Глава сорок пятая. Сессия.

Широкий стол, поверхность которого складывалась из обожжённых глиняных плиток, был весь заставлен всевозможного вида инструментами. Некоторые из них выглядели весьма чудаковато (тонкий цилиндр, длинной с ладонь, один конец которого походил на распустившийся цветок), другие (плоский камень в палец длиной и палец шириной, текстура которого напоминала лик человека, испытывающего жуткие муки) заставляли о многом задуматься. Весь этот хлам, так или иначе имевший отношение к магическим проявлениям, разбавляли банки, склянки, стеклянные, керамические и глиняные сосуды, подчас пустые, подчас заполненные каким-либо содержимым (жидким, вязким, сыпучим), всякого рода штативами, держателями и нагревателями. Правда, в настоящий момент времени ничто из того, что находилось на столе, не использовалось. В настоящее время Бранда не интересовали эксперименты с той или иной материей. Все, чего хотел молодой человек, это узреть результат заклинания и при этом не оказаться в дураках, ведь, как известно, отрицательный результат – тоже результат, чего реджинца совершенно не устраивало. Близилась сессия - первая в его теперешней жизни - и он не имел права ее провалить.

Сидя на неудобном стуле (и почему все стулья в Университете такие жёсткие и кривые?), аларит пристально вглядывался в ладонь правой руки, которую расположил перед собой. Его внутренний взор вот уже с десяток минут ярко и четко рисовал одно и то же: ладонь, над которой медленно разгорается рыжее пламя. Увы, воображаемая картина не желала претворяться в реальность. Волшебник мог представить себе все, что угодно. Теоретически, все, что он придумывал, могло воплотиться в действительности. На практике же дела обстояли несколько иначе. Маги-теоретики объясняли это мудреным термином Пределы Естественности. Под мало о чем говорящим сочетанием слов скрывался свод законов, краткий смысл которых выражался довольно просто: природа предусмотрела защиту от появления богоподобных существ, тем самым перманентно защитила сама себя. В том, что природа поступила логично, не было никаких сомнений. Бранд не мог вообразить себе Архей, в котором в каждом городке рождался бы волшебник, силы которого были бы, фактически, ничем и никем не ограничены. В этом случае одна эпоха хаоса сменяла бы другую. Не помог бы никакой Божественный Порядок – в этом молодой человек не сомневался. Другое дело, что реджинцу слабо верилось, что предположения теоретиков магических наук верны и близки к истине. Одно дело – закон природы, согласно которому подброшенный предмет, если на него более не оказывается никакого воздействия, всегда упадет на землю, и совершенно другое – ограничения, наложенные на использование магии, возникшие совершенно естественным путем.

Хотя, конечно, все могло быть.

По носу Бранда скатилась капелька пота. Проклятая концентрация. У всех кроме реджинца с нею были большие проблемы, однако другим, чтобы создать устойчивое заклятие, требовалось достигнуть не такой высокой ее степени, нежели Бранду. Если бы он действовал как все, у него бы вообще ничего не получалось, а так… Были шансы, но из десяти попыток, лишь две, максимум три, заканчивались успехом. В остальных случаях его поджидала неудача. Это нервировало, выводило из себя, бесило. Меж тем, во время творимой волшбы магам крайне не рекомендовалось нервничать. Дело в том, что человеческое тело - тот самый кристалл, который преобразовывал внутри и вокруг себя первозданные магические потоки – в моменты припадков гнева крайне замысловатым образом менял свою внутреннюю структуру, а это, в свою очередь, сказывалось на результатах волшебных преобразований. Говоря об изменении внутренней структуры, важно было понимать, что речь не шла о кардинальных изменениях организма. Вовсе нет. Внутренние органы по-прежнему оставались на своих местах, кровь продолжала циркулировать по большому и малому кругам кровообращения, а нервная система продолжала проводить сигналы. Речь шла об изменениях так называемых физико-магических свойств внутренней структуры. Именно этими свойствами и были обусловлены законы преобразования первичных магических потоков в материю, которая потом использовалась в качестве рабочего материала заклятия. Во время лекций преподаватели не раз обращали внимание абитуров на этот вопрос. Разбавляя свои слова изрядной долей формул, графиков и диаграмм, они пытались донести до учащихся важную истину: если волшебник творил заклятие, будучи серьезно рассерженным, у него могло получиться все что угодно, но только не то, что он хотел. Под «всем, что угодно» обычно понималась неспособность сотворить даже простецкое заклятие, но иногда умудрённые жизнью профессора упоминали иные случаи, в которых речь заходила о разъяренных магах, натворивших серьезные беды. Бранд отдавал должное университетским теоретикам – те скурпулезнейшим образом изучали магию и все связанные с ней процессы. Обладая незаурядной способностью к концентрации и сосредоточению, он, тем не менее, вынужден был изрядно перенапрягаться, чтобы сотворить даже самое легкое заклинание. Жнеца учили контролировать себя в любых ситуациях, но когда у молодого человека раз за разом не получалось то, что с легкостью удавалось другим, он не выдерживал. Нет, он не срывался на крик, не впадал в бешенство, он тихо закипал. Утесы его сознания буквально утопали в темных водах ярости, ввиду чего прогресс в освоении им магического искусства шел крайне медленно и неравномерно. А несколько раз попытки сотворить им заклятия, находясь при этом в не лучшем расположении духа, едва не закончились трагически. В тот вечер вместо банальной огненной капельки, размером с две фасолины, вокруг Бранда вдруг завыло жестокое пламя. Хорошо, что в этот момент его никто не видел и от его неаккуратных действуй никто не пострадал. Приходилось загонять свои чувства настолько глубоко, насколько это было вообще возможно, чтобы не наломать дров. Реджинец с большим удовольствием спалил бы весь Университет дотла, но это поставило бы на его плане жирный крест. Вот и приходилось ему в буквальном смысле вымучивать каждое свое достижение в области практического применения магии.

