Глава двадцать девятая. Демонстрация силы.

Ветер нагнал с океанских просторов вереницы низких пепельно-серых, почти черных, облаков, которые непроницаемой стеной встали у подножия Хребта Гигантов, погрузив Храмовый Комплекс в завесу меланхоличной тишины, в промежуточную реальность между сном и явью. Пятеро воинов, собравшихся у основания Храмового Шпиля, с ледяным спокойствием взирали на распростершийся по побережью Маджор. Великий город окутывала полутьма, и даже свет тысяч и тысяч ночных огней не был в состоянии разогнать ее до конца. Ночь вступила в свои права без малого семь часов назад. Тучи, застлавшие предгорья с южной, юго-западной и юно-восточной стороны, пролились холодными ливнями. Сотни пудов воды потоками утекали обратно в океан, делая большую часть улиц города непригодной для движения. Считавшаяся наиболее проработанной и совершенной по эту сторону Хребта Гигантов система уличного дренажа и водоотведения явно не оправдывала связанных с ней ожиданий. Правда, воинов, облаченных в одежды угольно-черного цвета, ненастная погода и городские проблемы никак не заботили. Наоборот, в таких условиях удобнее работать. Ливень обещался скрадывать все шумы. Страже сложнее нести свою службу. Любой шпион, разведчик, диверсант, лазутчик предпочел бы работать именно в дождь, желательно сильный - больше шансов выполнить задание и остаться незамеченным.

Находившиеся без всякого движения воины, встрепенулись. Из-за поворота, образованного громадной стеной шпиля, появилась еще одна фигура в черном - куратор, который имел при себе все детали предстоящего задания.

Еще одно испытание за право называть себя полноправным аларитом. На сей раз его проводил Орден Серебряных Львов. Наемники крайне редко действовали в одиночку, предпочитая работу в команде. Немудрено, что Бранда и еще нескольких выпускников объединили в группу, которой сегодняшней ночью предстояла самая настоящая боевая вылазка.

Его отпустили, сняв с него все подозрения. С момента допроса прошло четыре дня. Все это время реджинец находился в заключении под усиленным наблюдением. Бранда вынуждены были ограничить в свободе передвижения на все то время, пока его судьбу решали на самом верху. Ему ни о чем не докладывали, на вопросы не отвечали, даже не разговаривали с ним. Все это очень нервировало. Голова парня была забита черными думами и неприятными мыслями. Он успокаивал себя, как мог, применяя при этом все известные ему техники самоконтроля. Помогало так себе. Неопределенность положения, дальнейшей его судьбы, его будущего выводила из себя. Запертый в четырех стенах Бранд несколько раз готов был пойти на откровенную глупость. В крайний свой день пребывания под стражей он серьезно обдумывал план побега. Он точно знал, что ему не составит труда выбраться из заточения, как не составит труда покинуть здание Школы, но Бранд не тешил себя надеждами, что после всего этого его оставят в покое. Возможно, именно это заставило парня отказаться от решительных действий и выждать еще несколько дней, надеясь на лучшее. Как выяснилось чуть позже, иногда ожидание предпочтительнее действия. На исходе четвертых суток к нему в комнату заглянули Наставники, проводившие допрос. Витиевато и изящно извиняясь за предоставленные неудобства, они объявили, что с Бранда снимаются все подозрения, его задание признается полностью выполненным, а Магистрат Ложи в полном составе объявляет ему благодарность за добычу крайне ценной информации. Оба Мастера практически в унисон заявили, что, если бы не экзаменационные испытания, которым продолжают подвергаться выпускники, Бранду бы немедленно была вручена награда, соответствующая важности и значимости его деяния. Но это нестрашно. Ведь, как только послушник завершит весь цикл выпускных испытаний и завоюет право называться полноправным аларитом, награда обязательно его найдет. Иначе и быть не может!

Наемник Ордена Серебряного Льва подошел к самому краю обрыва. Его могучая фигура нависла над пропастью. Пятеро послушников встали позади него полукругом. Несколько минут он молча взирал на город, накрытый толстым одеялом клубящихся облаков, город, изо всех сил сопротивлявшийся стихи, затем резко развернулся и пристальным взглядом окинул фигуры воинов.

- Это сложное испытание, - произнес он хриплым, чуть надсадным голосом, словно был простужен. - Сложное, даже если на первый взгляд оно выглядит простым. Сейчас я хочу задать вам вопрос и попрошу вас ответить на него правдиво. Договорились?

Пятеро воинов кивнули, не проронив ни слова.

