Шмидт С О.Указ. соч., с. 79—80

СудебникиXV — XVI вв , -с. 60

Да судне его

продати

— взыскание

Пошлины и

Расходов в пользу

Судьи

Взмолвят — оговорят

Прирок с доводом

— оговор, подкрепленный расследованием

денег и поручительства в уплате их виновный был передан мо­настырю до искупа, т. е. до отработки долга. Из судного списка видно, что Жук совершил поджог рнясь, т. е. злясь за взятое монастырем с него пожилое'²^. Налицо злая воля. Но пред­ставляется неправильным относить, как это делает А. Г. По­ляк, человека, совершившего деяние умышленно, по злой воле,

"129 п

к числу ведомых лихих людей . Подразумевается, что перво­начально, когда понятия случайного и неосторожного деяния еще не были выделены, виновный действовал умышленно. Но это еще не означало, что он был лихим человеком, да еще ведо­мым. Смертная казнь по ст. 9 имеет в виду, как справедливо подчеркивает Л. В. Черепнин, особую опасность поджога, со­вершенного либо ведомым лихим человеком, либо как акт клас­совой борьбы¹³⁰. Так, когда в 1547 году начались пожары в Москве, то сразу же возникли слухи, что виной пожара были зажигалники. Многих поджигателей имали и пытали, а затем казнили смертною казнью: глав им секли и на колье их сажали и в огонь их в те же пожары метали'³¹. Зажигалники, т.е. те, кто пожар учиняли нарочным делом, подлежали смертной каз­ни и по нормам последующего законодательства.

Статьи 10—14

По мнению Л. В. Черепнина, статьи являются фрагментом самостоятельного устава, направленного на организацию борьбы с татями и охрану феодальной собственности¹³². В них устанавливается наказание за кражу, а также порядок изобли­чения преступников. Наказание зависело от того, простой или квалифицированной была кража. Деление кражи на простую и квалифицированную известно еще со времен Русской Правды. Так, в ст. 38 Краткой и ст. 40 Пространней редакции потерпев­шему предоставлялось право убить вора без суда и следствия при совершении кражи из закрытого помещения и ночью, тог­да как простая кража влекла лишь денежный штраф. Развивая это положение, ст. 5 Двинской уставной грамоты впервые упо­минает о рецидиве, а также предусматривает смертную казнь (ино повесити) за третью кражу. Эти нормы повторяются за­тем в ст. 8 Псковской Судной грамоты. Судебник устанавлива­ет виды кражи, квалифицированные по объекту — церковная и головная татьба (ст. ст. 9, 10), по повторяемости — рецидив, повторная кража (ст. 11), по субъекту — кража, совершенная ведомым лихим человеком (ст. 13). Всякая квалифицированная кража каралась смертной казнью. При этом, аналогично ст. 8, требования частного лица уступали уголовным требованиям го­сударства а не будет у того татя статка с ысцеву гыбель, ино его исцу в гибели не выдати, казнити его смертною казнью (ст. 11).

В ст. 10 предусматривается наказание за простую кражу. Кража, совершенная впервые, кроме церковной и головной, и кража с поличным со стороны ведомого лихого человека, влек­ли за собой торговую казнь, а также возмещение убытков по-

терпевшему. В случае несостоятельности осужденного можно было выдать головой. С. Г. Струмилин интерпретировал это положение лишь как продажу имущества, но никак не лично­сти истца. Выдача неимущих истцам головою в работу до иску­па получила, по его мнению, законодательное закрепление лишь в Уложении 1649 года¹³³. Однако общепринятым в нау­ке является мнение о том, что несостоятельный должник отда­вался истцу или кредитору в холопство до отработки долга¹³⁴. Это защищало интересы феодальных собственников.

Торговая казнь означала битье кнутом, которое производи­лось палачом на торгах, площадях или в иных местах скопле­ния народа, с целью устрашения последнего. Торговая казнь часто являлась замаскированным видом смертной казни, осо­бенно в случаях, когда предписывалась торговая казнь без по­щады. Число ударов в законодательстве не определялось. В XVIII —XIX вв. число ударов доходило до 400, в XVII в. для пытки устанавливалось 300 ударов. Но уже 50 ударов счи­талось битьем нещадным: Тех воров... бить кнутом... нещадно, давать бы ударов по 50'^. Этот вид наказания применялся до середины XIX в.