А сессия, меж тем, приближалась.

- Так у тебя ничего не получится.

Внутренний голос был как всегда безапелляционен.

«Раньше получалось, и сейчас получится.»

Бранду показалось, что кто-то в его голове едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

- До сессии ты можешь заниматься всем, чем угодно, но во время зачетов и тем более экзаменов любая неудача с твоей стороны приведет к тому, что тебя выкинут из Университета. Подумай над этим хорошенько.

Несколько лекционных потоков первокурсников на время практических и лабораторных занятий разбивали на приблизительно равные по числу абитуров подгруппы, которым потом в таком же составе предстояло сдавать и сессию. Это делалось исключительно ради удобства. Пара-тройка преподавателей за один день как раз могла опросить две такие подгруппы, выставив им зачеты или приняв экзамен. С проэкзаменовкой больших лекционных потоков дела бы обстояли гораздо сложнее. Кстати, такая учебная иерархия сохранялась лишь до того момента, пока абитуры не вступали в стадию изучения специализаций. На старших курсах тоже существовали подгруппы и даже свои лекционные группы, вот только по количественному составу они здорово уступали аналогичным у новичков. Это объяснялось двумя вещами. Во-первых, магических специализаций существовало великое множество, что способствовало увеличению числа абитурских групп и, как следствие, резко ограничивало их разрастание вширь. Во-вторых, далеко не все умудрялись выживать в горнилах сессионных испытаний. Большое количество народа отсеивалось сразу после первой сессии. Конечно, многие, кому не повезло на первых экзаменах, все же продолжали дальнейшее свое обучение, ведь ректорский совет Университета готов был терпеть любого оболтуса, лишь бы за него хорошо платили, однако Бранду, в отличие от таких обеспеченных юношей и девушек, приходилось своими руками добывать себе средства к существованию.

- Вот-вот, правильные мысли крутятся у тебя в голове! Подумай, что будет, если ты завалишь экзамены или, тем паче, окажешься к ним не допущен? За тебя никто не станет платить двойную цену, как за всех, кто провалился во время сессии. А сможешь ли ты сам добывать столько золота?

 Внутренний голос поставил вопрос ребром. Бранд ведь только претворялся наемником, которому удалось скопить немного деньжат. На деле реджинцу приходилось добывать себе моменты едва ли не каждую неделю. Порой молодой человек влезал в шкуру обычного уличного карманника, но чаще предпочитал обворовывать торговые ряды и дома, благо навыки жнеца позволяли ему проникать куда угодно и присваивать себе все, что плохо лежало. Но сможет ли он регулярно находить денежные средства на свое обучение, в случае, если провалит сессию? Большой вопрос. Университетские казначеи предпочитали, чтобы с ними расплачивались не золотыми кубками, дорогими украшениями, драгоценными сувенирами и камнями, а звонкой монетой. Меж тем, даже ловкому и мастеровитом алариту далеко не всегда удавалось разжиться серебром или золотом, а краденные вещи еще необходимо было выменять, при этом умудриться сохранить свое инкогнито и не проиграть в цене. В общем, одни проблемы, и конца, и края им не видать.