- Отлично, - сказал Куратор. - Я прошу сделать шаг назад тех из вас, кому до сей поры не приходилось убивать. - Он вновь лизнул взглядом фигуры стоявших смирно послушников. - Я имею ввиду людей.

Таковых не нашлось. Никто не шагнул назад. По всей видимости, руки каждого послушника прежде уже были обагрены кровью. Бранд внезапно вспомнил песок Арены Солнца и его родной Реджин. Ему всего девятнадцать, но он уже успел отправить на свидание с Халла сотни человек.

- Что ж, - проговорил Наемник, - иного и быть не могло. Но инструкции требовали от меня задать вам этот вопрос. Я его и задал. А знаете почему?

Молчание в ответ.

- Потому что убийства убийству рознь. Убивать можно по-разному. Одно дело сразить человека в честном поединке. Да, пусть даже нечестно, но во время схватки, в бою. И совсем другое - лишить человека жизни исподтишка. Убийство воина и убийство человека, не оказывающего вам никакого сопротивления, спящего, к примеру, - совершенно разные вещи. Каждый из вас мог зарекомендовать себя прекрасным воином на полях сражений, но задайте себе вопрос, сможете ли вы хладнокровно перерезать горло спящему? Или вогнать ему нож в спину? - Он замолчал, поочередно оглядывая каждого из послушников, проверяя их реакцию на произнесенные им только что слова. - К чему я, собственно, веду... Я просто хочу, чтобы сегодня у нас с вами все прошло удачно. Поэтому... если кто-то из вас не чувствует в себе силы столкнуться с тем, с чем, порой, приходится сталкиваться настоящим убийцам, вы можете отказаться от испытания. Если вы не чувствуете в себе сил, я настоятельно рекомендую вам поступить именно так, потому что, если вы все же решитесь пойти с нами, вы увеличите вероятность провала операции, вы подставите группу, подставите людей, своих товарищей. И это очень плохо. Это бросит на Школу тень, опозорит ваших Мастеров, ваших Наставников. Деяния Лиги не должны бросаться в глаза. Они не должны привлекать к себе внимание. Сами деяния, разумеется, не последствия. Если мы действуем, то остаемся в тени, если мы беремся выполнить работу, которую нас попросили сделать, мы не задаем вопросов. Мы делаем то, что от нас требуют... ровным счетом то, что от нас требуют, - подчеркнул он крайние слова, - не оставляем следов и уходим. Все. Ни больше, ни меньше. Очень надеюсь, что вы меня поняли, ведь я постарался донести до вас всю серьезность предстоящего нам с вами мероприятия.

Воины стояли, понурив головы, но никто из них так и не сдвинулся с место.

- Значит, - холодно произнес Куратор, - никто из вас отказываться не собирается?

Последовала предсказуемая молчаливая реакция. Послушники словно вросли в камень.

- Что ж... надеюсь, сегодняшней ночью никто из вас не повернет назад... в самый неподходящий для этого момент. Да помогут нам Халла.

Он круто развернулся, еще раз бросив скоротечный взгляд на Маджор. За последние несколько минут ливень, казалось, только усилился. Улицы города стали напоминать настоящие каналы, по которым теперь легче было передвигаться на лодках.

Справа от того места, где расположились алариты, вниз сбегала тропа. При благоприятной видимости можно было бы заметить, как она петляет между холмиков, постепенно растворяясь среди предгорий Хребта Гигантов. Где-то там находились богатые кварталы Маджора, в которых селились наиболее респектабельные, обеспеченные горожане.

Их сегодняшняя цель проживала в одном из поместий богатых людей. Если судить по обстоятельному, подробному описанию, это был мужчина в летах (Бранд понятия не имел, что это за человек, чем он занимался, и за что его следовало устранить), среднего роста и весьма плотного телосложения. Хотя, по мнению реджинца, фигуре мужчины более всего подходило определение тучная. Перед отправкой на испытание каждому послушнику показали искусно написанный портрет жертвы. Художник изобразил человека, подлежащего устранению, в полный рост, одетого в дорогой, расшитый золотом, украшенный невероятно красивыми узорами кафтан, обутого в яркие блестящие красные сапоги. Наполовину облысевшая голова оказалась ничем не прикрыта; в руках богатый гражданин держал золотой скипетр длинной в пару локтей, в вершине которого сиял бриллиант размером с куриное яйцо. Даже человек, никогда в жизни не сталкивавшийся с ювелирными украшениями, понял бы, что этот скипетр стоит баснословно дорого. Откуда он у него?

