Глава тридцать четвертая. Осколки прошлого.

- Тыы, - прошептали ссохшиеся, растрескавшиеся губы девушки.

Она покачнулась, вперед-назад, словно тоненькое одиноко стоящее деревце, застигнутое врасплох сильным порывом ветра.

Бранд опустил ножи, подхватил ее под руку. Он силился что-то сказать, но у него ничего не получалось. Слова застревали в глотке или же вовсе прекращали существования, еще будучи мыслями.

Неужели это и правда Лика? Неужели он встретил ее только сейчас, по прошествии...

«О, Халла, сколько же лет прошло?»

- Бранд, - снова молвила девушка.

«Ее голос, такой родной, такой живой, такой теплый... Божественные Халла, что же с ним стало?»

Бранд поднял руку, дотрагиваясь ею до балахона, который носила девушка. Когда головной убор упал на ее плечи, жнец выдохнул.

Даже он, будучи крайне подготовленным в физическом и моральном плане человеком, ужаснулся тому, что предстало его глазам. Голова, шея и лицо девушки представляли собой одно сплошное увечье. У Лики полностью отсутствовали волосы, а кожа на голове носила следы ожогов, в том числе оставленных сильными алхимическими средствами. Левое ухо отсутствовало, причем по форме обрубка можно было сделать вывод, что девушка лишалась его в страшных мучениях. От середины лба вверх к макушке головы тянулся глубокий, неровный, белесый шрам. Когда-то это была рваная рана, оставленная зазубренным предметом, скорее всего, пыточным инструментом. Кожа под глазами покрывали ярко-алые пятна и струпья, какие случались, если ее прижигать каленым железом; губы были разорваны в нескольких местах и скверно зарубцовывались. На шее и горловой впадине пестрело множество мелких шрамов, оставленных ножом или бритвой. Кому-то определенно доставляло удовольствие издеваться над девушкой изо дня в день.

Реджинец сглотнул. Сдержать волну ледяной ярости оказалось очень непросто. Руки так и чесались найти изуверов и покарать их самым жестоким образом. Не к добру в голову Бранда постучались мысли о его сестрах. Агнет... Софи... Если Скальдфаар сотворил такое с Ликой, страшно даже представить, что могло случиться с маленькими девочками.

- Бранд, - прошептала девушка. - Это ты...

Слова звучали с легким придыханием, словно ей было тяжело говорить. И еще... это был вовсе не шепот, как показалось ему сперва, а свист или шипение - сложно сказать. Мучители вырвали у Лики примерно половину зубов, и каждое слово давалось ей с большим трудом. Невозможно даже представить, какие страдания ей пришлось пережить.

- Лика... милая... Что... Как ты здесь оказалось?

Бранд не знал, что ему делать. Впервые за долгое-долгое время его навыки и опыт аларита были бессильны. Высококлассный убийца, наемник, разведчик, немного алхимик, не из последних - все не то. Девушка нуждалась в целителе, который мог излечить ее физические и душевные раны. Хотя насчет последнего это еще вопрос. Душа - структура куда более тонкая, сложная и хрупкая, чем тело. На то, чтобы поставить Лику на ноги, у самых искусных мастеров врачевания могли уйти даже не годы - десятилетия.

Бранд нежно взял девушку под руку, провел ее в прихожую, усадил за стол. Столько вопросов вертелось у него в голове. С чего начать?

- Прах... Грез... - молвила Лика.

Ее тело била едва заметная мелка дрожь. Руки подрагивали. Бранд заметил отсутствие у нее трех пальцев на левой руке. Кем же нужно быть, чтобы проделывать такое с живым человеком?

- Что ты сказала? - спросил Бранд. - Прах? Грез? Что это?

Девушка очень медленно кивнула и, вроде бы, даже попыталась изобразить робкое подобие улыбки. Во всяком случае, алариту так показалось.

- Прах... Грез... Они скоро... придут.

 Видимо, речь шла о людях.

«Кто они? Ее знакомые или кто-то еще? Что они здесь делают? Как относятся к Лике?»

- Давно... они ушли?

Вновь медленный, но не глубокий кивок. Чуть заметное покачивание головой.

- Пять дней назад.

- Куда?

Но девушка не удостоила его ответом. Она лишь дрожала. Такое впечатление, что ее бил озноб.