Если только не…

«Ты так говоришь, как будто у тебя есть, что мне предложить!» - Огрызнулся Бранд, словно внутренний голос, порой всплывающий на поверхность сознания молодого человека, в самом деле мог принадлежать определённой независимой личности, с которой можно было вести диалоги и просить у нее советов.

По понятным причинам, реджинец не надеялся на ответ, поэтому, когда он его все же получил, это поразило Бранда до глубины души.

- Я не стану ничего тебе советовать напрямую, - ответил голос с некоей толикой издевки. – Я могу лишь направить тебя на путь, который должен помочь тебе в дальнейшем, который может открыть пред тобой новые горизонты. Если тебя это устроит, конечно.

Концентрация, которую так долго добивался реджинец, моментально распалась. Бранд встряхнул руку, которая показалась ему жутко тяжелой, чуть слышно выругался.

- Видимо, я схожу с ума, - прошептал он себе под нос. – Мало мне забот, еще это.

Давно, в пору его обучения в Школе, будущему жнецу на глаза попалась книга, описывающая некоторые распространённые психические заболевания и способы их излечения. Его теперешний случай здорово походил на «расстройство идентичности» сиречь на «синдром множественности личностей». Примечательно, что в книге не описывались конкретные методики лечения сего заболевания, а приводились лишь некоторые теоретические выкладки, кстати сказать, весьма сомнительного содержания. Одна из таких выкладок советовала больному игнорировать любые поползновения «второстепенных личностей» вступить с ним в контакт. Возможно, Бранду стоило поступить аналогичным образом?

«Что это за новый путь, который позволит мне достичь небывалых высот?»

Бранд знал, что поступает нелогично, продолжая беседовать с самим собой, вместо того чтобы попытаться достичь концентрации (хотя в случае с ним речь шла о сверхконцентрации) еще раз. Возможно, такой его поступок объяснялся простым желанием передохнуть и отвлечься, чтобы, набравшись новых сил, начать заново штурмовать неприступную преграду?

- Я не говорил тебе о небывалых высотах, я говорил о новых горизонтах. Это разные вещи.

Ну, вот и началось… И что ему делать? Продолжать внутренний диалог?

«Нет разницы. Для меня… что горизонты, что высоты – недостижимы. Я даже каплю разжечь не могу.»

- Потому что ты пытаешься подойти к решению этого вопроса с общеизвестной позиции. Ты мыслишь, как все, и действуешь, как все, по отработанной методике, не осознавая первопричину ее появления.

«Первопричину?»

- Именно. Она заключаются в способности мага достигать необходимой для творения заклятий степени концентрации. Но ты - аларит, тебя не нужно учить этому приему. Ты сам можешь научить ему кого угодно, но несмотря на это, ты по-прежнему продолжаешь подходить к проблеме создания заклятия с позиции простого абитура. Естественно, у тебя ничего не получается. Этому не стоит удивляться.

- Что-то я не понимаю, - в голос произнес Бранд, даже не обратив на это внимание, - если мне так легко удается концентрироваться, то почему у меня не получается колдовать? По твоим словам, выходит, что я способен к волшебству в любое время дня и ночи, ведь, если всерьёз воспринимать то, что ты сказал, получается, что… я все время нахожусь в сконцентрированном состоянии.

- Именно так, и это идет вразрез с теоретическими основами методики, согласно которой ты пытаешься действовать. Вспомни, что говорили на занятиях. Человеческое тело – это кристалл, который преобразует первичные магические потоки в магическую материю – краеугольный камень заклятия. Концентрируясь, маг вводит себя в особое состояние, тонко подстраивая физико-магические свойства тела таким образом, чтобы становились возможны процессы преобразования первичных магических потоков. Улавливаешь суть?

Молодой человек молча покачал головой.

- Маги пребывают в сконцентрированном состоянии только во время волшбы. Все остальное время они ничем не отличаются от простых людей, не волшебников. Ты же сконцентрирован практически постоянно. Ты вообще не знаешь, что такое расслабленное состояние, и это здорово отличает тебя от абитуров. Твой кристалл, если так можно выразиться, имеет неправильную форму. Он не подходит для волшебства. Ты сам его видоизменил – своим образом мышления, жизнью, своей действительностью. Ты, как и маги в целом, перед тем, как начать творить заклинание, должен поменять что-то в себе, и тогда у тебя все получится.

