Глава сороковая. Прикосновение.

Поверхность стола укрывал толстый слой бумаги и пергамента. Еще больше его валялось на полу. Можно было сказать, что бумажные кучи захламили собой все помещение, ведь, чтобы преодолеть участок, отделявший стол от входной двери в комнату, нужно было пройти настоящий лабиринт, стены которого образовали исписанные листы всевозможных форматов.

Но беспорядок мало заботил Бранда. Молодой человек носился вокруг стола, одновременно оперируя пером, чернильницей и набором чертежных инструментов. Работа шла полным ходом. Скальдфаарцы, потерпев очередное разгромное поражение, не спешили лезть на рожон, и реджинец получил достаточно времени для того, чтобы попытаться разгадать загадку своего сна. Для начала он попытался отобразить на бумаге все те жесты широкоплечего карлика, которые запомнил, после чего принялся описывать их так, как понимал. Вскоре описания разбавились формулами, некоторые из которых выглядели довольно сложно, таблицами, графиками, на основании которых чуть погодя аларит стал вычерчивать схемы.

Своеобразный процесс самопознания затягивался, но доставлял Бранду огромное удовольствие. Сегодня пошли третьи сутки. Все это время он только и делал, что работал, иногда прерываясь на короткие паузы, в основном чтобы поесть и собраться с мыслями. Ах, да, вчера он почувствовал, что природный концентратор энергий, в котором была зачарована первая бечева, наконец-то восстановился, и Бранд не преминул воспользоваться этим, создав еще один предмет, наделенной силой. Прах, Грез и Лика старались не тревожить молодого человека, тем более, что в эти дни работы хватало всем без исключения.

Довольно скоро Бранд пришел к выводу, что персонажи его сна вели речь о каком-то механизме, причем механизме отнюдь не простом, а приводимом в действие посредствам сложной магии. В чем заключалась эта магия, молодой человек пока не разобрался. По всему выходило, что она представляла собой дикую смесь традиционной или высокой магии, которой, по больше части, владели все эти дипломированные волшебники, и некоторых элементов, взятых напрямую из шаманских и ведьмаческих обрядов.

В первые дни Бранд старался решать обе проблемы (вопрос с механизмом и вопрос с магией) одновременно, но вскоре понял, что, если он продолжит работать в таком ключе, то ничего путного не добьется. Крепко-накрепко поразмыслив, Бранд понял, что ему придется оставить решение магической задачи на потом и сперва разобраться в чистой механике. Фокусировка на одной конкретной теме пошла на пользу общему делу, и реджинец добился значительных результатов уже спустя несколько часов. Схемы, которыми он исчертил десятки листов, в его голове начали складываться в цельную грандиозную конструкцию. В настоящее время Бранд пытался вычертить ее на бумаге, чтобы, в дальнейшем, попытаться разобраться в принципах ее работы.

- Помощь не нужна?

Бранд вздрогнул внутри себя, но виду не подал. Он настолько погрузился в работу, что потерял ощущение реальности, а этого допускать было нельзя.

Молодой человек обернулся. В дверном проеме стоял Прах и с любопытством разглядывал бумажные кучи, в изобилие присутствовавшие в комнате.

Реджинец хотел было вначале отказаться от помощи, сославшись на то, что у него все в порядке и что он прекрасно справляется с работой в одиночку, но потом передумал, решив, что отстранённый взгляд человека может заметить то, что, вполне возможно, ускользнуло от его собственного внимания.

- Заходи, Прах, только… у меня тут бардак, извини. Знаю, ты такого не любишь. Я обещаю, что, как все закончу, примусь за уборку.

Прах осторожно вошел в комнату.

- Понимаю, что тебе так легче работается.

Бранд кивнул.

- Легче. Я просто не отвлекаюсь на ерунду. Мне приходится быть сфокусированным на деле, иначе разгадка моего сна может затянуться на долгое время. – Молодой человек дождался, пока старичок окажется подле стола, и ткнул пальцем в чертеж. – Взгляни, что ты видишь?

Архивариус некоторое время молча разглядывал рисунок, теребя бороду и морща лоб.

- Разреши, - попросил он, беря лист бумаги в руки, и повернув его сначала на девяносто градусов вправо, затем на сто восемьдесят влево. В его глазах блеснули искры понимания, которые наблюдательный Бранд тут же приметил. Правда, искры эти потухли спустя несколько мгновений, что также не укрылось от внимания реджинца.

- Заметил что-нибудь интересное? – осторожным тоном поинтересовался аларит.

- Возможно, - неопределённо ответил старичок. – Это же… шестерни?

Бранд кивнул:

- Как будто бы да.