Статья 11, относя рецидив к числу отягчающих признаков, рассматривает повторную кражу как квалифицированную. При отсутствии у виновного имущества он не выдается истцу для возмещения убытков, а подвергается смертной казни.

Статьи 12—13 определяют порядок оценки показаний, изо­бличающих преступников. По ст. 12 оговор в воровстве со сто­роны 5—6 добрых людей, даже при отсутствии доказательств в виновности (а довода на него в прежнем деле не будет), влек для оговоренного обязанность удовлетворить требования истца без разбора дела по существу (ст. 12). Институт оговора —об­винения (а на кого взмолвят...пять или шесть... добрых христи­ан) трактовался по-разному. Б. И. Сыромятников видел в этом обыскное начало в виде язычной молки, т. е. свидетельства це­лой общины, которая добрила или лиховала человека, давая общую оценку его личности '. Признавая, что институт ого­вора является остатком суда общины, М. Ф. Владимирский-Буданов рассматривает его, однако, как переходный момент к началу повального обыска¹'⁷. Это более соответствует действи­тельности, ибо оговор со стороны добрых, т. е. благонадежных с точки зрения господствующего класса, людей приобретал в глазах законодателя безусловную доказательственную силу. К Добрым людям обычно относились дети боярские, составляв­шие разряд свободных служилых людей, занимавшие низшие и средние должности в армии и системе управления и получав­шие за свою службу земельные пожалования, или волостные крестьяне, сидевшие на черных землях, находившихся под уп­равлением общей администрации, и целовавшие крест, т. е. присягавшие при избрании их населением для выполнения раз­личных должностей в органах местного управления. Таким об-Рэзом, добрые люди являлись представителями господствую­щего класса или зажиточной части крестьянского населения.

Судебник 1497 года

Струмилин С. Г.Указ. соч.,с. 72.

134Сергеевич В. И

Русские

юридические

древности

Т I. Спб,

1902, с 149

РИБ. Спб , 1878,

Т. V, № 184,

стб. 508

136Сыромятников Б И.

Очерк истории суда в древней и

новой России — Сб

Судебная

реформа/Под ред

И В Давыдова,

И И Полянского

М , 1915, с 81

Владимирский-Буданов М Ф Христоматия ,

ВЫП II,С 87

Российское законодательство X — XX веков

Владимире кий-Буданов М. Ф. Христоматия

вып II, с. 41—42, 77.

АСЭИ. Ч. III, № 22, с. 39.

140 Сокольский Г.

Главнейшие моменты в истории повального обыска.

Киевские

университетские

известия, 1871,

июнь, № 6, с. 5.

Суд с головы

— право истца на

повторное рассмотрение дела.

Докладной список

— протокол

судебного

заседания.

Отпустнаа

— грамота об

отпуске холопа на

волю.

Пеня

— в данном случае

Беглая грамота

— документ на

право возвращения

беглого холопа его

владельцу.

Дмитриев Ф. М. Указ. соч., с. 288.

Согласно ст. 13, признание добрыми людьми вора ведомым ли­хим человеком, хотя бы и совершившего первую кражу (а до­вода на него в прежнем деле не будет), но пойманного с полич­ным, влекло для него смертную казнь. М. Ф. Владимирский-Буданов подчеркивает, что более строгое наказание вора, за­хваченного с поличным, характерно для древнего права всех народов¹³⁸. Поличное — непосредственная улика в виде укра­денных вещей, найденных у похитителя под замком. А полич­ное то, что выимут из клети из-за замка; а найдут что во дво­ре, или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не по­личное^.

По ст. 14 оговор со стороны татя подлежал проверке. Если оговоренный татем был прирочный (известный как уже раз со­вершивший противозаконное деяние) человек с доводом, он подвергался пытке. В противном случае оговоренный отдается на поруки до производства обыска. Обыск, по мнению боль­шинства ученых, означал опрос добрых людей с целью опреде­ления репутации подсудимого. Представляется, однако, заслу­живающим внимания мнение Г. Сокольского о том, что в дан­ном случае разумеется не повальный обыск, а аналогично ст. 60 Псковской Судной грамоты — осмотр дома. А татю веры не ять; а на кого возклеплет, ино дом его обыскати; и знайдуть в дому его что полишное, и он тот же тать, а не найдут в дому его, и он свободен**⁰.

Статьи 15—19

В ст. ст. 15—19 определяется порядок выдачи судебных ак­тов. Все они должны были оплачиваться судебными пошлина­ми, скрепляться подписью дьяка и печатью великого князя, что свидетельствовало о придании большего значения формальной стороне дела.