Разъяснения внутреннего голоса походили на обыкновенную болтовню какой-нибудь базарной бабки. Много слов, а смысла – ноль.

«И… что мне стоит поменять в себе?»

- Попробуй делать все наоборот.

«Это как?»

- Для того, чтобы подготовить тело к преобразованию первичных магических потоков, каждый маг достигает определённого уровня концентрации. Но тебе этого делать не нужно. Попробуй расслабиться, отрешиться ото всего на свете, погрузиться в себя. Никакой концентрации, никакого сосредоточения, лишь полное расслабление.

«Чушь какая-то, - подумалось Бранду. – У всех работает так, у меня – по-другому… как это понимать?»

- А если все станут прыгать с крыши, ты тоже прыгнешь?

- Это другое, - вслух возразил молодой человек.

Возразил самому себе.

- Не другое, а то же самое. Слепое следование правилам никого не доводило до добра. У всех правил есть свои исключения, почти у всех. Этим и объясняется многогранность нашего мира. Найдёшь исключение – станешь не просто одним из, станешь тем, кто ты есть на самом деле, тем, кем ты должен быть.

Реджинец усмехнулся:

- Кем, если не секрет.

Но внутренний голос, кому бы он в действительности ни принадлежал, ничего ему не ответил.

- Вот так всегда, - вздохнул Бранд. – Моя голова напоминает мне общество в миниатюре. Подойдешь к кому-нибудь, спросишь совета, а он промолчит… еще и отвернется или, того хуже, нагрубит.

С минуту он сидел, ни о чем особо не думая. Молодой человек мял лицо, массировал виски. А жизнь вокруг текла своим чередом. Преподаватель о чем-то беседовал с двумя абитурами, сопровождая свои слова активным жестикулированием; большинство учащихся делали вид, что занимались полезным делом.

«Может… действительно попробовать расслабиться? В самом деле, что я теряю?»

Жнец совершил несколько глубоких вдохов-выдохов, после чего привычно сконцентрировался.

- Тени Скарда, - прошипел он, - не концентрация, а расслабление… Расслабление, чтоб его…

Он закрыл глаза, задышал медленней, с задержкой в пиковых точках вдохов и выдохов. Сердце начало биться медленно, а во всем теле почувствовалась раскрепощенность и вялость. Он обратился ко внутренней пустоте, заглянул внутрь себя, добровольно отказываясь от существования в окружающем мире. Как только, он осознал, чего хочет, он потерял связь с реальностью. Исчезли звуки, исчезло ощущение длины, ширины, высоты; внешний мир стал ему неинтересен. Внешний, но не внутренний, который в одночасье расцвел перед ним непредставимо насыщенной чернотой, ласкавшей слух безумно-яркой звуковой палитрой тишины.

Бранд представил себе, как вытягивает перед собой руку, разворачивая ее ладонь вверх, как над поверхностью ладони возникает капелька пламени, как она, поначалу, еле заметная, постепенно увеличивается в размере и прибавляет в яркости, а пламя ее хвоста заворачивается в тугой шипящий смерч.

Дуновение теплого воздуха мазнуло его по лицу – нежно, но, тем не менее, настойчиво. Бранд разлепил веки, с бесконечным удивлением в глазах уставившись на пламя, игравшее над его ладонью. Он надеялся на крохотную слезинку, обёрнутую в одеяло рыжего пламени – этого бы вполне хватило, чтобы получить удовлетворительную оценку на экзамене по стихийному волшебству – но вместо нее его глаза уперлись в огненный сгусток, размером с голову ребенка.

«У меня получилось. У меня получилось!» - была первая его мысль.

Вслед за ней возникал другая:

«Мою каплю видели все… Все! Неужели я провалился?»

Он поспешно погасил заклинание, украдкой оглядываясь по сторонам. Ни одна пара глаз не смотрела в его сторону.

Ему повезло.

