дворце напоминания, что любой евнух, вмешивающийся в дела правительства, немед­ленно лишается головы. Однако история продемонстриро­вала, что этот запрет постоянно нарушался, и евнухи зани­мали все больше постов в разных ведомствах. К концу эпохи Мин только в пекинском дворце их насчитывалось около двух тысяч, а во всей империи — до десяти тысяч человек.

При поступлении на службу евнухов тщательно осмат­ривали, дабы убедиться, что у них полностью удалены поло­вые органы. Осмотр повторялся каждые четыре года — «на случай, если выросло заново что-то, что не было должным образом удалено». Евнухи держались обособленно и были распределены по разным службам, самой влиятельной из которых считалось церемониальное управление. Его глава был фактическим главой императорского двора, и именно это обеспечивало евнухам влияние и власть. Существовала также внушавшая страх тайная полиция евнухов, так назы­ваемая Восточная группа (Дон Чань), к которой впослед­ствии добавилась Западная группа: вместе с дворцовой стра­жей это подразделение занималось выявлением и наказани­ем изменников, а также служило инструментом репрессий.

дарственное пособие, а их мужьям жаловали дворянство. Ти­тулы и пособия полагались и дочерям принцев, но они не пе­редавались по наследству, поскольку после замужества жен­щина меняла царскую фамилию Чжу на фамилию супруга. Управление делами императорского рода должно было одоб­рить любой брак члена царской семьи и вело специальный регистр на пластинках из яшмы, в котором записывались бра­ки, рождения, смерти, а также права наследования.

Тем, кто не принадлежал к царскому роду, титулы жало­вались в основном за военные победы. Их обладатель полу­чал государственное пособие, сумма которого была фикси­рованной и которое передавалось по наследству, если титул был наследуемым. Присутствие знати добавляло пышности различным церемониям, но она практически не участвовала в управлении страной, за исключением военной службы.

Главной движущей силой были государственные служа­щие. За всю историю Китая лишь при династии Мин в пра­вительстве побывало столько людей, отобранных и продви­гаемых по службе благодаря их достоинствам. Средством отбора служили экзамены на получение ученой степени.

В основе этих экзаменов, в свою очередь, лежала система образования. Она включала в себя общественные начальные школы в деревнях и городских районах, специальные воен­ные и медицинские школы, частные академии для взрослых, а также государственные университеты в Нанкине и Пеки­не. Стержнем системы являлись конфуцианские школы, от­крытые во всех префектурах и уездах, где ученики проводи­ли около десяти лет после окончания начальной школы (если не поступали в университет, где длительность курса обуче­ния была примерно такой же). Число учеников в некоторых школах этого типа достигало двух тысяч человек, и их сво­бодное время жестко контролировалось.

Важную роль в жизни Китая играли инспекции. Ни одна из сфер деятельности не могла избежать периодических про-

Китай в эпоху династии Мин AY7

верок, будь то школы или любые государственные органы, включая суды и армию. Постоянным наблюдением, а также системой поощрений и наказаний государство стремилось обеспечить максимальную эффективность управления. Ар­мия инспекторов, которую возглавлял и которой управлял цензорат, проводила непрерывные проверки по всей стране.

Экзаменационная система мало чем отличалась от той, что существовала во времена династии Сун: экзамены в про­винциях и столице на степень цзюйженъ, обладатели кото­рой сдавали в столице экзамен на степень цзиныии. Для вы­державших испытание устраивался дворцовый экзамен — с целью присвоения ранга, — во время которого требовалось написать работу по конкретной политической проблеме. Успех означал присвоение почетного звания цзиныии и сла­ву, сравнимую с той, которая обрушивается на современных кино- и поп-звезд. И действительно, проводившиеся один раз в три года экзамены везде отмечались как настоящий праздник: это было важное событие в жизни китайцев, а из выдержавших испытание формировалась элита страны.

