Особенности правового регулирования отдельных видов движимого имущества в международном частном праве

2015-12-07

1971

Обсуждений (0)

0.00 из 5.00 0 оценок

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Е.В.ПРОКОПЬЕВ

МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО

Особенная часть

(курс лекций)

Москва, 2011

Лекция 1 . Право собственности в международном частном праве.[1]

1. Основные коллизионные привязки в сфере права собственности: содержание и особенности применения.

2. Особенности правового регулирования движимого имущества в международном частном праве.

3. Понятие и правовое регулирование иностранных инвестиций.

4. Национализация: понятие, правовое регулирование.

§1. Основные коллизионные привязки в сфере права собственности: содержание и особенности применения.

Институт права собственности является базовым институтом любой правовой системы. Трудно в этой связи не согласиться со словами известного российского реформатора царской России П.А.Столыпина, который отмечал, что “Чувство собственности столь же естественно, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека”. И, действительно, анализируя историю человечества, можно придти ко вполне справедливому выводу о том, что в основе всех изменений в обществе в конечном итоге лежали вопросы перераспределения и защиты собственности.

Позволим напомнить, что право собственности можно рассматривать в двух аспектах – объективном и субъективном. В первом случае речь идет о совокупности правовых норм, определяющих границы возможных действий лиц по владению, пользованию и распоряжению вещами, находящимися в гражданском обороте, а во втором – это юридическая возможность лица владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом по своему усмотрению в пределах, устанавливаемых законодателем.

В настоящее время правовое регулирование отношений собственности осуществляется, как правило. на национальном уровне, причем содержание норм внутреннего права стран мира, регулирующие эти вопросы, во-многих случаях значительно отличаются, что объяснимо традициями и своеобразиями правового развития. Так, особенности политического и правового развития в Соединенных Штатах Америки, нашедшие отражение, в частности, в Поправке № 2 Конституции США (....право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться), привели к тому, что в этой стране и поныне огнестрельное оружие находится в гражданском обороте и его приобретение представляет собой достаточно простую процедуру.[2] Дж.Чешир и П. Норт указывают, что “Например, собственник таких движимых (по своей сути – Е.П.) вещей, как документы, удостоверяющие правовой титул на землю, отделимые принадлежности недвижимости, рыба в водоеме и ключ от дома. рассматривается английским внутренним правом как имеющий интерес в недвижимости”.[3] Российское гражданское право, как Вы знаете, решает аналогичные вопросы иначе. И такие примеры можно продолжать до бесконечности.

Различия национального законодательства по правовому регулированию отношений собственности делают практически невозможными применения к данной сфере материально-правового способа правового регулирования этих отношений в случае появления в их структуре иностранного элемента. Как отмечают большинство авторов, доминирующим способом является коллизионно-правовой, причем коллизионные нормы, с помощью которых происходит выбор применимого права, как правило, содержатся во внутреннем праве[4].

Отношения собственности, осложненные иностранным элементом, регулируются немногочисленными международными договорами, среди которых можно упомянуть о Кодексе Бустаманте, содержащий свыше 30 статей, помещенных в разделах ІІ “Об имуществах” и ІІІ “О различных способах приобретения собственности”, а также двух Гаагских конвенциях: Конвенция о праве, применимом к переходу права собственности при купле-продаже товаров (движимых материальных вещей) от 15 апреля 1958 года и Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров от 22 декабря 1986 года[5]. В обеих Гаагских конвенциях регулируются лишь отдельные аспекты права собственности. В отношениях между странами СНГ действует Конвенция о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 года[6], ст. 38 которой содержит коллизионные нормы, применимые к отношениям собственности.