 

***

Перед входом в аудиторию, где проводился экзамен, практически никого не было. Абитуры с опытом советовали приходить заранее, дабы успеть в числе первых проскочить на сдачу экзамена. Идущих в первом потоке, объясняли они, преподаватели оценивали не так строго, как тех, кто плелся в хвосте. Они утверждали, что, мол, если абитур пришел рано утром, значит он уверен в себе, и эта уверенность непременно передастся экзаменаторам, которые обязательно зачтут сие и непременно повысят итоговую оценку. Кроме того, знающие люди утверждали, что, чем дольше ждешь своей очереди, тем больше напрягаешься, «выгораешь». Кстати сказать, «выгорали» не только абитуры, но и преподаватели. Шутка ли, сидеть целый день и слушать лепет первокурсников, оценивать их жалкие попытки составить элементарные стихийные заклятия… Тут у кого хочешь нервы сдадут. Поэтому не стоило удивляться статистике, которая утверждала, что экзаменационные результаты в послеобеденное время оставляли желать лучшего.

Но Бранд наплевал на советы бывалых и явился на экзамен одним из последних. В общем-то, он так поступил не по своей воле. Во всем оказался виноват Небрехт, которому не удалось вовремя выйти на экзамены. Парень не успел закрыть зачетную сессию и отчаянно нуждался хоть в чьей-то помощи, иначе он рисковал попасть в число неудачников. Бранд и Эстел (в основном конечно Бранд) изо всех сил пытались подтянуть приятеля. Получалось у них, прямо скажем, не очень.

После того случая в клубе Небрехт вынужден был пропустить месяц занятий. Все это время он безвылазно сидел в комнате, пытался учиться по чужим записям, ел то, что приносили ему друзья. Хотя насчет «друзей» у реджинца возникли большие подозрения. Аларит во всем разобрался, едва только взглянув на тело парня, распластавшееся на земле. Небрехту сильно досталось, причем на него напали неожиданно, при этом избивали долго, остервенело, в несколько рук и ног. Надо всем этим безобразием возвышалась тень леди Арджуны, чтоб ей голову свернуть на какой-нибудь лестнице. Вот только Бранд подозревал не только одну лишь дочку короля. Он чувствовал, что немалая вина лежит и на Эстеле Моратаре, который в тот вечер из кожи вон лез, чтобы показать всем, как хорошо он относится к Небрехту. Какая ему от этого выгода? Да кто ж поймет этих благородных, Скард их всех задери? Тем более отпрысков благородных семейств, у которых амбиции, наглость, гонор, что называется, из ушей хлещут, а жизненного опыта и мозгов нет ни на грош. Ясно одно: каждому ребенку аристократического происхождения с самого его рождения вдалбливали азы правильного поведения в высшем обществе. Каждое семейство, каждый Дом, тем более такой влиятельный, как Дом Моратаров, пытался выжить в бесконечных интригах, невидимых конфликтах и даже войнах, составляющих основу аристократического общества. Чтобы выжить, нужно было уметь не подставляться, не показывать спину и не проявлять слабость. Когда дочь Тефриста завалилась в комнату к Эстелу, чтобы наказать Небрехта, но, в итоге, этого так и не сделала, она поняла, что проявила слабость по отношению к Моратарам и Мириам Эрендил (следовательно, показала спину всем благородным Домам королевства), и поспешила исправиться, и не просто исправиться, а закрутить все таким образом, чтобы в ее грязных делах оказались замешаны те, кто, волей-неволей, обратил внимание на ее оплошность.

Хотя, возможно, дела обстояли совсем по-другому. Так или иначе, но все это были лишь догадки Бранда, а догадки без доказательств никому не были нужны. Да и что с них Небрехту? Какой прок? Парень в одночасье превратился в отстающего. К примеру, сегодня Бранд на протяжении всего дообеденного времени пытался натренировать юношу на создание нескольких заклинаний из школы иллюзий, без составления которых Небрехт бы никогда не получил зачет. И подобным образом реджинцу приходилось поступать каждый день. Не сказать, что это доставляло ему удовольствие. Также Бранд не стремился брать кого-то под свою опеку или участвовать в жестоких играх детей благородного сословия. Он не хотел интриговать. Он просто поступал так, как велело ему его сердце.

Дождавшись, пока экзаменационную покинет хотя бы один единственный освободившийся абитур, Бранд постучал в дверь и тихо прошмыгнул внутрь.

- Там кто-нибудь еще есть? - задал вопрос преподаватель.

Экзамен принимали двое профессоров. Один из них (тот, что обратился к Бранду) восседал за полукруглым столом, в окружении книг и листов экзаменационных билетов; другой мерил шагами аудиторию, очевидно мешая абитурам пользоваться шпаргалками. Подле стола справа имелось некое подобие сцены, на которой в настоящее время находилась девушка. Экзаменуемая пыталась изобразить профессору простенькое стихийное заклинание. Судя по фонтанчику воды, который возникал над ее ладонями буквально из воздуха, ей можно было не опасаться плохих оценок.