- Так куда они уехали? - мягко, но настойчиво переспросил Бранд.

- В Лодзь. - Слова дались ей с видимым трудом. Она не могла говорить часто, не потому что не хотела, а по причине постоянных болей. - Дела. Книги. Сюда привезут еще книги.

«Библиотека. Выходит, эта загадочная пара мужчин вместе с Ликой обустроили здесь настоящее книгохранилище. Но зачем они выбрали старую башню? Не нашли другого места?»

- Ты... бывает, прогуливаешься по окрестностям? - спросил реджинец.

Существовала определенная хоть и незначительная вероятность, что ведьма, напугавшая Маббека, не имела к Лике никакого отношения.

- Иногда, - прошелестело в ответ. - Воздух. Звезды. Мне легче. Боль отступает.

Жнец ни разу не слышал, чтобы звездное небо способствовало восстановлению поврежденных тканей. Возможно, ночные прогулки поддерживали ее в моральном плане?

«А, быть может, все дело в черном колдовстве.»

- Как далеко ты отходишь от башни? Ты выходишь к тракту?

Лика молча кивнула. Значит, она и была той самой ведьмой, напугавшей караванщика. Страшной, изуродованной ведьмой... Что могут сотворить с красотой злые человеческие руки?

Все что угодно!

- Давно ты здесь? - продолжал расспросы Бранд. - Ты ухаживаешь за этим местом? Следишь за книгами?

Снова легкий наклон головы.

- Прах, Грез следят. Я помогаю им.

«Как любопытно!»

Аларит обнаружил, что громко барабанит пальцами по столу. Ему следовало бы успокоиться, но сейчас он был на взводе, подобно механизму самострела.

- Это их работа? Кто послал их сюда?

Она несколько раз конвульсивно дернулась. Ее руки сжались, плечи поднялись, а голова втянулась в шею. Реджинец решил, что у Лики только что случился мышечный спазм. Такое происходило с людьми, которые испытывали периодические неожиданные приступы дикой боли.

Как жаль, что он ничем, ну, совершено ничем не мог ей помочь.

- Корстон, - наконец, вымолвила она, как только смогла произнести хоть слово.

Ее признание было подобно удару лопатой по голове.

- Корстон? Скальдфаар?!

- Да, - кивнула Лика. - Университет.

«Значит, за всем этим стояли проклятые маги!»

Стоило убираться отсюда как можно быстрее.

- Нам нужно бежать, и прямо сейчас, - выпалил молодой человек. - Я смогу тебя защитить. Более не один скальдфаардец не причинит тебе вреда, слышишь меня? Мы покинем башню, и ни Прах, ни Грез тебя не найдут, а если попытаются...

Он провел ладонью у себя перед горлом, желая показать девушке, что не собирается церемониться с врагами.

- Нет, Бранд, не надо, - жалобно, еле слышно прошептала она. Кажется, у нее в любой момент времени мог случиться новый приступ боли. - Они... они хорошие. Они... не как остальные. Прах, Грез... они спасли меня, приютили, выходили. Они меня спрятали...

Реджинец слабо верил словам девушки. Для него хорошим скальдфаарцем являлся лишь мертвый скальдфаардец и никак иначе. Но, если вдуматься, если отбросить эмоции... Логика в том, что говорила Лика, присутствовала. Определенная логика. И... она ведь говорила через боль, она мучила себя и делала это специально, чтобы Бранд успел ее понять. Чтобы он не наделал ошибок.

Прежде чем делать поспешные выводы, может быть, стоило дождаться этих самых скальдфаарцев и как следует с ними поговорить? Вряд ли в такое захолустье послали бы сильных магов. Стеречь... хм... лесную библиотеку - это, скорее, удел неудачников. Если что-то пойдет не так, Бранд сумеет с ними справиться, и тогда они с Ликой уйдут, найдут себе кров, он станет о ней заботиться, он обязательно сделает так, чтобы она больше никогда не чувствовала боль. И он сделает все, чтобы ее больше никто никогда не обидел.

- Эти... Прах и Грез... они маги?

Лика вытянула вперед дрожащую руку, коснулась ей ладони аларита.