В ст. 15 говорится о выдаче правой грамоты —судебного решения. Правая грамота состояла из протокола судебного разбирательства и решения суда. Она выдавалась обычно по просьбе стороны, выигравшей дело, и облагалась пошлиной в пользу должностных лиц судебного аппарата, а именно — по­дьячего, которой грамоту напишет, дьяка, подписывавшего гра­моту, и боярина, скреплявшего грамоту печатью.

Статья 16 определяет размер пошлин с докладного списка. Докладной список представлял собой протокол заседания (суд­ный список) суда первой инстанции, передававшийся на рас­смотрение (доклад) вышестоящей инстанции, которая давала указание, как решить дело. Решение" вышестоящей инстанции писалось на оборотной стороне судного списка и являлось осно­ванием для выдачи правой грамоты судом первой инстанции. Основанием для доклада являлись сомнения судьи, возникаю­щие из трудности дела или неясности права, ограниченная ком-

петенция судьи и разногласия судей при сместном суде Институт доклада, встречающийся и в Новгородской Судной грамоте (ст. ст. 6, 20, 26, 28, 42), представлял своеобразную

форму контроля вышестоящего суда над нижестоящим, содей­ствуя централизации и укреплению княжеского и боярского су­да. Установление доклада обеспечивало передачу особо опа­сных для господствующего класса дел в руки центрального су­да, а именно обязательное обращение по докладу устанавлива­лось при разборе дел о холопах, татях, разбойниках, лихих лю­дях (см. ст. 43). Порядок доклада довольно подробно опреде­лен в Новгородской Судной грамоте: А докладу быти во вла-дычне комнате; а у докладу быть ис онца по боярину да по житьему, да кои люди в суде сидели, да и приставом; а иному никому же у доклада не быть. А докладшиком садиться на не­делю по трижды, в понедельник, в середу и в пяток. А кои до-кладшик не сядет на тот день, ино взять на боярине два рубля, а на житьем рубль. А докладшиком от доклада посула не взять, а у доклада не дружить никоею хитростью, по крестно­му целованью. А кому сести на докладе, ино ему крест цело­вать на сей на крестной грамоте однова^Н2. Решение вышестоя­щей инстанции по докладу выносилось на основе фактического пересмотра всех материалов дела. Таким образом, институт до­клада являлся зародышем апелляционного производства в России.

Учитывая изменения экономического положения холопов, Судебник 1497 года, развивая ст. ст. 66 и 85 Русской Правды Пространной редакции о допущении к свидетельским показа­ниям холопов, предоставляет им право отвечать и искать на су­де, т. е. признает их субъектами права. Кроме этого, Судебник законодательно подтверждает практикуемый отпуск холопов на волю. Это видно в ст. 17, которая предусматривает выдачу пра­вой и отпустной грамот, т. е. судебного решения по искам холо­пов и документа об отпуске холопов на волю. По наблюдениям Е. И. Колычевой, такой отпуск распространялся прежде всего на верхушку административно-хозяйственного аппарата, воен­ную дружину и одиноких женщин. Он осуществлялся преиму­щественно в случае выморочности владений феодала и первона­чально не требовал определенной регламентации. Факт осво­бождения того или иного полного человека фиксировался обычно в духовных грамотах (завещаниях). Как правило, отпу-стные грамоты давались в спорных случаях'⁴³, и лишь Судеб­ник 1497 года не только узаконил необходимость выдачи отпу-стных грамот при всех случаях отпуска холопов, но и опреде­лил порядок выдачи их (см. ст. ст. 17, 18, 20, 40—43). Статья 17 устанавливает одинаковую пошлину при выдаче правой и отпустной грамот, размер которой определяется не из расчета пошлин с рубля, а с головы, т. е. с человека. Законодательно подтверждая право на отпуск холопов, Судебник, однако, стро­го регламентирует порядок его осуществления.

Статья 18 относит решение вопроса об отпуске холопов к компетенции наместника, державшего кормление с боярским ^сУДом. В волостях (т. е. в частях уезда) функции управления и ^сУда осуществляли волостели. Судебные функции осуществля-^ли также дворецкие, слободчики, приказчики, посельские

Судебник 1497года

142 Памятники

русского права, выпуск второй,

с 215.

Колычева Е. И.

Указ соч.,

с. 159—173,

189—192.

Российское законодательство X — XX веков

ААЭ. Т. I, №183, с. 156.