Прах медленно кивнул своим мыслям, указал пальцем в место, где зубец одной шестерни касался зубца другой.

- Какой необычный профиль, - принялся бубнить старик, - зубцы, загибы, впадины… Если я не ошибаюсь, эта часть механизма является коническим зубчатым колесом. Но у тебя здесь изображены и кремальеры, и… Халла ведают, что еще, к сожалению, я не силен в механике. Ума не приложу, где может применяться столь сложный механизм. – Архивариус бережно положил держащий в руках лист на стол, мельком взглянул на некоторые другие чертежи. – Если только… если только…

Он обошел стол по часовой стрелке, внимательно осматривая каждый рисунок, при этом старичок беспрестанно наклонял голову под разными углами.

- Если только… что? - не выдержал Бранд.

- Хм… Не пробовал рассматривать конструкцию по частям?

- Фрагментарно?

- Да.

Реджинец почесал за ухом, ответил, что эта мысль посещала его голову, но он признал ее бесперспективной.

- Это почему же? - спросил его Прах.

- Если дробить конструкцию на много мелких частей, теряется смысл, а если рассматривать крупные узлы по отдельности, то никаких путных мыслей не возникает по причине сложности каждого такого фрагмента. В общем – тупик.

Архивариус усмехнулся, взял в обе руки по листу и принялся разглядывать сначала один, затем другой, кося глазами то вправо, то влево. Так продолжалось несколько минут. Бранд понял, что Прах заметил кое-что любопытное, что-то, заставившее его обратить на себя внимание. Молодой человек боялся лишний раз вздохнуть. Не приведи Халла сбить старика.

- Здесь очень-очень много всяких элементов, Бранд, и все они разные. – Прах наконец-таки сподобился высказаться, за что реджинец был ему крайне благодарен. – Но в подавляющем большинстве твоих чертежей есть одна общая деталь.

Да неужели! Общая? Какая же? Почему он ее не заметил?

- Где? – выпалил Бранд.

Архивариус указал пальцем сначала на один лист бумаги, затем на другой.

- Рычаги, тяги, - объяснил он. – Не находишь это странным? Они везде выглядят одинаково, точнее… они имеют одинаковые формы. Какие-то из них больше по размерам, какие-то - меньше, но они присутствуют практически на всех твоих чертежах. Как думаешь, о чем это говорит?

Несколько секунд Бранд обалдевшими глазами пялился в бумажные листы, исчерченные вдоль и поперек, коря себя за невнимательность. Как же так можно было опозориться? Он – аларит – один из лучших, и пропустил столь очевидную вещь.

- Тяги, - размеренно, вдумчиво произнес он, - приводят в действие… что-то, какой-то элемент механизма, который я, судя по всему, - он завертелся волчком вокруг стола, несколько раз заглянул под него, - который я не отобразил.

- Почему ты этого не сделал?

- Потому что никто из них о нем не говорил.

Прах понимающе кивнул.

- Никто из них…Речь идет о тех… благородных господах, которых ты видел во сне?

- Да, о них, - подтвердил реджинец. – Но… знаешь, о чем я подумал?

- О чем же?

Старичок скрестил руки на груди и всем своим видом дал понять, что жаждет разгадать тайну сна жнеца не меньше самого Бранда.

- Я подумал о том, что все эти тяги, рычаги приводятся в движение разными способами, разными… эм… как это назвать-то… механическими узлами?

- Возможно, - не стал спорить с ним Прах.

- Вот! – воскликнул аларит. – И что это значит? Это значит, что создателя нашей конструкции можно считать либо идиотом, что мало вероятно, либо…

- Гением, специально создавшим сей механизм именно таким, каким мы его видим. Но с какой целью он это сделал? Зачем все так усложнил?

Аларит глубоко вздохнул, покачал головой. Его взгляд метался из одного конца стола в другой.

- Чтобы всяк, кто собрался в нем разобраться, свернул бы себе голову, - устало проговорил Бранд.

И замер, как громом пораженный, с полуоткрытым ртом и смешно оттопыренной нижней губой. Прах понял, что молодого человека внезапно настигла идея, причем настолько внезапно, что он был вынужден прервать себя на полуслове.

- Зачем усложнять механизм, если его можно сделать простым? – зашептал себе под нос Бранд, еле слышно, едва шевеля губами. – Зачем делать из простого сложное, из примитивного нетривиальное? Ведь механизм будет работать в любом случае. Он будет выполнять свою функцию и так, и эдак, но конструктор намеренно все усложнил… чтобы… чтобы…

Праху показалось, что он слышит, как скрепят мысли в голове молодого человека. Конечно, ему всего лишь показалось. Сосредоточенное лицо реджинца выглядело таким напряжённым, что в одной комнате со жнецом стало некомфортно находиться.