“Основополагающая и с первого взгляда не вызывающая сложностей при применении, - как отмечают германские авторы, - коллизионная норма вещного права гласит: в сфере вещного права следует применять право того государства, в котором данная вещь находится (lex rei sitae). В отношении недвижимости эта норма с давних пор была общепризнанной нормой обычного права в абсолютном большинстве стран. И сейчас её действие распространяется также и на движимые вещи[7]. Анализируя генезис подобного подхода к правовому регулированию вещных прав, Л.А. Лунц отмечал, что “Некогда данный принцип выводили из учения о вещных правах как правах господства лица над вещью” и приводит в связи с этим мысль Савиньи о том, что коль предмет вещного права доступен чувственному восприятию, занимая определенное место в пространстве, то место в пространстве, где вещь находится, служит и тем местом, с которым связано правоотношение, предметом которого вещь является,” однако, продолжает Л.А. Лунц “всякое право, в том числе и вещное, есть общественное отношение, отношение между лицами; вещное же право – отношение между лицами по поводу вещи. Поэтому коллизионный принцип rei sitae не может быть объяснен “природой вещных прав”, а определяется так же, как и всякий другой правовой принцип, в конечном счете, производственными отношениями[8]. Подытоживая проведенный им анализ, Л.А.Лунц отмечает, что “...только в относительно недавнее время (середина XІX века) коллизионный принцип rei sitae получил почти повсеместное признание как начало, определяющее “действие в пространстве” законов, регулирующих вещные права как на недвижимые, так и на движимые вещи[9], что по абсолютно справедливому мнению германских авторов отвечает современным потребностям правового регулирования отношений в сфере вещного права. “Она (формула “lex rei sitae” – E.П.), - констатируют Х.Кох, У.Магнус и П.Винклер фон Моренфельс, - призвана служить интересам стабильности и ясности правового оборота и поэтому не подлежит даже пересмотру с согласия сторон... и на нее не распространяется принцип автономии воли. Кроме того, - продолжают они, - существует и тесная связь с соответствующими принципами международной подсудности: правовая защита имущества всегда должна быть гарантирована в стране места его нахождения[10]. Приведенные выше мнения разделяют большинство современных авторов и данная коллизионная привязка – lex rei sitae – закреплена в законодательстве практически всех стран мира[11] и текстах немногих, как отмечалось выше, международных договоров.

Однако, учитывая существенные различия материального права различных стран, регулирующие отношения собственности, о чем говорилось выше, применение принципа lex rei sitae на практике приводит к возникновению целого ряда проблем, основными из которых, по мнению многих авторов, являются вопросы, связанные с юридической квалификацией имущества. Действительно, если, к примеру, нарезное огнестрельное оружие изъято из гражданского оборота в Российской Федерации, то ни о каких юридически значимых действиях в отношении такого имущества не может быть совершено. Дж.Чешир и П. Норт отмечают, что “Когда суд рассматривает коллизионное дело и должен решить вопрос, касающейся собственности или владения, то ему прежде всего следует определить, является ли предмет спора движимой или недвижимой вещью. От решения этого предварительного вопроса зависит, какая именно правовая система является применимой к данному случаю. Права в отношении недвижимости регулируются законом места нахождения вещи, тогда как права в отношении движимости необязательно регулируются таким законом[12]. Продолжая данную мысль можно сослаться на нормы германского права, регулирующие вопросы, связанные с оборотом ценных бумаг. § 952 Германского гражданского уложения гласит, что “Право собственности на долговое обязательство, удостоверяющее право требования, принадлежит кредитору. То же действует и в отношении актов, удостоверяющих другие права, в силу которых может быть истребовано исполнение, в частности в отношении ипотечных свидетельств, свидетельств о поземельном и рентном долге”. Следовательно, применимым правом в этом случае будет не закон места нахождения вещи (в данном случае – ценной бумаги), а lex causae[13].

К иным вопросам, разрешение которых может привести к определенным сложностям, можно отнести:

- объем вещных прав;

- порядок возникновения, изменения и прекращения права собственности;

- способы и процедуры защиты права собственности и др.

Не следует забывать и роли императивных норм страны места нахождения собственности, особенно недвижимости, содержание которых может существенно повлиять на правовое регулирование таких отношений.

Как отмечалось выше, закон места нахождения имущества на протяжении длительного времени применяется в отношении недвижимого имущества. В обоснование такого подхода обычно указывается, что недвижимость, исходя из её природы – из неподвижности, составляет часть территории соответствующего государства и, вполне логично, это определяет нахождение естественного центра тяжести прав на такое имущество в данной стране. И это обоснованно, ибо “если бы право собственности на землю определялось личным законом действительного владельца, то законодательство, регулирующее право на земельный участок, изменялось бы с каждой переменой собственника[14]. К чему это могло бы привести, нетрудно представить. Несколько иное обоснование применению закона места нахождения имущества в отношении недвижимости давали французские авторы, в частности Д’Аржантре, который отмечал, что законы какого либо государства прежде всего реальны. Это означает, что они господствуют исключительно на территории (выделено нами - Е.П.) государства, их издавшего, и не имеют силы за его пределами. И далее он отмечал, что личный статут всегда уступает реальному (территориальному - Е.П.) в вопросах, связанных с недвижимым имуществом. Резюмируя его позицию, А.Баттифоль и П.Лягалд указывали, что недвижимость во времена Д’Аржантре не только источник процветания, но также и то, что дает человеку имя, социальное положение, независимость, влияние, то, что объединяет семью[15]. Эта позиция нашла своё четкое закрепление в части 2 статьи 3 Французского гражданского кодекса: “Управление недвижимым имуществом, в том числе находящимся во владении иностранных граждан, осуществляется в соответствии с французскими законами”.