- Они обычные архивариусы. Они ни в чем не виноваты. Прах и Грез... люди подневольные. Их послали... сюда доживать свой век.

Лике каждое слово давалось с большим трудом. Должно быть, архивариусы действительно много для нее значили, раз девушка так их защищала.

«Нужно дождаться и поговорить с ними. Выяснить, кто они, с какой целью обустраивают библиотеку в разрушенной, заброшенной башне.»

Реджинец кивнул. В его взгляде было столько сострадания и такая отчетливая, физически осязаемая ненависть к тем, кто издевался над девушкой, что Лика старалась прятать от него свои глаза.

Бранд хотел было задать ей несколько вопросов касательно ее прошлого, но никак не решался этого сделать. Он чувствовал, что расспросы причинят ей лишь новую боль.

Сейчас он мог только ждать и надеяться, что в скором времени все изменится в лучшую сторону.

 

***

Архивариусы прибыли на рассвете, когда диск солнца еще только собирался выкатиться из-за горизонта. Два почтенных старца, в летах, на излете жизни, изрядно притомились с дороги. Их походные плащи запылились, сапоги и брюки выглядели грязно. Гости прикладывались к флягам с водой, часто и тяжело дышали. Тот, что повыше и поплотнее телом, непрестанно теребил свою бороду. Его коллега водил ладонью по гладкой, лишенной всякой растительности голове, словно полируя кубок.

- Н-да, - покачал головой Прах. - Вот это история так история. Какой сюжет, какая драматургия! И ведь все взаправду!

Оба архивариуса носили бороды, за которыми тщательно, с особым трепетом ухаживали, однако у Праха борода, на взгляд Бранда, выглядела чуть пышнее и длиннее. Да и лысым он, в отличие от Греза, не был, хотя и пышной шевелюрой похвастаться не мог. А еще жнеца поразили его умудренные жизнью, внимательные глаза цвета лазури. У Греза тоже были красивые глаза, такие же добрые и мудрые, но изумрудного оттенка.

- Говорил ей, быть внимательнее, не ходить к тракту, - вздыхал Грез. - Не послушала меня. Теперь о ведьме прознает вся округа, а не мне тебе рассказывать, что с ведьмами делают...

Они сидели во внутреннем дворе, на деревянных стульях, которых достали из подвала. Лика спала. Девушке удалось уснуть поздней ночью, когда приступы боли стали редкими и не столь жестокими как днем. Бранд хотел было исследовать подземелья старой башни, но не смог отойти от спящей ни на шаг. Так он и просидел до утра у изголовья ее кровати, не сомкнув глаз, пока не почувствовал, что наверху что-то происходит. Поднявшись по винтовой лестнице, он вскарабкался по каменному блоку и, очутившись на крыше основания шпиля, услышал старческое брюзжание. Старцы материли друг друга и весь белый свет, употребляя при этом крайне занятные и витиеватые выражения. Их словесной изобретательности позавидовали бы портовые грузчики, отъявленные пропойцы, нищие и беженцы, при этом в голосах пожилых мужчин аларит, сколько ни пытался, не мог услышать истинной ненависти и злобы. Старички казались ему забавными. Прах и Грез (в процессе эмоционального диалога они успели озвучить имена друг друга по нескольку раз) совершенно точно не могли причинить вреда окружающим. В том числе и Лике.

- У страха глаза велики, - мрачно произнес Бранд. - Я в этом не раз уже убеждался. Кроме того, тем, кто распускает подобные слухи, обычно, не верят.

Грез хмыкнул, сделав из фляги глубокий глоток.

- Ты-то вон поверил, нашел башню, добрался сюда, так почему другие не смогут?

- Я - скорее, исключение, чем правило, - возразил ему молодой человек.

- А охотой на ведьм обычно и занимаются всякого рода исключения, - поддел аларита Прах. - Даже регулярная гвардия Скальдфаара не станет утруждать себя поисками гипотетических колдуний, шаманов, чародеев и чернокнижников, как и поисками иной нечисти, а вот наемники, маги, странствующие рыцари и прочие любители приключений и славы вполне может статься ухватятся за весточку и вскоре явятся к подножью башни. И что тогда делать?

«Убивать,» - подумал про себя Бранд.