Впрочем, это сторонние вопросы, мало относящиеся к делу. А все, что к делу не относилось, надлежало выбросить из головы. Бранд хлебнул лиха в прошлый раз и не горел желанием вновь расстраивать Наставников. Мало ли что. Согласно жребию, главным исполнителем был выбран он, страхующими - Пайк и Сома. План предусматривал устранение цели любым режущим, колющим, рубящим оружием при непосредственном контакте с ней. Это не означало, что убийца должен был заговорить с толстяком прежде, чем продырявить его в нескольких местах. Вовсе нет. Но испытание засчитывалось только в том случае, если цель устранялась, к примеру, стилетом, мечом или ножом. И никаких вам луков, арбалетов или ядов. Бранд мог заставить человека совершить самоубийство, но условия испытания запрещали так поступать. Только ближний контакт, только сталь.

И с какой стати такого рода испытание подготовили Серебряные Львы?

Испытанию подвергалась вся пятерка выпускников. Оценивалось умение будущего аларита непросто выполнять задание, но делать это в команде. Каждый член группы успел получить персональные инструкции. Так Пайк должен был устранить двоих сыновей толстяка, а Сома и Бранд выступали у него страхующими. У Сомы имелись свои собственные цели. По плану он должен был убить гостя, прибывшего к хозяину поместья для деловых переговоров. Помимо Бранда, Сомы и Пайка в группу входили Зебин и Иржи. Зебин должен был пробраться в сокровищницу и выкрасть оттуда толстую книгу в тяжелом золотом переплете. Иржи - послушник, который годом ранее провалил испытание Ордена Серебряных Львов и сейчас, спустя двенадцать месяцев, старался пройти его повторно, - должен был устранить родственников толстяка - высокую, чуть полноватую женщину с некрасивым лицом и молодого худощавого телосложения мужчину лет двадцати трех. Бранд не знал только о задачах, поставленных перед Куратором, но подозревал, что Мастер должен был оперативно оценивать действия выпускников и, в случае возникновения осложнений, вовремя устранять неприятности.

Шестеро облаченных в черное воинов неспешно встали на тропу. Задул ветер. В спину начали напирать нисходящие с гор воздушные потоки, несущие сырость и холод. Бранд посмотрел в хмурое, мрачное, черно-серое небо. Наступали самые темные часы ночи. Время воров и наемных убийц. Время страха. Время террора.

Окраин респектабельного квартала они достигли спустя сорок минут. Еще некоторое время ушло на то, чтобы добраться до усадьбы, где проживала цель.

Куратор махнул рукой, хотя послушники не нуждались в этой команде. Она была выполнена из чистого символизма. В Лиге вообще ценили традиции и старались их соблюдать.

Тренированным людям не составило труда перебраться через каменный забор высотой в две сажени. Бранд пробирался между рядами фигурно постриженных кустов, за которыми проглядывал громадный луг, который украшала цветочная композиция. Наверняка в хорошую погоду все это великолепие выглядело дорого и шикарно. Реджинец поймал себя на мысли, что не понимает, отчего все богатые люди так истово стараются выставлять напоказ свое благополучие, свое состояние? Зачем им это? Чтобы привлекать к себе внимание воров и убийц? Глупо.

Обойдя луг по широкой дуге, Бранд оказался недалеко от перекрестка, образованного двумя аллеями. В центре перекрёстка возвышался фонтан, центральную часть которого занимала статуя из белого мрамора. Вглядевшись в нее, послушник понял, что смотрит на человека, которого должен убить.

«Фонтан, а в центре его памятник себе любимому. Это уж чересчур.»

Бранд ощутил, как в его сердце рождается черная волна ненависти, которую он, впрочем, довольно быстро обуздал. Поначалу, еще находясь в Школе, он предполагал, что станет испытывать чувства жалости, сострадания к своей будущей жертве. Сейчас, очутившись на пороге ее дома, Бранд понял, что не станет переживать о толстяке. Мало того, ему самому хотелось сделать то, что от него требовалось.

Обе аллеи, образовывавшие перекресток, утопали в зелени и цветах. Бранд крался по самой кромке идеально постриженного газона. Где-то впереди маячил патруль из двух стражников, которых реджинец не видел, но ощущал. Ни на секунду не теряя концентрации, послушник, тем не менее, в полглаза разглядывал усадебное убранство, ухоженные полянки и громады цветочных клумб, которые умудрялись оставаться в прекрасном состоянии даже в ненастную погоду. Похоже, сад не боялся ливня, а система дренажей работала исправно. Сколько ж людей были вынуждены обслуживать все это великолепие?