- Я последний, - ответил реджинец, подходя к столу.

- Хорошо, - молвил преподаватель. – Бери билет, садись на любое свободное место.

Бранд кивнул и вытянул первую попавшуюся бумажку, длиной и шириной с его ладонь.

Два теоретических вопроса оказались несложными. В течение семестра Бранд старался не выделяться, демонстрировать среднюю успеваемость, но это не означало, что он плохо владел учебным материалом.

А вот с практикой могли быть проблемы. И вовсе не из-за того, что у Бранда могло что-то не получиться. Совсем нет. Он мог без особых усилий составить любое изученное им на лекциях и практических занятиях заклинание. Неприятность заключалась в том, что его заклинание могло получиться через-чур превосходным, а такого допускать было нельзя. Поэтому реджинцу приходилось вносить сознательные коррективы в процессы подготовки и воспроизведения заклятий, дабы ослабить их, но при этом не зарубить на корню. Вот в этом-то и заключалась вся сложность. У Бранда не всегда получалось «удачно» испортить заклинание, и тогда вместо плохонького огонька или фонтанчика у него не получалось ничего. Молодой человек надеялся, что во время экзамена ему улыбнется удача. Эх, если бы у него было немного больше времени, он бы смог подготовиться получше, а так… остается надеяться на судьбу.

- Так, - каркнул профессор, сидящий за столом, - добровольцы еще есть?

Под пристальным взглядом преподавателя несколько абитуров затравленно переглянулись. Никто из них и не подумал встать.

- Давайте быстрее, - потребовал преподаватель. – Время уже позднее. Сознательное затягивание экзамена не приветствуется.

На этот момент в аудитории находилось пятеро экзаменуемых. Два парня и три девушки делали вид, что усиленно работают над ответом. Экзаменаторов это не смутило, и спустя пять минут они начали вызывать абитуров.

Бранд не собирался никуда спешить. Он сознательно сделал так, чтобы пойти последним. Чем меньшее число глаз будет наблюдать его волшбу, тем лучше. Мало ли что?

Шли минуты. Экзаменуемых становилось все меньше. Кому-то повезло получить вполне хорошую оценку, и они с криками радости покинули аудиторию. Двоим забраковали ответы. Одна из неудачниц вышла в коридор, едва сдерживая слезы.

Что ж… бывает. Слабые и несостоятельные (в денежном плане) в стенах Университета надолго не задерживались.

Наконец настала очередь Бранда.

- Надеюсь, вы, молодой человек, готовы лучше, - строгим тоном произнес профессор. – Лет вам уже много, сознательности в голове должно было бы прибавиться.

- Постараюсь, - сухо ответил Бранд, кладя на стол перед мужчиной листок с вопросами.

Второй экзаменатор, до сей поры остававшийся на ногах, решил присесть и занял место подле своего коллеги.

- Начнем?

- Я готов.

На вопросы, касательно классификации основных заклятий стихийной магии и ограничений, налагаемых на некоторое волшебство психомантии, Бранд ответил бойко, развернуто и по делу. Молодой человек всем своим видом показывал, что знаком с учебным материалом, и уважаемая профессура может даже не пытаться подловить его. Конечно же, она попыталась. Преподаватели задали реджинцу несколько каверзных, как им самим казалось, вопросов, но, получив на них немедленные правильные ответы, успокоились.

- Всем бы так как вам знать учебный материал, - резюмировал волшебник, сидящий за преподавательским столом. – Удивительно, почему вы решили экзаменоваться в самую последнюю очередь.

- Обстоятельства, - Бранд удостоил мужчин загадочным ответом.

- Хорошо, тогда приступим к практической части экзамена. Надеюсь, вы нас не разочаруете?

Бранд пожал плечами, но ответил, как можно более уверенно:

- Я сам на это надеюсь.

- Что ж, - профессор ткнул пальцем в один из вопросов, написанных на экзаменационном листе, - воздушных поток. Заклинание аэромантии. – Он оторвал взгляд от бумажки и посмотрел налево. – Видите вон тот шар на столе?

Бранд проследил за взглядом преподавателя, утвердительно кивнул.

- Тот белый?

- Именно он. Сбейте его воздушным потоком.