Но вслух спросил следующее:

- Разве у вас нет разрешения Скальдфаара на легальное нахождение и работу в этом месте? Вы ведь не по своей воле здесь очутились. За вами же стоит Университет!

Старички переглянулись. На губах Греза заиграла лукавая ухмылка.

- Разрешение-то, молодой человек, у нас есть.

- Командировочная грамота, ага, - поддакнул ему Прах.

- Точно-точно, командировочная грамота, выписанная двум почтенным архивариусам проректором по научно-исследовательской деятельности. Вот только вписаны в нее всего два человека: почтенный Прах Альсур де Аббитаз и досточтимый Грез Ферис Логарс. То, что нашей работе помогает некая девушка, никому не известно. В официальном документе это не прописано, и, значит, ее нахождение на территории, принадлежащей Университету, незаконно.

- Конечно, - тут же подхватил слово Прах, - от первых любопытствующих персон мы отобьемся, я имею ввиду, словесно, естественно, не хватало еще нам, старикам, кровь проливать, но... Все это вызовет дополнительную волну слухов, сплетен... охотников за головами станет в разы больше. В конце концов, дурные вести дойдут до ушей тех, кто наделен, скажем так, определенной властью и полномочиями, и к нам сюда явится целая делегация, с проверкой, так сказать.

Грез несколько раз качнул головой, прежде чем перехватить слово Праха:

- И в состав этой делегации войдут те, кого будет очень-очень трудно обмануть. Мы не сможем бесконечно долго укрывать Лику. Они найдут ее, и тогда...

- И тогда нам всем не сносить головы, - грустно вздохнул Грез. - Девочку подвергнут жестоким пыткам, теперь уже на законных основаниях - ведьма все-таки - ну, а нас двоих отдадут под ректорский суд, который вынесет однозначный приговор без права на апелляцию.

Прах помотал рукой вокруг своей головы, а затем резко дернул ее вверх.

«Да, дела, - подумал Бранд. - И зачем только эти двое ввязались помогать незнакомке? Наверняка ведь знали, чем все может закончиться!»

- Если все так плохо, - спросил аларит, - почему вы не уедите отсюда? Почему продолжаете свою работу, которая, я погляжу, не слишком вам и нравится? Убегите! Мир огромен, места всем хватит. Если вам нужна помощь, я проведу вас туда, куда вы скажете, я...

Громкий смех прервал речь Бранда. Прах и Грез ржали во всю мощь глоток, с большим трудом удерживаясь на стульях. Жнец оторопело глядел на старичков, надрывавших животы от хохота, и не понимал, чем вызвана такая реакция с их стороны. С его точки зрения, он говорил правильные, логичные вещи.

- Ох, Бранд, ну и горазд же ты людей веселить, - давясь слезами, прохрипел Прах.

- Мир огромен! Мест хватит! - вторил ему Грез, утирая глаза, блестевшие от слез.

Молодой человек недовольно засопел. Между прочим, свою помощь он предлагал от чистого сердца, и было бы крайне неразумно от нее отказываться.

- И что такого смешного я сказал?

На то, чтобы прийти в себя, архивариусам понадобилось минуты две.

- Что сказал? Да все! От первого до последнего слова! - В голосе Праха внезапно прорвалась незамутненная, неподдельная ярость. - Мир у него огромен, как же! Да ты хоть знаешь, какого это состоять на службе у ректората Королевского Университета магических искусств? Ты знаешь, что такое Печать Крови? Ты знаешь, каково это угодить на крючок к магам? Ты хоть представляешь, что чувствует человек, удостоенный немилости самого короля Тефриста или милорда ректора Агра Комода? - Он резко оборвал слова, переведя дух. Прах дышал глубоко и часто. Реджинец заметил, как кулаки старичка непроизвольно сжались. - Запомни, Бранд, никогда не переходи дорогу магам, слышишь? Ни-ког-да! Иначе они найдут тебя, где бы ты ни прятался, и убьют.