Совет царя и митрополита в Грановитой

палате Московскою

Кремля. Миниатюра

Лицевого

летописного свода.

XVI век.

и т. д. Все они находились на содержании населения, которое предоставляло им так называемый корм. А кто будет волостель на Кривондине волости, ... корму ... имати на Рождество Хри­стово со шти деревень десятеро хлебов, да полоть мяса, да мех овса, да воз сена; а тиуну его... пятеро хлебов, да полоть мяса, да острамок (полвоза. —Авт.) сена, да полмеха овса; а довод­чику ... с деревни хлеб, да часть мяса, да эобня (кошель, лу­кошко) овса^*. Кормление давалось на срок, обычно на год.

Стремясь централизовать судебный аппарат, Судебник уста­новил два вида кормлений: кормление с боярским и кормление без боярского суда. Кормленщик с судом боярским имел право выносить окончательное решение по ряду наиболее важных дел (о холопах, татях, разбойниках). Должности кормленщика с боярским судом получали обычно лица, занимавшие привиле­гированное положение в системе аппарата управления Русского феодального государства, а также наместники и волостели наи­более отдаленных от центра областей. Кормленщик без бояр­ского суда был обязан вносить решения по этим делам на до­клад в вышестоящую инстанцию. Ею была Боярская Дума, для государевых тиунов — великий князь, а для тиунов бояр­ских — соответствующий наместник с боярским судом. Тиуны, а также дьяки, городовые приказчики и другие приказные ли­ца заведовали доходами в пользу самого государя — государев тиун, либо своего господина — тиуны боярские. Отпускная грамота, выданная без боярского доклада и без дьячей подпи­си, а в городах без доклада наместнику, державшему кормле­ние с боярским судом, являлась недействительной. Исключение допускалось лишь в том случае, если отпускная была написана собственноручно владельцем холопа, что предполагало под­тверждение его согласия на отпуск холопа.

Статья 19 предусматривает отмену неправильного решения судьи (та грамота не в грамоту) и предоставляет истцу право повторного рассмотрения дела. Поскольку дело начиналось за­ново, перед нами институт апелляционного судопроизводства, которое, по всей вероятности, осуществлял сам князь. Это спо­собствовало усилению авторитета суда и защите прав господ­ствующего класса. Законодательство не отличает еще неправый суд от судебной ошибки и не устанавливает ответственности су­дей за вынесение ими неправильного решения.

Статья 20

Статья 20 является не столько иллюстрацией ст. 19, сколько дополнением, уточнением, усилением ст. 18, регистрирующей отпуск холопов на волю. В ней вновь подчеркивается, что наме­стники и волостели, державшие кормление без боярского суда, неправомочны без обращения в вышестоящую инстанцию ре­шать никакие дела, связанные с правовым положением холо­пов. Они не могут выдавать не только отпускные, но также грамоты беглые и государя грамоты правые, т. е. решения суда по спорному делу между холоповладельцами о выдаче холопа

Пше, нетш

Российское законодательство X — XX веков

Печатник

— специальное должностное лицо,

хранившее

великокняжескую

печать.

Черепнин Л В

Указ. соч ,

с. 370—371,

Судебники

XV — XVI вв ,

с. 68

Срочная грамота

— в которой указывался срок

явки в суд

Приставные грамоты

— выдававшиеся приставу на право

ведения им дел

Хожоное

— пошлина недельщику за

вызов и

представление

сторон в суд в

пределах города.

Езд

— та же пошлина за вызов сторон

из других городов

Памятники

русского права,

выпуск третий,

с 389

Выть

— доля, часть.

или робы одной из сторон или о несостоятельности притязаний феодала, когда холопу удавалось доказать свое свободное со­стояние. Контроль за выдачей этих документов в условиях от­пуска холопов и наряду с этим массового бегства и переманива­ния холопов землевладельцами был особенно необходим для ох­раны интересов господствующего класса.