Реджинец на мгновение плотно сжал челюсти. Он надеялся, что его не заставят совершать нечто подобное, но хитрые профессора как будто что-то знали. Сознательно ослабевать заклятия, которые ни с чем не взаимодействуют, - это одно дело. А вот, если заклятие должно поднять в воздух какой-то предмет, отбросить его и так далее – тут не все так просто. Приложишься чуть сильнее, и вместе с шаром в стену улетит учебный стол, а не додашь мощи – вообще ничего не получится. Так, легкий ветерок, который никому не нужен.

Опасная ситуация. И, тем не менее, из нее нужно было выбираться. Бранд напрягся, сосредотачиваясь, после чего постарался расслабиться, уйти в себя, как это делал много-много раз прежде. Внезапно у молодого человека закружилась голова. Его покачнуло, и Бранду понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы устоять на ногах.

- Молодой человек, вам плохо? – спросил преподаватель, приподнимаясь из-за стола. – Если у вас не получается, давайте прекратим экзамен. Чрезмерная концентрация или, тем более, неправильное введение себя в это состояние чреваты серьезными последствиями для организма. Не стоит рисковать…

Бранд открыл глаза, в которых застыл блеск стали. Мгновение, в котором его внутреннему взору предстал укатывающийся со стола белый шар-мишень, сменилось мгновением, когда это событие претворилось в реальности. Реджинец выдохнул, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы не выдать профессорам дрожь собственных рук.

- Получилось, - прошептал он, передергивая плечами.

Профессор, озаботившийся здоровьем экзаменуемого, медленно сел на место.

- Да, уж, получилось, - проворчал он. В тоне его голоса сквозило неприкрытое недовольство. – С трудом, если не сказать больше. Вы ведь еле стоите на ногах. Может быть, все же отложим экзамен?

- Нет. Я хочу продолжить, - стоял на своем жнец.

Преподаватель вздохнул.

- Вы не умеете правильно концентрироваться? –задал вопрос его коллега.

«Правильно – не умею, а о том, что случается, когда я концентрируюсь неправильно, вам лучше не знать.»

- У меня не всегда это получается, - не стал врать молодой человек.

Преподаватели переглянулись.

- Это… безусловно, удручает, - заявил один из них, тот, что проявлял большую инициативу во время экзамена. – Вам следует подтягивать этот основополагающий для любого мага момент. Если волшебника подведет концентрация, он не сможет сотворить даже простое заклятие. У вас будет целый семестр, чтобы усовершенствовать свои навыки. – Профессор вновь опустил свои глаза на лист с экзаменационными вопросами. – Бранд, давайте поступим с вами следующим образом: выберите еще одно заклятие из тех, что указаны в билете, и продемонстрируйте его нам. Если у вас получится, мы с удовольствием поставим вам зеленый или даже желтый бал. Я верно говору, профессор Бьезз?

- Совершенно верно, профессор, Чиарк.

То, что предлагали преподаватели, всецело устраивало Бранда. В Королевском Университете действовала система оценок на основе девяти цветов. Низшим балом считался черный, в то время, как наивысшим – белый. Эти два цвета заключали в себя стандартный радужный спектр. Таким образом, зеленый или желтый цвет соответствовали среднему балу. Быть средним, не выделяться – в этом-то и заключалась линия поведения Бранда. В общем, ему стоило соглашаться.

- Любое заклятие из области пиромантии, геомантии или гидромантии? – переспросил молодой человек.

- Любое, указанное в твоем билете, - уточнил профессор, - а не любое вообще.

Бранд прикинул, какое из трех доступных ему заклинаний окажется наименее проблемным. В пиромантии экзаменационная комиссия предлагала ему продемонстрировать свои умения в области свободного воспламенения объектов. Заклинание гидромантии, которое он должен был сотворить, называлось «водяная сфера». Что же касалось геомантии, то тут Бранд должен был создать «колонну». Для этого у края сцены, на которой демонстрировали свои умения экзаменуемые абитуры, стояла цилиндрическая кадка. Внутри этой кадки находилась земля. Вот эту землю Бранду и следовало собрать в колонну. Выбор, прямо скажем, небогатый. Подумав хорошенько, реджинец отбросил пиромантию, так как свободное воспламенение пришлось бы демонстрировать на каком-то определённом предмете (по аналогии с шаром-мишенью и воздушным потоком). После огненной стихии настал черед отбросить геомантию. В итоге молодой человек остановил свой выбор на «водяной сфере», о чем и поспешил уведомить уважаемых преподавателей.