- Ага, - присвистнул Грез, - но сделают это не сразу. Они любят... помучить своих жертв, прежде чем отправить их тела на корм червям. - Архивариус подался вперед и положил руку на плечо молодому человеку. Его изумрудные глаза сделались печальными и задумчивыми. - Послушай, сынок... послушай совет старика. Мы с Прахом прожили долгую жизнь, многое повидали, многое успели сделать. Нам не о чем жалеть, и терять нам уже не чего. Мы спасли бедную девушку от рук душегубов, приютили, спрятали от глаз тех, чьего гнева, по идее, должны были бояться пуще всего на свете. Мы ее выходили, как смогли, и подарили ей шанс выжить в этом суровом, жестоком мире. Нам-то недолго осталось, а вот у нее еще вся жизнь впереди, а жизнь - священна, какой бы тяжелой она ни была. Пока на нас ни пала тень подозрений Университета и ректората, Лике ничего не угрожает, но как только о ней прознают маги, за ней придут. Обязательно придут. Они всегда так поступают со своими... вещами. Понимаешь, Бранд, мы ж не за себя печемся, а за нее. Когда доживаешь свой век - умирать не страшно. Гораздо хуже, если умираешь, так ничего путного и не сделав совей жизни.

«Жизнь без цели - тягчайший грех», - вспомнилось изречение древнего мудреца, вычитанное Брандом в одной из древних книг, которые он откопал в Библиотеке Школы.

- Значит нужно не допустить распространения слухов, - твердо заявил аларит.

Грез развел руки в стороны.

- Хорошо бы, но... как?

- Я об этом позабочусь, - уверенно сказал Бранд.

- Хорошо если так.

- Так и будет. - Молодой человек обратился к Праху. - Кстати, а что такое Печать Крови? Впервые слышу о чем-то подобном.

Старый архивариус усмехнулся.

- Еще б ты о таком слышал, хе-хе. Ты ж, ведь, тоже не из простых людей будешь, нам-то, поди, не все про себя рассказал?

Бранд хотел было объясниться, но Прах прервал его жестом.

- Не стоит, не утруждай себя излишними объяснениями. Понимаю, почему ты утаил некоторые детали своей биографии. Я б на твоем месте поступил бы точно так же. У всех у нас есть тайны: у тебя, у меня, у Греза... Маги не исключение. Они тщательно охраняют свои тайны. Университет вообще помешан на всяческих секретах. Можно сказать, там все на этом немного... сдвинуты. У магов выработана настоящая система сохранения тайн, не последнюю роль в которой играет та самая Печать Крови. Знаешь, Бранд, в Университете ведь не только учатся и преподают. Университет - это не просто учебное заведение, а нечто большее. Государство в государстве, так сказать. И обитает в нем не просто люд, способный ворожбу наводить, но и... хм... простые смертные. Вот точь-в-точь как мы с Грезом. И бывает так, что эти смертные по долгу службы видят что-то такое, чего видеть, как бы и не должны. Всякого рода эксперименты, опыты, отходы маго-технологий, реликвии, артефакты, запретные или вовсе опасные писания, проявления черного колдовства, с которым, официально, Университет никогда не имел дел и не имеет до сих пор. И не забудь о строгой иерархии в рядах самих магов. У них ведь тоже у всех разные способности, силы. К примеру, таких магов, как милорд ректор, на свете наберется едва ли с десяток, а тех, кто попроще - ну, сотня, может быть, две. Не тысячи, конечно, но и не единицы. Чувствуешь разницу? Улавливаешь, к чему я клоню?

Бранд улавливал, потому что иерархия всех закрытых сообществ походила одна на другую. Лига имела подобную Университету структуру, хотя занималась совсем другими делами.

- Разграничение доступа к секретам, - выдавил из себя жнец.

Прах щелкнул пальцами, а Грез удостоил молодого человека аплодисментов.

- Именно! - воскликнул пожилой архивариус. - Секреты секретам рознь. Ясно, что людям, кто не служит Университету, не положено знать никаких секретов вообще, они о них и не знают, но среди магов тоже есть те, кто внизу, и те, кто наверху. Последних - гораздо меньше первых, но именно в их руках сосредоточена вся полнота власти. Это и есть ректорский совет, и вот его члены имеют доступ ко всем тайнам Университета, ну, а всем остальным приходится довольствоваться... хе... крохами с барского стола. Но, чтобы сведения об этих, так сказать, крохах не расползлись по окрестностям, всем тем, кто в том или ином роде служит Университету, но не входит в ректорский совет, поставлена Печать Крови. Ставится она по средствам весьма хитрого ритуала, который проводят лично некоторые члены ректорского совета, насколько мне известно, каждый раз разные. Эта Печать никак не влияет на жизнь мага или простого архивариуса, как я или Грез, просто все, кто ее носят, знают, что, в случае любых действий, которые способны бросить тень на безупречную репутацию Университета (а под этими действиями можно понимать все, что угодно) нарушителей непременно вычислят, найдут, настигнут, где бы они ни прятались, доставят на ректорский суд, который и вынесет справедливый приговор.