- Все, что сложно само по себе, легко сломать, - продолжал рассуждения Бранд. – Все что просто – надежно. Об этом все знают. Этот механизм выполнен с достаточным запасом прочности, который наверняка рассчитан на его сложность. И дело здесь вовсе не в том, чтобы попытаться сломать эту конструкцию. Дело в том, чтобы ее…

Бранд резко присел на колени, стал рыться в ворохе бумаг, валявшихся рядом со столом и под ним. Он заглядывал в каждый чертеж, что-то нашептывая себе под нос.

- Это замок! - Бранд вскрикнул, вскакивая на ноги. В руках он держал лист желтоватой бумаги. Глаза молодого человека вперились в рисунок.

- Замок?

- Да! Вот она! Как же я сразу ее не заметил!?

Старик затряс головой, на всякий случай отступил на шаг от размахивающего во все стороны руками реджинца.

- Она? О чем ты говоришь?

Бранд подскочил к архивариусу, ткнул пальцем в часть чертежа, где несколько штанг соединялись в районе отверстия, по форме напоминавшего такие любимые на Дальнем Юге песочные часы.

- Замочная скважина, - с придыханием произнес молодой человек, будто бы речь шла как минимум о древнем бесценном магическом артефакте.

- Возможно, - не стал спорить с ним Прах, - я не уверен, что до конца тебя понимаю…

Реджинец улыбнулся, глядя в лицо старику.

- Напряги память, Прах. Разве она тебе ничего не напоминает?

Архивариус несколько легонько дернул себя за бороду, пытаясь вспомнить, о какой замочной скважине может идти речь, и почем это настолько важно для реджинца. Но на ум ему не приходило ничего путного, и он молчал.

- К сожалению…

И тут Прах вспомнил.

 

***

Воздух в помещении был заполнен дымом неприятного кисло-металлического запаха, от которого щекотало ноздри и слезы наворачивались на глаза. Несмотря на все это, Бранд не собирался делать перерыв до тех пор, пока не закончит работу. Молодой человек старательно крутил ногами педали самодельного точильного станка. Стесанные крупицы метала возгорались пламенем искр, разлетавшихся по сторонам.

Сложная, кропотливая работа, которую, к тому же, приходилось делать в ужасных условиях. Без идеального глазомера и отточенных, непревзойденных рефлексов аларита создание ключа было бы, фактически, невозможно. Вытачивать сложный профиль металла ненамного легче, чем гранить драгоценные камни, и, хотя Бранд ни разу в жизни не занимался их огранкой, сейчас, творя на импровизированном станке, на создание которого у него ушло полдня, он примерно представлял, что испытывает ювелир во время работы. Максимально возможное сосредоточение на достижении непревзойдённого результата, растянутое на несколько часов – только так и никак иначе.

Очертания будущего ключа начали проступать спустя полтора часа работы. Он должен был получиться длинным, тяжелым и габаритным, но самое главное, он должен был заставить открыться дверь, за которой (в этом никто не сомневался) была упрятана какая-то тайна.

Прошло пять часов, и ключ оказался готов лишь на треть. Затем минуло еще пять, и половина всей работы была сделана. Бранд изнемогал от напряжения, но не собирался останавливаться на достигнутом. Он не мог остановиться, не закончив начатое. Ему казалось, что, прервись он хотя бы на несколько минут, и все придется начинать заново. Создание ключа превратилось для молодого человека в навязчивую идею. Жнец не мог успокоиться до тех пор, пока ключ не окажется в замочной скважине.

Бранд крутил педали, точильные камни разных диаметров и профилей вращались по часовой стрелке, сменяя друг друга. Прошло полдня, окрестности башни стали погружаться в сумерки. На протяжении всего времени, что он создавал ключ, реджинец несколько раз задумывался над тем, а правильно ли он вообще поступает, занимаясь тем, чем занимается сейчас. Точнее, он точно знал, что он должен делать именно это, то есть должен создать ключ, который поможет ему отпереть ту, Скард бы ее побрал, дверь, но… насколько он мог доверять собственному сну? По большому счету, на чем основывалось знание молодого человека, которое, якобы, позволяло ему надеяться на благополучный исход дела? На сне! Это всего лишь сон, в котором какие-то люди (кстати, непонятно кто) обсуждали какие-то механизмы, принципы их действия и проблемы их создания. И все. Никто не показывал Бранду схем, чертежей, деталей той сложной конструкции, которая, как думал аларит, являлась запирающей системой двери – той самой, которую он так стремился открыть. Если задуматься, получалось, что Бранд придумал и саму конструкцию, и ключ к ней, ведь все, на чем основывались его исследования, те, которые, в итоге вылились в сотни исписанных и изрисованных бумажных листов, это жесты и слова широкоплечего карлика. И больше ничего. Прямо скажем, несерьезно.