- Что ж, - вздохнул профессор Чиарк (вздохнул, как показалось реджинцу, немного разочарованно), - гидромантия так гидромантия. Мы готовы оценить вас по справедливости. Прошу, начинайте.

На секунду в голове Бранда возникла идея, послать все к Скарду и вложить в заклятие все имеющиеся в его распоряжении силы. Вот была бы хохма, когда обнаружилось, что половина третьего этажа главного корпуса Университета оказалась бы затоплена. Улыбнувшись про себя сему акту протеста, реджинец вынужден был отметить его как детский и неэффективный. Подобным шалостям не было места в его плане.

Молодой человек позволил себе расслабиться, почувствовать тяжесть в руках и ногах. Затем наступила фаза мгновенного сосредоточения. Бранд выставил руки перед собой параллельно друг дружке, развернул внутренние стороны ладоней одна к другой. Одновременно с этим действием он четко обрисовал себе этапы возникновения из ничего (как бы из ничего) водяной сферы, расширяющейся со временем.

Кольнуло в пальцах рук. Так всегда случалось, когда сбоила работа заклинания. Вместо сферы размером с голову ребенка, которую мог создать Бранд, у него получилась сфера размером с кулачок младенца. Теперь оставалось дело за малым: сочетая элементы концентрации и расслабления, расширять сферу, «поить ее магией», как выразились бы волшебники. По причине осознано загубленного заклятия сфера не сильно набрала в объеме, но ее конечные размеры и темпы роста удовлетворили требованиям экзаменаторов. Бранд мог собой гордиться.

- Что ж, - подвел итоги экзамена профессор Чиарк, - неплохо, вполне неплохо… Но, молодой человек, вы можете быть лучше. Вы должны быть лучше, если, кончено, хотите чего-то добиться в этой жизни.

«Если б вы узнали, чего я хочу на самом деле, меня бы уже давным-давно казнили на главной площади Корстона.»

- Я думаю, - он мельком взглянул на профессора Бьезза, - и мой коллега с этим, должно быть, согласится, что вы заслуживаете желтого бала. Я прав?

- Безусловно, - кивнул профессор Бьезз. – Но важно понимать, что оценка сия поставлена вам авансом. У вас есть потенциал, и у вас есть то, чего нет у многих, то есть желания учиться, желания становиться лучше, совершенствоваться. Мы это ценим, но мы вовсе не добрые дядюшки. Мы, прежде всего, преподаватели Университета, которые заинтересованы, чтобы наши стены покидали умелые, состоявшиеся волшебники. В общем… с нашей стороны вы больше никогда не столкнетесь с поблажками. Это понятно?

- Более чем, - сухо ответил Бранд.

Профессор Чиарк хлопнул в ладоши.

- Ну, вот и славно, что нам удалось найти взаимопонимание, - проговорил он весело, вставая из-за стола. – На сегодняшний день – это редкость.

 «Еще какая», - подумал про себя Бранд.

Подумал и забыл. Первая его сессия в Университете осталась позади, но реджинец не собирался расслабляться. Как там говорил экзаменатор? У него есть желание самосовершенствоваться? Верно подмечено.

И это желание лишь крепло день ото дня.

 

Всем известно, что некоторые книгохранилища нашего Университета имеют странную, запутанную планировку, но лишь единицам доступна истинная причина особенностей интерьера библиотечных залов. Я хочу обратить ваше внимание на зал под номером пять. Если войти в него через главный вход, пройти прямо, миновав три ответвления влево и два вправо, завернув в последний из них, то далее нужно каждый раз поворачивать налево, однако в строгой последовательности поворотов. На третий, на первый, на пятый, еще раз на пятый, на второй, на седьмой и, наконец, на четвертый. Если выполнить все в строгости согласно вышеизложенной записи, то вы окажетесь в узком пространстве, с трех сторон огражденном высоченными стеллажами - типичными для великой университетской библиотеки. На первый взгляд - это тупиковое пространство, но не все так просто. Смело идите к стеллажу, противоположному входу. Подойдя к нему вплотную, поверните налево и отсчитайте три с половиной локтя. Затем поднимите голову вверх. Ваше внимание должно быть привлечено розовым переплетом толстого фолианта, на котором окромя орнаментальной вязи не содержится ни одной надписи. Оглянитесь по сторонам, дабы удостовериться, что за вами никто не смотрит, и только после этого надавите рукой на переплет. Вам непременно понравится то, чему вы станете свидетелями после этого.

Очерки абитурского фольклера.