Что такое борьба за власть в условиях строительства социализма?

Сколько-нибудь полноценного учения о власти и управлении по сию пору ещё не сложилось. В качестве исходного момента для построения рассуждения примем два утверждения из книги М.Л. Хазина «Лестница в небо…». Первое: «власть не берут, власть дают». Второе – определение, но его дам своими словами. Власть – постоянно действующая сила по направлению образа мыслей людей, она проявляется самостоятельно при назначении узловых персон и в целом – задаёт кадровую политику. Управление – сила, включающее действие и придающая направление  исполнительному механизму, в том числе социальному, хозяйственному и т.п. Управление формализовано, иерархично и структурировано; власть, скорее, сетевое образование и, как правило, не имеет формальной оболочки. По Хазину, самая устойчивая властная группировка – родоплеменная общность, устойчивый носитель традиционных для себя ценностей, межличностных связей и узловых центров авторитаризма. Очевидное «слабое место» данного типа властного влияния проявляется при необходимости выбора между общим интересом и своим, корпоративным. В этом случае она выберет свой. Но её сильная сторона заключается в возможности согласования выбора цели с равноценной группировкой, в том числе на почве более общего интереса.

Революция начиналась с того, что о власти заговорили как о классовом интересе, а к началу горбачёвской «контрреволюции» откатились на уровень мафиозных разборок.

Маркс предлагает в вопросе скрытности механизмов Власти (напоминаю: власть – систематическое влияние на образ мыслей людей в социально значимом масштабе), скорее, антитезу по отношению к той реальности, которую фиксирует М.Л. Хазин. Ж. Аттали отмечает в двух статьях Маркса в «Рейнской газете», где тот спорил с Бауэром по вопросу статуса иудеев: «Однако Карл добавляет, что политической эмансипации недостаточно для того, чтобы гарантировать защиту прав самых слабых, ибо подлинная свобода – не просто личный статус, она вытекает из положения всего общества; не бывает свободы без освобождения от всякой религии, а не только иудаизма. Таким образом, он проводит различие между «политической эмансипацией» и тем, чему даёт неясное название «человеческой эмансипации», не уточняя пока ещё смысла этого термина».

Религиозно-общинная или родоплеменная спайка для Маркса, пожалуй, представляла собой формацию, замкнутую на материальный интерес. А потому она может являться серьёзным препятствием для дела освобождения мира людей от эксплуатации. Говоря о взглядах Маркса, отражённых в статье «О еврейском вопросе…», Ж. Аттали приводит такие его выводы: «Покончить с иудейством значит покончить с деньгами. ...Покончив с еврейством, можно будет покончить и с деньгами, которые «низводят всех богов человека с высоты и обращают их в товар. Деньги – это всеобщая, установившаяся как нечто самостоятельное, стоимость всех вещей». В буржуазном обществе «единственной связью, объединяющей их, является естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности». \\ Покончив с иудейством, можно будет обрушить одновременно христианство и капитализм, основу которых составляет еврейство. … Таким образом, «лишь тогда, когда человек познает и организует свои «собственные силы» как общественные силы и потому не станет больше отделять от себя общественную силу в виде политической силы, - лишь тогда свершится человеческая эмансипация». \\ Итак, в представлении Маркса иудейство, религия, индивидуализм и деньги неразделимы. (Мирским существом человек станет, освободив себя от власти денег). \\ Ибо много позже он напишет: «Традиция всех ушедших поколений довлеет кошмаром над мозгом ныне живущих»».

Представленная Марксом мысль позволяет выдвинуть суждение о том, что функция и существо денег зависит от общественных отношений, а потому конечность данной в цитате формулы где-то правильна, но в иных условиях может оказаться ущербной. К вопросу о природе денег в условиях социализма вернёмся ниже.

Итак, единственно передел отношений собственности на средства производства необратимости процессу социальных преобразований никак не гарантирует. Потому следует специально изучать причины появления антагонистических классовых интересов в отношении власти в периоды перехода к бесклассовому обществу.

Исторически в России в начальный период жизни СССР возник приоритет концентрации сил вокруг идеи Мировой революции. С этим делом всё представлялось всё более или менее понятным. Как именно думали сделать дело хорошо видно по фантастическим фильмам 20-х, начала 30-х годов. Схематичная простота идеала подогревалась возможностью силой репрессивного аппарата сдирать с населения все имевшиеся у него в наличии свободно конвертируемые ценности. И скорая, казалось, победа Мировой революции породила соблазн вложить весь «экспроприат» в её стартовый капитал. Что и было сделано без всякого сожаления: Россия и русский народ – топка и дрова Мировой революции. Нравственных ограничений мировые революционеры относительно средств достижения цели никак не испытывали.

Думаю, следует принять во внимание как исторический факт наличие мощного процесса движения капитала из страны прямиком за бугор во имя идеи сомнительной определённости. Этот процесс длился полтора десятка лет и напитался огромной человеческой массой, привыкшей громадные деньги не столько считать, сколько безнаказанно тратить. И ни в коем случае не зарабатывать! Страна им, власть предержащим, стала должна a priori. Возникла властная группировка, лишившая себя органичной связи с родиной и (свято место пусто не бывает) с проросшими в её «эгрегоре» признаками паразита по отношению к государственности России. Эта же властная группировка в силу длительности своего существования и систематического размещения сферы своих интересов за пределами СССР вторично материализовалась тончайшими и глубокими корнями в виде, как сейчас принято называть, «агентов влияния», для которых пересекать границы было также привычно, как горожанину прокатиться на пикничок с развесёлой компанией.

Агенты влияния стали связующим звеном между ГПУ – НКВД, Коминтерном с массовкой 5-ых колонн по всему белу свету. Со всею очевидностью следует признать, что после сворачивания самовластья интернационалистов (отстранение Зиновьева и К^о) глубоко обиженные и опытные интриганы развернули жало агентов влияния уже во внутрь СССР. Хотя бы ради обеспечения безопасности своего существования, высокого социального положения и рассованных по закоулкам кладов и тайных банковских счетов.

Характерным примером такого агента влияния стал Солженицин А.И. Интереснейший историк, проф. А.В. Островский, в исследовании жизни и творчества этого своеобразного персонажа советского времени, обнаружил достоверные данные о вербовке Солженицина сначала НКВД в середине 30-х годов, ещё до получения Солженициным высшего образования, а затем повторно уже в лагерный период. И если повторная вербовка Солженицына, как я понял, превратила его в лагерного «стукача», то цели первичной вербовки были более многоплановые. Вторичная вербовка позволила сделать его персонажем со скрытой мотивацией даже от сотрудников «политической полиции». Такая технология позволяет морально узаконить «зубатовщину» в недрах почтенной организации. Генерал Зубатов прославился тем, что создавал протестно-революционное движение в царской империи под предлогом изначальной постановки его под полный контроль. Технология «управляемого хаоса» в вариации рубежа XIX и XX столетий. И кто в итоге кем рулил, хвост собакой или собака хвостом, надеюсь, объяснять не надо.

Борьба за власть в условиях строительства социализма приобрела антагонистический характер по причине нравственной несовместимости духа строителей Светлого будущего и какого-то сгустка, сплетения жуткой архаики социальной пены с самой низменной мотивацией.