Закреплён принцип lex rei sitae и в российском законодательстве. Статья 1205 Гражданского кодекса РФ содержит норму о том, что “Содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится”.

Завершая разговор о правовом регулировании отношений, связанных с недвижимым имуществом, необходимо отметить, что во многих странах установлены более жесткие, по сравнению с иными объектами недвижимости, правила в отношении такого вида недвижимого имущества, как земельные участки[16]. Объясняется это многими причинами, в частности, пониманием их ценности как национального достояния, защитой интересов, в первую очередь, собственных граждан, необходимостью наиболее рационального и эффективного их использования, учитывая небольшие размеры большинства стран мира, и иными. В праве большинства стран закреплен особый порядок регистрации сделок с земельными участками. предусмотрено ведение специальных книг (поземельных, реестровых и т.д.), введены ограничения для иностранцев по размерам и видам земельных участков, которые они могут приобретать в собственность, законодательно защищены права арендаторов при смене собственника и т. д. Не является исключением в этой связи и земельное законодательство Российской Федерации.

В целом, можно сделать вывод, что применение lex rei sitae в правовом регулировании отношений с недвижимым имуществом при неизбежно существующих разночтениях в содержании права собственности и иных вещных прав в законодательстве различных государств позволяет достаточно эффективно и предсказуемо для участников осуществлять подобное регулирование.

Особенности правового регулирования отдельных видов движимого имущества в международном частном праве.

Переходим к анализу правового регулирования права собственности в отношении движимого имущества. Предварительно позволим напомнить, что отнесение тех или иных вещей к недвижимому и движимому имуществу в целом ряде случаев разнится от страны к стране. Так, в соответствии со ст. 130 Гражданского кодекса РФ “ К недвижимым вещам относятся также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты”. В праве США, как отмечает У.Бернам, - “К реальному имуществу, именуемому «недвижимостью» [realty], относятся земельные участки и находящиеся на них строения. Все остальные виды имущества (выделено нами – Е.П.) относятся к категории персонального имущества или «движимости» [personalty]“[17]. Решение этого вопроса носит принципиальный характер, ибо от него зависит в ряде случаев как выбор применимого права, так и выбор юрисдикции.

Что касается выбора применимого права в отношении движимых вещей, национальный законодатель использует чаще всего, как и в случае с недвижимым имуществом, принцип lex rei sitae, но из этого, в общем то основного правила, существует целый ряд исключений, что значительно усложняет ситуацию с выбором применимого права. Помимо закона места нахождения имущества могут применяться и иные коллизионные привязки, например, личный закон собственника[18]. Так, в соответствии с §1. статьи 8 Вводного закона Бразилии 1942 года к Гражданскому Кодексу, “Закон страны, в котором имеет место жительства собственник, применяется к движимым имуществам, которые он имеет при себе или которые предназначены к перевозке в другие места”[19]. По сути, аналогичное правило содержится в абз. (3) § 23 Главы ІV Указа Венгрии 1973 года № 13 “О международном частном праве”, которое гласит: “Вещные права на находящиеся у пассажира при себе предметы личного пользования определяются по его личному закону”[20]. Это чревато возникновению определенной трудности, так как “иностранные институты вещного права, не известные праву данной страны (страны, иной, чем страна собственника вещи – Е.П.), не всегда могут применяться или учитываться без адаптации”[21]. Далее германские авторы продолжают: “иностранные правовые институты должны применяться (признаваться) в других странах, хотя как таковые согласно национальному праву этих стран они могут считаться недействительными”[22]. На практике такое применение (признание) может привести к проблемам собственника вещи: необходимости обращения в судебные органы, что неминуемо ведет к потере времени. Многое будет зависеть от квалификации судьи, которому бывает сложно установить содержание иностранного права.