Вот только Бранда это не останавливало. Он продолжал с неимоверным упорством крутить педали, граня метал, придавая ему особую форму. Когда окружающий мир погрузился в ночную темноту, ключ, наконец-то был готов. Молодой человек бережно взял его в руки, нежно погладил пальцами, словно руку любимой девушки. Желтоватый метал еле заметно отсвечивал в скупых лучах масляных светильников. Сложные конструкции коронки и бородки выглядели впечатляюще. Оставалось дело за малым: провести испытания и надеяться, что они увенчаются успехом.

Жнец закрыл глаза. Несколько минут он неподвижно стоял, сжимая в руках ключ, длиной в полтора локтя. Реджинец медленно вдыхал и выдыхал воздух. Спать хотелось неимоверно, но он должен был завершить начато. Просо обязан.

Бранд спустился вниз на один этаж, стирая пот со лба, миновал кишку пещеры, приблизился к заветной двери. Что за тайну скрывала она? Кто и когда запер ее и почему до сих пор не открыл?

С замиранием сердца Бранд подошел к двери, внимательно (насколько это вообще было возможно в его теперешнем состоянии) посмотрел в замочную скважину.

Сейчас или никогда!

Реджинец сжал челюсти, поднял ключ на уровень груди, приставил его к устью замочной скважины и, надавив на рукоять, погрузил ключ до упора. Где-то внутри двери раздалась серия щелчков, вскоре сменившихся скрипами, скрежетом и шорохами. Бранду показалось, что в стенах справа и слева от двери что-то заурчало. Прислушавшись, он смог различить едва слышный шум, доносящийся откуда-то снизу, будто бы из недр земли. Кажется, ему удалось привести в действие некий механизм, являвшийся частью системы запирание замка. Но что делать дальше? Ясно, что просто вставить ключ в скважину - недостаточно. Дверь не откроется, потому что Бранд решил только половину загадки. Ему удалось справиться с механической стороной вопроса, но была еще и магическая составляющая, о которой он не имел ни малейшего понятия. Только намеки.

- Кажется, мне нужна свежая голова и как можно скорее.

Бранд изо всех сил сдерживался, чтобы не раззеваться. Ему срочно требовался отдых. После четырнадцати часов напряженной работы он уже был не в состоянии думать остро и конструктивно. Ему нужно было отдохнуть, выспаться. Сейчас он не в состоянии был родить ни одну свежую идею.

Недолго думая, Бранд забрел в первое попавшееся помешенные и, свернувшись калачиком, мгновенно заснул прямо на полу. Проспал он по ощущениям всего несколько часов, но, когда проснулся, выяснилось, что уже во всю господствовал день.

- Это какой-то ужас, - пробурчал он недовольным тоном, поднимаясь на ноги.

- Да, - согласился с ним Грез, который, минувшей ночью обнаружив спящего аларита, не поленился укрыть его одеялом. – Совершенно с тобой согласен. Спать на полу – ужас. На утро ломит шею, болят кости и, как бы выразиться понятней, после такой ночи требуется еще одна, с нормальной постелью.

Бранд махнул рукой, несколько раз кашлянул, прочищая горло.

- Для меня нет ничего ужасного, если приходится спать на полу или на камнях под открытым небом, - заверил архивариуса молодой человек. – Я имел виду, что ужас спать так долго. Мне это непростительно.

Старичок только плечами пожал, не став развивать скользкую тему.

- Мне удалось, - коротко бросил ему Бранд, выходя из помещения, в котором провел ночь. Естественно, он направился прямиком к двери, хотя пока что не имел ни малейшего представления, что же ему следует делать дальше, как поступать. – Ключ подошел, теперь мне предстоит догадаться, как лучше его использовать.

Массивная, кажущаяся неприступной дверь встретила реджинца горделивым молчанием. За прошедшие часы здесь ничего не изменилось. На ее поверхности играли сюрреалистичные тени, а за ее толщей вполне возможно скрывалось нечто, способное изменить судьбу цивилизации.

- Что же мне с тобой делать? – задумчиво произнес молодой человек, делая несколько шагов вперед, чтобы дотронуться до холодного камня.

- Если есть ключ, - проворчал Грез, - его нужно повернуть, как мне кажется.