Статьи 21—24

Данные статьи, могущие, по мнению Л. В. Черепнина, представлять собой самостоятельный правовой памятник, по­священный великокняжескому суду, определяют размер по­шлин за разбор дел этим судом¹⁴⁵. Под княжеским судом понимался как суд самого великого князя, так и его детей. Сохранились правые грамоты XV в. — сына и внука Ивана III. Великокняжеский суд в тот период рассматривал дела в ка­честве суда первой инстанции по отношению к жителям свое­го домена, а также особо важные дела или дела, совершенные лицами, имеющими привилегию на суд князя. К ним обычно относились обладатели (духовные и светские) тарханных гра­мот, и служилые люди, начиная с чина стольника. Помимо это­го, князь рассматривал дела, поданные лично на его имя, на­правленные по докладу из нижестоящего суда для утверждения или отмены принятого судом решения, а также являлся высшей апелляционной инстанцией по делам, решенным нижестоящими судами, осуществляя так называемый пересуд. Воспроизводя текст ст. ст. 3,15—17 о размерах пошлин за выдачу правых гра­мот, отпускных и докладного списка, статьи подтверждают, что пошлины в великокняжеском суде взыскиваются те же, что и в боярском суде.

Статья 25

В статье определяются пошлины за выдачу бессудной грамо­ты. Дело в этом случае решалось в пользу явившейся стороны. Поскольку бессудная грамота упоминается только в связи с производством дела в княжеском суде и в статье говорится о пошлинах печатнику, можно согласиться с А. Г. Поляком, что «решение вопроса о возможности удовлетворить иск без предва­рительного судебного разбирательства входило исключительно в компетенцию великокняжеской власти» . Отнесение вопро­са о выдаче бессудной грамоты к великокняжеской компетенции позволяло брать под защиту дворян, которые, будучи на госу­дарственной службе, могли пропустить срок явки в суд.

Статья 26

В статье устанавливается пошлина за выдачу срочной грамо­ты, а также за изменение срока явки в суд. Если срок отписати, т. е. изменить срок явки хотели обе стороны, пошлины, в том числе хожоное недельщику (см. комментарий к ст. ст. 4—7, 29), распределялись между ними поровну; если же срок отпи­сывался по просьбе одной из сторон, то уплата всех пошлин

возлагалась на нее. В данном случае хожоное — плата недель­щику за извещение истца или ответчика о явке в суд к сроку, указанному в срочной грамоте, или за посылку в суд для оформления (по поручению одной из сторон) отсрочки. Сроч­ные грамоты оформлялись при участии официального лица — пристава, хранились обычно у дьяков и служили основанием для выдачи бессудных грамот¹⁴⁷.

Статья 27

В статье предписывается (при неявке ответчика в суд в наз­наченный срок, что устанавливалось дьяками) выдавать истцу на восьмой день после срока, указанного в срочной грамоте, бессудную грамоту. Это делать мог только дьяк, а не подьячий, что усиливало значение центрального суда.

Статья 28

В статье регламентируется порядок выдачи приставных гра­мот, т. е. грамот, выдававшихся приставу и разрешавших ему брать на поруки ответчика при вызове его в суд, производить обыски или иные действия, необходимые для расследования по делу или приведения в исполнение приговора. Пошлина за вы­дачу приставной грамоты взыскивалась из суммы езда, полу­чаемого недельщиком. Под ездом понималась пошлина за по­ездку пристава, недельщика за пределы города. В целях преду­преждения злоупотреблений со стороны должностных лиц сум­ма езда оставалась неизменной независимо от числа истцов, участвующих в оплате езда, и устанавливалась в зависимости от расстояния до пункта, куда направлялся недельщик (см. ком­ментарий к ст. 30). Приставная грамота выдавалась только в том случае, если цена иска превышала затраты, необходимые для отправки пристава за ответчиком. Таким образом, малои­мущее население, чаще всего обращавшееся в суд с исками не­больших размеров, фактически лишалось возможности прибе­гнуть к помощи пристава.

Статьи 29—36

По мнению С. В. Юшкова и Л. В. Черепнина, в этих стать­ях содержатся ранее изданные правительством Ивана III указы «О езду» и «О недельщиках», целиком вошедшие в Судебник.

В ст. 29 говорится о пошлине недельщику за выполнение обязанностей в пределах города, так называемом хожоном. Упо­минание в статье площадной пошлины указывает, по мнению ^ "■ Черепнина, на постоянный штат московских площадных неделыциков, подобных позднейшим подьячим Ивановской площади . Статья предусматривает различные пошлины в зависимости от обязанностей недельщиков. За вызов ответчика

^СУД в пределах Москвы с него взыскивалась пошлина в разме-** и денег. Если же недельщик производил и расследование по

^ЛУ, она, как в пределах одного города, так и при езде, увели-

Судебник 1497 года

Дювернуа Н Л Указ соч , с 379.

Площаднаа

— пошлина

недельщикам в

городах.