Экзамены в эпоху Мин были доступны для большего кру­га людей, чем при династии Сун — например, отменили за­прет для такой категории, как выходцы из семей торговцев. В обязательной программе по-прежнему преобладали клас­сические произведения, но отправной точкой для оценки слу­жили другие критерии: анализ рассматриваемого предмета, указание всех «за» и «против», а также последовательность аргументации, подводящей к главному выводу. Эти этапы должны были оформляться в восемь четко сформулирован­ных утверждений.

Государственный аппарат, куда по распоряжению Пала­ты чинов принимали на работу обладателя ученой степени, возглавлялся шестью министерствами, которые в соответ­ствии с указаниями императора управляли всеми аспекта­ми жизни страны, как гражданскими, так и военными. Все

418 Китай в эпоху династии Мин

Китай в эпоху династии Мин 419

ничивался двумя годами. Все чиновники имели привилегии, зависящие от ранга, — освобождение от налогов, от разно­образных трудовых повинностей и телесных наказаний, пра­во носить определенные цвета и определенную одежду, от­сутствие ограничений на размер и украшение домов, право ездить верхом или в паланкине (это не разрешалось тем, кто не состоял на государственной службе). Кроме того, любые действия в отношении чиновников могли предприниматься только по указанию императора. Помимо всего прочего, об­ладатель каждого ранга имел два титула. Это были почет­ные титулы, от Особо отмеченного управителя высшей ра­дости до Помощника начальника церемониальной службы, и титулы, пожалованные за заслуги, от Левой опоры госу­дарства до Равного правителю в добродетели. Произносить эти титулы было очень неудобно — так, например, одного из высокопоставленных чиновников полагалось называть Вы­сочайший первый министр правительства, управитель, спо­собствующий благоденствию, министр двора.

Эта система имела два серьезных недостатка. Во-первых, государственным служащим очень мало платили, и, во-вто­рых, они в любой момент могли подвергнуться суровым на­казаниям. Жестоко карался любой проступок или ошибка — даже клерк на почтовой станции наказывался поркой за про­чтение официального документа, который вез курьер. В пре­дыдущей главе уже описывались некоторые наказания, при­менявшиеся к чиновникам; кроме того, они жили в посто­янном страхе увольнения или навета. Поэтому около трети высших чиновников заканчивали свою жизнь в бедности и унижении. Императоры позволяли евнухам и стражникам прилюдно пороть высших сановников. Как мы уже видели, евнухи и императорская стража нередко поддерживали ре­прессивный режим, даже если большинство членов прави­тельства мужественно возражали против поведения или по­литики императора.

420 Китай в эпоху династии Мин

Для обеспечения непредвзятости был введен ряд запре­тов — родственникам чиновника запрещалось служить в том же ведомстве, а также (исключение составляли лишь школь­ные учителя) в той же провинции. Во исполнение сыновне­го долга чиновник был обязан брать трехгодичный отпуск, чтобы оплакать смерть матери или отца; кроме того, ему раз­решался трехмесячный оплачиваемый отпуск по болезни. Он имел право уйти на пенсию в возрасте пятидесяти пяти лет, если больше не мог исполнять свои обязанности, а в против­ном случае служил до семидесяти лет; пенсия была малень­кой. После смерти чиновнику, о котором имелись хвалебные отзывы в министерстве обрядов, могли присвоить пышные посмертные титулы, такие как Преданный и Неподкупный или Посвятивший жизнь нелегкой службе, что больше соот­ветствовало действительности.

Таким образом, поведение и действия этих людей, воспи­танных в принципах конфуцианской этики, определяли все стороны жизни в империи Мин. Вне всякого сомнения, сре­ди них было много высокомерных, коррумпированных, глу­пых, жадных, трусливых или просто некомпетентных людей, но не меньше было и честных, талантливых, разумных, му­жественных и преданных своему делу. Именно благодаря последним правительство Китая служило верной опорой династии на протяжении нескольких веков, и его можно без преувеличения назвать одной из самых эффективных адми­нистраций той эпохи.

