Первые годы деятельности КПЯ

Первый, учредительный съезд КПЯ был сугубо организационным. В том, что касается единой конкретной политики партии, он поставил больше вопросов, чем дал ответов. Дело в том, что в съезде принимали участие представители всего социалистического движения Японии, от анархо-синдикалистов до социал-демократов. Не имея другой организации, они видели в новой партии прямого приемника «Японской социалистической лиги», массовую организацию, объединяющую всех социалистов страны и основной своей целью ставящую общую социалистическую пропаганду. Среди них было довольно ограниченное количество истинных марксистов, да и в их среде очень многие относились к новой партии именно так.[113] По тем же причинам на съезде и не было принято никаких партийных документов, которые могли бы стать основополагающими в определении её политики.

Поэтому очень скоро, уже в феврале 1923 года был созван II съезд КПЯ. На нём планировалось выработать программу и устав партии, избрать Исполнительную комиссию. Исполком, во главе с Сакаи Тосихико, был избран сразу же, а вот в отношении устава и программы партии развернулись ожесточённые дискуссии.[114] Как уже указывалось, принципиальные разногласия разношёрстных членов лежали даже в области базовых организационных вопросах, не говоря уже о её политике. В итоге, был в ограниченном, узком варианте принят лишь устав партии, а о принятии программы не могло быть и речи. Единственным вопросом конкретной политики партии, в котором большинство сошлось во мнении, было то, что на данном этапе одной из главных её задач должна быть борьба против японской интервенции в Россию.[115]

В такой обстановке столь острых внутренних противоречий, КПЯ обратилось к помощи Коминтерна. К тому времени там уже были выработаны основные программные положения по японскому вопросу.[116] Проект, подготовленный при непосредственном участии представителей Японии, включал следующие основные требования: ликвидации монархического строя и верхней палаты парламента, введения всеобщего избирательного права и других демократических свобод, внедрения социальных гарантий и, наконец, передачи земли в собственность крестьянам, которые её обрабатывают.[117]

Уже в марте того же года была созвана конференция КПЯ для обсуждения Коминтерновского проекта программы партии. Конференция была распущена полицией и программа не была принята, однако её обсуждение было продолжено в специально созданной Программной комиссии.

Даже несмотря на то, что официально программа не была принята, КПЯ восприняла идеи, выдвинутые Коминтерном, как руководство к конкретным действиям. Важнейшим на данном этапе представлялось японским коммунистам привлечение как можно более широких слоёв населения и народных масс в коммунистическое движение, создание по-настоящему всенародной партии. В конкретной обстановке тогдашней Японии это действительно было наиболее актуально.

Естественно, прежде всего КПЯ развернула пропагандистскую работу в среде пролетариата и профсоюзов. Организационная поддержка последних имела очень большое влияние на их деятельность, и хотя свою главную задачу, создание единого профсоюзного центра, КПЯ из-за противодействия полиции выполнить так и не удалось, деятели Японской федерации профсоюзов (日本労働総同盟　– «нихон ро:до: содо:мэй»), стали довольно-таки сочувственно относиться к коммунистическим идеям. Именно под их влиянием была изменёна программа этой организации, в которую было даже включено требование вывода японских войск из России и признание правительства Советской России.[118]

В непосредственной пропаганде среди рабочих главным лозунгом был переход от сугубо экономической к политической борьбе. Несмотря на то, что тенденция смены экономических требований политическими во время трудовых конфликтов наблюдалась уже в течение довольно длительного времени, определяющей для рабочего движения она ещё не стала.

По примеру Советской России, КПЯ активно приступила к работе с молодёжью. В апреле 1923 года был создан японский Коммунистический союз молодёжи, главой которого стал Каваи Ёситора (川合義虎).[119] Студенческое движение в начале 20-х годов XX века переживало в Японии необычайный подъём, в стране действовало множество различных студенческих союзов и лиг. Многие их них имели социалистический настрой, и образование КПЯ и Комсомола имело на них довольно большое влияние. Резко ослабло и практически сошло на нет влияние анархистских элементов в таких организациях, некоторые их них и вовсе стали частью Комсомола, который со временем стал действительно самой главной молодёжной организацией левого толка, основным противником «Объединённого союза молодёжи японской империи» (帝国連合青年会 – «тэйкоку рэнго: сэйнэн кай»).[120]

Широко развернулась публицистическая деятельность коммунистов. К уже существовавшему партией журналу «Дзэнъэй» (前衛 – «Авангард»), прибавился журнал «Сэкки» (赤旗 – «Красное знамя»), который из-за вмешательства полиции пришлось переименовать в «Кайкюсэн» (階級戦 – «Классовая борьба»), газеты «Родо симбун» (労働新聞 – «Рабочая газета»), «Родо кумиай» (労働組合 – «Рабочие профсоюзы»), «Номин ундо» (農民運動 – «Крестьянское движение»).[121]

Во всех направлениях пропагандистской деятельности КПЯ отстаивало идею солидарности с молодой Советской Республикой. Кроме того, была организованна и пропаганда в самих частях японской армии, отправленных на Дальний Восток. Катаяма Сэн лично выезжал для ведения такой агитации.[122] Несмотря на всё противодействие командования, влияние как японских, так и русских агитаторов было очень велико, и коммунистические идеи находили отклик среди японских солдат, находившихся к тому же далеко от Японии и воздействия официальной идеологии. Многие из которых вступили в КПЯ по возвращении на родину, начали и там пропаганду большевизма.[123]　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　

В целом, несмотря на то, что в идеологическом и теоретическом плане КПЯ в рассматриваемый период времени была отнюдь не так развита, как коммунистические партии других стран, историками коммунистического движения принято расценивать как начало её деятельности принято расценивать очень положительно.[124] Партии удалось наладить тесный контакт с международным коммунистическим движением, развернуть очень широкую сферу пропагандистской деятельности в самых разных направлениях и найти отклик в среде трудящихся. Однако, эти начальные успехи были в дальнейшем минимизированы государственной машиной, а вот низкий уровень теоретической подготовки членов КПЯ не замедлил сказаться на внутри партийном кризисе.

Глава 6.