Пара стражей появилась в поле зрения будущего аларита, и он был вынужден спрятаться за обширным кустом, которому искусный мастер садовых дел предал форму встающего на дыбы коня. Выждав время, пока стражи удалятся на безопасное расстояние, лазутчик покинул свое временное убежище и продолжил путь к громадному зданию усадьбы, чья пятерка куполов возвышалась над местностью подобно тому, как Храмовый Комплекс, воздвигнутый в незапамятные времена, возвышался над всем Маджором. Алея, вдоль которой следовал Бранд, чуть расширилась. Теперь ее, помимо деревьев, кустарников и цветочных композиций, украшали гигантские (приблизительно в пять человеческих ростов) статуи вооруженных гвардейцев, отлитых из чистого золота. Проходя мимо них, послушник как можно внимательнее прислушался к своим ощущениям, но никакой потенциальной угрозы, которую могли нести статуи, не почувствовал. Еще, будучи на четвертом году обучения, Бранд заметил в себе способность ощущать магическую природу некоторых вещей (далеко не всех). Конечно, он не разбирался в магии, в ее природе, не мог, просто взглянув на артефакт или заговоренный предмет, определить его структуру, сказать, какие на него наложены чары. Но это было не так уж и важно. В магии должны были разбираться маги, а ему, простому послушнику Школы, будущему алариту, вполне хватало того, что он мог чуять присутствие магии. В определенных ситуациях это могло спасти ему жизнь. В таких, как сейчас. Причудам богатеев можно было не уставать удивляться, а их желание защитить себя, свой дом и свои сокровища, выставленные напоказ, граничило с маниакальностью. Бранд бы не удивился, обнаружив, что золотые статуи являются не тем, чем кажутся на первый взгляд. Но сегодня ему, кажется, повезло.

Парадная лестница усадьбы спускалась к композиции фонтанов. Среди фигур, ее образовывавших, Бранд приметил корабль, лошадей, воинов, людей и гигантского зубастого змея Аттреха - мифического чудовища времен Катастрофы, выступавшего на стороне Скарда против Божественных Халла. Предположив, что хозяин не ждет никого к себе в гости, тем более в такой час, лазутчик не стал пользоваться парадным входом, решив поискать обходные пути. Для опытного человека, наделенного специфическими навыками, не составляло труда пробраться в любой дом. Квалифицированного вора или убийцу не могли остановить ни охрана, ни магия, ни всевозможные ловушки, прибегать к которым так любили люди, не стесненные в средствах.

Взобравшись по колонне на второй этаж, Бранд перемахнул через балюстраду и очутился на небольшом балкончике. Пасть оконного проема зияла чернотой. Чувства убийцы подсказывали ему, что впереди нет никакой опасности. В этом месте было возможно проникнуть в дом, и сделать это беспрепятственно.

Бранд так и сделал, и едва его нога ступила на поверхность деревянного пола, нереально гладкого, словно покрытого стеклом, он почувствовал смутное дуновение ветра тревоги. Реджинец замер, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Он не чувствовал непосредственной опасности. То, что его насторожило, как будто бы не было угрозой в чистом виде. Что-то другое, чего он не мог понять.

Не производя ни малейшего шума, Бранд двинулся по коридору прямо, пока не добрался до лестницы, ведшей вниз и вверх. Цель, которую он должен был устранить, находилась в одной из верхних спален. Осторожно ставя ступни на ступени, реджинец начал подниматься. Вокруг все было тихо. Послушник миновал третий этаж, но, когда приблизился к четвертому, почувствовал стражей. Ночная смена бдела в оба глаза. Пришлось спускаться и пережидать их в укромном месте, за мраморной кадкой, в которой росло настоящее дерево.

Убедившись, что путь свободен, Бранд вновь поднялся на этаж выше. Он находился в просторном зале. Справа лазутчик заметил ровные ряды мягких диванов и кресел, напротив которых находился тяжелый овальный мраморный стол всего с одной толстой ножкой. На столе стояла высокая ваза с цветами. За столом, ближе к стене, на которой висели экзотические доспехи и два шестопера, проступал силуэт музыкального инструмента. Бранд никогда не интересовался музыкой, поэтому не знал, как называлось то, что он видел. Лишь обилие струн, натянутых от одной части корпуса к другой, напоминавших растопыренные пальцы ладони, подсказали ему, что это нечто как-то связано с музыкой.

Боковые коридоры примыкали к залу арочными входами. Бранд не чувствовал людей слева, вернее будет сказать не чувствовал тех, кто бодрствовал. Справа точно находился пост охраны. Стражи оберегали сон кого-то очень важного, скорее всего, своего хозяина. Путь лазутчика лежал именно туда.