Поминки

— вознаграждение

Клепать

— оговаривать, клеветать

Норовить

— попуститель­ствовать

Судебники

XV —XVI вв,

с. 72

Российское законодательство X — XX веков

Судебники

XV —XVI вв,

с 74

150 Татищев В Н

История

Российская Т 7, с 305

Герберштейн С Указ соч , с 85

чивалась вдвое. Наряду с установлением пошлин за производ­ство расследования статья запрещает недельщикам брать по-минки — вознаграждение за передачу ответчиков на поруки.

Статья 30 устанавливает размер вознаграждения неделыцика за проезд от Москвы до других пунктов Русского государства Сумма езда зависела от расстояния и колебалась от о рублей до 10 алтын.

Статья 31 предписывает недельщикам выполнять свои обя­занности лично или с помощью своих племянников и людей. Под племянниками понимались родственники. Являясь, как правило, представителем мелких или средних землевладельцев, недельщик имел в своем хозяйстве зависимых от него людей, т. е. холопов, за действия которых он отвечал как господин. Должностные функции феодала могли выполняться всеми чле­нами его «фамилии». Вместе с тем недельщикам запрещалось перепоручать свои обязанности урочникам, т. е. посторонним, нанятым для выполнения определенного дела, урока, людям, за действия которых недельщик не мог нести полной ответствен­ности.

Одновременно в статье определяется порядок осуществления недельщиком своих обязанностей. Ему запрещается брать воз­награждение за назначение поручителей при выезде на рассле­дование и ездити с приставными в своем городе. Высказанное Л. В. Черепниным предположение, что эта фраза может озна­чать запрещение повышенного вознаграждения (езд вместо хо-жоного¹⁴⁹), не согласуется с положением статьи о запрещении неделыцику осуществлять расследование в месте своего житель­ства. Именно этим, по мнению В. Н. Татищева, достигалось пресечение злоупотреблений и предупреждение пристрастных действий со стороны неделыцика^{1 s}". Представляется, что такое объяснение является более правильным и вытекает из самого текста статьи.

Статья 32 относит взыскание убытков и расходов, причинен­ных волокитой, т. е. затяжкой, проволочкой дела (большей ча­стью в целях вымогательства) со стороны, проигравшей дело, оставляя безнаказанным виновное в этом должностное лицо, в частности пристава.

Статья 33 (как и ст. 1 Судебника) запрещает недельщикам брать посулы (взятки) как в свою пользу, так и в пользу судей, хотя и не устанавливает еще ответственности за такой вид пре­ступления.

Статья 34 предписывает пытати татя бесхитростно, т. е. до­бросовестно, справедливо, без предвзятого мнения и злого умы­сла, запрещая ему клеветать на кого-либо. О результатах до­проса недельщик обязан был доносить великому князю или су­дье, по чьему поручению он рассматривает дело. Как видно и статьи, в обязанности недельщика входил не только допрос дан­ного ему судьей татя, но и розыск преступника. К этим случа­ям, надо полагать, и относится характеристика недельщика ка лица, которое «хватает злодеев и держит их в тюрьмах» Возможно, что недельщики специально посылались для выла

вливания татей, лихих людей, разбойников в наиболее неспо­койные местности. При розыске татей также предписывалось не попустительствовать им. Запрещалось отпускать найденных та­тей за взятку и, злоупотребляя правами недельщика, арестовы­вать невинных, не причастных к преступлению людей. Как вид­но из ст. 35, в обязанность недельщика входило также содержа­ние татей под стражей до передачи их дела в суд. Находящихся под арестом татей запрещалось без обращения в вышестоящую инстанцию ни отдавать на поруки, ни продавати, т. е. выдавать истцу в холопы до отработки долга.

Статья 36 устанавливает обязанность недельщика не задер­живать передачу дела в суд, особо запрещая волокиту при вы­даче бессудных грамот или перенесения срока явки в суд.

Отражая стремление правительства ограничить произвол должностных лиц, статья содержит запрет недельщику полу­чать двойное вознаграждение за одно и то же действие, а имен­но при перенесении срока явки в суд обема исцем вместе, т. е. одновременно, на один срок, недельщику взяти одно хожоное с обеих сторон, а опроче того ему не взяти ничего. Также при от-писании срока кем-либо по поручению стороны пошлина взы­скивалась только одна. Уточняются и условия взимания езда, который взыскивается по окончании дела с виноватого. Если пристав получил вознаграждение со стороны, которая была признана победившей, последняя приобретала право регрессно­го иска к проигравшему дело. Однако закон не доводит дело до конца, ибо не устанавливает конкретных санкций за нарушение предписаний. На практике подобные нарушения карались, оче­видно, чаще всего отстранением от должности.