Монгольская система классификации населения по роду занятий, которая впоследствии стала наследственной, сохра­нилась и при династии Мин, хотя количество категорий в ней уменьшилось до трех. Самая многочисленная из этих категорий называлась просто гражданским населением; за ней следовали семьи военных, а затем ремесленники. Имен­но из семей военных государство набирало большую часть армии. Система военной подготовки была довольно слож-

Китай в эпоху династии Мин 421

ной, и в нее входили специальные военные школы и система экзаменов. Солдат получал один ковш зерна в месяц, и для производства необходимого количества зерна были орга­низованы четыре государственных хозяйства. Они не справ­лялись с поставленной задачей, особенно в неблагоприят­ных для ведения сельского хозяйства районах, и поэтому к поставкам зерна активно привлекались торговцы, получав­шие в обмен на товар чеки, которые они по выгодному курсу меняли на соль. Однако со временем правительству при­шлось перейти на денежные выплаты военным — только так в последние годы удавалось противостоять набегам мань­чжуров в условиях разваливающейся военной машины.

В эпоху династии Мин, как и в прежние времена, зако­ном становилось то, о чем объявлял император, однако в от­сутствие конкретного указа строго соблюдались традиции и закон. Свод законов представлял собой кодекс династии Тан, переработанный при первом императоре Мин. Подобно сво­ему предшественнику, он устанавливал наказания, а не иден­тифицировал преступления. Среди мер наказания, как пра­вило, отсутствовало тюремное заключение, хотя и истец и ответчик заключались под стражу до окончания суда. Пре­ступления наказывались поркой — от десяти до пятидесяти ударов легкой палкой или от шестидесяти до ста ударов тя­желой палкой, каторжными работами, пожизненной ссыл­кой (два последних наказания всегда сопровождались пор­кой с применением тяжелой палки), а также смертной каз­нью путем удушения, отсечения головы или разрезания на куски. Юридическая система, описанная в многочисленных юридических справочниках, была сурова, но бескомпромисс­на: во главе угла стояли справедливость и беспристрастность, правоприменением на всех уровнях, от мировых судов до министерства юстиции, занимались компетентные чиновни­ки, система апелляций позволяла дойти до самого импера­тора, а обращение с заключенными было гуманным. К про-

422 Китай в эпоху династии Мин

Китай в эпоху династии Мин 423

вала любви к иностранцам, — и в 1617 году вышел указ им­ператора, предписывавший всем миссионерам вернуться в родные страны. Однако указ претворялся в жизнь без долж­ного рвения, и в 1629 году произошло событие, которое по­могло возродить миссионерскую деятельность. Близилось солнечное затмение, и начальник церемониального управ­ления предложил рассчитать его день и час арабским, тради­ционным китайским и европейским методами. Точное вре­мя дал лишь последний способ, и после этого император одобрил реформу календаря по европейскому образцу, а для изготовления разнообразных измерительных приборов и перевода научных работ была сформирована специальная группа из иезуитов и китайских ученых. Укрепившись в сто­лице, иезуиты распространили свою деятельность на весь Китай, а за ними последовали испанские доминиканцы и францисканцы.

Миссионеры не только знакомили китайцев с европейской культурой — через них Европа стала получать более досто­верную информацию, чем приукрашенные истории Марко Поло (хотя именно они вдохновили Христофора Колумба). Процесс этот начался в 60-х годах XVI века с португальско­го солдата и торговца Галеота Перейры. Его описание порки расщепленной бамбуковой палкой легло в основу веры евро­пейцев в жестокость китайцев, хотя ни одна нация не может иметь монополию на жестокость. Тем не менее об остальных аспектах китайской жизни Перейра отзывался с восхищени­ем — хорошо организованный бюрократический аппарат на местах, государственные больницы и приюты для слепых, больных и хромых, отсутствие нищих, государственные за­пасы зерна, используемые во время засухи, справедливость и гибкость законодательной системы с публичными уголов­ными процессами, предотвращавшими тайное лжесвидетель­ство. Он писал о рыбных хозяйствах, инкубаторах и птице-