Используя в качестве укрытий многочисленные статуи, украшавшие интерьер помещений, декоративные деревца, росшие в кадках и вазах, порой достигавших человеческого роста, всевозможные ниши и углубления, послушник подбирался к своей цели. Стражей удалось обнаружить возле массивной деревянной двери с золотыми витыми ручками. Коридор в этом месте значительно расширялся. Напротив двери находилась сквозная арка, пройдя через которую можно было попасть на громадный балкон. Охранный пост состоял из двух частей. Пятеро стражей, равномерно распределившись по площади балкона, вынуждены были мокнуть под проливным дождем. Еще трое заключали дверь, украшенную богатой лепниной, в своеобразное полукольцо.

Реджинец прислушался к себе, концентрируясь на ощущениях, и практически мгновенно почувствовал лёгкий ток ветерка. Это не был ветер в прямом смысле этого слова. Он был частью тех ощущений, которые испытывал Бранд, ощущений, возникших у него в процессе постижения этого места. Ветерок был спокойным, тихим, сонным. В нем отсутствовал даже намек на тревогу. Стражи несли службу спустя рукава. Они совершено точно не ожидали нападения.

Этим следовало воспользоваться. Конечно, пробраться в комнату, где в данный момент находилась цель, и не потревожить при этом охрану, было невозможно. Со стражами, так или иначе, придется что-то делать. Бранд не собирался никого убивать. Сегодняшней ночью от его рук должен был пасть только один человек.

Но что делать с остальными? Как наиболее эффективно вывести из строя восьмерых вооруженных бойцов? Если ему удастся как-то справиться с охранявшими дверь стражами, это непременно привлечет внимание тех, кто несет службу на балконе. Да, неистовый дождь работает на руку ночному убийце, создает отличный шумовой фон, но глаза не обмануть. Точнее, не обмануть глаза сразу всех стражей. Даже ему это не под силу. И как следует поступить? Как проникнуть в спальню, притом сделать это так, чтобы никто об этом не догадался? Может быть, стоило отступить и подождать помощь? Это бы повысило вероятность выполнения задания в несколько раз, и Мастера наверняка бы оценили его способность ставить результаты общего дела превыше всего остального, даже превыше собственных амбиций. Кроме того, они наверняка бы остались довольны его навыками работы в команде, которые он непременно бы продемонстрировал, будь у него такая возможность. Проблема в том, что с этими Наставниками никогда нельзя было быть полностью уверенным. Никто не знал, что им могло прийти в голову. Никто не знал, по каким критериям они оценивали выпускников. Им могло понравиться все что угодно, абсолютно все. И они могли придраться к любым мелочам, даже к незначительным.

Нет, надеяться приходилось только на себя.

Действовать следовало осторожно и поэтапно. Оставаясь в относительной безопасности, используя в качестве укрытия статую, изображавшую какого-то торговца, Бранд обратил свое внимание на дверь. Для начала стоило убедиться в том, что на ней отсутствовала какая-либо магическая защита, и только после этого приступать к активным действиям. Дверь выглядела обыкновенно. Чувствуя ее, Бранд не ощущал тревоги, скрытой угрозы. Кроме размеров и дорогого внешнего вида в ней не было ничего примечательного.

Тем лучше. Все то время, пока реджинец находился за укрытием, он пытался просчитать, проанализировать поведение противников, понять, что и как ему следует делать. В его голове созрел план, но, чтобы претворить его в жизнь, следовало подождать. Он не сможет отвести глаза сразу восьмерым стражам - не хватит сил, но заморочить голову троим ему вполне под силу. Только стоит дождаться удобного момента, иначе ничего не получится.

Охранники на балконе, вяло передвигая ногами, прохаживались взад-вперед. Маршруты их перемещений расчерчивали пространство балкона ровной сеткой. Над аркой, разделявшей коридор и улицу, висел светильник. Стражи, находившиеся в лучах его сияния, плохо видели то, что происходило перед дверью. Но это не означало, что они не обратят внимания на оглушенных стражей. Бранд понимал, что ему не стоит никого трогать, только отвлекать внимание, играя сознанием людей, и ждать удобного момента.