Статья 37

Статья 37 начинает раздел судебника, в котором регламенти­руется порядок действий местных судебных органов — намест­ников и волостелей (ст. ст. 37—45, 64, 67). По мнению С. В. Юшкова и Л. В. Черепнина, этот текст был составлен ра­нее и вошел подобно «Указу о езду» в Судебник.

Наместники и волостели обычно чинили суд и расправу над населением не лично, а через тиуна, являющегося, как правило, их холопом . Приезжавший в город или волость с приставной грамотой недельщик обязан был предъявить грамоту наместни­ку, волостелю или их тиунам, и в случае, когда оба истца, как именуются здесь истец и ответчик, подсудны суду одного горо­да или волости, т. е. имеют одну подсудность, обоих исцов по-ставити пред наместником или пред волостелем или пред их тиуны. Действовать самостоятельно на территории наместниче­ства без санкции наместника недельщик не имел права.

Вместе с тем Судебник, отражавший политику Ивана III, на­правленную на укрепление позиций дворянства и ограничение своеволия боярства, распространяет нормы, регулирующие дея­тельность центрального суда на местный суд и берет под кон­троль деятельность органов наместничьего управления.

Судебник 1497 года

О тиунах

подробнее см

Сергеевич В И

Вече и князь М ,

1867, с 372—374

Российское законодательство X — XX веков

Колычева Е И. Указ соч., с. 232.

Дворский — представитель

княжеской администрации на дворцовых землях

Староста

— выборный

административный

чин в волости.

154 Словарь русского

языка XI —XVII вв.,

вып. I. М , 1975, с. 309—310.

Статья 38

В этой статье предписывается обязательное участие в суде кормленщиков с боярским судом (см. комментарий к ст. ст. 17—18) представителей местной администрации, а так­же верхушки посадских людей и черных крестьян. Дворский следил за землеустройством, выполнением феодальных повин­ностей, делил землю на выти между тяглыми крестьянами, был обязательным участником разъездов земли

Лучшие или добрые люди представляли население не по выбору, а по своему положению в местном обществе. Обычай, когда в судебном разбирательстве принимали участие предста­вители общины, был закреплен ст. 19 Белозерской уставной грамоты — наместником и тиуном без добрых людей не суди-ти суд, а затем в настоящей статье судебника. Присутствовав­шие на суде лучшие люди, число и функции которых еще не определялись, контролировали суд кормленщиков, ограничива­ли их произвол, что способствовало укреплению единой цен­трализованной системы судебного аппарата. Симптоматично то, что участие лучших людей было обязательно в судах наме­стников, державших кормление с боярским судом, рассматри­вавшим наиболее важные и опасные для государства дела.

Остальное содержание статьи определяет порядок взимания пошлин при рассмотрении дела в местном суде и повторяет фактически ст. ст. 1—7 Судебника в отношении центрального суда с той лишь разницей, что для местного суда размер по­шлин определяется по уставным грамотам наместничьего упра­вления, среди которых были Двинская (1397 г.) и Белозер­ская (1488 г.) уставные грамоты.

Статья 39

Статья 39 повторяет ст. 8 Судебника, за исключением упо­минания о боярине и дьяке, которые заменяются здесь наме­стником и тиуном.

Статьи 40—42

В статьях (на основе ст. ст. 15, 17, 18, 23) содержится решение вопросов о порядке «отпуска» холопов органами на­местничьего управления. Во главе их стояли не только бояре, получавшие от князей города и волости, кормление с судом и данью, но и дети боярские — представители низшего разряда служилых по отечеству, т. е. по происхождению¹⁵⁴. Они от­правляли суд через своих холопов, одним из которых был тиун.

Согласно ст. 40, тиун от имени государя своего творил суд и расправу над местным населением, взыскивал пошлины. Вместе с тем тиун находился в личной зависимости от корм­ленщика, который отвечал за его действия.

Поэтому ст. 41 специально подчеркивает, что тиун без санк­ции кормленщика не имел права выдавать правую и отпуск­ную грамоты на холопа.

Необходимость доклада в вышестоящую инстанцию при вы­даче отпускной грамоты зафиксирована в ст. 42, повторяющей эту норму, но уже в отношении сына боярского¹⁵⁵.