Следующей трудностью, связанной с применением к движимому имуществу закона местонахождения вещи, является то, что движимые вещи в силу своей природы могут перемещаться из одной юрисдикции в другую. И, неизбежно возникает вопрос: каким объемом вещных прав обладает собственник – тем, который был у него в стране места возникновения права собственности, или объем вещных прав определяется по закону места фактического нахождения вещи? Отчасти ответ на этот вопрос дан выше. Что касается объема вещных прав, то действующее в современном международном частном праве правило гласит: Вещь, правомерно приобретенная лицом в собственность, сохраняется за ним в случае перемещения вещи в другую страну[23], но объем вещных прав определяется не по праву страны места возникновения права собственности, а правопорядком страны её нового местонахождения. В связи с этим может возникнуть достаточно интересный вариант развития событий, что отмечает Г.К.Дмитриева: “...если лицо правомерно приобретает вещь на территории одного государства и следует на территорию другого государства, где эта вещи изъята из гражданского оборота, за ним признается право собственности на данную вещь. Но приобретение такой же вещи на территории данного государства не будет считаться правомерным и не повлечет за собой возникновение права собственности”[24]. Собственник вещи не вправе продать или подарить эту вещь в этой стране, т.е. фактически права собственности не могут быть реализованы им в полном объеме.

Особое правовое регулирование существует в отношении таких разновидностей движимого имущества как:

а/. транспортные средства, подлежащие государственной регистрации;

б/. имущества, находящегося в пути;

в/. ценные бумаги;

г/. имущество филиалов иностранных юридических лиц в случае ликвидации “материнской” компании.

В отношении имущества, подлежащего государственной регистрации, законодатель в различных странах демонстрирует редкое для международного частного права единодушие. В этом случае действует критерий места государственной регистрации независимо от фактического нахождения такого имущества. В российском законодательстве этот подход закреплении в ст.1207 Гражданского кодекса РФ[25]. Как отмечает В.П. Звеков, - “Присутствует указанный критерий и в законодательстве многих зарубежных стран (Австрия, Испания, Куба, Перу, Португалия, Эстония и др.). Предусматривая его для вещных прав на внесенные в реестр водные и воздушные средства передвижения, австрийский закон, кроме того, выделяет «железнодорожные средства», определяющим по отношению к которым называется право страны, где железнодорожное предприятие, в чьей фактической эксплуатации находятся эти средства, имеет фактическое местонахождение своего главного органа управления”[26].

В новейших кодификациях международного частного права данный подход нашел закрепление в ст. 18 Закона Словении 1999 года “О международном частном праве и процессе”, в ст. 22 Закона Азербайджанской Республики 2000 года “О международном частном праве”, в ст. 22 Закона Эстонии 2002 года “О международном частном праве”, в ст. 89 Закона Бельгии 2004 года “О кодексе международного частного права ”, в ст.68 Закона Болгарии 2005 года “Кодекс международного частного права”, в ст.40 Закона Украины 2005 года “О международном частном праве”. Исключением из общего правила могут служить нормы Закона о международном частном праве Республики Кореи в редакции Закона № 6465 от 7 апреля 2001 года, в § 19 которого говорится, что применимым является право места нахождения имущества[27], а также положения Закона Японии № 10 от 1898 года об общих правилах применения законов в редакции от 21 июня 2006 года, в п. (1) ст. 13 которого закреплено следующее правило: Права in rem в отношении движимости и недвижимости и любые другие права, требующие регистрации, регулируются правом места, где собственность расположена (lex rei sitae)[28].

Как отмечают практически все авторы[29] “Сложный вопрос о выборе права возникает в случае передачи прав на движимое имущество в ходе перевозки последнего”[30]. Далее английские авторы на основе анализа различных мнений и судебной практики приходят к выводу, что “Существуют мнения в пользу разных законов, таких, как lex situs, закон домицилия собственника, закон места конечного назначения, закон места отгрузки и право, свойственное конкретному акту передачи”[31], но, констатируют они: “Истина опять-таки заключается в том, ни одна правовая система не может явиться исключительным арбитром в спорах, возникающих из передачи товара, находящегося в процессе перевозки”[32]. “Однако, - как пишут германские авторы, - наиболее широкое распространение получила точка зрения, что компетентным должно быть только право страны места назначения”[33]. Российский законодатель выбрал однако же иной путь: п.2 ст.1206 Гражданского кодекса РФ закрепляет норму о том, что коллизионная проблема решается в пользу права страны, из которой имущество отправлено, если иное не предусмотрено законом. И эта позиция имеет право на существование, учитывая мнения, высказанные выше.

Следующим видом движимого имущества, в отношении которого могут использоваться иные, чем закон места нахождения коллизионные привязки, являются ценные бумаги. Как отмечает Е.В. Кабатова, -“Не так много национальных законодательств содержат коллизионные нормы, относящиеся к ценным бумагам. Это, по её мнению, объясняется такими очевидными обстоятельствами, как отсутствие до определенного момента, международного сотрудничества в сфере ценных бумаг и преимущественно публично-правовое регулирование в этой области”[34]. Далее, анализируя законодательство тех стран, где имеются коллизионные нормы, применяемые к ценным бумагам[35], она приходит к выводу, что:

1. Одни коллизионные нормы регулируют какой-либо один аспект действий и операций, связанных с ценными бумагами, в других имеется более широкий предмет регулирования.