- Чаще всего означавший смерть через повешение, - добавил Грез.

«Серьезный подход к делу,» - подумал Бранд.

И ведь с точки зрения ректора вся эта система была оправдана. Она выглядела логичной. Мало того, она работала, а ее эффективность была доказана с течением времени.

- Если вас встретят маги совета и допросят, вы никак не сможете утаить от них местоположение Лики?

Грез отрицательно покачал головой.

- Вас начнут допрашивать, и вы сознаетесь в том, что укрывали ее против закона, - добавил Бранд.

- Совершенно верно, - подтвердил его слова Грез. - Как я уже говорил ранее, для магов, вернее, для одного из них, девушка считалась вещью. Не живым человеком, а именно вещью, с которой можно делать все, что хочется. Он и делал, и... тебе лучше не расспрашивать ее об этом, поверь мне. В общем... когда у тебя в руках чуть ли не абсолютная власть, ты перестаешь чувствовать себя простым человеком, ты начинаешь вести себя..., - старичок махнул рукой, сплевывая на землю. - Ах, не важно. Лике выпал шанс сбежать, и она им воспользовалась. Молодец. Ей посчастливилось наткнуться на нас. Мы ее приютили, хотя должны были сдать первому же гвардейскому патрулю, следуя своему долгу перед Университетом, который нас кормил, предоставлял нам кров и работу. Молю Халла, чтобы они зачли нам сей благородный поступок и не держали на нас гнева. Да, мы нарушили устав, но... ни один устав не стоит жизни невинного человека. Ни один.

Аларит до хруста в зубах сжал челюсти. Внешне он оставался совершенно спокойным, но внутри парня ярилось пламя.

- Если... устав позволяет нечто подобное, его нужно менять.

Возникла неловкая пауза. Метал в голосе молодого человека заставил почтенных архивариусов поверить в серьезность его намерений. Будучи людьми добрыми, мудрыми и опытными, они старались оградить нерадивых юнцов от поспешных авантюрных действий и поступков. В их глазах Бранд выглядел, несомненно, юнцом, молодым человеком с большими амбициями и горячим сердцем. С точки зрения Праха и Греза реджинцу не доставало рассудительности. Они ведь понятия не имели, что жнец, когда того хотел, мог быть очень рассудительным и терпеливым.

- Бранд, - обратился к алариту Прах, причем его голос звучал очень деликатно, - тебе никто никогда ни говорил, что высказывать вслух некоторые непопулярные... вернее, непринятые в обществе мысли, крайне опасно?

- Мысли мыслям рознь, - ответил Бранд. - Я старюсь говорить лишь о том, о чем имею представление.

- Может быть, - улыбнулся архивариус, - однако твое крайнее заявление... неразумно. Более того, с точки зрения некоторых персон, наделенных властью, оно преступно!

- Я...