Бранд похрустел костяшками пальцев, протянул руку, дотрагиваясь пальцем до рукояти ключа…

И замер в оцепенении. Словно парализованный.

- Что ты сказал? – просипел он спустя минуту.

Грез, не понимая, что происходит, на всякий случай отступил назад. Мало ли что!

- Что я… сказал? – перепросил пожилой мужчина. – Ты насчет чего?

- Насчет ключа. Что ты сказал? Твои последние слова.

Архивариус недоуменно уставился себе под ноги, мыском правой ноги пнул камешек.

- Ну… если есть ключ, значит его стоит повернуть, - повторил свои слова Грез. – Именно так обычно поступают с ключами, которые уже подошли к замочным скважинам. Как мне кажется, ведь… просто вставить их - недостаточно.

Старичок оторвал от пола глаза, взглянул на Бранда. Фигуру молодого человека сотрясла мелкая дрожь. Потом архивариус услышал, как реджинец едва сдерживает себя, чтобы не расхохотаться в полный голос.

- Вообще-то, я дело говорю, - обиженным тоном проворчал Грез.

Жнец развернулся, одаривая старика яркой улыбкой.

- Грез, ты – гений! – воскликнул он.

- Я? – удивился старичок.

- Да-да, ты! – Бранд вновь развернулся, глядя на дверь. – Я все думал, гадал, каким образом магическая составляющая повлияет на конструкцию замка. Как она станет сочетаться с механикой. Выдумывал ритуалы, воображал невесть что… А все оказалось так просто и естественно. Настолько просто, что и внимание-то не обратишь.

На лице Греза отобразилось глубокое непонимание происходящего. Ему было лестно, что Бранду пришлись по душе его слова, но… Какая такая магия? К чему она должна относиться?

- Я… ничего не понял из того, что ты только что сказал, Бранд, но… доподлинно известно, что самые важные вещи лучше прятать среди вещей, менее важных, разумеется, а не устраивать тайники Халла ведает где, тогда на эти вещи никто не обратит внимание.

- Именно! - воскликнул аларит. – В этом-то и заключался весь фокус! Чтобы открыть дверь, заставить работать механизм замка, нужно применить ключ по средствам определённого магического воздействия. Каким-то образом, сейчас уже не важно, каким, мне удалось смастерить этот самый ключ, значит, в теории, я должен понимать, как работает запирающая конструкция замка, так? – Не дожидаясь ответа от Греза, он продолжил: - Если я знаю, как создать ключ, возможно, я уже знаю, что с ним нужно делать, как… в какой последовательности стоит его поворачивать.

Старичок шумно втянул носом воздух и согласно кивнул.

- Возможно. Но как это проверить? Ты же не думаешь, что использовать ключ методом проб и ошибок – это лучшее и оптимальное решение?

В ответ Бранд только загадочно улыбнулся.

- Думаю, дорогой мой Грез, еще как думаю.

- Мне кажется, что не…

Реджинец закрыл глаза, сосредоточился на внутренних ощущения и схватился рукой за рукоять ключа.

- Ох, да хранят нас Халла, - просипел старичок, пятясь назад.

Естественно, Бранд не собирался действовать наобум, испытывая удачу. Вовсе нет. Он предполагал, что знание о ключе возникнет в его голове примерно так же, как появилось в ней знание о создании ключа. Жнец заглянул в себя, стараясь в мельчайших подробностях представить схемы и чертежи сложного механизма замка. Растекшаяся где-то внутри его естества внутренняя тишина едва заметно колыхнулась. Одновременно с этим он мысленно потянулся вперед, устремив часть своего сознания в каменную толщу двери.

Блестяще! Молодой человек почувствовал, как ключ в его руках едва заметно завибрировал. Бранд понимал, что не может ошибаться. Если он что-то сделает неверно, второй попытки вскрыть дверь ему не представится. Во всяком случае, в ближайшее время.

«Сосредоточиться, насколько это возможно!»

Как по команде бесконечные ряды шестерней, зубчатых колес, рычагов и штанг пришли в движение. Бранду почудилось, что он даже услышал скрежет древнего механизма.

«Не отвлекаться. Ни в коем случае не отвлекаться! Каким бы сложным ни казался замок, его можно открыть. Нужно лишь быть чуточку внимательнее.»