Статья 43

Здесь не просто повторяется ст. 20 о порядке выдачи гра-мот по холопьим делам, а значительно ограничивается право должностных лиц наместничьего управления в решении наибо­лее важных дел. В отличие от ст. 20, запрещавшей выдачу правых и беглых грамот кормленщиками без боярского суда, ст. 43 запрещает решать дела о холопах, а также об отпуске их на свободу, отдаче «головой» до искупа и других мерах в отношении татей и душегубцев и всякого лихого человека тиу­нам великого князя и тиунам боярина, у которого кормление с боярским судом.

Статья 44

В ст. 44 определяется порядок вознаграждения приставов. Пошлины им, как видно из ст. 22 Белозерской уставной гра­моты, регулируются уставными грамотами наместничьего уп­равления. При отсутствии таковых хожоное берется в размере 4 денег, а пошлина за езд взыскивается так же, как и в ст. 29, определяющей вознаграждение недельщиков, т. е. в зависимо­сти от расстояния. При расследовании дела пошлина увеличи­валась вдвое. Распространение норм, относящихся к централь­ному суду, на местный суд, имело своей целью устранение произвола на местах и установление единообразия в порядке судопроизводства.

Статья 45

Статья 45, имея в основе ст. 13 Двинской уставной грамоты и ст. 23 Белозерской уставной грамоты о праве обжалования действий должностных лиц наместничьего управления, устана­вливает обязанность кормленщика являться на суд в цен­тральные органы в срок, указанный срочной грамотой. По­следняя давалась ответчику на основе приставной. Приставная грамота, подписанная недельщиком, давалась приставу и со­держала указание «дать ему на поруки такого-то, От имени та­кого-то, в таком-то иске». Приехав на место, пристав должен ыл накинуть на ответчика срочную, т. е. сообщить ему срок вки в суд и потребовать от него поручительства о явке в суд Указанный срок. Срок назначался по усмотрению суда, с Учетом имеющегося по этому поводу законодательства. Так, местников можно было вызывать к суду лишь по окончании Р°ка их кормления. Срок вызова крестьян обычно падал на Риод с 1 октября по 1 апреля, т. е. не на деловую пору. При озможности кормленщика приехать самому ему разреша­лось послать кого-либо вместо себя.

Судебник 1497 теда

Смирнов И И.

Судебник 1550

года, с 284.

Российское законодательство X — XX веков

Безвечен

— увечный.

Праветчик

— судебный исполнитель.

О сроце — о сроке.

Статьи 46—47

В этих статьях определяется порядок доказывания добросо­вестного приобретения вещи.

Статья 46 несколько перерабатывает и уточняет нормы ст. 56 и частично ст. 46 Псковской Судной грамоты. Не дифференцируя еще порядок заключения договора купли-про­дажи в зависимости от объекта, Судебник оговаривает, что речь идет о покупке новых вещей опроче лошади. Это свиде­тельствует о том, что сделка купли-продажи лошадей — в то время основной тягловой силы — требовала иного оформле­ния. Действительность сделки купли-продажи, совершенной на торгу в отношении новых вещей, подтверждалась показаниями двух-трех людей добрых. По Псковской Судной грамоте тре­бовалось 4—5 человек, которые здесь впервые в русском зако­нодательстве именовались свидетелями. Статья 46 также пони­мает под добрыми людьми свидетелей, которые подтверждали, что пред ними купил в торгу. Показания свидетелей являлись бесспорным видом доказательств, не требующим принесения покупателем присяги.

Статья 47 распространяет этот порядок доказательства пра­вомерности владения и распоряжения вещью и на случай ку­пли-продажи на чюжей земли. Вслед за Псковской Судной грамотой Судебник воспринимает термин свидетели. Но если по ст. 47 Псковской Судной грамоты для освобождения поку­пателя от ответственности достаточно было принесения им присяги в том, что имущество приобретено законным путем, то, по Судебнику, дело решается на основе показаний свидете­лей, в присутствии которых совершена покупка, и лишь при отсутствии их допускалась присяга (а не будет у него свидете­лей, ино ему правда дати). Ограничение применения присяги объяснялось недоверием к этому виду доказательства со сто­роны господствующего класса. Эта линия неуклонно проводи­лась судебной практикой. Так, например, если ответчик не имел свидетелей или письменных доказательств для подтверж­дения своего права, суд отказывал в применени<