- Бранд, - прервал его старик, - послушай и постарайся меня понять, я ведь не желаю тебе зла. Ты утверждаешь, что устав Университета требует изменений? Очень хорошо. Вполне может быть, что ты прав. Но известно ли тебе, что устав - это основа системы? Он... словно скелет тела - вынь его, и от человека останется лишь куча кожи да мяса. Препротивное зрелище, знаешь ли. Нельзя просто так взять и сменить устав. Это вызовет разрушение системы, понимаешь? Когда что-то рушится, возникают последствия, как волны от упавшего в воду камня. И эти последствия подчас столь катастрофичны, что неволей задаешься вопросом об адекватности того человека или тех людей, кто посмел себе нарушить баланс. Вот лучше бы они ничего не трогали, лучше бы оставили все как есть, меньше бы было крови и хаоса. Вот ведь какая штука! Ты хочешь изменить устав? Прекрасно, тогда будь готов стать ректором Университета, заручиться поддержкой, желательно полной, членов ректорского совета, и только в этом случае начинать свои реформы. В противном случае, тебе придется разрушить весь Университет до основания и ждать последствий, которые, я больше чем уверен, окажутся очень серьезными. Ты готов пойти на все это? Ты готов принять на себя груз ответственности за чужие жизни? Подумай хорошенько, прежде чем действовать. С нами двумя ты можешь обсуждать любые темы. Мы поможем тебе советом, что-то подскажем, возможно, поможем и делом, кто знает, но не забывай, что такие как мы - лишь исключение из правил, подтверждающее правило: стоит сто раз подумать, прежде чем говорить незнакомым людям о своих желаниях. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Трудно не понять, когда объясняют настолько доходчиво. И, все же, Бранд не мог принять многое из того, о чем ему говорили Прах и Грез. Он жаждал действия, он не собирался сидеть, сложа руки. Обладать способностями, не доступными простым смертным, и не иметь возможности применить их. Это походило на изощренную пытку. Аларит не собирался мириться с таким положением вещей.

- Что-то мы засиделись, уважаемые, - проворчал реджинец, первым поднимаясь на ноги.

- И то верно, - по-доброму улыбнулся ему Прах. – У нас дел невпроворот, а мы сидим тут, на солнышке, языками чешем.

- Твоя правда, - вторил ему Грез. – Книги сами себя не расставят, учетные записи не появятся из ниоткуда. Кроме того, Лике надо помочь с уборкой… и мы должны попытаться восстановить здесь хотя бы что-то, что можно восстановить своими силами. Кстати, будем рады принять от тебя любую посильную помощь. Если тебе не сложно, конечно. Сам видишь, люди мы уже старые, здоровье не то, что в молодости. Лика… хм… ты сам ее видел. Она старается изо всех сил, но…

- Я помогу, - сказал Бранд. – Вы спасли ее, хотя могли и должны были пройти мимо. Я отблагодарю вас за это.
За добро стоит платить добром, а зло - не забывать и не прощать. Идемте вниз, покажете мне, что нужно делать.

Старички, теребя бороды, поднялись со стульев.

- Не терпится приступить к работе, да?

- Просто не люблю сидеть без дела. Тогда мне кажется, что жизнь проходит мимо меня.

Архивариусы закивали головами. Прах задумчивым взглядом окинул шпиль башни, глубоко вздохнул и сказал:

- Я бы разобрался с… как это… парадным входом, а то, знаете ли, лазить по каменным блокам, каждый раз рискуя свернуть себе шею. Сомнительное удовольствием.

- Вот и прекрасно, - осклабился Бранд. – С самого утра мечтал размять руки.

 

Я пишу эти строки для потомков… для тех, кому достанет сил и решимости вникнуть в проблему, которая, что бы кто ни говорил, каково бы ни было мнение абсолютного большинства, объединяет на всех. И это даже не проблема, а настоящий бич, рок, проклятие. Может быть, это плата за наши таланты, за право, творить волшбу? Не знаю, но мне бы очень хотелось узнать. Я отдаю себе отчет в том, что изъян, назовем это так, который я в себе обнаружил, ни в коем разе не должен был привлечь моего внимания. Я не должен был задумываться о нем, я должен был считать его частью самого себя. Неотъемлемой частью, без которой мне не обойтись. Понятие не имею, как мне удалось наткнуться на него, но, когда я понял, как дела обстоят на самом деле, мне стало страшно. И еще я испытал непредставимый стыд. Я посмел наблюдать за другими и увидел в них то, что скрывалось во мне. Изъян давал о себе знать. Он был у всех. В той или иной степени. И он управлял нашими жизнями, превращая нас… в чудовищ. И этого никто не замечал. Никто кроме меня. Неужели, мы – проклятие этого мира? Что с нами будет? Что будет со мной? Я чувствую, что мое странное поведение начало привлекать повышенное внимание. Пройдет совсем немного времени, и мне станут задавать вопросы, на которые, боюсь, я не смогу дать вразумительных ответов. И что же тогда? Меня устранят? Успею ли я разобраться в проблеме до того, как станет поздно? Или, возможно, мое проклятие возьмет надо мной верх? Кто знает…

Старая, наполовину истлевшая записка сумасшедшего.