И он узрел. Обычному человеку (не магу) от рождения был дарован набор из пяти чувств, при помощи которых он мог постигать окружавший его мир. Но, порой, случалось так, что некоторые чувства, скажем, зрение или слух, отказывали служить, и тогда, при некоторой сноровке, везении и упорстве, человек развивал в себе оставшиеся чувства до заоблачных высот. Некоторые слепые, пользуясь только слухом и осязанием, ориентировались в пространстве не хуже зрячих. Они даже книги могли читать. В случае с магами дела обстояли несколько иначе, но это ни в коем случае не отменяло общую тенденцию развития разумного существа с ограниченным набором чувств. И вот сейчас Бранд напоминал такое существо. Он старался увидеть не глазами, но пальцами, почувствовать малейшие вибрации, колебания древнего механизма, которые в его сознании складывались в понятную и относительно простую картину.

Рычаги двигались, зубчатые колеса и шестерни вращались, толкая поршни, приводя в действие тяги. Канал замочной скважины, в который был введен ключ, по бокам имел множество подвижных площадок, взаимодействующих с профилем бородки. Ее углубления и выступы, имевшие различные скосы, взаимодействовали с сувальдами и хвостовиками засова, тем самым последовательно, а в некоторых местах и параллельно, приводя в действия определённые участки запорного механизма, в полном согласовании с общей схемой работы конструкции. Весь смысл магического воздействия на замок заключался в том, чтобы увидеть последовательности взаимодействий ключа и замочного канала. Иначе говоря, Бранд должен был досконально знать, какие механизмы общей конструкции должны были работать в тот или иной момент времени, и постараться не перепутать их.

Поворот на пятнадцать градусов вправо, сменился поворотом на сто градусов влево. Внутри двери что-то загудело. Этот звук, в отличие от предыдущего, был реальным, а не воображаемым. Бранд чуть потянул ключ на себя, вытащив его примерно на полпальца, вновь совершил два поворота влево (на девяносто, а затем на двадцать градусов) и один вправо, на семьдесят пять градусов, после чего утопил ключ до предела.

Раздалось несколько щелчков. Аларит ощутил вибрации под ногами. Конструкция работала, и он буквально видел, как движутся ее части! Бранд возился с замком минут пять. В течение этого времени он неустанно поворачивал ключ во все стороны, порой вытаскивал его почти наполовину, порой топил до предела. Своим внутренним зрением он наблюдал за отдельными элементами этой невообразимо сложной конструкции. Ее детали функционировали по-разному. Иногда они просто замирали, будто бы дожидаясь своего часа. Затем, видимо, когда наступало время, вновь включались в работу.

Кто же был тем гением, кому удалось создать это чудо инженерного искусство? Бранд понятия не имел, как долго неведомый творец проектировал и реализовывал в металле идею столь грандиозного механизма, но молодой человек был убеждён, что тот творил не напрасно, с определённой целью. Просто так из чистого профессионального интереса такие сложные вещи не создавались.

По помещению прокатились каскады тресков и щелчков. Довольно скоро их сменила легкая вибрация и гул, доносившийся откуда-то из недр земли. Внезапно ключ, целиком погруженной внутрь замочной скважины, начал вылезать наружу. Бранд не стал этому препятствовать, хотя не мог увидеть, не мог себе представить, что должно было за этим последовать.

Ключ выпал, оказавшись в руках реджинца, и в то же время массивная каменная дверь дала идеально ровную вертикальную трещину, которая разделила ее на две равные половины. Минуло три удара сердца, и обе половины с гулом и скрежетом начали отъезжать в разные стороны.

- Пресветлые Халла, - прошептал за спиной Бранда Грез. – Позабыв об осторожности, старичок подскочил к жнецу и теперь вместе с молодым человеком пялился в черный зев пещеры, открывшийся его взору. – Это не сон? Я в самом деле это вижу?

Бранд мотнул головой.

- Ты не спишь, Грез, - бросил он через плечо. – Я сам это вижу.

Зрение у реджинца было не в пример лучше, чем у старика, но и его не хватало, чтобы пронзить взглядом черноту на глубину хотя десяти шагов.

- Без света там делать не чего. – Нисколько не сомневаясь, Бранд схватил ближайший к нему масляный светильник и шагнул сквозь глубокий дверной проем. – Этого должно хватить.

Едва он очутился под сводами пещеры, как ему пришлось выбирать, куда ступать. Дно этого места брало резкий уклон прямо от дверного проема. Вдобавок оно было испещрено многочисленными выступами и провалами. В некоторых местах реджинец приметил блеск влаги. Так, например, по ближайшему к нему наплыву, торчащему снизу-вверх, стекала вода.

- Сдается, мне, тебе здесь, Грез, не пройти.

Старик и сам понял, что путь через пещеру - не для его ног. Но как же сильно ему хотелось увидеть, что там внутри, лично взглянуть на секреты, которые она скрывала!