Ждать пришлось довольно долго. Внутренние часы послушника отсчитали двадцать две минуты, когда ему, наконец, улыбнулась удача. Взгляды всех пятерых стражей, находившихся на балконе, были обращены в сторону улицы. Никто из них и не подумал глядеть на дверь. И Бранд моментально этим воспользовался. Он максимально быстро достиг оптимальной степени сосредоточения, набросил фокусы на каждого стража возле двери и произвел воздействие. Охранники поочередно схватились за лица, утрачивая связь с реальностью. Каждый из них ощутил, как у него будто бы земля ушла из-под ног, и отказало зрение. Замешательство длилось всего несколько мгновений. Спустя пару секунд стражи пришли в себя, начали озираться по сторонам, косясь на дверь, которую стерегли. Возможно, они решили, что неблагоприятные погодные условия в сочетание с ночным временем несения службы негативно сказались на их состоянии, возможно, они и вовсе не обратили внимание на странное мимолетное помешательство. Бранду было все равно. Все, что он задумывал, удалось блестящим образом реализовать. Едва стражи оказались ослеплены, послушник рванул из своего укрытия. Бесшумная тень черно-серой стрелой пронеслась мимо тройки временно недееспособных охранников. Ловкие руки без скрипа притворили дверь ровно на столько, чтобы в нее стало возможно прошмыгнуть. Когда стражи пришли в себя, убийца уже находился в спальне хозяина.

Медленно выдохнув ртом, Бранд избавился от излишнего напряжения, огляделся по сторонам, насколько позволяли ему его способности. Если бы до сего момента реджинец не имел представления о том, на что способна фантазия людей, которым некуда девать свои деньги, он бы наверняка оторопел от увиденного. Спальня, в которую он проник, была огромной, непередаваемо большой. Для чего одному человеку понадобилось столько места, было сложно сказать. Бранд крался, разглядывая стены спального зала, на которых висели гигантские картинные полотна неизвестных художников, ковры диковинных расцветок и орнаментов. Полукруглый свод потолка украшала мозаика, непередаваемо реально копирующая безоблачное южное небо, полное звезд. Огромная кровать, на которой, не стесняя друг друга, вполне себе могли разместиться пятеро людей средней комплекции, располагалась в самом центре помещения. Позади нее находилась овальная ванная, заполненная водой практически до краев. По обе стороны от ванной обнаружились две статуи обнаженных девушек с идеальными фигурами. Точно такие же статуи стояли немного в стороне, слева от кровати, на специальном постаменте. Скульптор изобразил их в максимально соблазнительных позах, с откинутыми чуть в бок и назад шеями, с распущенными длинными волосами, задранными руками, с выставленными на показ грудями, бедрами и ногами. По мнению Бранда, мастер не был лишен таланта, но натуралистичность его творений и в целом однобокая специфика скульптурной композиции вызывала у молодого человека некоторый дискомфорт.

Послушник вновь посмотрел на кровать, делая по направлению к ней два скользящих шага. На громадном ложе под шелковым одеялом спал человек. Бранду хватило всего одного взгляда на его лицо, чтобы распознать в нем свою цель. И как только реджинец понял, кто перед ним, его правую сторону словно окатили ледяной водой. Лазутчик моментально замер на месте и даже дышать перестал, словно попал под воздействие парализующего заклятия. Чувства, паутину которых он раскинул вокруг себя, предупредили человека о грозящей ему опасности. Что-то должно было произойти прямо здесь и сейчас. Что-то плохое, чего Бранду будет крайне трудно предотвратить.

Убийца опустился на одно колено, инстинктивно пытаясь стать как можно меньше и незаметнее. У нетренированного человека в подобной ситуации сердце наверняка бы выпрыгнуло из груди, но послушник по-прежнему контролировал свое тело, свою психику, не теряя концентрации. От того, насколько хорошо он умел владеть собой, зависела его жизнь.

Бранд выжидал. Прошла минута, но ничего не происходило. Абсолютно ничего. Неужто он ошибся? Но... как так? Ведь ничего не изменилось. Его чувства по-прежнему оповещали об опасности. Ловушка? Тогда почему он не почувствовал ее сразу, в тот момент, когда только проник в спальню?

 «Думать, думать и еще раз думать!»

Что или кто могло ему угрожать? Мужчина, сладко спящий в своей постели? Охранные системы (магические, механические, комбинированные - неважно), которыми гипотетически могла быть оснащена спальня? А что насчет артефактов? Может быть, он угодил в западню, и к горлу убийцы, крадущемуся в ночи, вот прямо сейчас приставит нож еще один убийца? Первый вариант, как и последний, Бранд отверг сразу. Для реджинца хозяин усадьбы не представлял никакой опасности, а в тщательно спланированную, подготовленную и замаскированную западню он не верил - слишком сложно, труднореализуемо и невыполнимо. Другое дело - хитрые, специализированные охранные системы и артефакты, которых Бранд мог и не учуять на расстоянии. Сознание молодого человека тут же подкинуло ему несколько неприглядных картин, в которых Бранд проваливался в волчью яму, боролся с последствиями тесного знакомства с хищными зверями, капканами, умирал от выпущенных ему в спину стрел, сгорал заживо от посланного неведомо кем заклятия.