2. Применимое право определяется на основе таких коллизионных привязок как:

- в случае эмиссии ценных бумаг: либо личный закон эмитента (lex societatis), либо праву места осуществления эмиссии (lex rei sitae);

- в случае передачи ценных бумаг: либо личный закон эмитента (lex societatis), либо праву места осуществления передачи (lex rei sitae);

- в случае заключения договора с ценными бумагами на бирже: право страны места нахождения фондовой биржи.

3. Конвенция стран СНГ от 25 ноября 1998 года в основном оперирует двумя коллизионными привязками - lex societatis (применяется для определения порядка государственной регистрации выпуска эмиссионных ценных бумаг) и lex loci actus (применяется в ситуациях, связанных с размещением и обращением ценных бумаг);

4. При операциях с ценными бумагами велика роль автономии воли сторон, ограниченной, однако, национальными императивными нормами.

Заканчивая разговор о правовом регулировании ценных бумаг в международном частном праве, необходимо отметить наличие Европейской конвенции о ценных бумагах на предъявителя, находящихся в международном обращении от 28 мая 1970 года[36] и двух Конвенций, принятых в рамках Гаагской конференции по международному частному праву 13 декабря 2002 г. и 5 июля 2006 г. Обе Гаагские конвенции имеют одинаковое название: “Конвенция о праве, применимом к определенным правам в отношении ценных бумаг, хранящихся у посредника”[37] и регулируют различные вопросы, связанные с выбором применимого права в ситуациях, когда ценные бумаги находятся у третьих лиц (в Конвенциях – посредник). В качестве применимого права закреплено право страны этих третьих лиц[38].

Ещё одним, но не последним исключением из принципа lex rei sitae в отношении движимого имущества, является выбор права, применимого к имуществу филиалов иностранных юридических лиц в случае ликвидации “материнской” компании. По общему правилу в данном случае применению подлежит не закон места нахождения имущества, а личный закон “материнской” компании. С одной стороны, такой подход вполне логичен, ибо речь идет о едином имущественном комплексе, судьба которого должна решаться на основе одного и того же права, но, с другой стороны, ликвидируемый филиал может иметь важное значение для экономики страны, на территории которой он находится, а принимать участие в решении разнообразнейших вопросов в этой связи возникающих, власти и право этой страны не могут.

Очередная проблема заключается в выборе права, применимого в случае нахождения имущества, являющегося объектом сделки, за пределами страны места заключения. Дж.Чешир и П.Норт задают вопрос: “Если в этом случае lex sitиs и право, свойственное акту передачи, не совпадают, то какое из них подлежит применению? И после длительных рассуждений, опираясь на практику и мнения, высказанные иными авторами, они приходят к выводу, который воспринят законодательством большинства стран: “...в настоящее время действует положение, согласно которому последствия передачи того или иного движимого имущества регулируются исключительно правом той страны, где оно находится в момент передачи. Собственник утрачивает свой титул на движимое имуществ, если оно вывезено в иностранное государство и там передано в условиях, достаточных с точки зрения местного права для перехода действительного титула к приобретателю. Правовой титул, признаваемый в силу иностранного lex sitиs, вытесняет прежние, не совместимые с ним титулы независимо от того, в силу какого права они возникли”[39]. В российском законодательстве данный тезис сформулирован в ч.1 ст.1206 Гражданского кодекса РФ: Возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество определяется по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом.

Одним из немаловажных аспектов, связанным с заключение подобного рода сделок, является вопрос о переходе права собственности и тесно связанный с ним вопрос о переходе риска случайной гибели вещи. Единообразного решения этого вопроса нет, не удалось достичь согласия по нему и при разработке Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года, в главе ІV которой (ст.ст. 66-70) предусмотрены лишь отдельные конкретные случаи перехода риска. В связи с этим данные вопросы регулируются исключительно на основе норм внутреннего материального права, которые различны по своему содержанию. В законодательстве Голландии, Швейцарии, Японии и ряда других стран переход права собственности и, соответственно, риск случайной гибели переходит на покупателя в момент совершения контракта, а в праве России, Великобритании, Франции, ФРГ – момент перехода права собственности определяется моментом передачи вещи[40].

2015-12-07

1971

Обсуждений (0)

0.00 из 5.00 0 оценок

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Обсуждение в статье: Особенности правового регулирования отдельных видов движимого имущества в международном частном праве

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