- Ты прав, - сказал старичок печальны голосом. – Лучше я тебя здесь подожду, в противном случае, я наверняка сверну себе шею на первом же повороте.

Оставив пожилого архивариуса за спиной, Бранд начал спуск вниз. Свод пещеры имел в среднем высоту под два человеческих роста, но местами с него вниз свисали конусовидные образования, длиной в пять-шесть локтей, поэтому молодому человеку иногда приходилось пригибаться. Пропрыгав по громадным каменным блокам, гладким, словно бы обработанным человеческими руками (не факт, что человеческими, кстати), Бранд ступил на стык, где преимущественно горизонтальная часть пещеры переходила фактически в вертикальный колодец с отвесными стенами, влажными, но щербатыми, имевшими множество глубоких впадин и выступов. Тренированному человеку не составило бы особого труда спуститься по ним. Алариту в особенности. Бранд держал приличный темп, используя всего три конечности, так как в одной руке ему приходилось удерживать неудобный габаритный светильник.

Впрочем, это его не сильно расстраивало и замедляло. Реджинец преодолел колодец за двадцать минут, ни разу нигде не оступившись, не поскользнувшись. Далее пещера вновь становилась условно горизонтальной, правда в этом месте ее низ разрезала глубокая продольная впадина. Настолько глубокая, что несколько каменей, сорвавшихся в нее, беззвучно исчезли в ее чреве.

Бранд двигался вдоль пропасти, местами перепрыгивая с одной ее стороны на другую. Пещера постоянно петляла, ее нутро извивалось, то ныряя вниз, то вздымаясь вверх. Иногда свод опускался настолько низко, что молодому человеку приходилось пробираться на карачках или же вовсе проползать отдельные узкие участки пути.

Преодолев одну такую кишку, Бранд попал в самый настоящий подземный зал с некогда гладкими, отшлифованными ступенями лестницы, с громадными резными колоннами в пять обхватов толщиной, подпиравшими высоченный свод, настолько высокий, что света масляного светильника не хватало, чтобы достать до самого верха. На стенах едва просматривался декоративный узор, который, вполне возможно, имел какой-то тайный смысл. Увы, время обошлось с ним беспощадно.

С замиранием сердца Бранд подошел к первой ступени лестницы, вступил на нее, готовый к любым неприятностям. Их не последовало, и молодой человек поднялся еще на одну ступень. Лестница имела семь пролетов по двадцать ступеней в каждом. Преодолев их все, жнец очутился под каменным сводом, подпираемым восемнадцатью колоннами (три ряда по шесть колонн в каждом).

Не переставая ощущать значимость и мрачное безмолвное торжество этого таинственного места, реджинец шагал вперед и вскоре оказался в зале со сферическим потолком, в центре которого находилось возвышение. Бранд остановился. С того места, где он застыл каменным изваянием возвышение виделось ему в форме приплюснутого, но широкого и длинного куба, который неизвестные архитекторы отлили из какого-то странного, черного-пречерного (чернее угля, чернее самой непроглядной тьмы) материала. Постамент возвышался над полом зала на добрых три локтя, а над самым его центром, на высоте примерно в половину сажени, отбрасывало блики нечто, для объяснения чего молодой человек не мог подобрать правильных слов. Оно напоминало облако или туманный сгусток размером со взрослого тролля, которое жило, дышало, постоянно трансформируя, видоизменяя собственную форму. А еще это облако с некоторой периодичностью (примерно пару раз в минуту) становилось полупрозрачным, почти невидимым, после чего приобретало глубочайший оттенок черного, сравнимый с цветом возвышения под ним.

Простояв с открытым ртом недвижно несколько минут, Бранд отмер, рискнув подойти поближе.

И вновь остановился, инстинктивно пригнувшись. В пяти шагах перед собой он увидел… Сложно сказать, что это было на самом деле. То, что он узрел, проще всего было описать словами «завеса» или «пелена». Но пелена необычная. Вглядываясь в нее, Бранд изо всех сил пытался подобрать слова, подходящие для ее описания. Ему казалось, что он видит чистейшую воду горного озера, которая внезапно перестала подчиняться известным всем и каждому законам мироустройства и оторвалась от земли, образовав полусферу некой толщины. Она заключила в себя возвышение и пульсирующее живое облако тумана – очевидно главную тайну сей пещеры. Наверняка маги всего мира отдали бы руку на заклание, чтобы получить возможность изучить эту завесу.