Бранд замотал головой, отгоняя дурные мысли. Воображение воображением, но так недалеко и до паники, а ее допускать нельзя. Ну какие тут могут быть хищные звери, капканы и волчьи ямы? Здесь, в непосредственной близости от хозяина! Нет, нет и еще раз нет! Это глупо и опасно. Это непрактично. Другое дело - артефакты, оберегающие покой спящего человека. Осталось выяснить, сколько их в спальне, где они находятся, как выглядят и как функционируют.

Бранд выпрямился, медленно вертя головой, еще раз огляделся по сторонам. Очень дорогая и вычурно красивая мебель, декоративные кувшины и вазы, изящно расписанные, большие и маленькие, всевозможных форм и размеров, механические часы, несколько светильников, в настоящее время выключенных, цветы и растения в кадках и бочках (за каждым из них наверняка ухаживала целая толпа садовников), мягкие диваны, кресла, громадные подушки, лежащие прямо на полу или на коврах... Ничего примечательного. Реджинец окидывал пространство спальни внимательными, сосредоточенными глазам. И не только ими. Внутреннее зрение позволяло ему видеть то, что оставалось недоступно простым смертным, чего бы никогда не смогли заметить обычные глаза. Внутреннее зрение было многогранно. Одна грань его позволяла Бранду обходить различные ловушки, другая – вовремя замечать скрытые или явные магические проявления, третья – отслеживать людей и иных живых, разумных существ, где бы те ни находились. Но сейчас богатейший арсенал специальных возможностей, талантов и навыков, развитых молодым человеком, казалось, был бесполезен.

«Если ты чего-то не видишь, не думай, что этого чего-то не существует. Скорее всего, ты просто не в состоянии это заметить.»

Слова одно из Наставников, произнесенные им давным-давно, сами собой вспылили в голове реджинца.

«Придется поработать руками, - мысленно произнес Бранд. – Плохо, что обычное убийство настолько затягивается.»

Но еще есть время. Он все еще может выполнить задание самостоятельно, не взывая о помощи к тем, кому предназначалось его страховать.

Реджинец сделал несколько шагов назад, ощущая, как тревожная волна успокаивается, но не исчезает насовсем. Спальня – громадна, и в ней столько всего интересного, но Бранда прежде всего интересовали маленькие статуэтки на полке возле стены, напольные часы и содержимое тумбочек, расположенных возле помоста со статуями женщин. Статуэтки гарцующих лошадей, мирно пасущихся единорогов, разъяренных пустынных саблезубов и неведомых мифических тварей, о которых послушнику доводилось только читать, статуэтки воинов в изящных доспехах и красивых статных женщин, статуэтки жрецов, мудрецов и царей – на полке размером с добротный обеденный стол какого-нибудь обычного городского трактира стояло порядка ста фигурок. Большие и маленькие, разукрашенные в яркие цвета и те, которые даже не расписывали – их было огромное количество, и все они привлекали к себе внимание, просили потрогать их. И Бранд трогал, щупал, пытался прочувствовать каждую фигурку всем своим существом. И не находил ничего интересного. Ни одна из статуэток не являлась охранным артефактом, своеобразным спусковым крючком магической ловушки, рассчитанной на нерадивого убийцу. Впрочем, таковым не являлись и часы, равномерный ход которых наполнял помещение спальни ни с чем несравнимым шумом работы шестеренок, пружин и штанг. В этом послушник убедился через несколько минут, тщательнейшим образом изучив как корпус часов, так и его сложный механизм.

 Оставались тумбочки, внутри которых могло быть спрятано все что угодно. Что будет, если Бранд не обнаружит в них ничего стоящего? Об этом молодой человек предпочитал не думать.

Дверцы самой крайней тумбочки бесшумно распахнулись. Внутри нее обнаружились какие-то безделушки, шкатулки и золотые столовые приборы. Было не понятно, зачем их сюда положили, наверное, так было принято. Снова ничего интересного. Зато вторая тумбочка Бранда не разочаровала. Едва он раскрыл створки, как его глаза уперлись в самый что ни на есть оберег, одного взгляда на который реджинцу хватило, чтобы распознать в нем искомое. Артефакт представлял собой квадратную подставку из черного металла, на которой в специальном металлическом гнезде крепилась брошь, украшенная россыпью драгоценных камней. И в них отчетливо ощущалась сила, туго скрученная магическими наговорами, формулами и заклятиями, к которым прибег маг-ювелир, творя свой шедевр.