424 Китай в эпоху династии Мин

фабриках, где выращивали уток. Его поразило огромное ко­личество людей на улицах промышленно развитых городов, в том числе торговцев вразнос и ремесленников, предлагаю­щих свои изделия, а также вывоз нечистот по ночам и ис­пользование палочек для еды. Самое неприятное впечатле­ние на него произвел «содомский грех», который был весьма распространен среди низших слоев населения и не считался чем-то неприличным среди знати.

Через десять лет после записок Перейры появился «Трак­тат» Гаспара да Круса. Можно с уверенностью утверждать, что этот доминиканский монах заложил моду на все китай­ское. Он писал, что этот народ в наибольшей степени под­ходит для обращения в христианство, превосходит любую другую нацию по численности, по размерам государства, по совершенству политики и управления, а также по своему бо­гатству. Среди прочих живописных подробностей он расска­зывал о традиции держать соловьев в отдельных, но распо­ложенных рядом клетках, чтобы они «соединялись в му­зыке». Он хвалил «превосходную гармонию» китайской музыки и отмечал, что пьесы в театрах «разыгрываются с большим искусством и очень жизненны». Что касается тем­ных сторон китайского общества, то да Крус писал, что блуд­ницы — многие из них были слепыми или проданы в раб­ство матерями — обязаны регистрироваться и селились в спе­циальных домах за пределами городских стен. Как и Перейра, Крус указывал на широкое распространение гомосексуализ­ма (что, по его мнению, было вызвано отсутствием понятия греха), но, в отличие от Перейры и от Марко Поло, обратил внимание на социальное и эстетическое значение обычая бинтовать ноги женщин, а также на чайную церемонию как на важную составляющую гостеприимства.

В 1640 году вышел объемный труд «Странствия» порту­гальского искателя приключений и литератора Мендеша

Китай в эпоху династии Мин 425

Пинту. Его рассказы — сомнительной достоверности — о чудесах Китая подогрели интерес евроцейцев к этой стране. Правда, еще до выхода этой книги, в 1616 году, были опуб­ликованы два манускрипта Маттео Риччи, значительно рас­ширившие знания Запада о Поднебесной.

Риччи описывал огромную единую страну, управляемую на основе принципов конфуцианства. Знакомя европейцев с Конфуцием, он писал, что, критически проанализировав действия и высказывания этого мудреца, нельзя не признать, что тот ни в чем не уступает языческим философам древно­сти, а во многом их даже превосходит. Он восхвалял китай­скую администрацию, которой руководили государственные служащие, отбиравшиеся в соответствии со способностями посредством системы экзаменов. Каждый класс общества знал свое место, браки строго регламентировались, ритуалы и правила поведения обеспечивали гармонию отношений внутри общества, традиция бинтовать ноги берегла целомуд­рие женщин. Распространение христианства, писал Риччи, затруднено преобладанием буддизма, который нередко про­поведуют необразованные и развращенные священнослу­жители, а также широким распространением астрологии, влияющей на многие решения в частной и общественной жизни. Помимо всего прочего, китайцы не перейдут в хри­стианскую веру, если для этого им придется отказаться от поклонения предкам — правда, Риччи считал последнее не религией, а просто традицией почитания усопших, потому вполне совместимой с христианством. Он сурово критико­вал сексуальные обычаи китайцев, указывая на то, что в од­ном Пекине насчитывается до сорока тысяч проституток, не считая проституток-мужчин.

Однако самым серьезным недостатком китайской циви­лизации являлось ее растущее отставание в науке. Китай больше не занимал лидирующего положения почти во всех

426 Китай в эпоху династии Мин