Не приходилось сомневаться, что полусфера защищала постамент и парящее в воздухе прозрачно-черное облако от непрошенных гостей. Для того чтобы проникнуть сквозь нее, для начала стоило хотя бы понять ее природу. Если б в этом зале оказались дипломированные маги, они совершенно точно не стали бы спешить, предпочтя действовать обстоятельно, с присущим им размахом и апломбом. Быть может, им бы удалось проникнуть внутрь спустя месяцы исследований, возможно – спустя недели, хотя жнец не исключал, что на преодоление барьера у них могли уйти и годы. Кто знает? У Бранда не было столько времени. Он считал каждую секунду, поэтому частенько решался на необдуманные, рискованные мероприятия.

Реджинец сделал один за другим пять шагов, подходя вплотную к прозрачной полусфере, преграждавшей ему путь к цели.

- Ты ведь не будешь против, если я… хотя бы одним глазком взгляну на то, что у тебя внутри?

Ему никто не ответил. Да и, скорее всего, не мог ответить. И Бранд ничего не ощутил. Все его чувства оставались слепы. Чутье аларита не предупреждало об опасности. Молодой человек вообще ощущал себя в этом месте довольно свободно и комфортно, словно на лесной полянке в теплый ласковый летний день.

Нисколько в себе не сомневаясь, Бранд вытянул руку и коснулся ею поверхности полусферы. От места касания моментально распространились концентрические круги, ну, точь-в-точь как круги на воде, если в нее бросить камень. Жнец отдернул руку, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не произошло. Его не убило, земная твердь не разверзлась под его ногами. Мало того, он практически ничего не почувствовал, касаясь поверхности сферы. Лишь легкий холод и упругость ее поверхности, но это не в счет.

Что это означало? Он имел шанс пройти через барьер? Его впускали?

Вопросы, на который возможно было получить ответ лишь одним способом.

Бранд снова вытянул руку и на сей раз постарался сильнее надавить на завесу. Он удивился, когда ладонь его руки практически беспрепятственно погрузилась внутрь барьера.

Да нет! Быть того не может! Неужели он ошибся в назначении прозрачной преграды, и сквозь нее может пройти всяк и каждый?

Вздохнув полной грудью, молодой человек зажмурился и сделал шаг вперед. Просачивание сквозь барьер по ощущениям и в самом деле напомнило ему погружение в воду, температура которой была лишь капельку ниже температуры его собственного тела. А еще эта вода по каким-то причинам не смачивала одежду и открытые части тела реджинца, поэтому, преодолев барьер, Бранд остался сухим.

- Воистину, выйти сухим из воды – это про меня, - пробубнил он себе под нос, разглядывая руки, ощупывая лицо.

Невероятно, но ему удалось миновать завесу, фактичекски, с первой и единственной попытки. И при этом он остался цел! Он выжил!

Бранд сглотнул подступивший к горлу ком, откашлялся, отдышался. Совершая крайний шаг, он сильно переволновался, что было недостойно аларита. Немного восстановившись, реджинец с любопытством оглядел постамент, находящийся прямо перед ним. Идеально гладкая поверхность неизвестного материала приковывала к себе взор. Нигде не было видно ни малейших трещин, царапин, выбоин, иных повреждений. Неправдоподобно ровные углы сплюснутого по высоте громадного «каменного» блока, казалось, не знали, что такое время, и выглядели идеально. Над всем этим залом без сомнения поработала целая когорта искусных магов древности. Иначе и быть не могло.

- Что же ты такое?

Колеблющееся, меняющее свои очертания облако продолжало жить своей неведомой жизнью. Казалось, оно не обращало никакого внимания на человека, разглядывающего его.

- Согласишься ли ты открыть мне свои тайны? - Несмотря на всю абсурдность и глупость ситуации Бранд продолжал разговаривать с древним артефактом, будто бы тот мог его понять и, тем паче, ответить. – Уж, коль скоро меня пропустили, может быть, ты сочтешь возможным открыться мне? Хотя бы частично…

Туманный сгусток сделался прозрачным, слабо различимым в лучах масляного светильника. Вот и еще одна загадка: барьер без труда пропустил человека и никак не отреагировал на предмет, служивший ему единственным источником освещения. Возможно, барьер реагировал только на то, что действительно представляло опасность для парящего облака?

Спустя десяток секунд облако снова сделалось видимым, и Бранду пришла в голову идея замерить время, которое артефакт прибывал в прозрачном состоянии. Эксперимент длился четыре минуты. За этот срок артефакт успел условно исчезнуть и вновь сделать видимым ровно десять раз. Временные отрезки, на протяжении которых облако оставалось прозрачным, совпадали до долей секунды. Это была закономерность, на которую Бранд не мог ни обратить внимания.

Но что с ней делать? Как ее правильнее применить?

Реджинец не был ученым и сейчас де<