Если б Бранд был сведущ в магии, он бы, скорее всего, быстро во всем разобрался, но в Школе магию не преподавали. Алариты во многом обходились без нее, в иных ситуациях использовали наемных магов. Сейчас убийце бы очень пригодился напарник-чародей или его знания. Но Бранд не мог воспользоваться ни тем, ни другим. Он мог рассчитывать только на себя и на свои навыки.

«Что ж, посмотрим, что ты умеешь!»

Не разбираться в магии, ее законах, алгоритмах ее использования, совсем не то же самое, что не чувствовать ее вовсе. Бранд попытался «рассмотреть» защитный артефакт во всех подробностях и, к своему удивлению, понял, что у него это прекрасно получается. Спустя несколько минут он имел довольно полное представление о магической вещице, оберегавшей сон своего хозяина. Артефакт сложно было почувствовать на расстоянии, но вблизи он раскрылся перед Брандом во всех подробностях. Он имел некоторые связи со спящим неподалеку человеком, которые реджинец отчетливо видел. Он ничего в них не понимал, только имел возможность наблюдать их, и чем дольше он в них вглядывался, тем ярче они ему казались. А потом, вдруг, пришло понимание. Это ощущение, которое больше всего походило на озарение. Бранд был практически уверен, что знает, как работает оберег и знает, что следует делать, чтобы его обмануть. Все оказалось до смешного просто. Артефакт должен был находиться в пределах спальни и срывать попытки гипотетических убийц покуситься на жизнь хозяина. Когда Бранд задумал устранить свою цель, он явственно почувствовал суть оберега, его намерения, но стоило разнести спящего человека и артефакт на приличное расстояние, и он прекращал действие. Был и еще один способ обойти ловушку, заключавшийся в физическом разрушении магической вещи, но это показалось послушнику очень рискованным мероприятием. Одни Халла ведают, что заложил маг-создатель в свое творение, насколько он был хитер и коварен. Бранд не собирался проверять это на собственной шкуре.

Громадное окно притягивало к себе взор ночного убийцы. Им он собирался воспользоваться, чтобы покинуть место преступления, когда с целью будет покончено. Что ж, теперь оно поможет ему кое с чем иным. Подойдя к оконной раме, Бранд не спеша, взвешивая каждое свое движение, приоткрыл ее. Сырой прохладный воздух ударил в нос. Ненастье продолжалось. Ливень не спешил ослабевать.

«Тем лучше», - улыбнулся послушник

Он подхватил оберег, подошел к приоткрытому окну, размахнулся, метясь в группу кустов, росших недалеко от пруда рядом с балконом, и зашвырнул в них артефакт.

После чего подкрался к изголовью огромной кровати, извлек лезвие ножа и хладнокровно перерезал спящему горло.

***

За последний час дождь еще более усилился. Бранд пробирался внутренними дворами и коридорами, вслушиваясь в колебания внутренней тишины и в окружающее пространство.

О помощи никто не просил. Тех, кого он должен был страховать и те, кто мог прийти ему на помощь, по всей видимости, справились со своими частями плана. Если так, Наставники будут довольны выпускниками. Осталось дождаться условного сигнала Куратора, соединиться и отступить. Плевое дело, особенно когда свою работу ты уже выполнил.

Бранд притаился в тени пальмы, тщетно пытаясь укрыться от проливного дождя. Если бы не водонепроницаемый материал, из которого был сшит умбару, находиться под таким ливнем было бы совсем некомфортно. Реджинец вслушивался в колебания, в отзвуки внутренней тишины, ожидая сигнала. Пустота неустанно пульсировала - сейчас, по прошествии долгого времени взаимодействия с ней, Бранд не рискнул бы назвать ее пустой. Пустота, если так можно выразиться, была цельной, вещественной. Она была материальна... Не так, конечно, как бывают материальны камень или дерево, и даже не так, как воздух, но как нечто совершенно иное, трудно поддающееся анализу, определению. Интересно, почему он ощущает ее несколько иначе, не так, как все остальные? Глубже, четче, более цельно. С чем это связано? И что будет дальше, какими цветами она сможет раскрыться перед ним спустя пять или даже десять лет интенсивных непрекращающихся тренировок?

Молодой человек ждал, глядя внутрь себя. То, что сидело у него внутри